2 декабря 1977 года в Полтаве родилась Александра Путря — одна из самых необычных художниц за всю историю изобразительного искусства. Саша прожила на Земле всего 11 лет, но за это время она успела создать 2279 работ: 46 альбомов с рисунками, великое множество поделок и даже технических чертежей, которые должны были, по её мнению, помочь взрослым достичь Луны и сделать асфальтовое покрытие дорог без трещин. Рисование для Сашеньки было таким же естественным, как сон и еда, нередко оно заменяло ей друзей и детские игры. 
 
Уже в три года Саша уверенно держала в руках карандаш и кисточку. Рисовала она, не переставая, и часто засыпала вся испачканная красками. Её отец сделал из маленькой спальни художественную мастерскую и пытался обучать девочку по академической программе, но натолкнулся на деликатный отпор. Как художник Саша формировалась самостоятельно, руководствуясь собственными впечатлениями и воображением.

Когда девочке исполнилось пять лет, ей поставили страшный диагноз — лейкоз. Пытаясь абстрагироваться от боли, Саша стала посвящать гораздо больше времени своему любимому занятию. В это время на смену забавным зверятам и сказочным персонажам пришли образы из индуистской философии, а также поражающие воображение автопортреты — то в виде многорукого бога Шивы, а то и вовсе в образе взрослой индианки, в глазах которой отразилась глубокая печаль за нашу Землю.

Саша боролась за жизнь шесть лет, после чего попросила родителей отпустить её. Незадолго до своего ухода она попросила папу приложить руку к белому листу и обвела её. Затем сверху приложила свою руку и проделала с ней то же самое. Законченным рисунок был найден уже после 24 января 1989 года, когда девочки не стало. На нём была изображена звезда Сириус, на которую Сашенька мечтала улететь.
 

«Сириус» (1989) 
 
С 1989 года состоялось более ста персональных выставок Саши Путри во многих странах мира, о девочке было снято несколько документальных фильмов и написана документальная повесть. На стене детсада, где она воспитывалась, установлена мемориальная доска и открыт музей. В Полтаве работает Детская художественная галерея имени Саши, в которой под эгидой Фонда защиты и поддержки талантливых детей проводятся международные конкурсы детского рисунка.
 

«Бимка в конверте» (1985)
 

«Мама и папа в виде хомячков» (1986)
 

«Квартира собачки Рыжки» (1986)
 

«Евгений и Виктория» (1987)
 

«Индианка» (1988)
 

«Цыганка Земфира» (1985)
 

«Давид Гурамишвили» (1988)
 

«Дорогая Лерусинька» (1988)
 

«Дева Мария» (1988)
 

«Последний автопортрет» (1989)
 
Из других источников:

Сашу Путря как талантливую художницу знают во всём мире. Саша Путря оставила после себя 2280 рисунков и композиций. С 1989 по 2005 год состоялось 112 её персональных выставок в 10 странах. В Австрии с рисунком Саши выпущены почтовый конверт, штемпель, издана серия её рисунков, средства от продажи которых переданы на закупку одноразовых шприцов для больных в СССР.

О Саше снято пять документальных фильмов, вышла документальная повесть “Саша Путря”. На стене детсада, где она воспитывалась, установлена мемориальная доска, открыт музей Саши Путри. В Полтаве открыта Детская художественная галерея имени Саши Путри, в ней под эгидой Фонда защиты и поддержки талантливых детей проводятся конкурсы детского рисунка; с 2005 года эти конкурсы стали международными.

Саша Путря награждена (посмертно):

• Золотой медалью Христа Спасителя “За жизнь, достойную человека”, 1998
• Орденом Святого Николая Угодника “За приумножение добра на земле”, 2000
• Старинной иконой в серебряном окладе “Христос Вседержитель”, 2001
• Национальным призом Всеиндийского детского объединения “Неру Бал Самити” — “Каласари Авард”, 2001
 
Слово о доченьке. Евгений Путря

- Сашенька, а кем ты станешь, когда вырастешь?
- Не знаю... Мне всё нравится. Может дрессировщицей, чтобы с собачками выступать. Нет, я, наверное, буду художником.

Рисовать Сашенька начала с трёх лет. Ручки и личико её всегда были вымазаны фломастерами или акварельными красками. Вся наша квартира, ванная комната, кухня, туалет, двери шкафов разрисованы до той высоты, уда доставала она рукой. Рисунки свои щедро дарила друзьям и родственникам – на праздники и дни рождения поздравляла открытками, которые рисовала сама, сама же писала и тексты, часто в стихах.

Рисование для Сашеньки было таким естественным – как сон, как еда, нередко заменяло ей друзей, детские игры, особенно, когда болезнь обострялась. Заболела она вдруг, неожиданно, врачи долго не могли поставить диагноз, а когда поставили... это было как гром среди ясного неба – лейкоз. Было Сашеньке тогда пять лет. И то, что она прожила ещё шесть – чудо. И в основе этого чуда – неимоверная, фантастическая тяга к рисованию.

Она могла просиживать за фломастерами и красками по восемь – десять часов в день. Когда здоровье ухудшалось, и мама ложилась с ней в больницу, я приходил, бывало, и спрашивал:

- Как Сашенька? Рисует?
- Да. Смотри, сколько успела!
Это значило, что здоровье улучшается. А если жена молча разводила руками, состояние было неутешительное.

В больнице Сашеньку знали и любили все: от нянечки до главврача. Любили за терпеливость, с которой переносила болезненные процедуры, за доброту, за весёлый, жизнерадостный нрав. В палате, где она лежала, всегда собирались дети, слышно было смех и веселье. Врачи, спасибо им, не запрещали такого общения, и больница не была для девочки чем-то страшным, хотя, естественно, особой радости не испытывала. Попадая сюда снова.

Но больше всего она любила дом, хотя и жаловалась: «Ох уж этот четвёртый этаж!..Кто его придумал?»

Сидя с нами тёплыми осенними вечерами на балконе, она трепетно засматривалась на пылающие закатные облака, которые постепенно сливались с тёмным небом, и вспыхивали над головой искорки звёзд, и расцветал небосвод серебристым мерцанием созвездий и галактик...Мы говорили с ней про планеты, про «летающие тарелки», про Бога, про людей...

Она увлекалась гороскопами, астрологией и особенно интересовалась сообщениями про НЛО. Свято верила, что это прилетают наши предки, и настанет день, когда она с ними встретится.

В школе Сашенька училась легко и непринуждённо, сразу стала любимицей класса и учителей. Когда её хвалили («профессор ты наш»), скромно отходила,а дома нам рассказывала, как ей это неудобно. По окончании первого класса её наградили «Похвальной грамотой». Затем болезнь начала обостряться, и она вынуждена была оставить школу. Училась дома или ходила с мамой к учительнице. Школьная программа её не устраивала. Завела свою библиотеку, которая насчитывала около тысячи книг, и всю перечитала. Среди любимых её авторов – Купер, Майн Рид, Стивенсон, Марк Твен, Дюма, Гюго, Пушкин, Гоголь... каждый вечер, после программы «Время», ложились с мамой в кровать и читали до «мотыльков» в глазах.

Общаться с ней было легко и приятно. За всю свою короткую жизнь она никогда никого не обидела. Была ласкова со всеми. Мы до сих пор чувствуем её детские объятия, приятное прикосновение тёплых щёчек, утомлённое тельце на плече...

Рисовать Сашенька любила под музыку. В её фонотеке около ста пластинок: записи детских сказок, мюзиклов, инсценировок, песен. Практически все она знала наизусть. Особенно любила «Голубой щенок», «Али-баба и сорок разбойников», «Приключения Буратино», «Приключения барона Мюнхгаузена», «Принц и нищий», «Три мушкетёра», «Хоттабыч», «Бременские музыканты», «Приключения капитана Врунгеля»...

Врачи рекомендовали ей избегать яркого солнца, так что гуляли мы с ней рано утром или вечером, когда спадала жара, или когда на дворе было пасмурно. В такие дни садились на велосипед и путешествовали окраинами города, парками или шли по музеям. Больше всего ей нравился Полтавский краеведческий. Хотя бывала здесь уже не раз, всегда шла как на праздник. Ей нравились маленькие зверята – хомячки и ласки. Жалела только, что они не живые и всё выпытывала:

- Они сами умерли или их убили?
- Сами, сами, от старости.
- Как от старости? Они же такие манюсенькие?
- А они больше и не растут.
- Тогда какие же они были детками?
- А вот такие, - показывал ей полмизинца.
- Ой, манюсенькие! Ой, мои хорошие!

Ко всему маленькому и живому относилась с какой-то – совершенно не детской, скорее, материнской – нежностью, как будто чувствовала его незащищенность. 

Дома, по её просьбе, мы завели собачку, затем взяли ей в компанию котёнка.

Соседи, зная её любовь к животным, подарили аквариум с рыбками. Мы докупили туда тритонов и черепашек, и Саша часами могла рассматривать подводное царство. Затем, как-то осенью, забился к нам на балкон еле живой попугайчик-альбинос, и, естественно, остался жить у нас...

В шесть лет Сашенька «влюбилась» в своего двоюродного братика Витю Бражанского, светловолосого голубоглазого мальчика. С тех пор появилась целая серия «Витенек»: то он гусар, то он жених, а то у них с Сашей свадьба... 

Вскоре, после фильма про трёх мушкетёров, её любимцем стал Д`Артаньян – Михаил Боярский. И снова – целая серия рисунков с дорогим артистом. Она даже написала ему письмо, но так почему-то и не отправила.

И, наконец, появляется блестящий, очаровательный юноша – Митхун Чакраборти – последняя самая сильная Сашина любовь. Его портрет, вставленный в оправу, она носила на груди, около сердца... Мы берегли её любовь и тихо радовались её счастью. Так и похоронили её с портретом Митхуна.

В 1986 году Сашенька посмотрела индийский фильм «Танцор диско». Картина произвела такое сильное впечатление, что вся дальнейшая жизнь прошла под знаком интереса к Индии, её культуре, в частности к артистам. Ни одного индийского фильма, который шёл на экранах города, она не пропустила, а некоторые, которые особенно полюбились, смотрела по несколько раз.

Естественно, изменилась и тематика её рисунков – появились портреты актёров индийского кино, танцовщиц, принцев, бога Шивы, т.д. Мы не придавали значения такой перемене, раз нравится – пусть рисует. Но как-то Саша сказала:

- Мама, ты помнишь, у нас был слон? Большой такой!

- Слон? У нас? Нет, доченька, не помню.

- Ну, как же, мамочка! Был! Я хорошо помню: я сидела ещё у него на спине, в красивой такой корзиночке. Ну, вспомни!

- Да нет, доченька, не было такого. Это ты, наверное, в кино видела.

- Да не в кино! Я хорошо помню! Я была тогда маленькая. А слон большой, настоящий, живой, и мне было даже немного страшновато, что я так высоко сижу. Я помню!

О том, что Сашенька не видела живого слона, мы знали точно: в зоопарке, куда мы ходили, слона не было. Тогда что это? Память души? В таком случае тема Индии в её рисунках не случайна. Но что мы знаем о тайне нашего рождения и смерти, про подсознание?..

Обычно утром, после завтрака, Сашенька подходила и говорила: «Я хочу рисовать. Дай, пожалуйста, бумагу». Садилась за свой отдельный столик и затихала, иногда напевала под нос какую-то мелодию. А через какое-то время смотришь – встаёт, подходит сбоку, обнимает и тихо говорит: «Ты очень занят? Посмотри, пожалуйста, что у меня получилось?» И всегда это была неожиданность. Понятно, были работы более удачные и не совсем, она сама это видела и страдала, если не могла достичь одного ей известного совершенства. Саша долгое время не пользовалась ластиком, но когда привыкла. Её рисунки стали более точными, пропорционально правильными. А то как бывало? Рисует, рисует, потом где-то ошибётся и, плача, начинает всё заново, бывало по три-четыре раза. У нас сберегается до пятисот её неоконченных рисунков: то только глазки, то личико, то полфигуры...

Уже теперь, когда она ушла, многие из тех, кто, посмотрев её рисунки и композиции,

Задаёт один и тот же вопрос: «А кто из художников ей больше всего нравился? Кому она пыталась подражать?»

Мы как-то не замечали, чтобы она кому-то подражала. Не следует забывать, что она всё-таки ребёнок, и способы выражения её чувств к окружающему миру не нуждалист ещё в подражании.

А среди многочисленных книг по изобразительному искусству, которые были в нашей домашней библиотеке, она чаще всего выбирала «Рисунки Дюрера», «Дюрер и его эпоха».Эти книги очень богато иллюстрированы, и она подолгу рассматривала их, отдыхая после рисования. Нравился ей Ганс Гольбейн, но особенно поразил Альбрехт Альтдорфер! Его «битву Александра Македонского с Дарием» она рассматривала с лупой в руках, увлекаясь необычным небом и эпическими облаками над толпами всадников. И всё-таки любимым художником был для неё Дюрер. Что она в нём находила – осталось её тайной.

Нравились ей работы Васнецова, Билибина, Нарбута. Любила рассматривать книгу экслибрисов. И, конечно, часто пересматривала свою библиотеку, детские книжки, много и со вкусом иллюстрированные.

Срисовывать Сашенька не любила. Всё рисовала «с головы», по памяти. Понравится кто-то, увиденный на улице или в кино – сядет и нарисует. У неё собралась целая серия портретов «маминых студенток» (жена преподаёт в музыкальном училище). Рисовала и родственников, наряжая их в сказочные одежды, облагораживая и омолаживая. Рисовала своих любимых зверяток: мышек, собачек, кошечек, а ещё – рыбок и птичек, украшая их чудесными орнаментами, придумывая невиданные одежды, чтоб им, зверяткам, рыбкам и птичкам, было приятно.

Сашенька изготовила несколько крохотных книжечек (4 на 2,5 сантиметра форматом), в которых «поселила» десятки необычных жучков, которые носят необычные имена: Цымзибуця, Коробулька, Фуня, Ковбасюк...

А ещё сделала две книжечки стихов, художественно оформив их рисунками и орнаментами по всем правилам издательств: Саша Путря. Стишки. Издательство – «Дом родной». Главный редактор – «Фунтик». Главный художник – «Маленький бухгалтер». Поэт – «Какашка в пушку» (прозвище, данное ей в шутку сестрой, когда у Саши от приёма лекарств выпали волосы и начал отрастать новый пушок; прозвище Саше явно понравилось).И посвящение: «На память и смех дорогой сестричке Лерочке и её подружкам и соседям по комнатам от Саши».Эти стихи весёлые, как и сама Саша:

Дорогая моя Лера! –
Мне найди миллионера,
Но чтоб был он молодой,
И, как папа, с бородой.
Чтоб была у него яхта,
А на вилле така шахта,
Где бы муж мой бородатый
Копал золото лопатой.
Да ещё скажи, что я
Подрасту, его любя,
И поженимся весной,
Только ты дружи со мной!

Стишков остались десятки, записаны на кусочках бумаги, они разбросаны по записным книжкам, среди книг и игрушек. Саша читала их своим друзьям и вместе с ними весело смеялась, пополняя всё новыми и новыми деталями...

...22 января, будучи уже в больнице, она нарисовала свою последнюю работу – «Автопортрет». Дети из её и соседних палат окружали тумбочку, за которой она рисовала, и наперебой заказывали картинки. Сашенька счастливо улыбалась и говорила: «Нарисую, нарисую! Всем нарисую!»

А в ночь на 24 января она отошла. Последние её слова были: «Папа?.. Ты прости меня... За всё...»
Прожила Сашенька 11 лет, 1 месяц и 21 день.