А думы не дают покоя. Лето 1955 года, по заводу прошел приказ -  никого в отпуск не пускать из-за очередного аврала. И вдруг я получаю письмо от Вавы, переведенного уже в Костромской концлагерь из Воркутинского. За “ударную работу” на лесопилке ему разрешают с 15 июля свидание со мной (прошло уже более 4-х лет, как мы не виделись). Что делать? Я иду к своему непосредственному начальнику Сергею Александровичу Лапшину и рассказываю о сложившейся ситуации, прося его помочь ( он сам когда-то сидел, и о моем положении знал).
“Я сам помочь Вам не могу, но давайте свое заявление, и я пойду к директору. Он в курсе ваших дел. Он человек большой души, и я думаю, он сделает все возможное”. На следующий день С.А. вернул мне заявление с резолюцией: «Разрешить».
Сборы были недолгие. Но, как всегда, когда уже все готово к отъезду, я получаю повестку из КГБ явиться такого-то числа к полковнику Орлову. Это число было дня за 2 до отъезда. В то время всяко могло быть, поэтому я еду к Ванде и прошу ее, что если меня там оставят, то чтобы она не упускала из вида Киру, которую в то время в  1953 или 1954г. забрали к себе в Калугу младший брат Миша и его жена Наташа.
Иду на “свидание”. Тяжелая, мрачная дверь здания КГБ со стороны Сретенки.  По паспорту выписывают пропуск, дают провожатого военного, и он ведет меня по бесконечным коридорам, лифтам и, наконец, я в кабинете. Небольшая комната, справа от двери у стены, ближе к окну, что против двери, за письменным столом сидит человек, одетый в штатском бежевом костюме. Острый, пронизывающий взгляд. Сухопарый, но довольно благообразный. В отдалении напротив стоит стул, на который он приглашает меня сесть. Оказывается, это новый следователь, которому поручено раскрутить все “дело”. Разговор длился, как мне кажется, часа полтора, он спросил о круге моих знакомых. Я назвала только тех, кого, как я уже знала, вызывали туда раньше, чтобы не запутывать новые имена и фамилии. И здесь у меня мелькнула мысль попробовать узнать, зачем же меня вызвали. Вопрос о моем отъезде на свидание с Вавой мной решен, но что этот следователь может сказать по поводу судьбы Вавы. Он явно не хочет говорить об этом, и вот здесь я задаю ему вопрос, как он лично смотрит на возможность моего свидания в Костроме. Вдруг он отвечает: «Ехать вам не стоит, он скоро вернется сам». Все ясно, значит, вопрос о реабилитации почти решен, но это лишь слова, можно ли им верить. У меня с собой была очень хорошая фотография маленькой Киры. Я ее вытащила из сумки, и, показав Орлову, сказала, что судьба разбросала мою семью. Вава был в Воркуте, сейчас в Костроме, я – в Москве, а Кира у родственников в Калуге. Он сказал, что у него тоже такая же маленькая дочка, на что я заметила, что она счастливый человечек, потому что у нее есть отец. И на это он уже во второй раз сказал, что и у моей дочки тоже будет скоро отец…http://www.proza.ru/2015/02/22/1659