Серый ветер, по фактуре похожий на рябь телеэкрана в перерыве вещания, бился в окно. Он скребся о стекло, словно умоляя его распасться на исходные составляющие, тихонько поскуливал и повизгивал в изгибах оконной рамы. Я бы легко мог пустить его внутрь, но мне было жаль его: такой игривый, резвый и живой он сразу погиб бы в закрытом помещении.

Никогда нельзя знать наверняка что произойдет, если открыть окно. Каким бы простым и незамысловатым не казалось это действие, оно является таким лишь для глупцов. Это как раз тот случай, когда очень просто опустить рычаг, запустив огромный механизм, а потом растерянно смотреть на панель приборов с многочисленными регуляторами и датчиками, не понимая не только того, как можно управлять этим механизмом, но и не имея ни малейшего представления о результатах его работы.

У каждого - свое собственное окно. Кто-то сделал его привлекательным на вид, но за стильно затонированным стеклом отчетливо проступает сосущая пустота и езысходность. Некоторые закрыли проем добротными стальными ставнями, которые непроницаемы ни для звука, ни для света. За ними в темной тишине таится оварное сумасшествие. Хитрозадуманные жесткие жалюзи на иных окнах напоминают ловушки для духов. Смотреть на них неприятно и опасно. А бывают и простые окна. Которые открываются и закрываются без каких-либо извращений. Потому что вход в душу должен быть приятным и легким, если у хозяина есть на то желание.

Мне пришлось пройти через все эти ремонты оконных проемов. Ведь самое обезоруживающее и располагающее к себе - это добрая правда.

Я всегда пишу письма по какому-то еле уловимому наитию. Просто "начинаю знать", что письмо должно быть написано, и пишу его. Без подготовки, выбора темы, сюжетной линии и обдумывания каждого последующего абзаца. Для меня письменное послание - своего рода дитя, которое я выносил в своем подсознании. От которого не могу отказаться и которого не желаю изменять по своему сознательному усмотрению. Потому что оно живое и само знает как ему лучше быть написанным.

Да, издержки такого балования мыслей-детей - они не всегда так структурированы, последовательны и связаны друг с другом как, например, продукты мозгов-инкубаторов, плодящих правильные, связные, но жутко скучные и однообразные вещи. Зато они подкупают своей непосредственностью, честностью (пусть иногда по-детски жестокой) и общительностью. Да они могут играть и с твоими мыслями тоже.

Мы с тобой совсем короткий промежуток времени назад говорили быстрыми электронными импульсами, которым пришлось пройти Орлангур знает через что от микрофона до динамика. Говорили обо всем. И не говорили ни о чем. Так бывает, когда понимаешь мысль собеседника с первой фразы. Надо сказать, я очень забавляюсь твоим ремаркам в стиле "ты меня понимаешь?", "я хочу сказать, что это мое мнение", "я, наверное, запутанно выразилась". Потому что я вполне очевидно сознаю, что ты хочешь до меня донести. И немного удивляюсь тому, что ты не желаешь прислушиваться к себе, чтоб понять - твое восприятие и нтерпретация моих фраз верны. С первого раза. Может, ты не привыкла просто? Я в постоянном поиске таких людей, потому все персоналии в моей компании именно такие. Люди, с которыми можно о многом помолчать и прекрасно побеседовать взглядами.

Поскольку ты действительно считаешь, что совсем меня не знаешь, я думаю, что стоит немного рассказать о себе.

Отбросим мой дневник, обрывки тех сведений, что ты имеешь обо мне из прошлого, наши разговоры по аське и телефону. Возьмем одну штуку меня прямо с витрины магазина игрушек. В упаковке первого впечатления. С бантиком первичной симпатии.

Спасибо за покупку, вы еще пожалеете, - вот что скорее всего сказал бы продавец. И я не имею намерения с ним спорить. Потому что этот подарок не совсем то, чего ждешь, отдавая немалую цену в универсальной валюте - доверии. Я сложный. И со мной очень непросто хотя и интересно играть. Помнишь, почему ВИЧ на данный момент не поддается лечению? Он постоянно мутирует, и когда готово противоядие от одного его штамма, он уже совсем другой.

Правила игры тоже постоянно меняются. Зато взамен ты получаешь гарантию трех азимовских законов робототехники. Я никогда никому не причиняю вреда. К сожалению, люди, причиняя его себе сами, склонны находить виновных на стороне.

Я верю в силу слова. Знаю, что словом можно убить. Я прекрасно владею словом. Видит Демогоргон, все это находится под нерушимым колпаком моей веры в честь и достоинство. Да, сейчас это кажется гротескным и неуместным, однако до сих пор я видел в таком отношении к самому себе лишь положительные стороны. Нет ничего лучше, чем осознавать, что тебе нечего скрывать и стыдиться.

Я - игрушка, выпущенная на заводе, который работает только со времени заката и до рассвета. Поэтому я ночная штука. Романтичная и чуткая к шорохам. Отлично чувствующая себя в темноте.

Во время моего создания в соседнем цехе пьянствовали приезжие клоуны. У них я научился чувству юмора, понял границы пошлости и шутки, а также стал немного циничным. Пьяные клоуны совсем не такие глупо-смешные как на манеже. Они, скорее, трагикомичны.

Пока меня доставляли в магазин, нещадно палило солнце. Упаковка была хорошей, поэтому я совсем не испортился, но приобрел большую любовь к этому небесному светилу. Оно оставило на моих устах улыбку и привило мне некоторую вспыльчивость и страстность.

Ленивые грузчики, которые разгружали товар, научили меня философски относиться к природе человеческой глупости, а также быстрой отходчивости от вспышек раздражения и гнева. К чему портить самого себя из-за каких-то мелочей.

Элегантный продавец, выставивший меня на витрину ухоженными руками, научил меня нежности и пониманию желаний покупателя. Это был хороший урок этикета.

Проходившие мимо магазина люди научили меня разбираться в них и вовремя становиться незаметным для "недобрых рук".

Девушка, купите игрушку! Вы пожалеете!