НЕ СУДИТЕ. Прошлое лето, август. Муж сообщает, что в семье кто-то умер. Я принимаю скорбное выражение. Сочувственно спрашиваю, кого не стало? Теперь очень внимательно: есть какой-то дядюшка, у него есть сын, у сына жена, и вот ее мама умерла. У меня ползут брови вверх. Снимаю скорбь. -Нет! В глазах мужа читаю мольбу. Я пытаюсь объяснить, что нас там никто не знает и не ждет. Ехать далеко, в машине не работает кондиционер, жара, мы в черном. Последний аргумент мужа: старшая сестра настаивает, из всех братьев он единственный, кто живет в Ливане, поехать - это его "долг". Я в гневе. Подъехали, выходим из машины мокрые насквозь. Настроение засунула в сумочку. Уговариваю себя, что это очень важно и любая поддержка будет в помощь. Поясню для тех, кто не живёт в Ливане : Прощание в церкви. После все переходят в отдельное помещение (зал, холл) много стульев. У входа стол, прежде чем пройти внутрь и принести соболезнования, надо дать денег, выписывают квитанцию и копию отдают вам. Деньги забирает церковь. Оригиналы квитанций отдают семье ( ну, наверное, чтобы в момент горя они их листали, читали фамилии, удивлялись суммам и тем самым отвлеклись от утраты. Иначе объяснить не могу.) Проходишь в зал, семья встает (от 20 до надцати человек, семьи большие) каждому лично слова скорби и рукопожатие. Занимаешь свободный стул, тебе приносят кофе, воду. Молча сидишь (хоть весь день, в среднем прощание 2-3 дня). Встаешь, семья встает, рукопожатие, слова, уходишь. А теперь возвращаемся в мой день. К двери я подошла с лицом полным скорби. У входа объявление: Имя женщины, ниже список всех самых близких, ограниченный только форматом листа А4. (рукопожатий будет очень много ). Муж посмотрел, мы вошли. Он у меня человек щедрый, получили квитанцию, проходим дальше. Угрюмый, темный зал. Семья встает. Я, с заученной фразой на арабском, следую за мужем, пожимая чужие руки, искренне показываю как мне жаль. Последнее рукопожатие. Садимся. Приносят кофе. Муж отказывается и это крайне странно, в силу традиций. Наклоняется ко мне и шепчет: Анюта, тут нет моего дяди. Я не знаю, где мы и кто эти люди. Мое лицо, полное скорби и горя, вытягивается, брови на лбу, глаза блюдце. Я закрываю лицо руками и начинаю ржать. Более нелепой ситуации в моей жизни еще не было. Не могу себя сдержать, перехожу на хрюканье. Муж цыкает, краснеет и бледнеет. Истерический, нервный смех меня не отпускает, я четко понимаю, что выход там же, где и вход и лучшее решение - это провалиться сквозь землю. И тут моему мужу приходит первая-умная мысль, с того момента, как он уговорил меня ехать. Берет телефон с самым наигранным, серьезным видом ( от чего меня просто окончательно порвало, я то его знаю, так и хотелось сказать: "Вы переигрываете") хватает меня в охапку и под предлогом самого важного разговора в его жизни галопом выносит нас из зала. Укрывшись в каких-то раскопках возле церкви, мой мокрый и от этих раскопок уже пыльный муж, звонит той самой старшей сестре. Я, согнувшись пополам от смеха, не могу даже слова вымолвить. Как оказалось, сестра настаивала на нашем визите, но не думала, что мы поедем. Имя усопшей она не помнит. И вообще, кто она нам такая? Занавес.