Я умею любить.

Умею покорной и нежною быть.

Умею заглядывать в очи с улыбкой

Манящей, призывной и зыбкой.

И гибкий мой стан так воздушен и строен,

И нежит кудрей аромат.

О, тот, кто со мной, тот душой неспокоен

И негой объят...

 

Я умею любить. Я обманно-стыдлива.

Я так робко-нежна и всегда молчалива.

Только очи мои говорят.

Они ясны и чисты,

Так прозрачно-лучисты.

Они счастье сулят.

Ты поверишь - обманут,

Лишь лазурные станут

И нежнее и ярче они - 

Голубого сиянья огни.

И в устах моих - алая нега.

Грудь белее нагорного снега.

Голос - лепет лазоревых струй.

Я умею любить. Тебя ждет поцелуй.

 

А. Ахматова

 

 

Анна Андреевна Ахматова не любила рассказывать о своей личной жизни и о её романах нам известно со слов друзей, близких, знакомых. Часто поэтесса сама в стихах раскрывала тайны своих чувств к любимым мужчинам. И лишь одна история, которая случилась с ней в молодости, когда поэтессе едва исполнилось двадцать лет, породила немало загадок, разгадать которые до конца не удаётся до сих пор. Ахматова тщательно скрывала историю этой любви и лишь в конце жизни слегка приоткрыла завесу над её тёплым чувством к итальянскому художнику Амедео Модильяни... 

 

... а там - Ахматова, такая молодая, 

В Париже утреннем, качающем мосты, 

Привстав на цыпочки, в окошко Модильяни 

Бросает красные тяжелые цветы.... (Е. Евтушенко) 

 

Модильяни подарил Анне Андреевне незабываемые дни, которые остались с ней на всю жизнь. Спустя много лет она рассказывала, что художник был так беден, что не мог её никуда пригласить и водил по городу. Им приходилось сидеть в любимом Люксембургском саду на скамейке, а не на удобных стульях, за которые пришлось бы платить. Они гуляли по ночному Парижу, по старинным, тёмным улочкам, а однажды даже заблудились и пришли в мастерскую художника лишь под утро. 

 

 

 

В крохотной, заставленной холстами комнатке Ахматова позировала художнику. В тот сезон Модильяни нарисовал на бумаге, по словам поэтессы, более десяти её портретов, которые сгорели потом во время пожара. Однако до сих пор некоторые искусствоведы считают, что Ахматова скрыла их, будто бы не желая показать миру. Возможно, Анна Андреевна боялась, что портреты могли сказать всю правду об их отношениях… 

 

 

 

Много лет спустя среди рисунков художника нашли два портрета обнажённой женщины и обнаружили явное сходство модели со знаменитой русской поэтессой. Эти рисунки стали подтверждением любви Модильяни и Ахматовой. Они могли бы быть вместе, однако судьба разлучила их навсегда. Но в тот год влюблённые не думали о вечной разлуке. Они были вместе. Он — одинокий и бедный итальянский художник, она — замужняя русская женщина. 

Днём Модильяни водил Анну Андреевну по музеям, особенно часто они заходили в египетский подвал Лувра. Амедео был убеждён, что лишь египетское искусство может считаться достойнейшим. Художник отвергал прочие направления в живописи. Русскую подругу он изображал в нарядах египетских цариц и танцовщиц. 

 

 

 

Когда же наступала ночь, влюблённые выходили из мастерской и гуляли под открытым небом. По воспоминаниям Ахматовой, в те дни шли обильные дожди, и заботливый Дедо, прихватив на случай дождя огромный чёрный зонт, раскрывал его над Анной, словно пряча её от всех житейских забот. В такие минуты для Ахматовой существовал лишь он — её странный друг, казавшийся малым ребёнком, нелепый романтик, воспевающий неземные миры. 

 

 

Ахматова вспоминала, что никогда не видела Амедео пьяным. Лишь однажды, накурившись гашиша, он лежал и в растерянности держал её руку, повторяя: «Sois bonne, sois douce». «Но ни доброй, ни нежной, — добавляла поэтесса, — я с ним не была».  

 

Когда Ахматова, покидая Париж, прощалась с художником, тот отдал ей свёртки рисунков, как всегда подписанных коротким словом: «Моди». В переводе с французского это означало «проклятый». Амедео настойчиво просил повесить их в комнате Анны на родине. Но она спрятала рисунки итальянца в надёжное место. И лишь единственный рисунок работы Амедео Модильяни до последних дней висел у неё над изголовьем кровати. 

 

 

С их последней встречи прошло долгих девять лет. Ахматова продолжала писать, прославилась. В некоторых её стихах прослеживалась тоска по Парижу и Амедео:  

 

О, не вздыхайте обо мне, 

Печаль преступна и напрасна, 

Я здесь, на сером полотне, 

Возникла странно и неясно. 

И нет греха в его вине, 

Ушёл, глядит в глаза другие, 

Но ничего не снится мне 

В моей предсмертной летаргии. 

 

До конца жизни поэтесса утверждала, что в её творчестве нет ни одного стихотворения, посвящённого Модильяни. Так это или нет, теперь остаётся лишь гадать... 

 

 

...О смерти Модильяни Анна Ахматова узнала случайно, когда в один из январских вечеров 1920 года открыла старый европейский журнал по искусству и увидела маленький некролог, где сообщалось о невозвратимой потере для живописи — скончался хороший художник... 

 

Дочь Амедео Модильяни, став взрослой, написала книгу о своём отце, в которой описала его жизнь и десятки романов с самыми разными женщинами. Она упомянула всех — и тех, к кому её отец испытывал сильные чувства, и тех, связь с которыми была непродолжительной. И только об Ахматовой в этой книге не сказано ни слова... 

 

Возможно, итальянский художник, так же как и поэтесса, не желал разглашать их взаимную, казавшуюся необыкновенной любовь...

.Тяжела ты, любовная память.! 

Мне в дыму твоём петь и гореть, 

А другим — это только пламя, 

Чтоб остывшую душу греть...

 

==========================================================

 

При желании можно найти и не найти никакого сходства в его работах 1917 года...