27 дек, 2014 @ 04:14 Ещё раз о варягах в ПВЛ. Что же там написано НА САМОМ ДЕЛЕ? Итак, варяги, упоминаются в Повести Временных Лет много раз. Но нас интересуют примеры из начальной, вступительной, землеописательной, так сказать, части этого произведения. Из того её фрагмента, который даёт определения, задаёт, если так можно выразиться, координаты. Первый раз варяги упоминаются в начале ПВЛ здесь (цитату даём по Ипатьевскому списку): "Въ Афетовї же части сѣдить Русь . Чюдь . и вси ӕзыцѣ Мерѧ Мурома . Всь . Мордва . Заволочьскаӕ Чюдь . Пермь . Печера . Ӕмь . Югра . Литва . Зимигола . Корсь . Сѣтьгола . Либь . Лѧховѣ же и Пруси . и Чюдь . присѣдѧть к морю Вѧрѧскому . по сему же морю сѣдѧть Варѧзи сѣмо къ вьстоку . до предѣла Симова . по тому же морю сѣдѧть къ западу . до земли Агарѧньски и до Волошьс̑кыє". Существует и другие списки в которых присутствуют несколько отличающиеся варианты описания области расселения варягов: "по сему же морю сѣдѧть Варѧзи сѣмо ко въстоку до предѣла Симова по тмуже морю сѣдѧть къ западу до землѣ Агнѧнски и до Волошьски". Слово "Агарѧньски" передано здесь более понятно как "Агнѧнски". Речь тут идёт о западно-(или южно)-балтийской Англии, земле, расположенной на самом западе Балтики, в южной части полуострова Ютландия. Это исконная область расселения англов, та самая, на которой они в паре с варинами упоминаются ещё с очень ранних римских времён, и которая до сих пор известна как Ангельн. Вот англы в своей исконной континентальной земле на карте ранне-средневековой Европы.   Подробней многочисленные карты этой области можно посмотреть здесь: Карты южно-балтийской Англии. Подтверждением того, что речь здесь идёт именно о южно-балтийской Англии является вторая "координата" для западной границы варягов: "(земли) Волошьс̑кыє". Волохи, влахи, валахи и т.д. - подобными словами в разных славянских языках обычно именуют народы связанные с Римом. Поляки, а также некоторые другие западные славяне до сих пор называют так итальянцев и Италию. Также мы знаем о существовавшем долгое время в славянском окружении княжестве Валахия на территории нынешней Румынии. Самоназвание румын (români) означает, разумеется - "римляне". В начале 11 века в западной части Европы находилось в достаточно могущественном состоянии государство, которое официально претендовало на то, что оно является преемником и продолжателем Римской империи. Точнее даже - на то, что оно и есть Римская Империя. Речь, разумеется о Священной Римской Империи (основанной Оттоном I) которая позже станет называться также Священной Римской Империей Тевтонской (обычно переводят как Германской) Нации и просуществует аж до Наполеона Бонапарта, окончательно её распустившего. В указанное время - эта самая "Римская" империя подходила на крайнем северо-востоке своих тогдашних владений к устью Эльбы, к Ютландии, к той самой балтийской Англии, а также к землям варинов-вагров, или ободритов, которые граничили западной частью своих земель с этой самой континентальной Англией. И хотя в ПВЛ упоминаются отдельно и римляне и немцы - но по всей видимости, речь в этом отрывке идёт именно о тогдашней "Римской" империи, вплотную подходившей к Южному Берегу Балтики и уже готовившейся приступить к его захвату. Точнее - череда войн и столкновений между ней и обитателями Южной Балтики на тот момент измерялась уже десятками случаев, и продолжалась не одно столетие. Но как раз - именно в следующем веке немецкая "Римская" империя, в основном, поглотит южно-балтийские королевства и включит их в свой состав. А на момент написания ПВЛ - как раз по самой западной части земель свободной ещё Южной Балтики, граничившей там также и с Ангельном - проходила граница и Священной Римской Империи. На восток от этой границы - начинался сам Южный Берег: который политически состоял из многочисленных королевств балтийских славян - вагров-варинов (или ободритов, это были синонимы, подробности смотрите по ссылке), хижан, руян, лютичей, поморян, ещё дальше на восток -  жили пруссы, курши и т.д. Здесь приведём карту региона Южной Балтики с наложением на современные государства. Таким образом - западная граница расселения варягов определена в ПВЛ предельно точно: это Крайний Запад Балтики - Ангельн, или Ютландия, и "начало" (если смотреть со стороны Балтики, то начало) Священной Римской Империи. Очень понятно и точно. Восточная граница расселения варягов указана также достаточно точно и видна исходя из этой фразы: "по сему же морю сѣдѧть Варѧзи сѣмо къ вьстоку . до предѣла Симова ." "Предел Симов" - это ни что иное, как граница "восточных народов" (по средневековым христианским представлениям, являвшихся потомками библейского героя Сима). В противовес европейским народам ("потомкам Афета") - "Афетова часть", "Афетово колено" в терминологии ПВЛ.  Предел Симов, граница восточных народов в тогдашних реалиях - это Волжская Булгария, Центральное Поволжье. Именно до этих земель по представлениям многих средневековых авторов и распространялось Балтийское, или Варяжское море. Нестор в этом не был оригинален, он также растянул это море до Волги. Интересно, что эта область и сейчас, как минимум частично, населена "восточными" - тюркскими народами. Как известно - это земли современных Татарии, Чувашии, Башкирии и т.д. Так что - потомки тогдашних "народов Сима" всё ещё живут там. Итого - мы имеем явно очерченные восточную и западную границы расселения варягов. А также указание на то, что варяги сидят по Варяжскому морю. То есть живут, обитают по берегам Балтийского моря, которое рассматривается как продолжающееся аж до Поволжья. Но это далеко не всё, что есть в рассматриваемом фрагменте Повести Временных Леткасательно варягов. На самом деле, там есть ещё один крайне интересный момент, который почему-то обычно совершенно упускается из виду всякими исследователями! Я давно рассматриваю и обдумываю эту информацию и мне пока не попадалось авторов, которые бы попытались рассмотреть то, что я хочу рассмотреть. И так - давайте ещё раз посмотрим на изучаемый фрагмент. Вот он в оригинале: "Въ Афетовї же части сѣдить Русь . Чюдь . и вси ӕзыцѣ Мерѧ Мурома . Всь . Мордва . Заволочьскаӕ Чюдь . Пермь . Печера . Ӕмь . Югра . Литва . Зимигола . Корсь . Сѣтьгола . Либь . Лѧховѣ же и Пруси . и Чюдь . присѣдѧть к морю Вѧрѧскому . по сему же морю сѣдѧть Варѧзи сѣмо къ вьстоку . до предѣла Симова . по тому же морю сѣдѧть къ западу . до земли Агарѧньски и до Волошьс̑кыє". На самом деле - с переводом этого отрывка обычно происходит какой-то фокус. По-другому и не скажешь. Точнее даже несколько фокусов. Обычно его передают на современный русский в следующем ключе: "В Иафетовой же части сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы. Ляхи же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги: отсюда к востоку - до пределов Симовых, сидят по тому же морю и к западу - до земли Английской и Волошской. " Данный перевод выполнен академиком Д.С.Лихачёвым, с его текстом можно познакомиться здесь. Итак первый фокус - это разбивка на предложения. Обычно, в том числе и в рассматриваемом переводе Лихачёва, этот отрывок описывающий северо-европейское ("афетово") население Европы - трактуется почему-то как состоящий из двух предложений: 1.) В Иафетовой же части сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы. и 2.) Ляхи же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги: отсюда к востоку - до пределов Симовых, сидят по тому же морю и к западу - до земли Английской и Волошской. Не совсем понятна логика именно такой разбивки. Если обратить внимание на сам оригинал - в нём знаки, подобные точке присутствуют далеко не только по "границе" этих "предложений". А - разделяя практически все упоминаемые народы. Если же смотреть по смыслу текста, по самим перечисляемым народам, то логичней границу предложений провести в этом отрывке в совсем другом месте. Дело в том, что данный отрывок действительно содержит две вполне логичных части - в первой перечисляются, народы обитающие во внутренних областях севера Восточной Европы  (или - и там тоже, как русь, ибо она упоминается и в другом отрывке) и народы, обитающие по берегам Балтийского моря. Это и были бы хорошие два разных предложения - если мы решили разбивать данный отрывок. Обратите внимание - действительно, начиная с литвы идёт перечисление обитателей берегов Балтики: "Литва . Зимигола . Корсь . Сѣтьгола . Либь . Лѧховѣ же и Пруси . и Чюдь . присѣдѧть к морю Вѧрѧскому ." Все эти народы - живут, или жили по берегам Балтики: литовцы, земгалы, куршы, видимо сету, ливы, ляхи (в данном случае, речь, видимо идёт о поморянах, земли которых в 11 веке ненадолго были включены в состав Польши, а позже вернули независимость, а в конце концов влились в немецкую империю), пруссы. И именно о них обо всех и сказано: "присѣдѧть к морю Вѧрѧскому ."Обо всех этих народах. Но наши переводчики своим переложением - это очевидное послание, содержащееся в тексте уничтожают. Это первый фокус. ​Неужели все они, которые так внимательно вычитывали этот текст чтобы его изложить на современном языке - не обратили на этот очевиднейший факт внимания? Сомневаюсь! Думаю - они намеренно разбили текст так, чтобы искусственно вызвать этим определённое впечатление у читателей. Перед нами просто пример передёргивания. Второй странный момент, или фокус: это по-моему несколько натянутый перевод следующего участка: "присѣдѧть к морю Вѧрѧскому . по сему же морю сѣдѧть Варѧзи " который ими обычно передаётся как: "сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги". И, якобы, две эти, составляющие его фразы, означают что-то очень отличное друг от друга.  То есть, в рассматриваемых переводах - искусственно вычленяют из повествовательной канвы значительную часть народов живущих по Балтике, и добросовестно указываемых автором  ПВЛ, и выделяют их почему-то в отдельное предложение, присоединяя к внутриконтинентальным народам. А касательно ляхов и пруссов, которых "оставляют" в этом предложении, текст переводят так, что те, якобы "сидят близ моря Варяжского", трактуя так оригинальное "присѣдѧть к морю Вѧрѧскому". И это, якобы, по смыслу не тоже самое, что и "сидят по морю". На мой взгляд, этим самым - "наши" переводчики норманистского типа - искусственно отделяют все эти указанные народы от варягов, о которых сказано, что те сидят по Варяжскому морю! Помещая часть из народов сидящих по этому к морю - в отдельное предложение и притворяясь что "присѣдѧть к морю Вѧрѧскому" не может означать того же, что и "сѣдѧть по морю". Даже если перевести "присѣдѧть к морю" как "сидят близ моря" - всё равно это не очень далеко от "сидят по морю". Хотя исходя из значений слов в русском языке фразу "присѣдѧть к морю Вѧрѧскому" вполне можно понять и вообще как тоже самое, что и "сѣдѧть по морю", сказанную просто чуть чуть другими словами. Видимо - автор сформулировал это чуть чуть по-разному, чтобы не повторяться. Русский язык вообще богат на выражения и обороты. И то же самое автор мог бы сказать десятком разных других способов, например: сидят на берагах, обитают по побережью, соприкасаются с морем, расселились над морскими берегами, живут близ моря и т.д. и т.п. Действительно: "Присѣдѧть к морю" и "Сидят по морю" - и там и там есть корень "сидеть" . Слово "приседять" содержит приставку при, означающую "причастность", "прикосновение" - это тоже самое, что и сидят по (протяжению берегов) моря. Только сказанное немного другими словами.  По-моему, в указанном месте говорится просто о народах обитающих по берегам Балтийского моря! И речь здесь идёт именно обо всех народах, упомянутых в соответствующем отрывке, живущих по берегам Балтики. Именно они все - сидят по берегам Варяжского моря. И таким образом - все они, с точки зрения автора ПВЛ - ВАРЯГИ! Именно чтобы замылить этот простой и очевидный факт, наши норманистские друзья, включая академика!!! Лихачёва - занимались и занимаются своими передёргиваниями и подтасовками (А как это ещё назовёшь? Именно они самые и есть!) Давайте теперь почитаем следующий сразу за рассмотренным, фрагмент вступительной части текста ПВЛ, который тоже содержит упоминание варягов. Вот он: "Афетово же колѣно и то Варѧзи . Свеи . Оурманє . Готѣ . Русь . Аглѧнѣ . Галичанѣ . Волохове . Римлѧнѣ . Нѣмци . Корлѧзи . Венедици . Фрѧговѣ . и прочии присѣдѧть ѿ запада къ полуденью ." Перевод Лихачёва: "Потомство Иафета также: варяги, шведы, норманны, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, фряги и прочие, - они примыкают на западе к южным странам..." Здесь идёт перечисление других Афетовых (северных) народов, обитающих просто в другой части Европы - не в Восточной, а в Западной. Именно из этой фразы норманисты пытаются натягивать, "что варягами Нестор", якобы, называет "только скандинавов" - хотя НИЧЕГО ТАКОГО В ТЕКСТЕ НЕСТОРА ДАЖЕ БЛИЗКО НЕТ! Они совсем заврались. Вот просто - совсем! Это просто перечисление живущих западнее, чем описывавшиеся выше восточноевропейские, "потомков Афета" (северных народов) и ничего сверх того. Что это за народы? Первыми идут варяги (возможно, это упоминание варягов в узком этническом смысле слова - и, таким образом, это могут быть те самые варины-вагры, или ободриты, земли которых находились на крайнем Западе "ареала варягов"), а может быть - это собирательное упоминание разных обитателей Балтики, живших к Западу от уже перечисленных выше варягов. Далее идёт ряд скандинавских народов - шведы,норвежцы (а не норманны, как перевёл Лихачёв), затем, видимо готландцы, затемрусь (судя по всему - обитатели острова Рюген и окрестностей - известные по западным текстам, так же как руги и рутены, а в свою бытность славянами, также как руяне, раны, рены, руны)  - они же упоминаются в ПВЛ, как обитатели и восточной части Европы тоже. Далее идут англы - обитатели того самого полуострова Ютландия (обычно их трактуют как упоминание датчан, обитающих на Ютландии и соседних островах, но я полагаю, что датчане могли быть упомянуты Нестором вместе с норвежцами, как урмане, а англы - это именно племя, проживавшее в Трансальбингии, Шлезвиге, или заэльбской части Саксонии, в основании Ютландии). Ну а потом идёт упоминание ряда этнонимов соответствующих разным западноевропейским народам, возможно часть из них являются синонимами друг друга, а может быть это чередование общих названий и наименований каких-то локальных групп в рамках больших народов. Тут есть и галичане - могут иметься в виду галлы, жители Галлии, опять же таки волохи - что может быть общим названием всех жителей тогдашней "Римской Империи", далее - римляне, собственно название говорит само за себя, это либо синоним к волохам, либо могут подразумеваться только жители конкретно околоримских областей Италии. Следующие - немцы, видимо это упоминание конкретной этнической общности (или группы таковых, которые мы сейчас называли бы говорящими на германских языках) проживавших в рамках тогдашней "Римской Империи", далее корлязи - то есть, видимо, каролинги, это соответственно может быть синонимом "немцев", "волохов" и "римлян", упоминанием их, по названию правившей ими когда-то династии. Далее - идут венецианцы, жившие тогда в рамках своего государства и фряги - которые могут быть либо упоминаниемфранков, либо уже - названием для какой-то части жителей северной Италии. Вот и всё собственно! Никакого перечисления варягов только как скандинавов - на чём так настаивают норманисты, в этом отрывке, как и во всём тексте ПВЛ - просто нет. Они действительно прямо и нагло врут. Натягивают эту трактовку буквально из ничего!  То, что норманисты пытаются сотворить из этого текста - "получается" из него только в результате наглых и откровенных перетасовок данных, перемешивания и передёргивания, - прямых подтасовок и переворачивания в итоге того, что содержит текст - с ног на голову! Варяги - это просто ВСЕ жители Балтики, сидящие, или приседящие по Балтийскому морю. Точка. Ничего сверх этого у Нестора нет. И как прекрасно этот текст, на самом деле - ложится на единственное имеющееся в источниках прямое определение слова "варяги". Я говорю, конечно о словах Петра Петрея - шведского дипломата, рубежа 16-17 веков, неоднократно лично побывавшего в России и написавшего пару работ по истории Руси. Его текст интересен тем, что он оставил определение слова варяги, как свидетель. Сообщил, что это русское слово означало в прямом своём смысле. Ибо в его времена, оно ещё использовалось по своему прямому значению, а не так как сейчас - вмещая в себя весь тот добавленный хлам смысл, который ему приписали все эти "историки" и прочие авторы-философы из недавних эпох.  По иронии, Петрей был одним из первых авторов, который стал утверждать что варяги, основавшие Русь были шведами! Он это сделал по своим собственным причинам, и использовал модную и респектабельную тогда в Швеции практику приписывать историю многих других народов шведам. Но нам он интересен не этим, а своим свидетельством относительно того, что означает русское слово "варяги". Вот оно:  "...русские называют варягами народы, соседние Балтийскому морю, например шведов, финнов, ливонцев, куронов, пруссов, кашубов, поморян и вендов " (П. Петрей, История о Великом Княжестве Московском).  Обратите внимание - ничего не напоминает? Да там же практически все те же самые народы, которые "приседять к Варяжскому морю", или "сидят по Варяжскому морю" у Нестора, и которых норманистские лже-переводчики - пытаются перетасовать в отдельное предложение! :)))  Вот они по парам: Корсь-куроны, Либь-ливонцы, Пруси-пруссы, Чюдь-финны!!! Ляхов же (из текста Нестора) Петрей привёл чуть более развёрнутно: кашубы, поморяне, венды! Нестор поморян при этом упоминает и отдельно тоже, когда даёт разбивку славян по разным племенам. Но в этом отрывке они у него, видимо скрываются под политическим псевдонимом ляхи, ибо на момент написания ПВЛ - Поморье подчинялось Польше. Петрей упомянул также и шведов, которых описывает и Нестор (кстати, Нестор прямым текстом отделяет последних от руси, что исключает любые инсинуации относительно "Средней Швеции", вообще-то! Но сейчас не об этом). Вот вам и "первый норманист Нестор" - ЛОЖЬ! Здесь также интересно отметить ещё один любопытный факт: в Ермолаевском списке Ипатьевской летописи относительно одной из героинь - княжны родом с Поморья - с того самого южно-балтийского побережья (на котором и обитали венды, поморяне, кашубы, "ляхи" и прусы из рассмотренных  источников), известного также под своим латинизированным и немецким названием "Померания", сказано следующее: «рода князей Сербских, с Кашуб, от помория Варязского от Старого града за Кгданском»  Ещё один пример использования по отношению к этим землям слова "Варяжское". Конечно - это побережье Варяжского моря. Но и сам регион называется Варяжское Поморье. Это тоже факт и как бы его не пытаться обойти - он всё равно остаётся фактом. Другое название этого региона у русских - Поморское Царство (например, в русском эпосе - так называется земля, в которой живёт Святогор, он же, видимо, Святовит). Теперь - для наглядности приведём небольшую иллюстрацию берегов Варяжского моря с указанием на них народов, упоминающихся Нестором и Петреем в качестве варягов, или сидящих (приседящих) по берегам этого моря. Упомянутых Нестором укажем красным, Петреем - синим, чтобы различать. Примерный ареал варягов по Нестору - дадим красной линией. Думаю, это будет интересная картина!   Как видите - мы рассмотрели всё максимально подробно! Если попробовать более-менее адекватно и честно перевести рассмотренный отрывок из ПВЛ на современный русский: "Въ Афетовї же части сѣдить Русь . Чюдь . и вси ӕзыцѣ Мерѧ Мурома . Всь . Мордва . Заволочьскаӕ Чюдь . Пермь . Печера . Ӕмь . Югра . Литва . Зимигола . Корсь . Сѣтьгола . Либь . Лѧховѣ же и Пруси . и Чюдь . присѣдѧть к морю Вѧрѧскому . по сему же морю сѣдѧть Варѧзи сѣмо къ вьстоку . до предѣла Симова . по тому же морю сѣдѧть къ западу . до земли Агарѧньски и до Волошьс̑кыє". Афетово же колѣно и то Варѧзи . Свеи . Оурманє . Готѣ . Русь . Аглѧнѣ . Галичанѣ . Волохове . Римлѧнѣ . Нѣмци . Корлѧзи . Венедици . Фрѧговѣ . и прочии присѣдѧть ѿ запада къ полуденью ." То могло бы получиться что-то типа: Земля северных европейцев населяется русью, чудью, разными племенами мери и муромов, вепсами, мордвой, заволочьской чудью, пермью, печерой, ямью, югрой. Литва, земгалы, курши, сету, ливы, поляки (или поморяне) же с пруссами и чудью обитают по берегам Варяжского моря. Именно по этому морю живут варяги. На Восток они обитают - до начала земель восточных, азиатских людей, до Поволжья. А на Запад, по Варяжскому морю до Ютландии и пограничных областей Священной Римской Империи. Северными европейцами также являются варяги (возможно речь идёт о варинах-ободритах), шведы, норвежцы (возможно, совместно с датчанами), готландцы, англы, галлы (жители Галлии), жители Священной Римской Империи, римляне, немцы (разные германоязычные народы Священной Римской Империи), каролинги (возможно, имеются в виду французы, либо это очередной синоним для обитателей Священной Римской Империи), венецианцы (а может быть, речь может идти и о вендах, обитателях Центральной Европы), франки (или жители уже северной Италии) и другие, которые живя на западе, соприкасаются уже с южными странами.  Как-то так примерно Норманизм - это шарлатанство!

Источник:http://oldrus.livejournal.com/383694.html swinow:

Недавно меня попросили написать небольшую статью о варягах для немецких читателей. Задача оказалась не самой простой – нужно было написать кратко и концептуально. Итак, варяги – легендарные основатели российской государственности. Этот народ вместе с восточными славянами и финно-угорскими племенами стоял у истоков Древней Руси, открывал первые страницы истории России. «Повесть временных лет» упоминает другое имя, самоназвание варягов – Русь, и перечисляет их в ряду древних северных народов.
 

 
Говорится, что варяги во главе с князем Рюриком были «призваны» в Новгород, по другой трактовке – в Старую Ладогу, и заложили основы первого русского государства и династии Рюриковичей. Однако летописец не оставил подробностей о происхождении варягов, поэтому «варяжский вопрос» стал дискуссионным в науке.
 
Известно, что варяги пришли «из-за моря», что дало основания считать их выходцами из Скандинавии. В XVI-XVII веках благодаря шведским писателям-романтикам к истории Швеции приписывались многие сюжеты античной истории, легендарный народ готов, а также древнерусские варяги. Последнее обстоятельство помогало шведской короне обосновать территориальные претензии на северорусские земли. Провозглашалось, что если древние колонисты северо-западной России – варяги – происходили из Швеции, то и в Смутное время начала XVII века шведы имели право «вернуть себе» часть тогдашней российской территории. А имя готов, присвоенное тогдашними шведами по созвучию с названием шведской области Гёталанд, должно было осенять всё это ореолом славы древнегерманской истории.
 

Современные исследователи приходят к выводу, что подобные умозаключения появились в рамках готицизма – своеобразного идейного течения, особенности которого хорошо показывают, например, Фрауке Хилебрехт в статье «Скандинавия – родина готов? Готицизм как основа нордическо-шведского самосознания» или российская исследовательница Лидия Грот в серии своих работ. Готицизм в качестве исторического мифа надолго обосновался в историографии, влияя на ученые умы. Положение о том, что варяги – это выходцы из Швеции, впервые сформулированное в начале XVII века, разделяли и по привычке продолжают разделять многие исследователи. В России это явление получило название «норманской теории», согласно которой варяги-русы были выходцами из Скандинавии, норманнами-викингами.
 
Ключевым аргументом сторонников шведского происхождения варягов является наличие в южной части Швеции области с названием Рослаген, которое будто бы связано с именем Русь. Однако исторические документы свидетельствуют о том, что наименование Roslagen (точнее, Rodzlagen) впервые появляется лишь в самом конце XV века (прежнее название – Roden). А учитывая геофизические данные, фиксирующие имеющий там место феномен постепенного поднятия морского дна и превращения его в сушу, Roslagen стал пригодным для обитания только к XIII веку. Конечно, эта область не могла быть прародиной варягов, которые уже в IX веке объединили под своей властью огромную территорию – первые древнерусские столицы Киев и Новгород.
 
Искать следы варягов нужно в другом месте – на противоположном, южном берегу Балтийского моря. Российский академик Валентин Янин, который более 50-ти лет вёл археологические раскопки в Новгороде, высказался об этом довольно определённо:
 

Решено было отправить послов к Рюрику, к тем варягам, которые называли себя Русью. Проживали они на территории южной Балтики, северной Польши и северной Германии. Наши пращуры призвали князя оттуда, откуда многие из них и сами были родом. Можно сказать, они обратились за помощью к дальним родственникам.

 
Снова обратимся к «Повести временных лет». Не рассказывая о происхождении варягов, летописец достаточно точно указывает их географическое местоположение: «…по томоу же морю седят къ западоу до земля Агляньскии». То есть варяги населяли побережье Балтийского моря вплоть до «земли Агляньской» на западе. Летописец дал довольно точную локализацию. Самая западная оконечность побережья Балтийского моря – это историческая область Ангельн в сегодняшнем Шлезвиг-Гольштейне, бывшая прародиной племени англов, откуда они в своё время переселились в Британию. Совсем рядом, тоже на Балтийском побережье, располагается другая историческая область – Вагрия (или Waierland, Wagerland), которая на западе как раз граничит с Ангельн. Это максимально точное совпадение с описанием «Повести временных лет». Поэтому, на наш взгляд, Вагрия в восточном Гольштейне является наиболее реальным претендентом, чтобы считаться прародиной летописных варягов.
 

 
Недалеко фиксируется также «русская» топонимика – например, деревня Russow, которая впервые упоминается в источниках в XIII веке в связи с церковной историей соседней земли Мекленбург – Передняя Померания. Это было как раз время христианизации славян-вендов. Поэтому нет смысла обращать свой взор на шведский Roden-Roslagen, который только-только поднимался из морской пучины и был практически незаселённым.
 
Ещё в начале нашей эры римский историк Тацит писал, что на побережье Балтийского моря обитают Anglii, а рядом с ними – Varini. По всей видимости, их же мы встречаем у других античных и средневековых авторов: Varinnae у Плиния Старшего, Varni у Прокопия, Waari или Wari у Видукинда, Waari у Саксонского анналиста, Wari у Титмара. В немецкой традиции они именовались Wagrier.
 
Впрочем, форма Waigri впервые встречается у хрониста Адама Бременского в XI веке, вслед за которым Гельмольд использует написание Wagiri, перечисляя это племя наряду с ободритами и другими балтийскими славянами. При этом Гельмольд употребляет также форму Wairensium, которая близка к написанию имени Varini, Wari в других исторических источниках.
 
Можно ли связывать варов-варинов с варягами древнерусских летописей? Это вопрос специального лингвистического исследования. Можно предположить, что при утрате носовых гласных в языке восточных славян получилось древнерусское «Варязи» через промежуточную форму Wari, и далее – современное русское слово «Варяги». Возможно, преобразование произошло через суффикс –ing, как в случае Jatving – в русском ятвяги (западно-балтийские племена) или у других балтийских славян: Polabingi (также Polabi) или Smeldingi. Это могло быть связано с некоторыми языковыми особенностями, например, у кашубов – одного из западнославянских народов – сохранилась балтская форма Kuling, вместо славянской «Kulik».
 
Однако точное летописное указание на местоположение варягов в области Вагрия в восточном Гольштейне свидетельствует в пользу тождества Varini (лат.) = Wagrier (нем.) = варяги (рус.). И этот исторический факт непременно должны учитывать лингвисты. Возможно, при русско-немецком переводе слово «варяги» (Waräger) нужно начать напрямую переводить как Wagrier (вагры), чтобы не допускать путаницы в наименованиях-синонимах.
 
Столицей и главной крепостью варягов-вагров был город Старигард, сейчас известный как Oldenburg (ранее – Aldinborg), что является немецким аналогом прежнего названия. Сегодня недалеко от остатков древних валов располагается Oldenburger Wallmuseum. Его руководитель госпожа доктор Стефани Барт прилагает немалые усилия по сохранению местного культурного наследия. В самом музее представлены экспонаты с характерными чертами для древнерусской культуры, что только усиливает мысль о тесных средневековых связях Вагрии в Гольштейне и Руси. Информационный стенд гласит: «Новгород – торговый партнер Ольденбурга». Собственно, в этом нет ничего удивительного, потому что один был «Старым варяжским городом» (Oldenburg-Starigard) в восточном Гольштейне, а другой – «Новым варяжским городом» (Nowgorod-Neugard) в северо-западной России.
 
Традиция связывать варягов с гольштейнской Вагрией была хорошо известна у средневековых немецких авторов. Сигизмунд Герберштейн в книге «Rerum Moscoviticarum Commentarii» (1549) писал:
 

Если принять во внимание, что они (т.е. русские – прим.) сами именуют Варяжским море Балтийское и то, которое отделяет от Швеции Пруссию и Ливонию, а затем и часть их собственных владений, то я лично полагал, что князья их были, по соседству, или шведы, или датчане, или пруссы. Далее, по-видимому, славнейший некогда город и область вандалов, Вагрия, была погранична с Любеком и Голштинским герцогством, и то море, которое называется Балтийским, получило, по мнению некоторых, название от этой Вагрии, и при том само оно и тот залив, который отделяет Германию от Дании, равно как Пруссию, Ливонию и, наконец, приморскую часть Московского государства от Швеции, и доселе ещё удерживает у русских своё название, именуясь Варецкое море, т.е. Варяжское море. Сверх того, вандалы в то же время были могущественны, употребляли, наконец, русский язык и имели русские обычаи и религию. На основании этого мне представляется, что русские вызвали своих князей скорее от вагрийцев, или варягов, чем вручили власть иностранцам, разнящимся с ними верою, обычаями и языком.

 
Позднее аналогичной точки зрения придерживался выдающийся немецкий ученый, основатель и первый президент Берлинской Академии наук Готфрид Вильгельм Лейбниц:
 

В одном из своих поздних писем Лейбниц высказывал мнение о происхождении Варягов: он считал, что Рюрик был датского происхождения, поскольку это имя часто встречается в Скандинавии, а у Славян широкого распространения не имело. Но Рюрик пришел в Россию не из Дании, а из Вагрии – населенной славянами из области возле Любека. Эта Вагрия завоевывалась неоднократно Датчанами и Норманнами. Из слова «Вагрия» русские могли сделать слово «варяги».

 
Таким образом, идея связывать древнерусских варягов с гольштейнской Вагрией имеет давние традиции в немецкой научной мысли. И вплоть до сегодняшнего дня эта идея находит сторонников и в России, и в Германии – тех, кто заинтересован в объективном изучении и популяризации совместной русско-немецкой истории. Это наиболее перспективное направление дальнейших исследований.
 
Существование области с названием Вагрия, летописное свидетельство о проживании варягов «к западу до земли Агляньской», традиция позднеантичных и средневековых авторов – это факты, которые буквально лежат на поверхности. Те факты, которые красноречиво указывают на прародину варягов в современной немецкой федеральной земле Шлезвиг-Гольштейн, включая остров Фемарн. В направлении Старигард – Новгород и обратно шёл постоянный и взаимный культурный обмен. По всей видимости, активные военные, торговые и династические контакты привели, в конечном итоге, к тому, что в IX веке варяги под предводительством князя Рюрика нашли себе новую родину на востоке.
 
К сожалению, объективная история варягов-варинов отошла на второй план после широкого распространения «викингского» бренда, который упорно продвигался в рамках готицизма и «норманской теории», а теперь держится в популярной литературе и в туристическом бизнесе. Миф подменил реальность. С тех пор всех без исключения балтийских мореплавателей зачастую именуют «викингами», совершенно не задумываясь над банально простым значением этого слова – «пираты». И, конечно, забывая о том, что в реальной истории пираты никогда не отличались позитивной ролью и, тем более, никогда не стояли у истоков государственности. В российской истории эту роль сыграли не абстрактные пираты-викинги, а конкретные выходцы из области Вагрия в восточном Гольштейне – варяги. И те варяги звались Русь, как писал древний летописец.
 
Vsevolod Merkulov: Ost-Holstein – die Heimat der altrussischen Waräger // FederКиль, Nr. 10 (pdf)
 
Всеволод Меркулов,
кандидат исторических наук

Источник http://pereformat.ru/2014/08/warager/

Статьи Андрея Пауля о двойных стандартах современной медиевистики при изучении славянских древностей на Балтике, заслоняемых выдуманным образом бесстрашного викинга-скандинава как руководящей и направляющей силы, напомнили мне о дискуссии, развернувшейся в связи с моей статьей «История опускает шлагбаум на пути драккаров».
 

 
Данная дискуссия являет собой яркий до комичности пример того, как происходят манипуляции археологическими данными в «подтверждение» плавания скандинавов по русским рекам и, соответственно, подтверждения норманистской концепции о вкладе «скандинавов в установление контроля над Балтийско-Волжским торговым путём, открытие и функционирование которого являлось, согласно уверениям норманистов, результатом деятельности скандинавских купцов и воинов. Именно благодаря этому, по мнению норманистов, консолидировалась обширная восточноевропейская территория, на которой в середине IX в. возникло первое раннегосударственное образование» (Мельникова Е.А. Скандинавы на Балтийско-Волжском пути в IX-X веках // Древняя Русь и Скандинавия. Избранные труды. М., 2011. С. 433-442).
 
Согласно данным подводной археологии, исследующей останки судов и реконструирующей технические возможности этих судов в минувшие эпохи, в Швеции не были обнаружены суда, пригодные для дальних заморских экспедиций. Выше, например, фото одного из наиболее сохранившихся экземпляров – шведская ладья из Орби (область Упсалы или Средней Швеции), датируется викингским периодом, т.е. IX – перв. пол. XI вв., хранится в стокгольмском Историческом музее. Cуда же, обнаруженные в Дании и Норвегии, были хороши для морских экспедиций, но не годились для плавания по восточноевропейским рекам с порогами и волоками.
 

После публикации статьи поступил комментарий от одного читателя, призывавшего всех обратить внимание на следующий факт: Останки морского судна были найдены в Ростове (Ярославская обл.). Но по останкам этого судна невозможно определить принадлежало ли оно скандинавам или западным славянам. См.: Леонтьев А.Е. Ладейные шпангоуты Х в. из Ростова. Эта находка доказывает возможность путешествия из Балтики до Каспийского моря на морских судах (конечно, с разрешения русских князей) – так категорично заканчивалось сообщение читателя.
 
Для того чтобы внести ясность в этот комментарий, я обратилась к эксперту по вопросам подводной археологии и судового дела, кандидату технических наук Андрею Васильевичу Лукошкову.
 
А.В. Лукошков подтвердил, что он знаком с публикацией А.Е. Леонтьева, но указал, что была опубликована и его более подробная статья в Трудах ГИМ (выпуск № 111, 1999 г.). В этой статье были приведены также чертежи упомянутых шпангоутов. И вывод А.В. Лукошкова был совершенно однозначным: шпангоуты не скандинавские! Не совпадает ни один из известных конструктивных признаков. Но чьи шпангоуты, пока неизвестно. Да это было и не суть важно! По мнению А.В. Лукошкова, шпангоуты не являлись деталями разобранного судна, приплывшего с Балтики, а наоборот – были неиспользованными заготовками для строительства местного судна.
 
Дело в том, что в них нет ни одного отверстия от гвоздей, нагелей или заклепок, как нет и никаких следов гибких связей, т.е. шпангоуты не были в деле. Непонятно и главное – были ли это незаконченные заготовки или готовые изделия, которые по каким-то причинам не были поставлены на судно? Если второе, то из чертежей следует, что обшивка была внахлест, но не так, как у скандинавов, а наоборот – верхняя доска крепилась изнутри нижней. Такая схема известна в Германии, но в 16-м веке. Поэтому, подвел итог А.В. Лукошков, нужны новые находки для того, чтобы сделать более точные выводы.
 
Ответ Андрея Васильевича ясно продемонстрировал, что решительные заявления читателя типа – Эта находка доказывает возможность путешествия из Балтики до Каспийского моря на морских судах.., – обнаруживали большой запас категоричности, но были напрочь лишены компетентности по обсуждаемому вопросу: названная находка не доказывала решительно ничего!
 
Но поскольку в позиции читателя сквозили легко узнаваемые стереотипы, я провела дополнительное расследование по злосчастным шпангоутам. Для начала представилось необходимым дать иллюстрацию этих шпангоутов, приводимую в числе археологических находок Ростовской земли, с подписью: «Детали варяжской ладьи, начало 11 века». Общеизвестно, что на языке единственно правильного учения, т.е. норманизма, «варяжское» есть синоним «скандинавского». Во всех норманистских текстах их всегда пишут рядышком: варяги (скандинавы). В подписи к приведенной иллюстрации скобочки скромно опущены, но суть от этого не меняется.
 

О каких «варяжских» ладьях может идти речь для древнерусского Ростова в XI в., с X в. бывшего одним из центров Ростово-Суздальской земли, можно догадаться, если посмотреть, что далее пишет Леонтьев (привожу, как это было процитировано читателем): Нет уверенности в том, что ладья была построена именно в Ростове: для озера суда такого класса не нужны, а создание большого корабля для далекого плавания при отсутствии кораблестроительных традиций кажется сомнительным. Более вероятно, что ладья принадлежала иноземным гостям («заморская ладья» «Русской Правды»). Известность Ростова подтверждает его упоминание в числе немногих русских городов в раннесредневековых скандинавских источниках. Широкие торговые связи края, по археологическим данным, сложились еще в IX в., в эпоху мери. Впоследствии попавшее в Ростов судно было разобрано: шпангоуты найдены на территории городской усадьбы в отдалении от озера.
 
Понятно, что д.и.н. А.Е. Леонтьев не является специалистом в области судостроения, что видно и из цитаты. Он строит свои рассуждения не на техническом анализе материала, а на отсылке к неким раннесредневековым (!) скандинавским источникам, в которых упоминается Ростов. Одного этого для него оказалось достаточно, чтобы два шпангоута, вернее, две заготовки для шпангоутов, превратить в «заморскую ладью», зачем-то разобранную в Ростове на части. Очень поучительно проследить «жизнеописание» этих шпангоутов в российской науке. Леонтьев ссылается в своих тезисах на результаты раскопок Н.Н. Воронина, который в 1955 г. раскопал эти шпангоуты и сразу «по физиономии наружности» определил их как скандинавские, что следует из ссылки на него Г.В. Глазыриной и Т.Н. Джаксон в сборнике о древнерусских городах: «…шпангоут судна скандинавского типа,.. найденный в Ростове в слое второй половины X в. (Воронин Н.Н. Отчет… л. 31)» – Древнерусские города в древнескандинавской письменности. М., 1987. С. 121.
 
Рассуждения Леонтьева об этих шпангоутах в тезисах конференции 1993 г. отмечены большей вдумчивостью: в Ростове ничего такого не могли построить «при отсутствии кораблестроительных традиций», в наличии имелись более простые, архаичные конструкции (писал бы уж прямо – «примитивные», зачем стесняться!) и пр. После такой уничижительной характеристики местных судостроительных традиций ничего другого автору не оставалось, как бросить взыскующий взгляд на Балтику, а там, ясно-понятно, только викинги! (А встречался ли Вам норманист, который на Балтике умудрился увидеть кого-либо другого, кроме викингов?!) Правда, хронологию ему пришлось немного подправить: рубеж X-XI вв., но в заголовке статьи остается X в. Вторая половина X в. была и исходной датировкой Воронина. Норманисты бьются за каждое десятилетие для удревнения миражных «походов» скандинавов в Восточную Европу и для удержания своих мифов хотя бы «на плаву».
 
Но главный аргумент Леонтьева, разумеется, «раннесредневековые скандинавские источники». Насколько известно, скандинавскими источниками, где упоминается Ростов, являются:
 
Во-первых, географическое сочинение под условным названием «Какие земли лежат в мире». Этот трактат входит в компиляцию древнеисландских произведений, известную под названием «Книги Хаука» и записанную, по датировке Ф. Йоунссона, в 1323-1329 гг. Однако Е.А. Мельникова полагает, что именно этот текст был записан ранее, во второй половине XIII – начале XIV вв. Как уже сказано, норманисты бьются за каждое десятилетие! Вот отрывок из него: «В том государстве есть та (часть), которая зовется Руссия… Там есть такие главные города: Moramar. Rostofa. Surdalar. Holmgarðr. Syrnes. Gaðar. Palteskia. Kænugarðr».
 
Во-вторых, «Сага об Одде-Стреле», которая относится к сагам о древних временах и была создана в конце XIII – начале XIV вв. Наиболее ранняя датировка: между 1265-1275 гг. Древнейшая рукопись хранится в Королевской библиотеке в Стокгольме – начало XIV в.: «…Радстав звался конунг и там, где он правил, (земля) называлась Радстова..)».
 
Как из этих источников можно извлечь подтверждение «теориям» норманистов о плавании «викингов» по Балтийско-Волжскому пути?! По-моему, ничего подобного «в волнах не видно»! Кто станет утверждать, что географические сочинения должны были обязательно базироваться на опыте собственных путешествий, а не заимствовали материал из других географических источников? Да, к тому же, обратите внимание на хронологию: источники создавались на рубеже XIII-XIV вв. – с какой стати это раннее средневековье?! Шпангоуты же датируются XI в., однако, все вместе это каким-то образом призвано доказать плавания скандинавов по Балтийско-Волжскому пути в X веке.
 
Вот перед нами простенькая технология лепки мифа о скандинавах на Балтийско-Волжском пути буквально из ничего, из любого хлама. То, что за этот миф держатся, подтверждается подписью к приведенной выше иллюстрации, где данные шпангоуты представлены, как «детали варяжской ладьи». А кто у норманистов варяги? Или, может, в Ростове признали варягов с Южной Балтии?
 
Помимо этого, представленные фрагменты дискуссии – наглядный пример того, как норманистские мифы просто-напросто промывают мозги широким читательским слоям. Читатель Переформата привёл статью далеко не первой молодости, выводы которой, тем не менее, он не подвергал сомнению и с размаху выступил с категоричным выводом о том, что описанные в статье шпангоуты доказывают «возможность путешествия из Балтики до Каспийского моря». Я же привела в качестве аргументации выводы специалиста – инженера, из которых ясно, что эти шпангоуты не могут что-либо доказывать, поскольку они не были в деле! Бог весть, зачем их выстругали: может, молодых мастеров поучить, а может, какую-нибудь новую конструкцию обмозговывали, а потом отбросили, как ненужный хлам.
 
Что же касается до плаваний из Балтики до Каспия, то древние русы осуществляли эти плавания со времен седой старины. Как эти плавания проходили, на каких судах, необходимо тщательным и профессиональным образом исследовать. Повторяю, профессиональным, а не норманистским! Но пока держится миф о плавании скандинавов по Балтийско-Волжскому пути, вернуть эту часть древнерусской истории будет нелегко. Норманистский же миф держится за счет манипулирования фактами, в большой степени, за счет манипулирования археологическими данными, и одним из примеров тому является приведенная история с ладейными шпангоутами из Ростова, якобы представлявшими из себя детали разобранной «заморской ладьи» «скандинавского типа».
 
Но несмотря на противодействие норманистов, реальные знания пробивают себе путь в науку. Благодаря, например, выводам специалистов в области подводной археологии теперь известно, что специфика восточноевропейской гидросистемы требовала соответствующих специфических судов, которые могли создавать только жители – насельники тех мест, а ими были древние русы и арии, мигрировавшие на Русскую равнину около 5000 лет тому назад, и соответственно, с III-II тыс. до н.э. осваивавшие восточноевропейские реки. Этот древнейший опыт и сохранялся в русской традиции в течение веков и фактически был одним из стимулов для объединительных политических процессов.
 
Приведу небольшой отрывок из статьи А.В. Лукошкова, который показывает, что судоходство по восточноевропейским рекам и древнерусская государственность, действительно, имеют особую связь, но скандинавы здесь ни при чем.
 

Термин «струг»… речь идет о судах, изготовленных из цельных стволов деревьев методом выстругивания внутренней части древесины. При этом толщина стенок доводилась до 10-20 мм, что позволяло разводить их под воздействием горячей воды и пара в стороны, создавая широкий, плоскодонный и герметичный корпус.
 
В русских источниках и языке доски именовались «нашивами», «ошивами» или «ошивинами»… Низкие борта струга наращивались вверх досками, которые, судя по находкам останков стругов, нашивались к основе с помощью гибких корней. Форма разведенной основы фиксировалась легкими шпангоутами, которые в русском языке именовались «опругами»… [далее проводится отождествление стругов и древних моноксилов из византийских источников]… И струги, и «моноксилы» отличались от других типов судов возможностью их переноса по суше на большие расстояния. Достигалось это малой толщиной днища, бортов и нашивных досок. …достигнув порогов, русы максимально облегчали крупные моноксилы, снимая с них ошивины и «перешвы»… струги имели короткий жизненный цикл. Моноксилы, согласно тексту Порфирогенета, строились на один сезон, а точнее, на один рейс – до Царьграда и обратно.
 
Подобную же практику мы наблюдаем и при организации казачьих походов в XVI-XVII вв. …Причина заключалась все в той же малой толщине струговых труб, которые в ходе плавания и при зимнем хранении на берегу шли трещинами в зонах изгибных напряжений. Если на небольших речных стругах, подобных найденному в Великом Новгороде, этот дефект можно было устранить ремонтом, то морские струги, которые должны были выдерживать плавание и удары в открытом море, без сомнения подлежали утилизации и полной замене… Весь комплекс имеющихся на сегодня материалов позволяет уверенно отождествлять «моноксилы» древних росов именно с нашивными стругами. Но такое отождествление дает возможность сделать один важный вывод, выходящий за рамки вопроса о конструкции древнерусских судов. А именно – использование бескилевых плоскодонных стругов в качестве основного типа кораблей флота древних росов однозначно доказывает, что эти живущие в Киеве росы не были скандинавами… Ведь в VIII-X вв. ни в одном из скандинавских государств …строительство распаренных судов не практиковалось. Нет ни малейшего сомнения в том, что такие суда были чисто славянским изобретением, распространенным на всех, занятых славянскими племенами землях Центральной и Восточной Европы.
 
Отождествление древних «моноксилов» с нашивными стругами… позволяет также получить представление о методах и необходимых сроках подготовки флотилий для похода. …Обработка – выстругивание и распаривание – струговых труб можно вести только весной – в теплое время, поскольку зимой замерзшая внутри ствола влага ведет к порче тонких стенок. …изготовление струга с нашивами требовало наличия не только струговой трубы, длинномерных досок, штевней, перешив, щегол и райн, но и снабжения мастеров другими расходными и комплектующими материалами. В первую очередь, это смола. …Также была необходима пакля для конопатки, кованые гвозди для крепления наиболее важных узлов, скобы и планки для ластовых уплотнений швов, вица для крепления нашивин, канаты и веревки (ужи) для фиксации мачт, управления реями и спуска якоря, а также сами якоря – скорее всего это были четырех- или пятилапые «котвы». Вполне возможно, что в комплектацию древних стругов входил и «луб» – тонкая дранка, которая использовалась для покрытия корпуса сверху от дождя и брызг…
 
В любом случае ясно, что, помимо основных деталей корпуса, оснащение струга-моноксила требовало доставки множества других грузов. Причем, учитывая низкую плотность населения и низкую производительность работ, сбор этих материалов и комплектующих должен был производиться с очень больших территорий и занимал длительное время (подчеркнуто мной – Л.Г.). Кроме того, для строительства судов нужно было иметь довольно большой контингент мастеров разных специальностей. Так, для изготовления 200 стругов в 1656 г. потребовалось привезти на реку Касплю 180 плотников с Оки, 1000 рабочих из Новгородской чети и 50 кузнецов из Москвы.
 
Таким образом, подготовка и торгового каравана на Царьград и, тем более, военного похода были длительным процессом, занимавшим 50-60 дней и требовавшим наличия механизма управления и координации на довольно больших пространствах (подчеркнуто мной – Л.Г.). Очевидно, что каждое плавание и поход планировались и готовились заранее… (Лукошков А.В. Флот Древней Руси в плаваниях на Константинополь: находки и реконструкции // Начала Русского мира. Спб., 2011. С. 208-217).

 
Замечательный анализ, который показывает, что освоение восточноевропейских рек древними русами потребовало развития особого типа флота – судов «односезонного» пользования, которые требовали обновления каждый год. А для организации и координации этими объемными работами требовалось создание особой организации для регулирования социально-политической жизнью древнерусского общества.
 
Таким образом, необходимость эксплуатации восточноевропейской гидросистемы была одним из факторов, стимулировавших создание института верховной власти у русов как координатора работ по созданию типа судов «односезонного» пользования. Но все эти процессы были естественным результатом внутреннего исторического развития восточноевропейских земель после миграций туда носителей рода R1a. И их истоки древнее не только шведской прибрежной полосы Рослагена, но и большей части всего скандинавского полуострова, поскольку в источниках сохранились сведения о том, что система волоков функционировала в Восточной Европе со II тыс. до н.э. Вот еще немного информации к размышлению.
 
Диодор Сицилийский (вторая половина I в. до н.э.) в рассказах о Скифии и Кавказе приводил следующие известия: «Не малое число как древних, так и позднейших писателей (между ними и Тимэй) рассказывают, что когда Аргонавты после похищения руна узнали, что Эит своим кораблями занял устье Понта, то совершили удивительный и достопамятный подвиг: проплывши вверх по реке Танаиду до его истоков и перетащивши в одном месте корабль по суше, они уже по другой реке, впадающей в Океан, спустились к морю и проплыли от севера к западу, имея сушу по левую руку; очутившись недалеко от Гадир, они вступили в наше море…» (Латышев В.В. Известия древних писателей греческих и латинских о скифах и Кавказе. Т.1. Греческие писатели. – СПб., 1890. С. 468-469).
 
Эти известия повторяются в рассказе Антония Диогена (вероятно, I в. н.э.): «В рассказ вводится некто по имени Диний, из любознательности отправившийся путешествовать из отечества вместе с сыном своим Димохаром. Через Понт и затем от Каспийского и Ирканского моря они прибыли к так называемым Рипэйским горам и устью реки Танаида, затем вследствие сильной стужи повернули к Скифскому океану, достигли даже Восточного океана и очутились у восхода солнца, а оттуда объехали кругом внешнее море в течение долгого времени и среди разнообразных приключений… Они прибыли и на остров Фулу и здесь на время остановились в своих странствиях» (Там же, С. 509).
 
По первому фрагменту из рассказа Диодора Сицилийского можно напомнить, что события мифа об аргонавтах происходят за одно поколение до Троянской войны. А Троянская война, согласно Эратосфену, могла датироваться 1193-1183 гг. до н.э. Рассказ Антония Диогена относится к более поздним временам (у меня нет точной датировки). Оба рассказа показывают, что восточноевропейские водные пути, знания о трансгрессиях и регрессиях уровня водоемов, происходившими в различные периоды, переходы и волоки были освоены древними русами по всему восточноевропейскому пространству с юга на север и функционировали с глубокой древности. Контакты греческого мира с Восточной Европой, наверняка, стимулировались торговой активностью восточноевропейского населения, подтверждаемой имеющимися археологическими материалами: памятники греческой культуры периода 800-500 гг. до н.э. найдены в бассейне Камы вплоть до Урала.
 
Восточноевропейским населением этой эпохи, выступавшим торговыми партнерами древнегреческих полисов, могли быть только древние русы и та часть ариев, которая осталась в Восточной Европе после миграций основной массы ариев, начавшейся примерно 4500 лет тому назад. Так легендарные арии ушли на юг, через Кавказ в Месопотамию, на Ближний Восток (митаннийские арии) и Аравийский полуостров; часть ариев ушла на юго-восток, в Среднюю Азию и далее, через 500 лет, то есть примерно 3500 лет назад достигла Иранского плато (авестийские арии) и т.д. (см. авторские колонки специалистов по ДНК-генеалогии А.А. Клёсова и И.Л. Рожанского).
 
Поэтому, как подчеркивает А.А. Клёсов, «славяне», «арии», «скифы» – это, в своей основе, одни и те же люди, но разных исторических эпох. От себя к этому перечню имен добавлю и имя древних русов. Все перечисленные носители имен связаны прямой наследственностью, во всяком случае, в рамках гаплогруппы R1a или в рамках рода R1a. А других ариев или скифов пока не нашли, в том числе и при рассмотрении ископаемых ДНК. У всех мужчин – одна и так же Y-хромосома, один и тот же род, коих в мире насчитывается как минимум несколько десятков.
 
Одним из таких родов является, в частности, гаплогруппа N1c1 – предки финно-угров и балтов, вышедшие из Южной Сибири и по северной географической дуге прошедшие через Северный Урал в Восточную Европу. Они пришли в Восточную Европу примерно 2500 лет тому назад и примерно 2000 лет назад разошлись как две ветви одного рода, т.е. как финно-угры и как южные балты (подробнее см. здесь).
 
Следовательно, когда Прикамье уже во всю торговало с древнегреческими полисами, предки будущих финно-угров и балтов еще не начали проникать из-за Урала в Восточную Европу, уже пару тысячелетий осваиваемую древними русами и ариями. Поэтому знатоками и пользователями восточноевропейских рек могли быть только древние русы и арии, переселившиеся на Русскую равнину около 4900 лет тому назад. Только благодаря контактам с ними выходцы из древнегреческих земель могли осуществлять плавания по древнерусским рекам. Во-первых, для этого и в глубокой древности требовались суда, приспособленные к волокам и порогам, а во-вторых, требовалось элементарное знание транспортных маршрутов, и этим знанием обладали только местные жители.
 
В пояснение сказанного я люблю приводить отрывок из «Уральских сказов» П.П. Бажова («Ермаковы лебеди»), где отразилась приведенная мысль о том, что обладание навыками речного судоходства создается вековым опытом самих приречных жителей.
 

Так, говоришь, из донских казаков Ермак был? Приплыл в наши края и сразу в сибирскую сторону дорогу нашёл? Куда никто из наших не бывал, туда он со всем войском по рекам проплыл?
 
Ловко бы так-то! Сел на Каме, попотел на вёслах, да и выбрался на Туру, а там гуляй по сибирским рекам, куда тебе любо. По Иртышу-то вон, сказывают, до самого Китаю плыви – не тряхнёт!
 
На словах-то вовсе легко, а попробуй на деле – не то запоешь! До первого разводья доплыл, тут тебе и спотычка. Столбов не поставлено и на воде не написано: то ли тут протока, то ли старица подошла, то ли другая река выпала. Вот и гадай, – направо плыть али налево правиться? У куличков береговых небось не спросишь и по солнышку не смекнешь, потому – у всякой реки свои петли да загибы и никак их не угадаешь.
 
Нет, друг, не думай, что по воде дорожка гладкая. На деле по незнакомой реке плыть похитрее будет, чем по самому дикому лесу пробираться. Главная причина – приметок нет, да и не сам идёшь, а река тебя ведёт. Коли ты вперёд её пути не узнал, так только себя и других намаешь, а можешь и вовсе с головами загубить (Бажов П.П. Уральские сказы. М., 1987. С. 240).

 
Но содействие древних русов в пользовании речной и морской гидросистемами выходцам из других стран, наблюдаемое в древности, в эпоху после Р.Х. явно сменилось на более жесткий контроль. Около первой половины I тысячелетия с востока пошли миграции кочевых народов, началась бурная эпоха Великого переселения народов, сопровождаемая возникновением и исчезновением в Поволжье и в Причерноморских степях непрочных политий. Жизнь в Восточной Европе изменилась, изменилось и отношение к пришельцам, и надолго.
 
Небольшой иллюстрацией к высказанной мысли может послужить отрывок из моей статьи «История опускает шлагбаум на пути драккаров» – обсуждение этой статьи как раз и послужило поводом к данной публикации. Там я приводила рассуждения шведского исследователя в области морской археологии Эдберга о том, что скандинавы на Руси доплывали до Старой Ладоги, а потом шли пешком: «Самое вероятное, – рассуждает Эдберг, – было то, что скандинавы, которые продолжали путь от Старой Ладоги или Новгорода, выбирали путь по суше. Они шли пешком, на лошадях или в санях, пока не достигали водных потоков, где можно было идти под парусом. Затем обзаводились судами, которые соответствовали местным рекам и потому, как правило, плоскодонными (как обзаводились, замечу попутно, не поясняется)…». В связи с этим рассуждением я поставила вопрос, как зародилась сама мысль о том, что от Старой Ладоги не плыли, а шли?
 
В качестве разъяснения Эдберг отсылает к саге о Харальде Суровом. Харальд Суровый, – напоминает он, – двигался пешим путем от Киева до Старой Ладоги, и там сел на корабль. События происходили в 1044 и 1045 гг. Прочитав это, я призадумалась, поскольку никогда не обращала внимания на то, как Харальд добирался до Скандинавии. Служба в Константинополе, женитьба на Елизавете Ярославне – это всем известно, а вот каким транспортом он из Киева добирался?..
 
Посмотрела тексты саги. В саге сообщается: Весной Харальд отправился из Хольмгарда в Альдейгьюборг, там обзавелся кораблем и отплыл на всех парусах на запад, в 1044 г. он прибыл в Швецию. Вот в дополнение мой перевод соответствующего отрывка из саги о Харальде Суровом:
 

Когда Харальд прибыл в Хольмгорд, был он дружески принят королем Ярославом. Он оставался там всю зиму. Харальд получил все свое золото и многочисленные сокровища, которые он пересылал из Миклагорда. Богатство его было огромно. Никто в скандинавских странах до этого не видел, чтобы человек владел таким богатством. В бытность свою в Миклагорде Харальд трижды участвовал в «обирании» дворца. Всякий раз, как греческий король умирал, вэринги получали возможность заходить в дворцовые сокровищницы и забирать оттуда так много ценностей, сколько они в состоянии были унести в собственных руках.
 
В эту зиму король Ярослав выдал за Харальда свою дочь. Ее звали Елизавета, а скандинавы называли ее Эллисив. Об этом рассказывал Стюв Слепой. …Весной покинул он Хольмгорд и поехал в Альдейгьюборг, куда и добрался в течение весны. Там он обзавелся кораблем и летом, подняв паруса, взял курс на запад. Прежде всего, он отправился в Свеяланд (Svithiod) и добрался до Сигтуны.

 
Мой перевод сделан с текста саги, опубликованного на шведском языке, самого что ни на есть популярного характера, т.е. это текст, литературно стилизованный в соответствии со всеми стереотипами. Тем ценнее то, что осталось. Из текста, по-моему, даже слепому и напрочь лишенному аналитической способности должно быть понятно, что из Константинополя Харальд прибыл к Ярославу в Киев, поэтому все норманистские переводы исландских саг, где Хольмгорд или Хольмгард выдается исключительно за Новгород, можно ставить под сомнение. Ну, и далее Альдейгьюборг. Еще в упоминаемой здесь моей статье я отметила, что Альдейгьюборг из исландских саг ничего общего со Старой Ладогой не имеет и находится очень далеко от нее, совсем в другой стране. Но для более подробного раскрытия этого высказывания требовалось написать отдельную статью. Сделать мне это пока за занятостью не удалось. Но подумалось, что сейчас все-таки не будет лишним хотя бы пояснить, что я имела в виду.
 
В первых шведских переводах и публикациях текстов исландских саг, осуществлявшихся в XVII-XVIII вв., название Альдейгьюборг передавалось как Aldenoborg (например, в изданной в 1697 г. О. Верелием «Херварар-саге»). Следовательно, за весьма специфической передачей топонима на древнеисландском скрывался Стариград в Вагрии или современный Oldenburg (ранее Aldinborg/Aldinburg). И угадайте, кто первым отождествил Aldenoborg/Стариград со Старой Ладогой? Ну, кто же, как не Рудбек, работая по созданию новейшей версии восточноевропейской истории древнего периода, где русским не находилось места. Как конкретно эта Рудбекова мысль осваивалась норманизмом, необходимо написать подробнее. И это будет обязательно сделано, но позднее. А сейчас могу отослать к сочинению Г.Ф. Миллера «О происхождении имени и народа российского».
 
Кроме того, у В.Н. Татищева в комментариях на статью Байера приведено для «Альдейгьюборга» то же значение: «Алденгабург. Как их в разных и весьма отдаленных местех, так и разных изречений находится, яко Ильдеюбург, Алдеборг, Алдейбург. Имяна сии германского или норманского языков, значит стары град, что ни от сармат, ни о славян дано быть не могло, а старых градов везде много упоминается…» (Татищев В.Н. Собрание сочинений. М., 1994. Т. I. С. 229-230). Интересна в этой связи также и ссылка Татищева на Страленберга: «Страленберг из Гельмольда и Петра Дикмана на стр. 95, 191 и 192 сказует: «Славяня, оставя свою древнюю столицу Старый град, или Альденбург, вместо оного в Руси престол основали и оный Новгород имяновали» …И оные князи славенские, окончав мужское наследство Гостомыслом, варяжских князей Рюрика з братиею избрали, иже також в Ладоге жизнь окончал, которого княжением вторая часть Руской гистории начинается» (Там же. С. 340-341).
 
Я думаю, многим известно, сколько стараний приложили норманисты для того, чтобы вымучить название Ладоги сначала из финского языка, а потом доказать, что скандинавы восприняли его от финнов, а русские уже создали имя Ладога, услышав это исходно финское название в скандинавской интерпретации. Короче, очень похоже на манипуляции с именем Руси, но только наоборот: если название скандинавских гребцов-родсов славяне якобы услышали от финнов, от него и создав имя Русь, то в данном случае утверждается, что финское название реки Ладоги породило скандинавский топоним Aldeigja, а русские услышали это название от скандинавов и сумели переиначить его в Ладогу (Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе. М.,1993. С. 244-245).
 
Узнаете тень Рудбека за этим нагромождением нелепостей: сначала на Северо-западе были финны и скандинавы, а русские появились здесь позже всех? Именно Рудбек первым стал отодвигать значение «Старая крепость», которое было понятно еще Татищеву и Страленбергу, но от которого один шаг до южнобалтийского Стариграда. Не котируется это значение и у современных норманистов. Тем забавнее было натолкнуться на него у современной шведской писательницы Катарины Ингельман-Сундберг в ее книге о викингах. Ингельман-Сундберг, не будучи профессиональным историком, явно не владела историографией вопроса относительно норманистских потуг отыскать сначала финское значение для Ладоги и только потом пристроить к нему скандинавское обличье. Поэтому, просматривая тексты исландских саг, она как носительница языка сразу же определила, что древнеисландское «Аldeigjuborg» в переводе на шведский означает «Den gamla borgen», т.е. «Старая крепость» (Ingelman-Sundberg, Catharina. Boken om vikingarna. Stockholm, 1998. S. 98).
 
Надеюсь, теперь понятно, где находился Aldeigjuborg/Aldenoborg исландских саг? Разумеется, более обстоятельная статья на эту тему необходима, и в ближайшем будущем я ее обязательно напишу. А до тех пор предлагаю читателям самим попробовать перечитать известные источники, где упоминается Aldeigjubor, и перенести их события в Стариград/Aldinborg. Содержание, наверняка, станет более логичным.
 
Можно начать прямо здесь. Для этого надо вернуться Харальду Суровому и перечитать сагу, исходя из предложенного прочтения. Уточненный вариант выглядит так: Харальд прибыл к великому князю Ярославу в Киев, перезимовал в Киеве и по весне отправился по суше до Стариграда, где и зафрахтовал судно. Таким образом, в средневековый период контроль русской великокняжеской власти за плаваниями чужеземцев по русским рекам был таковым, что он ограничивал эти плавания южным участком пути от Черного моря до Киева, но не далее.
 
Выводы. Плавания скандинавов по восточноевропейским рекам – рудбекианистский миф, никакого отношения к науке не имеющий. Эксплуатация гидросистемы Восточной Европы осуществлялась русами, начиная с тех древних времен, когда представители рода R1a мигрировали на Русскую равнину.
 
Специфика этой эксплуатации требовала раннего появления института верховной власти для координации работ по регулярному обновлению флота. Данный вывод подводит нас к вопросу о том, где искать древнейшие истоки русской государственности и не пора ли начать рассматривать их аналогично тому, как они рассматриваются в истории Древней Индии или в истории Древней Греции? История этих стран показывает, что длительный путь социально-политического развития не идет только по нарастающей, а имеет свои вершины и цезуры, когда делается шаг назад к более эгалитаризованным социально-политическим организациям (так называемый феномен «вторичной эглитаризации»), но через какое-то время вновь восстанавливается надлокальная централизация, общая идеология и соответствующие этому более сложные формы социополитической организации. В свете такой постановки вопроса летописные варяги выступают не столько создателями, сколько воссоздателями русской государственности – очередным этапом на пути длительной социополитической эволюции, а рудбекианистские мифы об особой роли скандинавов в этих процессах выглядят как полнейшая нелепость.
 
Лидия Грот,
кандидат исторических наук Источник: http://pereformat.ru/2014/08/kak-vikingi-borozdili...BC%D0%B0%D1%82.%D1%80%D1%83%29

Многим людям нравятся викинги, и ничего нельзя с этим поделать. Наверное, ничего делать и не нужно… Разве плохо зачитываться сагами, увлекаться рунами или восхищаться героическими образами северной культуры? Конечно же, нет. Однако часто простое увлечение приводит к тому, что люди стремятся видеть викингов повсюду, даже там, где их никогда не было.
 

 
Вряд ли уместно переносить свои личные предпочтения на объективное изучение истории и тем более на научное исследование. Почему же тогда с викингами столь навязчиво связывают начало Руси? Почему они повсюду мерещатся в древнерусском прошлом? Почему скандинавский призрак никак не может успокоиться? Кажется, это происходит по двум главным причинам.
 

Во-первых, при любом упоминании этот призрак неизменно восстаёт из подсознания, где поселился в какие-то ранние годы. Словно некий смутный образ он усваивается из учебников по истории, теоретическое содержание которых не меняется десятилетиями (меняются только обложки)… Корабли, набеги и суровые бородатые мужики с мечами, которых по традиции принято называть «викингами». Поэтому остаётся лишь немного пофантазировать, и лёгким движением пера Рюрик превращается в Hroðrekr, а варяги оказываются самыми «настоящими» скандинавами. Где же ещё живут викинги?
 
Во-вторых, призрак в рогатом шлеме оживает под влиянием западной исторической литературы, в которой все раннесредневековые мореплаватели – это викинги. И действительно, на Западе wikinger в тысячу раз привычнее (и даже логичнее!), нежели waräger. Ну а первые, как известно, «пронесли государственность» по всей Северной Европе. Почему же Древняя Русь должна быть здесь исключением? Как бы то ни было, именно западная историческая терминология оказывается очень удобной для узкого круга отечественных историков-медиевистов. Впрочем, в ожидании университетских грантов многие из них готовы вызвать из небытия вообще любого призрака.
 
При этом викингов-скандинавов воспринимают как некую удачную альтернативу. Логика здесь весьма прямолинейна. Если древнерусские варяги в действительности не были викингами, то кем они были? Простоватыми славянами в косоворотках?.. Но тут возникает немало других вопросов, причём, не только из области философии истории по Гегелю. Исторические источники явно разделяют славян и русов, вновь порождая своими противоречиями скандинавский фантом. Но это уже на книжных страницах, претендующих на научность. А в массах, так сказать, для многих викинги оказываются просто более симпатичными и «стильными» основателями государственности. В общем, всё как в Западной Европе!
 
Если не одно «но»… Не существует ни одного однозначного исторического источника, который бы позволял связать варягов-русов со Скандинавией. Повторюсь – ни одного, можете проверить. Лингвистические чародейства вокруг загадочных ruotsi не имеют под собой ни малейших исторических оснований. (Впрочем, призрак и должен быть таинственным.) Сами скандинавы никогда не называли и не называют себя русами. Ни один исторический документ не знает ruotsi и, тем более, не связывает их с Русью. Более того, в Скандинавии вообще нет «русского следа», а источники противопоставляют русов со всеми скандинавскими народами так же, как и со славянами (даже в большей степени).
 
Однако следы варягов-варинов можно обнаружить «за морем», на южном побережье Балтики (подробнее см. здесь и здесь). В этой области сохранилась устойчивая «русская» топонимика, отсюда вышли многие русские дворянские фамилии, а глубокая средневековая традиция связывала её с летописными варягами. Чем не подходящее место для древнерусской прародины? Развитый регион, находившийся в центре европейской жизни средневековья. Даже с точки зрения исторического стиля, варяги с южно-балтийского побережья могут быть не менее привлекательны, нежели скандинавские викинги. Я уж не говорю про научную объективность. Зачем тогда искать себе предков в Скандинавии?
 
Если же кому-то всё равно приятнее называть варягов викингами, то можно посчитать это некой неразборчивостью, но, в целом, отнести к делу вкуса. Пожалуйста, южно-балтийские (!) викинги… В конце концов, викинг – это тот, кто ходит под парусом и сражается. Спишем на то, что это вопрос терминологии. Древние русы от этого в шведов или в датчан не превратятся. Вот только списать саму южную Балтику никак не получится без очередного взывания к призраку какого-нибудь викингского конунга.
 
Но всё же, если быть точным с исторической точки зрения, варяги и викинги – это далеко не одно и то же. По крайней мере, автор одного из ранних источников – англосаксонской поэмы «Видсит» – одновременно знал и тех, и других: «С варинами я был, и с викингами».
 
Всеволод Меркулов,
кандидат исторических наук

Источник:http://pereformat.ru/2011/11/prizraki-vikingov/

Призрак вика

Бродит тихо...

Будто бред...

Мороз по коже.

К вам придем, как только  сможем,

Насладиться вашим криком...

Серия сообщений "Казни, пытки, палачи, инквизиция":
Часть 1 - Палачи - санитары общества
Часть 2 - Будешь часто мыться - попадешь в инквизицию
Часть 3 - Как сварганить варяга... Призрак бродит по Руси... Призрак Рюрикизма.
Часть 4 - Монашеские ордена
Часть 5 - Великие украинские евреи : Мазохизм родом из Львова
...
Часть 16 - НАРОДЫ СИМБИОНТЫ: РУССКИЕ И ЕВРЕИ - БРАТЬЯ ВОВЕК. ЧАСТЬ 32 С(4). КАК ЕВРЕИ ХРИСТА ДО ЯПОНИИ ДОНЕСЛИ
Часть 17 - Кураев: ФСИН воцерковился
Часть 18 - НАРОДЫ СИМБИОНТЫ: Еврейская социальная мысль часть 16

Ненормальные норманисты и антинормальные антинорманисты

(размышления Хазарина)

Один молодой еврей пришёл к старому раввину и стал испрашивать разрешения на изучение Талмуда. Равввин устроил маленький экзамен на готовность к изучению книги и пришёл к выводу, что парнишка не готов. Но тот был с амбициями и заявил, что недавно совсем учился в очень знаменитом уч.заведении и даже защищал диссертацию на тему философии Сократа. Ну и предложил раввин тогда что-то вроде пари, мол, решишь логическую задачу, то так тому и быть, допускаю тебя к изучению. Значит так. Два человека лезут по дымоходу. Когда вылезли, то у одного лицо грязное в саже, у другого чистое. Кто первым пойдёт умываться.

"Студент" прищурился и говорит:

-- Конечно тот, кто в саже.

-- Э нет, тот кто чистый. Ведь он посмотрит на того, кто в саже, и решит, что он сам в ней и побежит умываться. А грязный, посмотрев на чистого, решит, что тоже чистый, и не пойдёт умываться.

-- Ребе, ну дай ещё задачу!

-- Ладно. Два человека лезут по дымоходу. Вылезли, а у одного лицо в саже, у другого нет. Кто первый пойдёт умываться?

-- Ну, мы ж решили, что чистый.

-- А вот и нет. Оба пойдут. Чистый посмотрит на грязного и решит, что сам грязный и пойдёт к умывальнику, а грязный, увидев, что его друг пошёл, тоже решит, что сам грязный и пойдёт вместе с ним.

-- Ну ребе, ну дай ещё задачу!

-- Ладно. (То же условие и тот же вопрос)

-- Оба!

-- Не-а. Никто не пойдёт. Грязный увидит чистого и подумает, что сам чистый, а чистый, увидев, что грязный не идёт, решит, что сам тоже чистый.

-- Ну пожалуйста ну ещё задачку!!!

-- Ладно. Двое лезут по дымоходу...

-- Да никто не пойдёт!!!!!!

-- Ты увидел, что логика Сократа -- это недостаточное условие для изучение Талмуда. Подумай: как вообще двое могут лезть по одному дымоходу? Как может быть так, что у одного лицо чистое, а у другого грязное. Сам вопрос -- бессмыслен! И если тратить жизнь на ответы на бессмысленные вопросы, то соответственно и все ответы будут бессмысленны.

Ситуация с норма- и антинорма- нистами напоминает мне эту притчу.

Итак - Норманизм и антинорманизм. Что это?

Попробуем разобраться с помощью логики и анализа первоисточника (насколько возможно).

Логика норманистов.

1.       Славяне до прибытия варягов были варварами, не имевшими своего государства и жившие в анархии.

2.       Варяги = норманны, скандинавы, то есть германцы, но точно не славяне. Они не могут быть славянами по той причине, что славяне неспособны к государственности.

3.       Норманны создали государство у славян.

4.       Слово «Русь» - скандинавского происхождения.

В противоположность этому у антинорманистов:

1.       У славян до прибытия варягов было свое государство, свои законы. Призвание варягов со стороны носило вынужденный характер, так кА по каким-то непонятным причинном не нашлось достаточно авторитетного лидера.

2.       Варяги – балты или славяне. Мне правда непонятно, чем балты лучше скандинавов. Бог с ними. Но варяги просто не могут быть славянами, ведь власть иноземца, да еще призванного умаляет ниже плинтуса роль наших собственных лидеров и уничижает нашу государственность.

3.       А потому и верблюду ясно, что государственность возникла до варягов, а сам факт их призвания – курьезный эпизод.

4.       Ну не может не быть слово «Русь» не славянского происхождения. Не может, потому, что так не может быть никогда!

По сути, все упирается во второй пункт варяги – это нация или профессия. И по всему получается, что национальный признак тут не причем. Если варяги – нация или этнос, то тогда есть о чем говорить.

Мне же лично (Хазарин) представляется, что варяги – это одно из многочисленных названий морских разбойников-пиратов. Лично я полагаю - викинги, равно как и варяги, как и ушкуйники, казаки-разбойники, скифы (что на греческом означает - бомжи), германцы римских летописей (гер-маны=повелители людей), татары (выходцы из ада - тартара) - это все названия средневековых беспредельщиков и к понятию национальности никакого отношения не имеют. Желание ограбить ближнего интернационально по определению. Синонимы - пираты (буквально - поджигатели), корсары, буканьеры, флибустьеры, террористы, бандиты... Несть им числа.

И тогда Рюрик со товарищи могут быть любой национальности, а все рассуждения по этому поводу превращаются в раввинистический спор о чистом и нечистом трубочистах.

Мне это напоминает такую логическую цепочку:

1. Иван - плотник

2. Иисус тоже был плотник.

3. Иисус (в земной жизни) - еврей.

4. Следовательно Иван - тоже еврей.

Дополнительный довод - имя Иван (в оригинале Йяхозанаан = Божья милость) - еврейское.

Следовательно Иван - без сомнеия еврей!

Полный абзац!

Не надо быть мудрецом, чтобы понять - Иван может быть любой национальности (Ян, Иштван,Джон, Жан, Вано и т.д.), но скорее всего - русский.

Попробуем разобраться с первоисточником. Ясно из самого текста «Повести временных лет», что это заказное произведение, призванное не прояснить, а наоборот, затемнить действительность в угоду правящей династии Рюриковичей.

Вначале идет неуклюжая попытка привязать жителей руси к древнееврейской, библейской классификации народов.

Но вся беда, что книга Бытие была написана Моисеем почти за 2400  лет (примерно в 1430 г до н.э.) до событий летописи (800 гг. н.э.), человеком, который ходил по пескам Синая и понятия не имевшего о том, что делается на северном берегу Черного моря (если хотя бы представления имевшего об этом море). Дело не в том, что Библия не верна, а просто к ней привязывают нечто не имеющее к ней отношения. Библия – это не учебник физики, химии, астрономии или мировой истории (в лучшем случае можно говорить об истории Израиля и окрестностей) – это книга об отношениях Бога и Его народа.

Но христианин-монах просто не мог не воспользоваться Библией для предания своим словам большего авторитета. Далее мы видим у Нестора, если действительно автор «летописи» (в общем-то и не летописи, а шпаргалки с большими пропусками – сознательными или несознательными), что народы, принявшие христианство – хорошие, а язычники – варвары, уроды моральные и физические и нравственные калеки.

Также целью этого автора «исторического труда» является показать, что до династии рюриковичей все славяне также жили как звери, а после стали жить как люди.

Понятно, что ему близки норманисты, полагавшие нечто подобное.

В общем, как говорится – «норма – это упорядоченное безумие», и Нестор упорядовачитель его.

Я уже не буду говорить о множественности переводчиков и переводов, скорее толкователей, чем добросовестных перекладачей. Как говорится – «толкуй – не врюй»!

Все же мы можем остановиться на некоторых моментах.

В год 6360 (852), индикта 15, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом.

То есть, оказывается, какая-то Русь приходила грабить Константинополь еще за 10 лет до призвания варягов. Не понятно, то ли Русь стала именоваться Русью еще за 10 лет до призвания Рюрика, то ли Русью прозывалась бандформирование неизвестной национальности и потом стало регулярно заниматься «наездами» и рекетом, вплоть до Ярослава, попытавшегося впервые упорядочить законом (Русская правда – не славянская, не Киевская… В общем – кто рулит, того и правда) сформировавшиеся социальные отношения. А до того мы видим не прогресс, а явный регресс в вопросах государственности вплоть до беспредела Игоря, которому таки дали укорот.

В таком случае слово Русь – аналогично слову – Мафия.

Русь бессмертна, потому что Мафия бессмертна! Дело Рюрика живо и действенно, потому что верно!

Отсюда и понятно, что правящая мафия – Русь, а их рабы и холопы – русские, какой бы они национальности не были.

Как если бы Солнцевские захватили власть в Москве и икрестностях.

И чем дальше в лес, тем страшнее:

В год 6367 (859). Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей. А хазары брали с поля, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма.

В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть,- то есть изгнали варяжскую мафию из «русских» городов. Значит, варяги, кто бы они не были, до этого уже владели землями и так драли с людей «три шкуры», что народ не выдержал и восстал. Мы из дальнейшего видим, что восстание было стихийным, «крестьянским бунтом» без определенных планов на будущее устройство. Меня удивляет, почему эти «ненорма-нисты» начинают с призвания варягов, а не с того, что они так похазяйничали вначале, что разорили всю страну.

И как бывает обычно, после победы, лидеры восстания передрались и началась гражданская война.

Все события этого периода очень напоминают мне мексиканскую революцию или то, что происходит сейчас на Украине, когда псевдонациональный характер конфликта все больше перерастает в конфликт группировок – Порошенко, Коломойского и Ахметова.

 и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом.

Естественно в таком случае лучше поискать «авторитета» со стороны, чтобы не было никому мучительно больно. А о том, как в истории были случаи «призвания» с целью поставить над собой «чужого», наиболее авторитетного и крутого «пахана», мы поговорим отдельно, если Бог даст.

И сказали себе: „Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси.

Из этого отрывка четко видим, что русь (с маленькой буквы – не из-за переводчика ли?) – это название группировки, которая относилась к категории – варяги.

Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти.

Итак, варяги – это наднациональное образование, включающее в себя – русь, шведов, норманнов и англов и готландцев (готов). Но четко сказано, что русь – это не шведы, не норманны (Треписчите норманисты!), не англы и не готы!

Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: „Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».

Как мы видим, ситуация аховая. Большая часть того, что позднее будут называть Киевской Русью, а именно – сам Киев и южные земли полян после братоубийственной войны на истощение с полянами захватили хазары. И естественно, поставили туда своих наместников, так что о призвании каких-то князей речь не шла. Только северная часть осталась свободной (ситуация в точности как во время монгольского нашествия – история всегда повторяется).[1]

Также, ясно, что чудь, кривичи и весь не словяне, но почему-то входят в одно государство.

То, что они поехали рулить на север не означает, что сами русь-варяги с севера. Итак – мы не знаем, были ли варяги-русь призваны с севера, юга или запада, так как призывали их жители севера, а южане не могли призывать из-за хазарской оккупации.

И избрались трое братьев со своими родам, и взяли с собой всю русь (Читай, банду с родичами и домочадцами), и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор(Истинный Вор, впрочем возможно и от TRUE WARRIOR – истинный воин), – в Изборске.

Были ли они братья, побратимы или братки, пусть каждый выбирает сам.

И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были словене. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор.

Интересно, с чего бы здоровые мужики перемерли один за другим, как мухи? Может – климат не подошел? Впрочем – ищи, кому выгодно.

И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города – тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро.

Ну это-то понятно - поставил пахан своих смотрящих по всем городам.

Варяги в этих городах – находники (то есть – пришлые), а коренное население в Новгороде – словене, в Полоцке – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь, в Муроме – мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик.

А вот два из них решили отколоться и основать свое дело.

И было у него два мужа, не родственники его, но бояре, и отпросились они в Царьград со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: „Чей это городок?». Те же ответили: „Были три брата» Кий» Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам». Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же княжил в Новгороде.

В год 6371 (863).

В год 6372 (864).

В год 6373 (865). – в эти годы, похоже, ничего не произошло.

В год 6374 (866). Пошли Аскольд и Дир войной на греков и пришли к ним в 14‑й год царствования Михаила. Царь же был в это время в походе на агарян, дошел уже до Черной реки, когда епарх прислал ему весть, что Русь идет походом на Царьград, и возвратился царь. Эти же вошли внутрь Суда, множество христиан убили и осадили Царьград двумястами кораблей. Царь же с трудом вошел в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви святой Богородицы во Влахерне, и вынесли они с песнями божественную ризу святой Богородицы, и смочили в море ее полу. Была в это время тишина и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и снова встали огромные волны, разметало корабли безбожных русских, и прибило их к берегу, и переломало, так что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой.

Братки решили поправить дело – «маленькой победоносной войной» - надо же поднять свой авторитет! Но варяг полагает, а Бог располагает!

Результат мы знаем – В Киеве до сих пор есть Парк культуры и отдыха – «Аскольдова могила»

Вот и все, что можно извлечь из первоисточника. Все остальное - словоблудие.

Вступление Хазарина:

Сейчас многие путают викингов как социальное явление с национальностью, этносом, как например - скандинавы, славяне-поморцы, Русь.

Так вот - викинги, равно как и варяги, как и ушкуйники, казаки-разбойники, скифы (что на греческом означает - бомжи), германцы римских летописей (гер-маны=повелители людей), татары (выходцы из ада - тартара) - это все названия средневековых беспредельщиков и к понятию национальности никакого отношения не имеют.

Желание ограбить ближнего интернационально по определению. Синонимы - пираты (буквально -поджигатели), корсары, буканьеры, флибустьеры, террористы, бандиты... Несть им числа.
Один римский император хвастался, что победил многочисленный народ МАРКОМАНОВ, но и верблюду понятно, что это "маны", то есть люди некоего Марка.
Исследователи долго спорили о том, - кто такие были МУСОКИ? Потому, что один византийский летописец (а Византия - это тоже, как и КИЕВСКАЯ РУСЬ, - придумка кабинетных ученых - не было таких государств - была Великая Римская империя - РОМАНИЯ МАГНА, По восточному - РУМ, сравни современная Романия=Румыния а "византийцы" назывались ромеями. Была Русь - белая, червоная, великая, малая... черная Русь, была и такая! Было княжество Киевское. А термин Киевская Русь - изобретение конкретно одного человека - историка В. Ключевского) написал типа -  "набежали Мусоки, людей поубивали, все разграбили и испоганили". И долго ученые мужи ломали голову - кто же эти мусоки? Потом догадались, шепелявые греки не произносили звуков Ж, Ч, Ш, Щ. А "мусоки" означает - МУЖИКИ.
- Кто вы такие? - спрашивает монах, снимая с себя последние портки.
- А, ну так мы эти, ну... мужики мы!
- Так и запишем - МУСОКИ...
В общем - сплошное КЕНГУРУ, что значит - "моя твоя не понимай"...
Лонгобарды - длиннобородые, берберы - то же, что и наше - немцы (в смысле - плохо говорящие).
Норманны - люди с севера, авары - переселенцы=изгои, "отморозки без определенного места жительства", потому и "сгинули, как обре"; дулебы=дудлейбы - любители дудеть на дудках - трембитах и волынах и т.д.
Большинство из так называемых "народов" - это презрительные клички соседей. Аллеманы - чужие люди, чужаки, того же корня, что и "альенс". В общем - "чужие против хищников".
Готы - они себя так не называли, а были они - "Дойче Готс" = "Славные Люди" - и обозначало это не народ или нацию, а аристократию, правящую военную верхушку. Есть и буквальный перевод этого термина на другой язык - "Люди Словене" = "Славные Люди" А Склвины и Анты - это вообще не народы, а просто разделившиеся по убеждениям вассалы тех же "Дойче Готс".
Дело в том, что на империю "Короля Германа" - Герман рика (Герман=Владимир - точный смысловой перевод), напали гунны. Одна часть вассалов была на стороне гуннов (ну очень уж им готы досадили), и стали надываться - "аньды" - побратимы, а другие продолжали именоваться  - "люди словене". А греки косноязычные все вообще запутали.

Этак, через две тысячи лет будут писать диссертации о великой битве "хохлов" и "москалей" за СЛАВЯНСКую землю!

А гунны сами себя гуннами (по-китайски=варварами, у японцев был даже титул "верховного главнокомандующего" - сёгун = победитель варваров"), а называль себя гурами. "ГУР" - значит - с гор, горцы, (например по-польски Гурарь=горец) так как пришли на Русь с Кавказа.. Как поезд - "Пекин-Минводы-Киев". Как говорится, "нормальные герои всегда идут в обход". А все потому, что в районе Аральского и Каспийского моря сидели предки осетин - Ясы, Черкасы (возможно того же корня черкесы), они же в Азове - асы.
Кстати, Киев в 4-м веке назывался - Гуннавар, буквально - переправа гуннов (или горцев-гуров), догадайтесь, с первого раза, кто там занимался переправой?
В общем, "переправа, переправа, берег левый, берег правый"...
А гунны, как оказалось, были потомками древних ариев, построивших первую Великую Китайскую Стену, но так и не удержавших ее от нашествия Китайских варваров (Китайцев, тоже никогда не существовало и не существует, а есть народ Хань (ханы, то же что дойче готс) и покоренные ими племена.
Конечно гуннам пришлось долго щуриться, потому стали они как наши казахи - то ли европейцы, то ли монголоиды. Но не забыли они о своей исторпической родине - Украине, и как клюнул их жареный петух, так домой и прибежали.
Пришли и видят, над нашим народом немцы издеваются, полный беспредел, на Бусовой горке нашего князя Буса боши проклятые (слово "бош" означает - позор) распяли вместе с другими князьями (это у готов, они же, ссуки, свидетели Иеговы - не по названию, а по сути) такая наглядная евангелизация была.
Ну, как могли, подмогли. Народ, конечно, с ними побратался, (отсюда аньды-анты), а компрадорско-буржуазная верхушка эксплуататоров вместе с готами на запад рванула.
Но Аттила, а его правильное имя, то же, что и Отелло - Эдиль, что значит - благородный, "воспетый в эддах" (наш человек, щирый украинець!) гнал их до самой Франции, до Каталаунских сопок. А что до шекспировского Отелло, то был в действительности такой адмирал-пират, правда не мавр, а турок по имени Эдиль, служивший военспецом - "инструктором" у веницианцев. Но это уже другая история.
Так вот, самоназвание гуннов - гуры, и звались они болгуры=болгары=булгары. И живут сейчас в Болгарии и Венгрии, которая в действительности - Хунгария = гуннская болгария. А другие болгары в Казани, они неправильно именуются казанскими татарами, и хотя тюрки по языку, по крови в действительности - арии, что и доказали исследования ДНК. А еще ГУРЫ были Кутугуры (гуры в куту - углу, то есть смысловой перевод - украинцы!), Утугуры=Уйгуры=Унгары (те самые угры, что прошли на запад мимо Киева, гонимые монгольской ордой), они же Джунгары (это китацами искаженное их продвище). Эти и сейчас живут на просторах Казахстана и Синцзяня (окосели, в смысле - окосоглазились, но все равно по крови наши братья).
Во такой вот Винныгрет!
Ну, это присказка, а сказка впереди.

-----------------------------------------------------------------------------------------

 Из сокровищницы интернета:

Wseslaw

Многие мои увлечения историей носили у меня характер временного помешательства... В возрасте слегка за 30 я тихо спятил на викингах... Даже начальство заметило, что все мои беседы со зрителями (я тогда вёл киноклуб) и со слушателями лекций по психологии (вёл и такое направление) я непременно сворачивал на "Саги Севера"...
В рамках "временного помешательства" я прочёл море произведений о викингах, в том числе и такие, что на русском языке не печатались. Потом я стал учить датский и шведский... потом норвежский. Начал сцены ставить "на языке"... Даже разок "Ёль" отпраздновали в костюмах и образах...
Я порой стихи пишу на скандинавских языках... Звучит парадоксально, но в том числе и на "древненорвежском" - сохранились тесты, можно брать целые фразы из вис и драп и комбинировать... Тетрадку с "планом работы" у меня наполняют руны и банд-руны...
Короче, викинги - моя любовь и ныне. Однако с прискорбием узнал, что не с них - викингов - началась эпоха викингов. Точнее, викинги были не первыми, кто занялся нападением на прибрежные города и селения. И не единственными...Особенно вызвало мою досаду, что в Балтийском море ранее викингов "классических", то есть всяких там норманов и свеев, господствовали в морях и реках финны... Я привык считать, что финны - это тихие такие рыболовы и на скудной земле землепашцы, которых все грабили сколько хотели и когда хотели. "Приют убого чухонца"...

В саге «Об Олаве сыне Трюгги» говорится «.. Когда они выехали на восток в море, на них напали викинги. Это были эсты ..»

Впрочем, странно это только поначалу. Это последнюю тысячу лет Тибет - страна мирная и спошь монастыри-ашрамы. А в ранее - во второй половине VIII в. Тибетское государство распространяло свою власть на прилегавшие к Тибету области Средней Азии и Восточного Туркестана. На севере к Тибету отошла вся территория, заселённая тангутами и тогонцами (тугухунь), на востоке — часть китайской провинции Сычуань. На западе тибетцы владели четырьмя округами, входившими в среднеазиатскую провинцию Танской империи... Но потом под влиянием буддизма они "сменили тему" и до того успешно прониклись миролюбием, что в 1949 году были завоёвываны за пару месяцев "коммунистическим Китаем"...

Так примеро случилось и с эстами. Кстати эсты (ныне известные как эстонцы) - народ на редкость крупный, средний рост у мужчин 185 см, у женщин 175 и они ещё и крепкого сложения. О них есть сведения такого рода: "Отличительные черты характера — упрямство и злопамятность, несмотря на терпеливость и общую душевную мягкость; выведенный из себя, эст становится жестоким и мстительным...
Некогда эсты занимали всю Лифляндскую и Курляндскую губернии, на что указывают названия местностей с окончанием на küll (деревня) и jerw (озеро), но уже в историческое время были оттеснены латышами и славянами в занимаемые ныне пределы; еще в 1111 и 1178 г. новгородская летопись упоминает об "Очеле" (Adselle, на северо-запад от Мариенбурга), как о стране, занятой эстами. С этого времени они подвергались постоянным нападениям скандинавских князей, славян и, наконец, немцев (меченосцев), которые, с помощью Дании, покорили эстов. и обратили их в христианство около 1227 г. Эта борьба была тем более упорна, что, чуждые института рабства, эсты всеми силами отстаивали свою исконную свободу "(словарь Брокгауза и Эвфрона).
Я был в Эстонии 4 раза и навсегда душой запал на эти берега и этот народ... продолжая любить викингов.

С 5 по 8 век была "эпоха финских викингов", а позднее и венедов. Конечно, викингами их называть - анахронизм. Правильнее "морские разбойники". Финнские племена заняли север Европы ещё 6 тысяч лет назад, на 1-1,5 тысячи лет раньше, чем туда добрались индоевропейцы. Так что корабли сначала были у финнов, индоевропейцы прибыли со скотом из глубин Степи Степей...

А германцы для начала занялись разбоем на кораблях на Чёрном море. К средине третьего века готы контролировали все северное побережье Черного моря. Они построили корабли и начали совершать набеги на бывшую Элладу - Грецию. Захватывая города, готы грабили их, а жителей брали в плен. Следует отметить, что инициатива в серии морских экспедиций третьего столетия на Черном море принадлежала не готам, а боранам.
Бораны (также ворады) — народ, проживающий в III веке в Приазовьи и на северных берегах Чёрного моря. Получили известность в связи с морскими набегами на римские владения в годы Скифской войны. Этническая принадлежность боранов точно не установлена, но скорее всего это "сарматы".


Готы против сарматов

Именно инициатива боранов побудила готов и герулов к строительству их "черноморского флота", организацией своей армии готы были обязаны сарматам, с которыми они были в тесной связи. Хотя готы вытолкнули основное количество роксоланов и некоторые другие сарматские племена из западной части черноморских степей, часть этих сарматских племен осталась на месте и признала сюзеренитет готов, как сделали и восточнославянские племена. Первоначально готы воевали пешими, но после своей миграции в будущую Южную Русь они должны были приучиться к верховой езде.

От этого эпизода напрашивается вывод, что "днепровские русы", создавшие "Киевский каганат" могли быть из числа потомков этого готско-сарматского союза.

Другая разновидность "морских разбойников" - это упомянутые выше венеды и славяне "лехиты" ("западные лехиты") - вагры, ободриты, лютичи, руяне и пр. Некогда они жили не только на территории Германии (включая о. Рюген), но и на побережье нынешней Дании и Швеции. Господство венедов-славян было с 9 по 12 век и закончилось с падением Арконы... Одно время они "делили сферы влияния" с собственно викингами (скандинавами).

Теперь о том, являются ли синонимами понятия "викинги" и "варяги".

В «Саге о Хаконе Добром» написано «Затем Хакон конунг поплыл на восток вдоль берегов Сканей и разорял страну, брал выкупы и подати и убивал викингов, где он их только находил, как датчан, так и вендов.»

Таким образом, слово "викинг" употреблено в значении "профессиональном", а не этническом. Значит, викингами в "широком смысле" могли быть эсты, венеды, славяне и / или "смешанные экипажи".
На Руси слова "викинг" не использовалось, выходцев из стран Балтики называли "варяги". Но это только слова...

Варяги упоминаются в "Повести временных лет". В IX - XI вв. у русских князей служило немало варяжских воинов - дружинников, которые выступали в качестве наемников и использовались как в междоусобных войнах, так и с соседними странами и народами.
Варягами называли ещё и скандинавских "гостей" - "чисто купцов", занимавшихся торговлей на пути "из варяг в греки", т.е. между Скандинавией и Византией. В XII - XIII вв. варяжские воины и купцы ославянились, а народы Скандинавии получили другие названия. Так, шведы стали именоваться свеями, норвежцы - мурманами; иногда их называли общим для всех западных народов термином - "немцы".


Свои люди - сочтёмся...

Впервые понятие варяги зафиксировано в сочинении арабского ученого Аль-Бируни (1029 г.): "От [океана] отделяется большой залив на севере у саклабов [славян] и простирается близко к земле булгар, страны мусульман; они знают его как море варанков, а это народ на его берегу."
Аль-Бируни узнал о варягах скорее всего через волжских болгар от славян, так как только последние называли Балтику Варяжским морем. Также одно из первых синхронных упоминаний варягов относится ко времени правления князя Ярослава Мудрого (1019—1054) в «Русской Правде», где выделялся их правовой статус на Руси.
Летописцы конца XI века относили варягов к середине IX века («призвание варягов»). В исландских сагах варяги - vaeringjar- упоминаются при описании службы скандинавских воинов в Византии в начале XI века. Византийский хронист 2-й половины XI века Скилица впервые сообщает о варягах (варангах) при описании событий 1034 года, когда варяжский отряд находился в Малой Азии.
Специалист по Византии В.Г. Васильевский высказал предположение: «Тогда нужно будет принять, что имя варангов образовалось в Греции совершенно независимо от русского «варяги» и перешло не из Руси в Византию, а наоборот, и что наша первоначальная летопись современную ей терминологию XI и XII веков перенесла неправильным образом в предыдущие столетия.»
Переводчик саг с древнеисландского О.И. Сенковский считает, что «варяги» означали искажённое в славянском самоназвании дружины викингов — félag.
Возникшая позднее в Византии лексема «веринги»- væringjar- могла быть заимствованием от русов, то есть искажённые «варяги». В сагах викинги называли себя норманнами, употребляя термин «веринги» («варяги») только по отношению к скандинавским наёмникам в Византии.
Сенковский также обратил внимание на то, что в договоре викинга Эймунда с князем Ярославом (Эймундова Сага) первый обращается к князю с выражением: «Мы просимся быть защитниками этого владения...» Защитники на языке саги — varnarmenn. В Византии или на Руси слово защитники могло превратиться в верингиар (væringjar) по предположению историка XVIIII века В.Н. Татищева.
С.А. Гедеонов нашёл ещё одно близкое значение в балтийско-славянском словаре древанского наречия, опубликованном И.Потоцким в 1795 г. в Гамбурге: warang (меч, мечник, защитник).
Другая распространённая версия — «варяги» произошло от др.-герм. wara (присяга, клятва), то есть варягами были воины, давшие клятву (надо полагать в верности византийскому императору).
По мнению А.Г. Кузьмина слово происходит от кельтского var (вода), то есть под варягами понимали жителей (по версии Кузьмина: ославяненных кельтов) побережья вообще (аналог этимологии в русском: поморы).
Австриец Герберштейн советник посла в Московском государстве в 1-й половине XVI века, одним из первых европейцев ознакомился с русскими летописями и высказал своё мнение о происхождении варягов. Связывая название варягов со славянским прибалтийским народом вагров, Герберштейн приходит к выводу, что : «русские вызвали своих князей скорее от вагров, или варягов, чем вручили власть иностранцам, разнящимся с ними верою, обычаями и языком».
Таким образом по предположению Герберштейна варяги есть искажённое на Руси именование славян-вагров.

Короче говоря, "викинги" и "варяги" - это скорее "гипероним" и "гипоним" - воины на кораблях - "викинги", нанявшиеся на службу на Руси или в Византию становятся "варягами".

По мере укрепления Руси как государства появилось "новое поколение викингов" - их называли "ушкуйники"...
Ушкуйник - буквально тот, кто на ушкуе плавает с целью примерно той же, что и викинги и варяги: нападение на прибрежные поселения, торговля награбленным или - если не удалось награбить - торговля "транзитная" (там купил, а тут продал дороже) и" по типу используемых кораблей. Подробнее у меня тут http://pagan.ru/foru...ba%d0%be%d0%b2/

Вот карта набегов под названием "Скифская война"



Скифская война III века (также Готская война, ок. 238—271гг.) — войны Римской империи во 2-й половине III века с коалицией варварских племён, совершавших набеги на Малую Азию, Грецию, Фракию и Мезию из регионов Северного Причерноморья и Прикарпатья.
Война получила название Скифской из-за греков, которые традиционно именовали скифами всех варваров, населявших северные берега Чёрного моря. Римские историки использовали название Готская война по имени наиболее сильного племени в варварской коалиции. Кроме готов^] в набегах в том регионе упоминаются также германцы герулы (элуры), гепиды, вандалы (астринги) и тайфалы, дакийцы карпы и племена неясной этнической принадлежности: певки (бастарны), бораны^] и уругунды^[. Встречается также такое собирательное название варваров как меотийцы.
Характерной особенностью этой войны стали морские походы германцев по Чёрному и Средиземному морям, опередившие почти на 200 лет набеги вандалов из Африки и более чем на 500 лет эпоху викингов.
Скифская или Готская война длилась примерно 30 лет и закончилась в 271 году разгромом готов в их землях императором Аврелианом. Последний набег «скифов» отмечен в 276 году при императоре Таците.

Источник:http://pagan.ru/forum/index.php?/topic/1015-%D1%80...0%BC%D0%BE%D1%80%D0%B5-%D0%B3/

(продолжение)

В этом плане находку ральсвикского клада можно назвать самым показательным подтверждением функционирования южно-балтийского пути, как пути, соединявшего, в первую очередь, славян юга Балтики с Хазарией, арабскими купцами и северной Русью. Находку ещё одного «пермского» браслета в Шверинсбурге, немного южнее устья реки Пены, также можно связать с деятельностью рюгенских славян – в 11 веке, которым датируется второе украшение, Адам Бременский упоминал их как население расположенного на Пене города Деммина, бывшего, в свою очередь, одним из звеньев южно-балтийского пути.
 
Неизвестность кладов арабского серебра этого периода в более западных регионах может иметь то объяснение, что большинство из них было утеряно ещё до инвентаризации. К примеру, из 13 известных на 1972 год кладов Вагрии славянского периода, 5 было утеряно.⁸
 

Карта захоронений и кладов славянского периода в Вагрии

Серебряники Владимира по M. Müller-Wille, 2011

Клад монет 921/922 гг. из Гикау в Вагрии: 1. место находки клада; 2. места чеканок монет, представленных в кладе большими долями; 3. места чеканок

Клад монет Ватерневерсторфа в Вагрии: 1. место находки клада; 2. места чеканок монет, представленных в кладе большими долями; 3. места чеканок

Находки монет из крепости Старигард, по M. Müller-Wille, 2011

Монеты Генриха Любекского, по M. Müller-Wille, 2011

Нижнеэльбские агриппины, по M. Müller-Wille, 2011

Находки «киевских писанок», по I. Gabriel, 1992, с дополнениями автора (красным)

Находки овручского шифера, по I.Garbiel, 1992

Находки карнеоловых бусин, по I. Gabriel, 1992

Влияние славянского юга Балтики на окружающие датские острова

Источник: http://pereformat.ru/2014/06/ostseeweg-2/?utm_sour...BC%D0%B0%D1%82.%D1%80%D1%83%29

(продолжение)

Описания легендарного, находившегося в устье Одры и уничтоженного данами города балтийских славян Юмны содержатся в хронике Адама Бременского, который называет его одной из главных остановок в маршруте южно-балтийского торгового пути из Старигарда на Русь: «За лютичами, которых иначе зовут вильцами, протекает Одер, самая полноводная река в земле славян. В её устье, там, где она впадает в Скифское озеро, расположен знаменитый город Юмна, весьма оживлённое местопребывание варваров и греков, живущих вокруг. Поскольку о великой славе этого города рассказывают многое и не всегда правдиво, мне также хочется упомянуть о нём кое-что заслуживающее внимания. Это, действительно, крупнейший из всех расположенных в пределах Европы городов, который населяют славяне вместе с другими народами, греками и варварами. Приезжие саксы также получают возможность там жить на равных с прочими правах, но при условии не исповедовать открыто христианство. Ибо все они до сих пор блуждают в потёмках язычества, хотя в отношении нравов и гостеприимства не найти более честного и радушного народа, чем они…
 

 
Этот город богат товарами всех северных народов, нет ни одной диковинки, которой там не было бы. Там есть «Котёл вулкана», который местные жители называют греческим огнём и о котором упоминает также Солин. Нептун известен там троякого вида. Ибо остров тот омывается тремя рукавами, из которых один, как говорят, на вид очень зелёный, второй – беловатый, а третий – свирепствует неистовым течением в постоянных бурях. От этого города коротким путём добираются до города Деммина, который расположен в устье реки Пены, где обитают руяне. А оттуда – до провинции Земландии, которой владеют пруссы. Путь этот проходят следующим образом: от Гамбурга или от реки Эльбы до города Юмны по суше добираются семь дней. Чтобы добраться до Юмны по морю, нужно сесть на корабль в Шлезвиге или Ольденбурге. От этого города 14 дней ходу под парусами до Острогарда Руси. Столица её – город Киев, соперник Константинопольской державы, прекраснейшее украшение Греции», Adam, II-19(22).
 
«Котёл вулкана» в описаниях Адама обычно трактуют как маяк, известность же технологии «греческого огня» в Поморье польский археолог В. Филиповяк объяснял контактами с Русью и Византией. Из сообщения Адама можно заключить, что Юмна была самым большим и известным торговым городом в балтийском регионе, по его мнению – даже и во всей Европе. Крайне ценными для интерпретации находок импорта в южно-балтийских торговых центрах является его упоминание о «богатстве города всеми товарами северных народов» и всеми диковинными, т.е. дорогими и ценными вещами своего времени. В другом месте своей хроники Адам упоминает славянский город Юмну как место, где местные жители предоставили укрытие раненому датскому королю.
 

Схолия 56 к тексту Адама сообщает о разрушении Юмны датским королём Магнусом, предположительно в самом конце XI века: «Король Магнус с сильным флотом осадил богатейший славянский город Юмну. Обе стороны понесли равные потери. Магнус устрашил всех славян. Он был благочестивым юношей невинной жизни; поэтому Бог и даровал ему победу во всём». Гельмольд, переписав в XII веке описание Юмны из Адама, называет город Юмнетой, дополняя рассказ подробностями, в частности тем, что в его время от города сохранялись лишь руины: «Рассказывают, что один данский король, сопровождаемый огромным морским войском, разрушил этот богатейший город до основания. Памятники этого древнего города сохранились до сих пор» (Helm., 1-2).
 
Начиная с первых раскопок крупного торгово-ремесленного центра поморян в городе Волин, неоднократно высказывалось предположение о тождественности Юмны и Волина. Основываясь на именовании Волина Юлином в хронике Саксона Грамматика и созвучии названий Юмна-Йом-Юлин, так же как и географическом расположении обоих городов в устье Одры, такая версия, с другой стороны, имеет существенные недостатки и не может объяснить значительных противоречий с письменными источниками. Упоминание Гельмольдом руин разрушенного до основания города Юмнеты в его время (1160-е гг.) противоречит описаниям процветающего Волина в житиях Отто Бамбергского у Прюфлингского монаха, Эббо и Герборда. Проходившие в 1120-х гг. миссии Отто и христианизация Поморья стали большим событием для христианского духовенства, занимавшегося крещением балтийско-славянских земель, и получили широкую известность.
 
О важности и известности Волина в регионе вообще и как нового христианского центра в частности говорит создание в нём в то время епископства. Об этих миссиях, как и о событиях происходивших в Поморье в середине XII века было хорошо известно и Гельмольду – более того, некоторые подробности только из его хроники и известны – из чего можно сделать вывод, что он подразумевал под Юмнетой какой-то совсем другой город. Ничего не знают о тождественности Юмны и Волина и жития Отто Бамбергского, неоднократно и в деталях описывающие этот город и происходившие в нём события. Так же входят в противоречия с описаниями Адама и сообщения житий Отто о том, что главным городом Поморья в ХII веке был Щецин, так что жители Волина были от него политически зависимы. Поэтому более вероятным и взвешенным кажется мнение о не тождественности Юмны и Волина. Местонахождение Юмны, несмотря на многочисленные попытки и версии, остаётся не локализованным.
 
С Юмной Адама Бременского также нередко сравнивается упоминаемый ибн-Якубом и находящийся на морском берегу к северо-западу от владений Мешко большой город славянского племени «унана» или «убаба», имевший 12 ворот, порт и подъёмные мосты, как и крепость Йомсбург, известная по скандинавским сагам. Ввиду противоречия описаниям Йомсборга более ранним и близким немецким источникам, скорее, можно предположить, что знаменитый славянский город Юмна стал прототипом для сложения сюжетов исландских саг, чем принимать этот сюжет как детальное описание. Однако и в таком случае вхождение мотива о знаменитом городе в Йом в славянских землях говорит о значении этого места в контексте истории средневековой Балтики.
 

Значительный вклад в изучение южно-балтийских торговых центров внесли раскопки в польском городке Волин на одноимённом острове в устье Одры. Основание первого поселения на реке Дзивне датируется, согласно радиоуглеродному анализу, началом VII века.¹ На рубеже VIII-IX вв. поселение приобретает торгово-ремесленный характер. К тому же времени относится обустройство здесь пристани и возникновение поселений ремесленников на горе Зильберберг и в южной части города.² На бурное развитие торгово-ремесленного центра и его увеличивающееся значение указывает окружение города крепостными валами во второй половине IX века.
 

Реконструкция средневековой пристани Волина по W. Filipowiak, 1992

Структура торгово-ремесленного центра в Волине по W.Filipowiak, 1988
1) курганы; 2) кремации; 3) ингумации; 4) поселения; 5) укрепления:
H1) городская пристань; H2) пристань у горы Зильберберг; А) причал в южной части города

 
Места находок: 1) городской центр с древнейшим поселением, укреплением и пристанью; 2) рыбацкий район; 3)языческий храм XII века; 4) сад перед городом; 5) рынок XII века; 6) ремесленное поселение на горе Зильберберг; 7) поселение; 8) могильник «Мюленберг»; 9а) поселение; 9b) курганный могильник и маяк на горе Гальгенберг; 10) поселение; 11-12) могильники с кремациями; 13) могильник с ингумациями XII в.; 14-15) поселения; 16) поле.
 
В IX-XI вв. Волин достигает своего наибольшего расцвета. Протяжённость города достигает 4 км, а численность населения оценивается археологами к XI веку в 8000-12000 человек. Среди ремёсел высокого уровня и масштаба производства достигает обработка янтаря и кости, производство стекла и предметов из бронзы. Так В. Филиповяк отмечал в 1990 году, что из всех найденных в Поморье 62 000 изделий из кости на Волин приходится 58 000, то есть около 94%. Притом, 39 800 из 58 000 найденных в Волине изделий из кости были изготовлены в одной мастерской. Из изготавливаемых из кости вещей особого внимания заслуживает изготовление гребней. Подсчитано, что в IX веке их тут производилось не менее 13 различных видов. С начала X до середины XI вв. к ним добавилось ещё 19 новых видов. После этого начинается спад продукции, но и во второй половине XI века Волин поставлял на рынок не менее 20 видов гребней.³ Так что «в хорошие времена» купцам предлагался выбор из более 30-ти видов одних только гребней.
 

Гребни из Волина по В. Филиповяк, 1992

Многочисленные находки деталей кораблей свидетельствуют и о развитом кораблестроении в Волине, начиная с IX века. О значении города и активном участии его в межрегиональной торговле говорит импорт из различных стран и областей Европы и Азии. Торговые контакты с западной и северной Европой прослеживаются по находкам денаров и брактеатов типа Хедеби, скандинавского стеатита и гребней, изготовленных в прирейнских областях бронзовых котлов, гребней фризского типа.
 

Бронзовый котёл из Волина по В. Филиповяк, 1992

Найденное в Волине ожерелье из плодов тропического растения мукуна

Не менее отчётливы и торговые связи Волина с восточными странами, Византией и Русью, прослеживающиеся по находкам керамических яиц-писанок, овручского шифера, арабских монет и восточных украшений и искусственного хрусталя, византийского шёлка и парчи.
 

Росписная писанка из Волина по В. Филиповяк, 1992

Фрагмент шёлковой ткани по В. Филиповяк, 1992

Отдельного внимания заслуживает большое скопление найденных в районе Волина кладов, некоторые из которых достигали более чем 11 кг. Сам город был центром и столицей небольшой, но очень густонаселённой области племени волынян, известных из франкских и саксонских источников как одна из наиболее значительных политических и военных сил в регионе, начиная с IX века, в X веке способная успешно противостоять силам Мешко (первые упоминания IХ-Х вв. у Баварского географа, Видукинда Корвейского и предполагаемое – у ибн-Якуба).
 

Археологические находки древнеславянского периода между Волином и Колобжегом по Д. Венеру

Другой, не менее значительный торговый город поморян Щецин располагался несколько южнее Волина. Появление первого поселения, ставшего предшественником города, на берегу одноимённого Щецинского залива, датируется VII-VIII веками. Несмотря на некоторые находки импортных вещей, предполагается, что на наиболее раннем этапе поселение было рыбацко-крестьянским. Ситуация, подобно Волину, меняется в IX веке, когда вокруг него возводятся крепостные валы и меняется сам характер продукции. С этого времени здесь известны традиционные для южно-балтийских торговых центров ремёсла вроде обработки стекла из импортированного сырья и производства стеклянных бус, кузнечное дело, обработка кожи, текстильное производство и кораблестроение. Планки наиболее ранних, найденных в Щецине кораблей датируются посредством дендрохронологического анализа VIII-IX вв. Весы и гирьки в слоях этого периода указывают на торговую деятельность.
 

Щецин в VIII (А) и IX (В) вв. по W. Losinski
1. крепостной вал; 2. ров; 3. заселение; 4. пристань; 5. находка планочного корабля

Щецин в X (А) и XI-XII (B) вв. по W. Losinski
1. крепостной вал; 2. ров; 3. заселение; 4. пристань; 5. находка планочного корабля

Во второй половине ХI в. укрепляется и разросшееся у городских стен открытое торгово-ремесленное поселение перед щецинской пристанью, так что общая площадь нового города вместе с этим увеличивается почти втрое до 6,5 га. Прибыли от торговли способствовали быстрому развитию и росту города, обрастанию его новыми сопутствующими открытыми поселениями в ХI-XII вв. и возвышению Щецина над другими поморскими городами. Хронист Герборд называет Щецин 1120-х годов «самым древним и благородным» городом и столицей Поморья, «матерью поморских городов» (Герборд, 2-25), в политической зависимости от которого находился в это время и богатый Волин. По мнению Эббо, Щецин тогда был «самым большим городом, намного больше, чем Волин». Состоятельность щецинских купцов подтверждает и археология. Клады серебряных монет периода возвышения Щецина в ХI веке известны как из исторического центра города, так и из окружающих его деревень – Каменец, Свирцево, Мсцицино. Более древний клад арабского серебра, старшая монета которого датируется 935 годом, известен из соседней в Щецином деревни Нимирцин.
 

Находки весов и гирек из средневекового Щецина

Находка планочного корабля в Щецине

Находки из щецинского корабля и его ближайшего окружения:
предметы из дерева, весло, ковш, рыболовный крючок, грузило для сети

Ещё один значительный поморянский город устья Одры, Камень, находился немного севернее Волина, у самого впадения реки Дзивны в море. Возникновение первой крепости в Камне В. Филиповяк относит к рубежу VIII-IX вв. В IX и последующем веках среди находок города появляются указания на ремёсла и межрегиональную торговлю, импортные вещи из Скандинавии и франкских земель, за городскими стенами появляется посад. В X веке об активной торговле и благосостоянии каменских купцов можно судить по двум кладам, известным из городского посада и соседней с Камнем деревни Рыбице. На рубеже X-XI вв. значительно разросшийся посад обносится крепостными стенами, расширяя территорию города почти вчетверо, а у восточной стороны возникает новое, прилегающее к пристани открытое поселение и рынок.
 

Средневековые поселения в Камне Поморском: 1) крепость; 2) город; 3) посад и рынок; 4) пристань; 5) однодревка XII-XIII вв.; 6) корабль второй половины XII века; 7) могильник

Как и большинство поморских городов, в письменных источниках Камень появляется в связи с миссией Отто Бамбергского и известен из его житий как резиденция поморских князей, в то время достигая своего наивысшего расцвета.
 

Этот город упоминается в житиях Отто Бамбергского (Прюфлингский монах 2-19; Эббо 2-18; Герборд 2-38) как поморское поселение между Камнем и Колобжегом, большинство населения которого активно занималось торговлей и мореплаванием. По описаниям Клодону нельзя отнести к типу поморских торговых городов, однако, здесь можно подозревать значительный, по крайней мере, для поморского побережья рынок XII века. В. Филиповяк указывает на находку поблизости ладьи и арабских монет 9 века, само поселение датируя 10-12 вв. и рассматривая вместе с торговым центром областного масштаба в Тшебятуве.
 

Более древним, чем Камень, был расположенный далее на восток, на берегу реки Парсеты, город Колобжег. Основание здесь первой крепости относится уже к VI-VII вв. и связано с контролем над находившимися поблизости занимавшимися добычей соли поселениями. Торговля солью способствовала появлению в VIII веке в соседнем с Колобжегом Будзистово новых поселений.
 

Реконструкция крепости Колобжега на рубеже I и II тысячелетий по L.Leciejewicz

Раннесредневековый Колобжег 6/7-12 вв.
1. поселение в районе Колобжег-Будзистово: 1а) крепость; 1b) пристань; 1c) северный посад; 1d) церковь; 1е) южный посад; 1f) поселение на левом берегу реки Парсета; 1g) предполагаемое расположение могильника; 1h) предполагаемое местонахождение клада X века. 2. Соляные промыслы: 2а) солеварня на «солевом острове»; 2b) солеварня на правом берегу реки Парсета; 2c) малая крепость. 3. городские укрепления. 4. предполагаемое местонахождение поселения и клада в Желениво

В IX веке окружённое крепостными валами поселение приобрело к началу следующего X столетия характер торгово-ремесленного города, о чём свидетельствуют как следы обработки кости, янтаря, цветных металлов, кузнечного дела, так и многочисленный импорт из Скандинавии и прирейнских областей. Торговые контакты Колобжега с Русью прослеживаются по находкам стеклянного браслета, глазированной керамики, карнеоловых бусин и, возможно, также бусин из горного хрусталя. Через земли северной Руси должно было поступать в Колобжег и арабское серебро. Из Колобжег-Будзистово, как и его непосредственного окружения, известно несколько кладов, наиболее ранний из которых, найденный в соседней деревне Гжибово, датируется началом IX века. За ним следуют три клада арабских или преимущественно арабских монет X века (Будзистово, Богуцино и неопределённые окрестности Колобжега). В XI веке число кладов увеличивается до четырёх (Дарговице, Стойково, Земысл, Желениво). Добыча соли рядом с городом сохранялись в Колобжеге и после возникновения торгово-ремесленного центра, вплоть до Нового времени, и, по всей видимости, являлась дополнительным источником процветания города.
 

Расположенный у впадения реки Пены в море город Вологощь, ныне носящий имя Вольгаста, упоминается Гельмольдом при описании похода ободритского князя Генриха Любекского на остров Рюген в первой трети XI века: «Они шли по обширным землям полабов и тех, которые зовутся ободритами, пока не достигли реки Пены, а перейдя ее, направили путь свой к городу, который называется Волигост, а у ученых зовется Юлией Августой в честь основателя города Юлия Цезаря » (Helm., 1-38).
 
Представление об основании одного из знаменитых поморских городов Юлием Цезарем было достаточно широко распространено в Поморье, по крайней мере, в ХII веке. Эббо сообщает о происхождении названия города Волин от имени Юлия Цезаря, также основываясь на созвучии (в данном случае Юлин-Волин, в то время как Гельмольд исходил от созвучия Август-Волигост) и даже описывая там столб и копьё, установленные в память о римском императоре. В XII веке Вологощь был отделён от Рюгена лишь небольшим проливом, через который на остров зимой можно было перейти по льду.
 
Вологощь упоминается и всеми тремя биографами Отто Бамбергского в контексте его второй поездки в Поморье в 1128 году. Прюфененгский монах упоминает город Ологост в числе трёх знаменитых поморских городов, наряду с Узноимом и Хозковым (ныне – Узедом и Гютцков). Эббо сообщает о «богатейшем городе Хологосте», в котором Отто Бамбергским была построена церковь. Герборд также ставит Вологощь в ряду важнейших западно-поморских городов: Гозгаугии (Гютцкова), Узноима и Димина. Саксон Грамматик и Сага о Кнютлингах неоднократно упоминают Вологощь в контексте датских походов на Поморье во второй половине XII века, что также даёт основания видеть в нём один из важнейших приморских городов региона этого времени.
 

Структура славянского заселения на плане современного города Вольгаст

Средневековые находки из Вольгаста – славянская керамика и монета рюгенского князя Яромара

О более раннем периоде истории города почти ничего не известно. Археологическое изучение города осложняется плотной застройкой его исторического центра. В XII веке город упоминается как крепость, в конце XIII века на месте бывшего славянского городища строится замок поморских герцогов, в XVIII веке пришедший в упадок и разобранный на строительные материалы. С застройкой этого места в Новое время окончательно исчезла и возможность археологического изучения, так что единственным на сегодняшний день указанием на исторический Вологощь является ещё сохраняющееся название места «замковым островом». Проводившиеся во время ремонтных работ пробные раскопки на улицах и церковных стен современного Вольгаста позволили установить наличие прилегавших к острову с материка сопутствующих городу славянских поселений и позднеславянского кладбища XII-ХIII вв., на месте которого позднее была возведена церковь, не принеся каких-либо значительных находок.
 

Значительный вклад в изучение торговых связей балтийских славян, их материальной и духовной культуры внесли проводившиеся в 1972-1989 гг. раскопки торгово-ремесленного центра в Ральсвике на острове Рюген. Наличие причалов, структура застройки, да и спектр находок, указывают на то, что основанное здесь в последней четверти VIII века поселение изначально планировалось как торгово-ремесленное, ориентированное на морскую торговлю.
 

Реконструкция причала в Ральсвике

Кроме радиоуглеродных и дендрологических анализов ранние датировки Ральсвика подтверждает и выдающаяся находка клада в одном из жилых домов. Состоявший из 2211 арабских серебряных монет и их частей клад общим весом в 2750 грамм содержал также и серебряные украшения так называемого «пермского типа». Как на то указывает и само название, украшения такого рода изготавливались в населённых финно-угорскими племенами районах северо-восточной Европы и предположительно поступали к балтийским купцам в процессе обмена железных вещей у финно-угров на меха, которые, в свою очередь, продавались в Хазарию или арабским купцам за серебряные монеты. Ральсвикский клад, таким образом, является превосходным археологическим подтверждением торговли, известной из описаний средневековых арабских источников, встречавшихся на Волге с купцами из балтийского региона. По старшей монете клад датируется 844 годом и является одновременно самым крупным из известных на Балтике до этого времени.
 

Найденный в Ральсвике самый большой клад арабского серебра до 850 года на Балтике

Проведённый А. Фоминым нумизматический анализ монет ральсвикского клада позволил установить наличие в нём редких хазарских чеканок, частично содержавших и хазарские тамги. Неизвестность подобных монет в Скандинавии в то же время позволяет внести некоторые уточнения и в прохождение южно-балтийского торгового пути в это время, шедшего через остров Готланд и захватывавшего южную Финляндию, но не связанного и не заходившего в Скандинавию. Выводы исследователя о сложении клада на территории Хазарии, как и ряд других находок из Ральсвика, указывают на активную торговлю рюгенских купцов в Восточной Европе, начиная не позднее, чем с первой трети или середины IX века. В качестве других примеров можно указать на некоторые виды найденных в Ральсвике характерных для Восточной Европы, преимущественно населённых финно-угорскими, балтскими, а также славянскими племенами словен и кривичей земли.
 

Распространение подковообразных фибул

Распространение украшений с мотивом всадника

С финно-угорскими, балтскими или кривичскими землями связывал занимавшийся исследованием Ральсвика немецкий археолог Й. Херрманн и найденные в поселении колокольчики (9). Происхождение или связь с восточной Прибалтикой или северорусскими землями может иметь и ряд других фрагментов украшений из Ральсвика, как находящие параллели в восточной Прибалтике бронзовые или железные спирали (14); характерные для ливов и эстов сплетённые из двух бронзовых проволок иглы (15); напоминающий подвески финно-угорских племён северной Руси железный, покрытый бронзой амулет со звериной головой (11); «готландская», однако, принадлежащая к типу, изготавливаемому в восточной Прибалтике фибула (5); ещё один возможный обломок финно-угорской подвески с мотивом всадника (6); возможные остатки балтских арбалетовидных фибул (1-3); характерный для волжского региона керамический амулет в форме «бобровой лапы» (13) и деталь ремня (8); ещё одна пряжка ремня, «идентичная величиной и находящая форменное соответствие в находке из Ярославля» (12), карнеоловые бусины и овручский шифер.
 

Находки из Ральсвика, имеющие, по мнению археолога Й. Херрманна, параллели или возможно изготовленные в северо-восточной Европе, восточной Прибалтике или северной Руси

Оставление клада в одном из домов Ральсвика связано с произошедшим в районе 850 года, фиксируемом по пожарному слою, разрушением поселения. Сам торгово-ремесленный центр был вскоре восстановлен, однако, забрать клад после нападения на поселение, по всей видимости, стало уже некому. Структура застройки Ральсвика указывает на разделение его жителей на ремесленные «дворы» или артели, по всей видимости, имевшие свои собственные причалы на пристани и, возможно, отдельные места для захоронений в могильнике.
 
Общий спектр ремёсел мало отличался от прочих южно-балтийских торговых центров и сравним с Гросс Штрёмекендорфом, Дирковом, Менцлином, Волином и пр. Здесь также занимались производством и обработкой железа и металлов, кузнечным и ювелирным делом, обработкой рога, кости и янтаря, обработкой стекла, изготовлением самых различных вещей от гребней, пряслиц, бусин и различного рода игл и ключей, пинцетов, ножей и пр., текстильным ремеслом и обработкой кожи. Из импорта, кроме уже отмеченных вещей из Восточной Европы и северной Руси, можно сделать вывод и об одновременных торговых связях с Западной Европой и Скандинавией. Как и в большинстве южно-балтийских торговых поселений, здесь найдена татингская керамика, саксонские пфеннинги, популярные на Балтике скандинавские украшения и фибулы. Находки оружия и предметов роскоши вроде фигур средневековой настольной игры, известной под скандинавским названием «хнефатафл», указывают и на присутствие представителей военного сословия и знати. Особый интерес привлекает находка в Ральсвике необычайно большого (около 20-ти) для южно-балтийских славянских городов числа различного рода писал и стилосов. Некоторые из них были приспособлены для письма на восковых дощечках, в то время как другие – для письма на пергаменте. Как и большое количество найденных в поселении замков и ключей, писала так же можно связать с торговой деятельностью местных купцов, ведших учёт товарам. Наличие на одном из писал восточной надписи, сделанной предположительно арамейским письмом, может указывать и на присутствие здесь купцов из восточных стран.
 

Писало с восточным шрифтом из Ральсвика

Не менее интересными оказались и находки четырёх небольших ладей на пляже с южной стороны поселения. Их хорошая сохранность позволила археологам реконструировать и даже «опробовать в деле» древнеславянские ладьи такого типа. Несмотря на небольшие размеры, предпринятый в 1998 году эксперимент по прохождению на реконструированной ральсвикской ладье части маршрута южно-балтийского торгового пути с острова Рюген в поморский Волин, показал, что такие корабли вполне подходили для передвижения вдоль морских берегов. В то же время их небольшие размеры и осанка позволяли использовать их и для плаваний по рекам и заливам.
 

Находка одной из ладей в Ральсвике

Реконструкция ральсвикской ладьи в процессе испытания в деле

Не менее важным оказалось и детальное изучение нескольких сотен курганов ральсвикского могильника, позволившее частично реконструировать некоторые детали погребального обряда рюгенских славян и дополнительно подтвердившее некоторые «особенные» ритуалы вроде сожжения и ингумаций в ладьях, камерные, сидячие и «вампирские» захоронения. Наряду со Старигаргом и Волином, археология Ральсвика стала одним из основных источников знаний об обычаях, связях, древней истории и культуре балтийских славян, имеющихся в распоряжении на сегодняшний день помимо письменных источников. По всей видимости, не защищённый крепостными валами торгово-ремесленный центр в Ральсвике контролировался из расположенной в 6 км от него крепости Ругард, бывшей столицей рюгенских князей.
 

Географическое положение Ральсвика и Ругарда

Найденный в Ругарде клад арабских монет IX века, вместе с другими указаниями на торговлю – весами и единичными серебряными монетами, наводит на мысли о связи Ральсвика с экономическими интересами и восполнении потребностей в роскоши рюгенской знати. Можно предположить, что подобно Рерику, рюгенскими князьями с торговых поселений взимался торговый налог, и они же становились «получателями» или «заказчиками» для привозимых купцами из различных регионов Европы ценных товаров, в том числе и арабского серебра. Основание крепости по находкам арабских монет, самая старшая из которых датируется 822 годом, и палинологическим анализам датируется VIII – не позднее начала IX вв., что, в общем, соответствует наиболее древней фазе существования Ральсвика.
 

План крепости Ругард

Находки весов и гирек из крепости Ругард

Появление крепости в то же время, что и предполагаемое основание торгово-ремесленного центра, при географической близости и связи находок обоих мест, позволяют рассматривать основание Ральсвика в контексте политики рюгенской знати, торговые и экономические интересы которой лежали в VIII-IX вв. в Восточной Европе и были связаны с торговлей с Хазарией, арабскими купцами и землями северной Руси.
 

Остров Рюген представляет из себя один из наиболее загадочных, интересных и перспективных для дальнейшего изучения регионов балтийских славян, ввиду сообщений письменных источников и проведённых здесь археологических исследований. Несмотря на то, что письменных источников по раннесредневековому Рюгену намного меньше, чем о других южно-балтийских землях, все они говорят о выдающемся положении острова и его жителей, их значении и влиянии в регионе, как политическом и военном, так и культурном. Храм Свентовита на мысе Аркона на Рюгене был культурным и духовным центром всех славянских племён южной Балтики. Влияние его было настолько велико, что, по сообщению Саксона Грамматика, дары в арконский храм посылались и из Дании, в том числе и датскими, уже номинально христианскими королями. Так же и ведущиеся с перерывами уже не одно столетие до сих пор на остатках мыса раскопки подтверждают богатство и значение города-храма.
 
Храм Свентовита привлекал к себе паломников из различных регионов славянских земель. По всей видимости, эти большие скопления людей, приезжавших с деньгами для пожертвований на север острова, и дали основания к устройству где-то здесь большого рыбного рынка межрегионального значения. Гельмольд упоминает его в контексте вызвавшей гнев арконского жреца христианской проповеди священника Готтшалька, закончившейся конфликтом рюгенских славян с саксонскими купцами и изгнанием последних с острова: «Случилось несколько лет тому назад, что великое множество торговцев собралось сюда на рыбную ловлю. Ибо в ноябре, когда ветры дуют сильнее, здесь добывается большое количество сельди, и тогда купцам разрешается свободный доступ, если раньше опии уплатят богу этой земли полагающееся ему» (Helm., 2-12).
 
Гельмольд также упоминает налог, взимавшийся с торговавших здесь иностранных купцов. Присутствие купцов из далёкой Саксонии (сам Готтшальк прибыл сюда из Бардовика) говорит об известности и значении этого места во всём регионе. К сожалению, отрывочные сведения не позволяют достоверно выяснить его местоположение. В качестве возможных вариантов можно назвать находящуюся в 1 км от подножия Арконы деревеньку Витт, население которой жило рыболовством вплоть до XХ века и было связано со сменившей языческий храм на Арконе христианской церковью в Путтгартене или известной в связи с частыми датскими набегами ХII века гаванью Приброде в западной части полуострова Виттов.
 
Исследованием южно-балтийского торгового пути достаточно много занимались в Германии и Польше. Из последних крупных и наиболее интересных исследований можно отметить наработки немецких археологов Йоахима Херрманна и Михаэля Мюллер-Вилле. Оба исследователя начали заниматься археологией ещё в разделённой Германии и представляют, таким образом, две различные археологические школы («берлинскую» и «кильскую» или восточно- и западногерманскую), чем обусловлены и некоторые различия в оценках и датировках. Однако, несмотря на это, общим для обоих подходов является представление о существовании единой тесно связанной между собой цепочки славянских торгово-ремесленных центров, обеспечивавших функционирование южно-балтийского торгового пути из Старигарда на Русь на протяжении всего «славянского периода». Несмотря на разницу в датировках (8-12 вв. по М.Мюллеру-Вилле) и (6-12 вв. по Й. Херрманну), обе археологические школы относят возникновение торгового пути с первым появлением славян на берегу Балтики, так что его морская торговля должна была быть наиболее древним и одним из важнейших видов деятельности балтийских славян.
 

Славянские торгово-ремесленные поселения на германском берегу Балтики по Й. Херрманну, 2006

Славянские торгово-ремесленные поселения на германском берегу Балтики по М. Мюллер-Вилле, 2011

Ввиду редкости переводов польских исследований, информации по наработкам последнего десятилетия у меня значительно меньше. Определённую известность в Германии имеют переводы работ занимавшегося исследованием Волина и археологией западной части польского Поморья археолога В. Филиповяка, из которых особый интерес вызывает его уже сильно устаревший анализ поморских торговых центров 1989 года.
 

Карта торгово-ремесленных центров западного Поморья по В. Филиповяку, 1989
1) торговые центры 8/9-10 вв.; 2) торговые центры 11-12 вв.; 3) крепости; 4) поселения; 5) находки кораблей

По причине не всегда хорошей осведомлённости об актуальном положении дел между немецкими и польскими исследователями, полной подробной карты южно-балтийского пути, по крайней мере, в Германии, до сих пор не выходило. Потому, ниже я привожу собственные карты, составленные по уже имевшимся наработкам немецких и польских археологов со своими добавлениями. Для наглядности развития и изменений южно-балтийского торгового пути, кажется целесообразным составление таких карт для каждого столетия, начиная с 8 века (более ранний период я оставляю ввиду его дискуссионности, а подробный разбор аргументов увёл бы слишком далеко в сторону от разбираемого вопроса). Белым обозначены торговые центры, известные из письменных источников или по данным археологии, красным – подозреваемые (в случае, когда точное расположение и датировка неизвестны).
 

Торгово-ремесленные центры, 8 век

Торгово-ремесленные центры, 9 век

Торгово-ремесленные центры, 10 век

Торгово-ремесленные центры, 11 век

Торгово-ремесленные центры, 12 век

Условно славянские торгово-ремесленные центры и города южной Балтики можно разделить на два типа: открытые поселения без крепостных валов (Гросс Штрёмкендорф, Дирков, Менцлин, Ральсвик на Рюгене) и укреплённые города (Старигард, Любица, Димин, Вологощь, Узедом, Волин, Щецин, Камень, Колобжег). Торговые центры открытого типа были более характерны для наиболее раннего периода VIII-X вв. и более – для балтийско-славянских племён, живших к западу от Одры. Можно выделить и некоторые другие особенности, отличающие такой тип от прочих, к примеру, использование землянок в качестве основного типа домов (Гросс Штрёмкендорф, Дирков, Менцлин).
 
Спектр ремёсел торговых центров и городов балтийских славян был, в общем, схож: резьба по кости и рогу, изготовление гребней, обработка стекла и производство стеклянных бусин, производство керамики, производство железа, кузнечное и ювелирное дело, обработка цветных металлов. Торговля приносила большой доход, и взимание налога с таких торговых центров обогащало местных правителей. Известный отрывок франкских анналов 808 года сообщает о солидной прибыли, которую приносил эмпорий Рерик ободритскому князю Дражко. Сама история с разрушением Рерика в указанном году данами и переселением из него купцов в датский Хаитабу, говорит о существовавшей уже тогда напряжённой конкуренции между соседними торговыми центрами. Таким образом, уже в начале IX века морская торговля имела на юге Балтики такое значение, что определяла политику местных правителей и могла провоцировать войны за право собирать налог с приморских эмпориев.
 
Тесная связь южно-балтийских торговых центров с властью местной знати находит отражение и в археологии. Все славянские торговые центры западнее Одры были основаны в непосредственной близости от важнейших княжеских крепостей. Старигард в Вагрии был одновременно и торговым центром, и княжеской резиденцией варских князей. Гросс Штрёмкендорф, который в настоящее время отождествляется с историческим Рериком, был расположен вблизи двух основанных ещё до него крепостей – Илово и Мекленбург. Обе они впоследствии (Мекленбург – начиная с X, a Илово – в XII вв.) известны как важнейшие крепости ободритских князей. Крепость Мекленбург при этом была племенной столицей и также описывается как большой и богатый рыночный город. Гельмольд называет Мекленбург «знаменитым городом ободритов», о чём говорит и сама этимология названия (старо-сакс. «большой город»). Ибн-Якуб упоминает эту крепость как резиденцию князя Накона. Из хроники Гельмольда известно, что во второй половине X века здесь существовал женский монастырь, куда принявший христианство ободритский князь Биллунг поместил свою дочь. Первое славянское восстание (983 – до рубежа тысячелетий) способствовало тому, что до второй волны христианизации ободритских владений, начавшейся при Готтшальке, эти земли выпадают из поля зрения письменных источников.
 
Снова на страницах хроник Мекленбург появляется в 1066 году, описываясь как «знаменитый город ободритов» и место проживания семьи князя Готтшалька. Перенос столицы в Любицу князем Генрихом Готтшальковичем произошёл в конце ХI века, однако, и после этого крепость Мекленбург оставалась одной из важнейших. В XII веке Гельмольд упоминает здесь продажу до 700 датских рабов «в рыночные дни» после удачных походов славян на Данию, из чего можно заключить, что город был известен, в том числе, и как крупный рынок, куда поступали привозимые морским путём товары (в данном случае – рабы). Схожая ситуация наблюдается и для столицы варов Старигарда, для которого сообщается о существовании некой «приморской области города», впоследствии разрушенной данами (Helm., 2-13). Этот рынок продолжал существовать рядом со Старигардом и после его разрушения в XII веке, так как епископ Винцелин получил от графа Адольфа владения, прилегающие к руинам Старигарда и ещё действовавшего рынка в районе 1150 г. Также сообщается и о нахождении рядом с Любицей еженедельного, проводившегося по воскресениям рынка, на который «собирался весь народ этой земли», т.е. Вагрии (Helm., 1-83).
 
Все три свидетельства хорошо дополняют друг друга, подтверждая связь княжеских резиденций и племенных столиц с торговой деятельностью, больших еженедельных рынках рядом со столицами и рыночных днях, куда стекалось большое число местных жителей и привозились товары, добытые за морем. Нахождение вблизи княжеской крепости облегчало сбор налога, одновременно местная знать получала и удобную возможность для приобретения заморских предметов роскоши и редких товаров, а купцы – защиту от гарнизона крепости. С другой стороны, постоянное присутствие иноземных купцов и товаров не могло не оказывать и культурного влияния на местную знать. Особенно хорошо это стремление знати к подражанию «величественным» обычаям соседних немецких и датских правителей прослеживается в археологии Старигарда – как в большом числе импорта со всей Европы и даже Азии, так и в подражании архитектуре резиденций франкских императоров, «знатном» датском погребальном обычае погребения в повозке. При этом показательно и сохранение собственных «княжеских» погребальных традиций камерных погребений и домовин, с началом христианизации трансформировавшихся в несоразмерно большие гробы. Такие тенденции отчётливо показывают, что причиной перенятия некоторых традиций была вовсе не «метисация» или скандинавская колонизация, а лишь стремление местной знати не уступать в роскоши или пышности ритуалов правителям соседних стран, вполне сохраняя при этом, по единогласному утверждению всех источников, славянское самосознание.
 
Ни в одной из трёх упомянутых выше столиц археологически подтвердить описанные в хрониках рынки не удалось, лишь в Любеке у стен крепости были обнаружены следы застройки и ремесленного района, что сопряжено со сложностями раскопок. Проводившиеся на окраине крепости Мекленбург в 1970-х годах раскопки части вала ожидаемо не дали богатого материала, проведение же раскопок в центре городища невозможно из-за нахождения там кладбища. Интересными в вопросе исследования причин появления южно-балтийского торгового пути в то же время кажутся датировки брёвен Мекленбургской крепости, по которым её основание пришлось на конец VI века. Основание торгово-ремесленного поселения в Гросс Штрёмкендорфе по дендрохронологии датируется первой половиной VIII века. Застройка его землянками в «шахматном порядке» указывает на то, что оно возникло не из разросшейся рыбацкой деревни, а основание его носило спланированный характер. Всё это, наряду с сообщением франкских анналов об экономической важности Рерика для Дражко, позволяет видеть в основании этого, одного из самых ранних торговых центров балтийских славян, результат деятельности и осознанной политики ободритских князей.
 
Схожая ситуация наблюдается и на Рюгене. В конце VIII или в начале IX вв. на берегу Большого Ясмундского залива, в 6 км от известной впоследствии как резиденция и столица рюгенских князей крепости Ругард (впоследствии и по сей день столица Рюгена – Берген), расчищается от леса и выжигается место для будущего торгово-ремесленного центра (впоследствии – деревня Ральсвик). Целый ряд факторов, таких как упорядоченная застройка, наличие и обустройство портовой гавани с пристанями для кораблей в самой ранней фазе существования поселения, так и обнаруженный в одном из домов этой первой фазы большой клад арабского серебра, привезённого сюда из Хазарии через северорусские земли уже в середине IX века, также свидетельствует о спланированном основании Ральсвика в результате политики рюгенских князей. Из крепости Ругард не было взято дендропроб, однако, палинологическая датировка её началом IX века такому ходу событий не противоречит. Найденные в Ругарде указания на торговлю – весы, гирьки и комплекс арабских монет начала IX века – дают этому предположению дополнительные аргументы. Показательно и то, что старшая из найденных в Ругарде арабских монет датируется 822 годом, в то время как старшая монета ральсвикского клада – 844, что можно рассматривать как указание на более раннее появление торговых контактов Ругарда с Восточной Европой, чем Ральсвика, очевидно, для более удобного поддержания этих контактов и основанного.
 
Схожим образом ситуация обстоит и в случае основанных в VIII веке торгово-ремесленных центров в Диркове и Менцлине. В непосредственной близости от Диркова известно сразу три славянских крепости: Росток-Петрибляйхе (ок. 2 км), Кессин (ок. 5 км) и Фрезендорф (ок. 8 км). С исторической точки зрения на контролировавшую Дирков крепость более подходит кессинская крепость, по всей видимости, являющаяся остатками исторического славянского города Кессин – столицы одноимённого племени, в результате чего она должна была быть и княжеской резиденцией.
 
В случае Менцлина на роль контролировавшей могут претендовать славянская крепость в деревне Грюттов и город Анклам. Многочисленные находки оружия, импорта из Руси и клады арабского серебра из Анклама и расположенной между ним и Менцлином деревни Гёрке, свидетельствуют, скорее, в пользу последнего предположения. Некоторые находки из Гёрке, например, орнаментированный сакс 6 века, датируют появление здесь военных дружин или знати ещё до основания торгово-ремесленного центра, что хорошо согласуется с общей картиной появления и развития приморских торговых центров в славянских землях к западу от Одры. Таким образом, появление торгово-ремесленных пунктов на южной Балтике от Ютландии до Одры можно связать с политикой славянских князей, их экономическими (доходы от сбора налогов) и культурными (роскошь) интересами.
 
Иначе дело обстояло в поморских землях к востоку от Одры. Торговые центры здесь возникают на месте существовавших уже долгое время до этого рыбацких, крестьянских или соледобывающих поселений. Характер поселений, увеличение роли торговли и ремесла, появление импорта и кладов в округе здесь происходит одновременно с превращением вышеупомянутых деревень в крепости. Таким образом, речь здесь уже в VIII веке шла о торговых городах, без разделения на открытый эмпорий и контролировавшую его крепость. Причины несколько иного развития поморских городов можно найти в отличиях социального строя поморян в ранний период. Согласно сообщению ибн-Якуба, племя унана (или убаба), жившее на морском берегу, не имело своих королей, а власть принадлежала старейшинам. Из соседних славянских племён схожий социальный строй был характерен для северной части велетов или вильцев, в то время как у ободритских племён с раннего времени отмечается сильная княжеская власть, а на Рюгене главенствующую роль занимало жречество, при одновременном выделении очень высокого титула местных правителей.
 
Постепенным развитием «городов-республик», одновременно совмещавших в себе и торговые центры, и крепости, получает объяснение и отмечаемые в источниках большие, по сравнению с соседними племенами, размеры их городов. Приморский город племени унана/убаба, имевший 12 ворот и порт, описывает уже ибн-Якуб. Адам Бременский и Гельмольд называли поморский город Юмну самым большим в Европе. Схолия 121 к тексту Адама также отмечает различие между расположенными по соседству Рюгеном и городом Юмна, что только у рюгенцев был собственный король. Различия могли быть обусловлены разным происхождением племён, к примеру, общим происхождением поморских и северно-велетских племён. Обращает на себя внимание, что для последних до IX века также были характерны большие крепости (так называемый тип «больших фельдбергских крепостей на высотах»).
 
Сложно сказать, если ли связь в упадке открытых торгово-ремесленных центров у живших к западу от Одры славян и полному переходу их к укреплённым торговым городам крепостям в Х-ХI вв., с влиянием поморян и возможном принятием опыта Юмны и Волина, или же это развитие шло здесь своим независимым путём. Некоторые различия, такие как вынесение рынков и ремесленных кварталов за пределы крепости, в то время как сама крепость продолжала использоваться, в первую очередь, в качестве княжеской резиденции, прослеживаются и в дальнейшем. У поморян усиление княжеской власти происходит лишь к XII веку, что получило отражение как в источниках, так и в археологии города Камня, не имевшем изначально большого межрегионального значения и быстро возвысившегося после выбора его резиденцией поморскими князьями.
 
Имеющийся на настоящий момент материал позволяет частично реконструировать на основании археологии и исторических источников историю развития торговых отношений между балтийскими славянами и землями северной Руси следующим образом. В VIII веке в результате политики и покровительства славянской знати возле важнейших княжеских столиц и под их контролем на юге Балтики между Ютландией и устьем Одры основывается ряд торгово-ремесленных центров «открытого типа», сбор налога с которых является одним из важных источников пополнения княжеской казны: «приморский район» Старигарда в Вагрии, Рерик/Гросс Штрёмкендорф в Висмарской бухте, Дирков в устье реки Варнов, Менцлин в устье реки Пены, Ральсвик на берегу Большого Ясмундского залива на острове Рюген. В это же время начинается процесс превращения бывших рыбацких, крестьянских, ремесленных и соледобывающих поселений в торговые города в устье Одры: Волин, Щецин, Колобжег. История их развития несколько отличается от западных открытых торговых поселений, что, по всей видимости, было обусловлено различиями в социальном строе восточных балтийско-славянских племён поморян и велетов и меньшим влиянием Франкской империи. Таким образом, закладывается основа для сложения южно-балтийского торгового пути, окончательное сложение и начало функционирования которого можно датировать второй половиной-концом VIII века.
 
Самые ранние контакты с Восточной Европой прослеживаются в основном по арабским монетам VIII века. Для Старигарда это несколько аббасидских монет, найденных при раскопках крепости. Арабские дирхемы второй половины VIII века известны и из Гросс Штрёмкендорфа, однако, ввиду того, что детальные данные по сделанным с начала 90-х гг. находкам ещё не были опубликованы, судить в этом случае было бы преждевременно. Арабские монеты 783-784 гг., найденные в Ростоке⁴ можно связать с существовавшим в VIII веке торгово-ремесленном центре в Росток-Диркове. Многочисленные дирхемы VII-IX вв. найдены в торговом центре в Менцлине.⁵ Археологи Р. Бляйе и Х. Йонс подозревали происхождение из Ладоги и в найденном в Менцлине отлитом из бронзы изображении человеческого лица, датировка которого в этом случае также пришлась бы VIII веком.⁶ Находки монет VIII века известны из польской части Поморья – из Карсибора (714/715), крепости Барды (786-814 гг.), города Волина, островов Узедом и Волин. Концом VIII века, 789 годом, датируется и клад из Пенцлина в восточном Мекленбурге.
 
Другим возможным указанием на торговые контакты с северорусскими землями могла бы стать одна из находок керамики, классифицированная шведским исследователем Т. Брорссоном как ладожский тип. По мнению специализирующегося на северорусской керамике археолога А. Плохова эта классификация была неверной.
 
Однако расцвет торговли южной Балтики с Восточной Европой приходится на следующий IX век, причины чего можно усмотреть, в том числе, и в изменении политической ситуации в Западной Европе. В конце VIII-начале IX вв. ободритское королевство находилось в близких союзнических отношениях с Франкской империей. В это время в их подчинении находились и северо-западные саксонские провинции Вигмодия, Нордальбингия и, по всей видимости, часть Барденгау, начало славянского заселения которой началось ещё в VII веке. Эти близкие связи прослеживаются и в археологии – так, спектр находок из Гросс Штрёмкендорфа/Рерика, заметно отличается от прочих славянских торговых центров гораздо большим процентом франкской, фризской и саксонской керамики, франкскими украшениями. Чуть менее тесны, однако, также отчётливо заметны и торговые контакты с соседними данами. Дружественные отношения с данами, прослеживающиеся до начала века по торговым контактам, не меняются даже несмотря на короткий период противостояния, отразившийся в нападении Готтфрида и убийстве им Дражко в 808/809 гг. и ответном походе ободритов и саксов в Ютландию и на датские острова в 815 году.
 
Возможно, не только одновременные смены правителей, но и какие-то перемены политики самих франков, отразившиеся, например, в установлении Диденхофским капитулярием запрета на продажу славянам оружия в 804 году, привели к постепенному разрыву ободритско-франкского союза и новому сближению ободритов с данами. В 817 году князь Славомир объявляет франкам войну и в сопровождении датского флота нападает на франкскую крепость-колонию в Нордальбингии. В 821 году вместе с данами выступает против франков сменивший Славомира Чедраг. Не меняет общей картины и упоминание послов ободритов при дворе франкского императора в 822 году – начиная с первой трети IX века отношения славян с Франкской империей то и дело переходят в открытое противостояние, отразившееся в основании франками приграничных крепостей на Эльбе и многочисленных войнах, продлившихся до окончательного поражения ободритов на реке Раксе в 955 году и первого принятия христианства их правителями во второй половине X века.
 
Ввиду этих, зачастую ежегодных, войн и взаимных нападений славян и франков и саксов, события, происходившие на юго-западе Балтики с первой трети IX до второй половины X вв. практически полностью выпали из поля зрения западноевропейских хронистов. Путаница франкскими анналами имён и событий середины IX века, в результате чего некий языческий правитель Рорик представлялся то норманном, то королём вендов, а разрушение Гамбурга описывалось то как разрушение норманнами саксонского города, то как разрушение саксами – славянского, вполне наглядно показывают, насколько отрывочными и недостоверными были сведения о юге Балтики, доходившие до хронистов тех лет. Противостоящую франкам и саксам силу франкские анналы называют норманнами, славянами, чаще же – просто язычниками, лишь в очень редких случаях указывая, о каких конкретно племенах и народах идёт речь. Возможно, в этом разрыве отношений и переходу к долгой перманентной войне с западными и южными соседями славян – Франкской империей и саксонскими племенами – и как следствии, потери западных торговых партнёров, стоит искать связь с всплеском торговли южной Балтики с Восточной Европой. Именно с этого периода, со второго десятилетия IX века, фиксируется большой приток арабского серебра, отразившийся в многочисленных кладах.
 

Карта выпадения кладов до 850 года по J. Herrmann, 2006

Клады арабского серебра IX века известны из Прерова на полуострове Дарс (803 г.), Анкламa (811 г.), крепости Ругард (815 г.) и торгового центра в Ральсвике (844 г.) – оба на острове Рюген, Гжибово (815 г.) и Карнице (867 г.) – оба неподалёку от Колобжега, Нойбранденбурга (819 г.), Пиннова (864 г.). Ранние клады арабского серебра находят, особенно в устье Одры, сравнительно часто, так что уследить за новостями не всегда просто, особенно, в случае находок в Польше. К примеру, только в 2000-х гг. у слияния Пены и Одры было найдено два клада 9 и 10 вв., которые ещё не попали на карты, хотя приведённая выше карта было не полной.
 
Однако по картам развития торговых центров и городов на юге Балтики, как и по приведённым выше не самым актуальным и полным картам выпадения кладов, не трудно заметить, что наибольшей торговой активностью с самого раннего периода был отмечен регион устья Одры, включая прилегающие к нему земли к северу от реки Пены и остров Рюген. Клад арабского серебра из Ральсвика на Рюгене настолько показателен в плане выявления ранних торговых контактов с Русью, что заслуживает того, чтобы остановиться на нём подробнее. Найденный в одном из жилых домов первой фазы существования торгового центра (конец VIII – середина IX вв.), этот клад, таким образом, должен был принадлежать одному из проживавших на Рюгене купцов. Общий вес в 2750 грамм (около 2211 монет и их частей) делает этот клад самым большим, из известных на Балтике до 850 года, подчёркивая роль Рюгена на Балтике в этот период. По мнению исследовавшего монеты клада А.В. Фомина, клад должен был сложиться на территории Хазарии⁷ и, судя по тому, что самые поздние из чеканок (старшая монета – 844 год) не выказывали следов длительного использования, должен был быть доставлен на остров не намного позднее этой даты. Найденные в кладе помимо арабского серебра так называемые «пермские украшения» – серебряные браслеты, бывшие в ходу у финно-угорских племён северо-восточной Европы и верховьев Волги – говорят о том, что по пути рюгенские купцы должны были торговать и с финно-уграми. На это же может указывать и сам спектр находок в Ральсвике, где исследователями было выявлено или подозревается исключительно высокое для юга Балтики число предположительно финно-угорских или балтских вещей.
 

Пермские украшения из Ральсвика на Рюгене и Шверинсбурга в западном Поморье

В качестве возможных товаров, которые гипотетически могли предложить в Восточной Европе рюгенские купцы, можно представить оружие собственного или франкского производства, железные изделия, производившиеся в Ральсвике, и в ещё большей степени – рабов, захваченных в ходе пиратских набегов. В дальнейшем рюгенские славяне будут известны своим пиратством. В то же время карта находок монет типа Ард-аль-Хазар из ральсвикского клада не позволяет предположить посредство скандинавов в торговле Рюгена с Восточной Европой.
 

Находки монет Ард-аль-Хазар

(продолжение следует)

Славяно-датские войны в раннем Средневековье (VII-VIII вв)

На севере и северо-западе славянские племена, принадлежавшие к лехитской ветви, в VI – VII вв. придвинулись к Балтийскому морю, заняв прибрежные земли в Нижнем течении Вислы, Одера и Эльбы. Германские поселения на Эльбе еще в V в. были полностью покинуты их жителями, ушедшими на запад, поэтому славяно-германского слияния в этом районе не произошло. Но двигаясь вниз по Эльбе, славянские переселенцы густо заселили южно-датские (шлезвиг-гольштейнские) земли, оставив следы в тамошней топонимике и антропологическом облике местного населения. На этих территориях возникло несколько славянских племенных объединений. Наиболее мощными среди них были союзы ободритов и вильцев (лютичей), каждый из которых, согласно Баварскому географу (середина IX в.), состоял из четырех племен. Союз вильцев-лютичей образовали кессины, жиржипане, толленсы (от озера Толлен) и редарии; в ободритский племенной союз входили вагры, полабы, собственно ободриты и варны (по названию реки Варнов). Каждое из этих племен управлялось своими вождями, имело своих богов и городища. В середине IX в. у вильцев насчитывалось 100 городищ, столько же имелось у ободритов. Скандинавы восхищенно называли славянское Поморье «Гарды», «Гардарики», то есть «страна городов». Так, «Сага об Инглингах» повествует о поездке бога Одина из легендарного Асгарда «сначала на запад в Гардарики, а затем на юг в Страну Саксов» (современная Саксония). Позднее название «Гарды» будет перенесено на Русскую землю. Приблизительно на рубеже VI – VII вв. поморские славяне, которых окрестные народы по старинке именовали «вендами» (от «венеды»), включились в освоение бассейна Балтийского моря, начатое задолго до них венетами и фризами, которые, собственно, и заложили основы балтийского мореходства (фризы, в частности, первыми на Балтике стали применять мачту с парусом). Славяне оказались неплохими моряками. Особых успехов в этом деле достигли вагры, которые, по сообщению Прокопия Кесарийского, уже в VI в. тревожили морскими набегами поселения франков и островных бриттов. Позднее Гельмольд назовет их земли «морской областью славян», полагая, что в мореходстве вагры были «впереди всех славянских народов». Поначалу основными противниками поморских славян были даны, первое упоминание о которых восходит к VI в. Датские саги, собранные Саксоном Грамматиком (1140 – ок. 1208 г.) в книге «Деяния данов», сохранили память о беспрерывных столкновениях с вендами, берущих начало в незапамятных временах. К сожалению, эти поэтические предания по большей части утратили черты исторической были. Однако примечательно, что славяне предстают в них поистине титаническим врагом, одолеть которых под силу лишь героям. Так, знаменитый богатырь Старкатер победил в единоборстве славянского борца Валце — видимо, в такой сказочной форме датчане запомнили какую-то свою победу над вильцами-лютичами. Один из легендарных датских конунгов, Фротон III (чье правление приурочено к эпохе гуннов), отправляясь войной на славянского князя Струнико, должен был снарядить неисчислимое войско: его флот не умещался в гаванях, а войско было так велико, что без труда срывало горы и засыпало болота на своем пути. Фротоновой армии будто бы удалось истребить большую часть славянского народа. Оставшиеся в живых покорились данам. Несмотря на эту победную реляцию, последующим датским конунгам почему-то приходится вновь и вновь «покорять» славян. Харальд Хильдетанд (середина – вторая половина VII в.), который первым из датских конунгов распространил свою власть с Датских островов на материк (Ютландский полуостров), в очередной раз победил вендов, но из уважения к храбрости вендских вождей Дука и Даля принял их в свою дружину. Славяне-венды действительно приняли участие на стороне данов в знаменитой битве при Бравалле, которая по справедливости считается важнейшим событием в истории Северной Европы в довикингскую эпоху. Это сражение завершило войну между датским королем Харальдом Хильдетандом, к тому времени уже состарившимся и ослепшим, и его племянником, правившим в Швеции, Сигурдом Рингом. Оно во всех подробностях описано Саксоном Грамматиком, чей рассказ в данном случае отличается исторической достоверностью. В его «Деяниях данов» приведены десятки географических названий и более полутораста имен выдающихся участников сражения (на стороне Сигурда выступило 94 героя, у Харальда их было 60; в так называемом «Фрагменте саги» приводятся несколько иные цифры именитых героев: 40 у Харальда и 60 у Сигурда). Шведские археологи полагают, что сражение разыгралось на южном побережье Швеции, недалеко от Векшё. Сложнее определить его дату. Скорее всего, оно произошло где-то во второй половине VIII столетия. Войска обоих конунгов представляли собой конгломерат зависимых и союзных племен и народов. В центре армии Сигурда стояли шведы и норвежцы. Фланговые колонны были составлены из куршей и эстов. Этнический состав армии Харальда был еще более пестрым. Даны едва ли не составляли в ней меньшинство. Ударной силой датского войска были фризы, возглавляемые «презревшим смерть» Юббе, который был женат на сестре Харальда, и славяно-фризские отряды трех воительниц-девственниц – Хете, Висне (Висме) и Вебьорг. Первым двум из них Саксон приписывает герцогское достоинство: они правили двумя областями в Шлезвиге. Особенно много славян было в отряде Висны. Эта женщина, говорит Саксон, «исполненная мужества и в высшей степени сведущая в военном деле, собрала славянскую силу». Для возглявляемых «девственницами» славян с южного побережья Балтики Саксон употребляет термин sclavi, а «Фрагмент» — Vindr, то есть «винды». Славяне эти отличались от прочего войска своим вооружением. У них были маленькие щиты медного цвета, которые в бою славянские воины перебрасывали на спину, и чрезвычайно длинные мечи. Помимо славян и фризов в армии Харальда находилось 7000 саксов с южного берега Эльбы, британские кельты, юты, а также эсты, курши, ливы и некоторые другие народы Восточной Прибалтики. Таким образом, при Бравалле относительно монолитной шведско-норвежской армии противостояла коалиция народов и племен Северной Европы, стержнем которой были фризо-славянские воинские контингенты. Все три воительницы и возглавляемые ими славяно-фризские дружины покрыли себя славой в этой битве. Хета шла впереди всего войска, неся в руках знамя Харальда. Яростно бившуюся Висну удалось одолеть только лучшему воину Сигурда, который отрубил ей руку. Воинская доблесть Вебьорг была не меньшей, чем у двух «герцогинь»; вместе с ней в числе лучших воинов бился Дюк Славянин. Тем не менее победа осталась на стороне войск Сигурда, что помогло шведам покончить с гегемонией данов. Битва при Бравалле в том виде, в каком она рисуется Саксоном, выглядит второй, после сражения на Каталаунских полях, «битвой народов». Конечно, в действительности масштабы ее были намного скромнее. Значение этого сражения для народов Европейского Севера состояло в том, что оно продемонстрировало возросшую мощь скандинавов и явилось как бы прелюдией к эпохе викингов. Сила данов была надолго сломлена, и славяне из их союзников сразу превратились во врагов. Саксон повествует, что Ютландия и Шлезвиг были наводнены славянскими войсками, которые всюду одерживали победы. За датским конунгом Сивардом осталась одна Зеландия; его сын и две дочери попали к славянам в плен, а владения были обложены данью. Память о торжестве славян над данами сохранилась и в ляшских преданиях. По словам польского летописца Винцентия Кадлубека (ок. 1160 – 1223), славяне «дали датчанам на выбор или платить дань, или одеться в женское платье и зачесывать волосы по-женски, в знак «бабьего» бессилия. Но пока те спорили о выборе, их заставили принять и то и другое». Впрочем, согласно Саксону, Сивардов сын Ярмерик бежал из плена и вернул Дании независимость. -------------------------------------------------------------------------------------------- Источник: Цветков С. Э. Начало русской истории. С древних времен до Олега. М.: Центрполиграф, 2011. С. 151-158.

http://oldrus.livejournal.com/

Серия сообщений "Средние века":

Средние века были средними между паршивыми и очень паршивыми.

Часть 1 - "А иди ты в баню", - говорила вельможам Анна Ярославна
Часть 2 - Мойдодыр средневековья
Часть 3 - Бодритесь ободриты!-3 или варяги против викингов
Часть 4 - Восток или Запад - время выбора. Крестовый поход против Руси-1
Часть 5 - Восток или Запад - время выбора. Крестовый поход против Руси-2
...
Часть 27 - Что естественно, то не безобразно... (афоризм-вонизм)
Часть 28 - Женщина, она и в средние века женщина...
Часть 29 - Ромейская цивилизация

27 июн, 2014 @ 00:17 Поморские славяне в «эпоху викингов»

Tags: викинги , прародина Первыми о наступлении этой эпохи узнали монахи из обители Святого Кутберта на острове Линдисфарн, близ нортумбрийского побережья (Северо-Восточная Англия). В один из июньский дней 793 г. к острову пристало несколько ладей, на носу которых устрашающе скалились драконьи морды. Высадившиеся с них светловолосые голубоглазые люди, вооруженные секирами и мечами, действовали быстро и слаженно. Прежде чем смиренные отцы успели сообразить, за какие грехи наказует их Господь, монастырь подвергся полному разгрому: церковь была осквернена и разграблена, погреба и подвалы, где хранились съестные припасы и ценные вещи, старательно вычищены, братия большей частью перебита; немногие монахи, чудом уцелевшие в этой резне, были захвачены и обращены в рабов. К утру на месте монастыря остались одни дымящиеся развалины. Н.Рерих. Варяжское море В следующем году зловещие огни занялись над монастырями в Ярроу и Вермуте. После монахов пришел черед их паствы, ставшей легкой добычей заморских хищников. Прибрежные районы Англии, Шотландии, Ирландии один за другим превращались в безлюдную пустыню: люди гибли под ударами смертоносных секир или уводились в рабство; все, что не могло уместиться на палубах дракаров, безжалостно уничтожалось — скот забивали, дома сжигали. Власти не могли организовать отпор вездесущим грабителям, а ученые мужи не знали, чем объяснить такую напасть. Оставалось цитировать пророка Иеремию: «От севера откроется бедствие на всех обитателей сей земли» (Иер.,1: 14). Долгое время жестокие морские дружинники оставались для людей Западной Европы просто «норманнами» — «северными людьми». Вопреки устоявшемуся мнению, норманны не были исключительно скандинавами. С IX в. появляются многочисленные упоминания о нападениях балтийских славян-вендов на побережье Северной Европы. По известию Адама Бременского, Руян (Рюген) и прилегающие к нему острова были «полны пиратами и кровожадными разбойниками, которые не щадят никого из проплывающих мимо». Гельмольд пишет о балтийских славянах и руянах, что «весь этот народ, преданный идолопоклонству, всегда странствующий и подвижный, промышляющий разбоем, постоянно беспокоит, с одной стороны, данов, с другой — саксов». В англосаксонских хрониках встречаются сообщения, вроде следующего: «Послал Всемогущий Бог толпы жестоких языческих народов, датчан и норвежцев, готов и шведов, вендов и фризов, опустошавших около 200 лет грешную Англию...». О массовом присутствии на английской земле славян свидетельствуют топонимы — город Вильтон, графство Вильтшир и др., образованные от племенного названия велетов-вильцев. Н.Рерих. Строят ладьи Славянские суда были не менее прочны и подвижны, чем драккары викингов. В деле кораблестроения и мореходства балтийские славяне составляли настолько сильную конкуренцию скандинавам, что последние заимствовали у них ряд морских терминов, в том числе lodhia (ладья)*. Известно, что славяне почти на четверть века раньше датчан научились строить военные суда, поднимавшие на свой борт лошадей. *Вилинбахов В. Б. Несколько замечаний о теории А. Стендер-Петерсена // Скандинавский сборник VI. — Таллин: Эстонское государственное издательство, 1963. Поэтому славянский берег Балтики был единственным местом в Европе, где не возносили молитвы Господу об избавлении от неистовства норманнов. Напротив, венды сами атаковали побережье Скандинавии. Шведы, норвежцы и датчане часто искали союза со славянами. Скальд Галфред пел о вендах, участвовавших в битве ярла Эрика с Олавом Трюгвассоном, первым норвежским королем, который в молодости успел послужить поморскому князю Бориславу и жениться на его дочери Гейре. Сага о Йомских викингах рассказывает, что в городе Йомне (славянском Волине) на службе у славянского князя находилась разноплеменная дружина воинов. Из Йомны-Волина происходил родом последний витязь языческой Дании — Пална Токе, славянин по рождению. Н.Рерих. Ладьи Самый чувствительный удар по землям поморских славян в эпоху викингов нанесли даны. В 808 г. датский конунг Годфред из рода Скьолдунгов, вступив в союз с вильцами, напал на владения ободритов и разорил их столицу Рарог (Рерик). Ободритский князь Дражко успел спастись, но его младший брат Годлав (или Готлейб) попал в плен и был повешен. В следующем году Годфред предательски умертвил и Дражко. Лишенные своих предводителей ободриты, однако, отчаянно сопротивлялись: в борьбе с ними Годфред потерял своих лучших воинов, включая своего племянника Регивальда, и значительную часть войска. Наконец, сила ободритов была сломлена, и, как сообщают немецкие хронисты, большая часть ободритской земли обязалась платить дань датскому государю. Но уже в 810 г. ободриты восстали и собрались воевать Данию. Поход не состоялся из-за внезапной смерти Годфреда, убитого одним из его слуг. Это событие освободило ободритов от датской дани.

Источник:

http://oldrus.livejournal.com/

На протяжении многих столетий жизнь славян, проживавших на юго-западном побережье Балтийского моря, на территории современных Германии и Польши, была связана с Восточной Европой и землями Северной Руси тесными торговыми отношениями. Серебро из арабских стран наряду с редкими и дорогостоящими предметами роскоши из Византии пользовались в славянских княжествах немалым спросом и приносили немалый доход как привозившим их купцам, так и контролировавшим торговые центры и собиравшим торговый налог князьям. При поддержке местной знати торговля между западнославянскими городами южной Балтики и Русью бурно развивалась, начиная с самого раннего средневековья, играя заметную роль в экономике и политической жизни региона, что в немалой степени определяло и ход истории.
 

 
Уже в VII-VIII веках на юге Балтики возникла разветвлённая сеть приморских торгово-ремесленных центров – инфраструктура, необходимая для поддержания остановок купеческих караванов в многодневных плаваниях между Восточной Европой и южной Ютландией. Так появился южно-балтийский торговый путь. По археологическим данным торговые контакты славянских торговых городов южной Балтики с Восточной Европой и северной Русью прослеживаются, начиная с конца VIII века и вплоть до позднего средневековья. Однако ввиду того, что земли эти не имели до крещения своей летописной традиции, описания морского южно-балтийского торгового пути встречаются в письменных источниках лишь с X века, после саксонского завоевания и начала христианизации.
 

Одно из первых подробных описаний земель южно-балтийских славян оставил посетивший во второй половине X века Германию и земли ободритского князя Накона еврейский купец Ибрагим ибн-Якуб, особое внимание уделявший торговле и экономике: «В общем славяне мужественны и воинственны и, если бы только они не были разобщены и разделены на множество ветвей и частей, ни один народ в мире не смог бы противостоять их натиску. Они населяют плодороднейшие и наиболее богатые продуктами земли. С большим усердием занимаются они земледелием и хозяйственной деятельностью и превосходят в этом все народы севера. Товары их по суши и по морю отправляются на Русь и в Константинополь».¹
 
Торговый путь из балтийско-славянских княжеств на Русь начинался из Старигарда в Вагрии и шёл с многочисленными остановками в торговых городах по южному берегу Балтики, через прусские земли и остров Готланд. Следующее, более подробное описание этого пути, восходит к началу христианизации ободритских земель и содержится в написанной во второй половине XI века хронике Адама Бременского. Описывая Юмну – богатейший славянский торговый город в устье Одры, бывший, по мнению Адама, самым большим городом Европы, он замечал: «От этого города [Юмны] коротким путём добираются до города Димина, который расположен в устье реки Пены, где обитают руяне. А оттуда – до провинции Земландии, которой владеют пруссы. Путь этот проходят следующим образом: от Гамбурга или от реки Эльбы до города Юмны по суше добираются семь дней. Чтобы добраться до Юмны по морю, нужно сесть на корабль в Шлезвиге или Ольденбурге. От этого города 14 дней ходу под парусами до Острогарда Руси. Столица её – город Киев, соперник Константинопольской державы, прекраснейшее украшение Греции» (Adam, 2-18(22)).
 

Морской торговый путь из южной Балтики на Русь по Адаму Бременскому

«Ольденбургом» немцы называли город Старигард, столицу князей племени варов или вагров. Детальное археологическое изучение его и ряда других западнославянских торгово-ремесленных центров в северной Германии и Польше позволяют реконструировать упоминаемый немецкими и арабскими источниками южно-балтийский торговый путь и составить некоторое представление об основных славянских городах, находившихся по пути следования этого маршрута.
 

Основание славянами первой старигардской крепости на 16-метровой возвышенности на узком перешейке полуострова Вагрия археологи относят ко второй половине VII века. Размеры крепости, построенной на месте предполагаемого языческого ритуального комплекса или святилища доримского периода, даже на первом этапе достигавшими около 140 м в окружности, указывают на важное значение её в регионе уже в это время. Возможно, город планировался как столица и торгово-ремесленный центр изначально. С момента своего основания Старигард активно развивается. Уже на рубеже VII-VIII вв. за крепостными стенами возникает открытое поселение-посад. Во второй половине VIII века сносится прилегающая к посаду часть крепостной стены, в то же крепостными стенами обносится сам посад, так что в конечном итоге возникает новая крепость овальной формы вдвое больших размеров и протяжённостью около 260 метров. Открытое торгово-ремесленное поселение переносится на южную от крепостных стен сторону. В таком виде город просуществовал до разрушения его данами в XII веке. Согласно Гельмольду, еженедельный рынок оставался у южного вала Старигарда и после его разрушения.
 

Макет-реконструкция крепости Старигард в музее города Ольденбург
 

Развитие Старигарда, по I. Gabriel, 1991

К сожалению, письменные источники не отразили этот ранний период существования города. Первые достоверные упоминания племени варов и их князей в немецких письменных источниках известны, начиная лишь с X века. Возможно, первое упоминание Старигарда содержится в хронике Видукинда Корвейского, сообщающей о конфликте князя ободритов Мстивоя (Mistav) с князем варов Желибором (Selibur) в 967 году. В результате этой «вражды, унаследованной князьями от своих отцов», войсками Германа Биллунга была взята и разграблена крепость Желибора. В начале XI века Титмар Мерзебургским, говоря о старигардских епископах Регинберте и Бернхарде, упоминает antiqua civitas, то есть «старый город» на латыни. Такой же смысл имело и известное из хроник Адама и Гельмольда славянское названия столицы варов/ваигров «Старигард». Калькой с него является немецкое название «Ольденбург» или «Альтинбург» (нем. «ольд»/«альт» – «старый» и «бург» – «город»), впервые упоминаемое Адамом Бременским и сохраняющееся и до сих пор.
 
«Ольденбург – это крупный город славян, которые зовутся ваиграми; он расположен возле моря, которое называют Балтийским или Варварским, в одном дне пути от Гамбурга» – сообщалось в схолии 15(16) к хронике Адама в конце XI века. Гельмольд в конце XII века приводил более подробные сведения: «Альденбург — это то же, что на славянском языке Старгард, то есть старый город. Расположенный, как говорят, в земле вагиров, в западной части [побережья] Балтийского моря, он является пределом Славии. Этот город, или провинция, был некогда населен храбрейшими мужами, так как, находясь во главе Славии, имел соседями народы данов и саксов, и [всегда] все воины или сам первым начинал или принимал их на себя со стороны других, их начинавших. Говорят, в нем иногда бывали такие князья, которые простирали свое господство на [земли] ободритов, хижан и тех, которые живут еще дальше» (Helm. 1-10).
 
За время своего существования город несколько раз перестраивался. Во второй и последующих фазах существования стариградской крепости фиксируется застройка её изнутри жилыми домами. На фоне обычных домов несколько зданий заметно выделялись своими размерами, формами и столбовой техникой постройки – предположительно, церковь и княжеский дворец. Предполагаемая княжеская резиденция находилась в самом большом из старигардских строений. Просторное здание с внутренними размерами 20,5х7 метров было разделено несколькими поперечными стенами, так что в центральное место отводилось залу с расположенным в центре очагом.
 

Контуры старигардских дворцов по I. Gabriel, 1991

Возможно, идея такой планировки княжеского терема возникла у варских князей после посещения ими резиденций франкских императоров. До середины IX века ободриты поддерживали с франками тесные союзнические отношения, их послы и князья нередко упоминаются в это время при императорских дворах в Падеборне, Аахене, Ингельхайме, Франкфурте и Компанье. Своими размерами и внутренним устройством первый княжеский двор в Старигарде вполне сопоставим с королевской резиденцией Карла Великого (ок. 777 года) в Падеборне. Мало уступая императорской резиденции, дворец старигардских князей имел и свои особенности, видимые на контуре как второй ряд столбов, окружающих строение.
 

Контур резиденции Карла Великого в Падеборне по I. Gabriel, 1991

Предназначение их остаётся невыясненным: служили ли они для опоры выступающей крыши или некого навеса или только декоративным целям – остаётся лишь предполагать. Однако поскольку эта деталь сохраняется во всех трёх дворцах, менявших свои размеры и внутреннее строение, можно предположить в этом некую местную старигардскую традицию. Как параллели можно привести известные у балтийских славян примеры внешних украшений языческих храмов и святилищ. Так, языческий храм в Гросс Радене также представлял самое большое по размеру строение в поселении, к несущим стенам которого с внешней стороны была прикреплена ещё одна декоративная стена из резных досок. Так же и о находившемся в непосредственной близости к Старигарду святилище Проне, Гельмольд сообщает об окружавшем его заборе или изгороди с резными украшениями, что даёт основания предполагать в подобных резных накладных стенах-фасадах или оградах, окружавших несущие внешние стены, местную славянскую традицию.
 
Адам Бременский называл Старигард рубежа первого и второго тысячелетий «весьма многолюдным городом», сообщая о расправе в нём над 60 священниками во время первого языческого восстания балтийских славян (Adam, 2-43(41)). Однако, несмотря на то, что Старигард был резиденцией князя и епископа и, несомненно, главным центром, откуда тогда проводилась христианизация земель балтийских славян, цифра эта кажется несколько завышенной. Возможно, Старигард стал в это время лишь местом публичной казни священников, не обязательно будучи при этом и местом постоянного проживания их всех. Схожие легенды, повествующие о доставке в Старигард для казни священников из славянского Гамбурга, сохранились в позднесредневековых гамбургских преданиях об эбсторфских мучениках. Нам же в данном случае важно то, что современникам город запомнился как очень большой и многолюдный.
 

Реконструкция старигардской крепости по I.Gabriel, 2002

До XII века Старигард оставался одним из главных приморских торговых центров на Балтике. Упоминаемые Адамом Бременским торговые связи Старигарда/Ольденбурга с Русью, а через неё – с Византией и арабскими землями, подтверждаются и археологией. Кроме сделанных здесь находок отчеканенных на территории современного Ирана, Ирака и Узбекистана монет второй половины VIII – начала X веков, можно отметить и находки «ремней восточного типа», характерных для раннеисламской и позднесасанидской культур и восточной знати, восточных жестяных сосудов, популярных в Восточной Европе серег «византийского типа», карнеоловых бусин и овручского шифера из Руси.
 

Бусины и средневековая настольная игра Хнефатафл из Старигарда по I. Gabriel, 1991

Многочисленные находки франкских вещей (шпоры, язычки ремней, татингская керамика, стеклянные бокалы, оковки ножен, фибулы), фризская и саксонская керамика с круглым дном, скандинавские фибулы и застёжки ремней, норвежский стеатит, нанесённые на кость руны, крепления ремней ножен и другой импорт, говорят о не менее тесных торговых связях города с западной и северной Европой.
 
Судя по находкам, в Старигарде можно было найти большинство дорогостоящих, редких и ценившихся в своё время товаров тогдашней Европы и даже Азии. Зачастую, по не самым лучшим образом сохранившимся находкам, современному человеку совсем не просто оценить какое значение и стоимость имели эти вещи более тысячи лет назад. Хорошим примером могут послужить найденные в Старигарде на первый взгляд совершенно невзрачные фрагменты нескольких экземпляров восточной бронзовой посуды X, XI и ХII веков. «Изготовленные из бронзового листа сосуды, происходящие из восточных стран, даже в Швеции являются редкостью. Речь идёт о нескольких фляжках или кувшинах, а также отдельных закрываемых крышками банках, в конечном итоге использовавшихся для хранения серебряных драгоценностей» – комментирует старигардские находки немецкий археолог И. Габриель.²
 
Однако настоящую ценность подобных, крайне редких в западной Европе сосудов, можно оценить по сообщению Видукинда Корвейского, упоминавшего такие изделия в качестве подарков императору Оттону арабскими послами в X веке: «Император, приобретший благодаря многократным победам славу и известность, стал вызывать страх и вместе с тем благосклонность к себе многих королей и народов, ему приходилось поэтому принимать различных послов, а именно от римлян, греков и сарацин, и получать через них дары разного рода — золотые, серебряные, а также медные сосуды, отличавшиеся удивительным разнообразием работы, стеклянные сосуды, изделия из слоновой кости, вьючные седла различной выделки, благовония и мази различного рода, животных, невиданных до этого в Саксонии, львов и верблюдов, обезьян и страусов» (Видукинд, 3-56).
 

Восточный медный кувшин из Старигарда по I. Gabriel, 1991

Находки в Старигарде подобных сосудов, таким образом, могут указывать как на путешествия варских купцов в арабские земли, так и на присутствие арабских купцов или даже послов при княжеском дворе в самом городе. Так или иначе, как и многие другие находки, они подтверждают значение города, бывшего одним из главных культурных центров северной части центральной Европы. Варские князья стремились не уступать ведущим центрам Франкской империи. Потому неудивительно, что при наличии тесных связей франкское культурное влияние на варов прослеживается наиболее чётко. Кроме уже упоминавшихся аналогий в дворцовой архитектуре, можно отметить и особый вид керамики, так называемую «ольденбургскую роскошную керамику» (нем. oldenburger Prachtkeramik), производившуюся только в Старигарде. Предполагается, что этот особенный, превосходивший прочие «обычные» славянские типы керамики в регионе, изготавливался придворными гончарами варских князей и возник непосредственно в городе, возможно, под влиянием татингской керамики. Одновременно с ним в городе изготавливалась и более простые славянские типы гончарной керамики, хоть и уступавшие, в отличии от «роскошной керамики» франкским образцам, однако, превосходившие при этом качеством современные им типы фризской, саксонской и скандинавской керамики.
 

Старигардская «роскошная керамика» (1) и стеклянная посуда (2-4) из Старигарда; для сравнения – татингская керамика, найденная в Бирке

Любопытны и другие находки из Старигарда, зачастую редкие для языческой северной Европы своего времени и также указывающие на культурное значение города: плектор для игры на струнном музыкальном инструменте, писала, популярные у балтийской знати средневековые северно-европейские «шахматы», более известные под скандинавским названием «Хнефатафл», а также колокол, по всей видимости, являющийся самым древним из известных в Северной Европе колоколов большого размера. Вот иллюстрации некоторых находок из крепости плектор, писала, колокол (реконструкция).
 

 

 

Первые письменные указания на имевшие межрегиональное значение торговые центры балтийских славян относятся к началу IX века. Под 808 годом анналы королевства франков сообщают о разрушении датским королём Готтфридом ободритского эмпория Рерик, сбор налогов с которого приносил немалый доход тогдашнему князю ободритов Дражко. По всей видимости, это событие было не в малой степени спровоцировано пересечением торговых интересов и конкуренцией между ободритами и данами на юго-западе Балтики. Переселив купцов из Рерика в датский торговый центр Хаитабу, Готтфрид тем самым стимулировал рост датской торговли и, соответственно, собиравшихся с неё пошлин. Рерик же после этого должен был придти в упадок. После нападения в 808 году он упоминается впоследствии в письменных источниках лишь единожды в следующем году, как место убийства самого Дражко, после чего уже навсегда пропадает со страниц хроник. Попытки определить местоположение легендарного ободритского города предпринимались многими поколениями немецких историков. В качестве претендентов на его звание предлагались самые разные города, но лишь археологические исследования последних двух десятилетий смогли немного прояснить вопрос.
 
Уже в конце 1970-80-х годов на основании многочисленных случайных находок на поверхности сельскохозяйственного поля возле деревни Гросс Штрёмкендорф археологам стало ясно, что на этом месте должно было находиться нечто очень существенное. Проводившиеся в 1990-е годы раскопки открыли огромный, растянувшийся в общей сложности более чем на 20 га, торгово-ремесленный центр с пристанью и могильником – одно из самых больших ранних западнославянских поселений своего времени. Значительная часть его в настоящее время находится под водой, но даже проведённые на сухопутном участке исследования оправдали ожидания учёных.³
 

План раскопок торгового центра в Гросс Штрёмкендорфе

В то время как население торгового центра проживало в очень скромных и малокомфортных землянках, здесь было найдено немалое количество дорогостоящих импортных вещей и ремесленных мастерских со следами текстильного производства, производства гребней на импорт, производства керамики, кузнечного и ювелирного дела, обработки янтаря и стекла.⁴ Последнее ремесло, подтверждённое 1724 стеклянными находками, представляло из себя производство высоко ценившихся в то время стеклянных бус из импортированного, предположительно из Франкской империи, стекла.⁵
 

Находки стеклянных изделий из Гросс Штрёмкендорфа

Не менее ценными для истории оказались и дендрохронологические анализы сохранившихся брёвен колодцев поселения, по которым удалось установить три фазы существования торгового центра. Первая фаза указывала на его основание в 735-736 годах, вторая – на обновление и расширение поселения и основание могильника в 760 г., третья же датируется 780-811 годами, после чего поселение прекратило своё существование, более не обновлялось и не перестраивалось.⁶
 
Представшая, таким образом, картина существования крупного торгового центра на территории проживания племени ободритов, основанного в первой половине VIII века, достигшего наибольшего расцвета в его конце и прекратившего существовать в первой четверти IX века, практически не оставила большинству современных немецких археологов сомнений – поселение в Гросс Штрёмкендорфе с большой долей вероятности должно было быть легендарным ободритским городом Рерик.⁷
 

Некоторые находки из Гросс Штрёмкендорфа

Фигуры настольной игры, изделия из янтаря, рога, кости и бронзы из Гросс Штрёмкендорфа

Рядом с торговым центром был найден могильник, исследование которого помогло узнать много нового о погребальном обряде на юге Балтики. В особенности интересны обнаруженные здесь лодочные и камерное захоронения. Помимо того, что само поселение в Гросс Штрёмкендорфе было одним из наиболее больших известных на настоящий момент западнославянских поселений столь раннего периода, в непосредственной близи от него обнаружено и ещё несколько древнеславянских поселений-сателлитов.
 

Торговый центр в Гросс Штрёмкендорфе и прилегающие к нему древнеславянские поселения

Так же и достаточно плотное для этого региона заселение местности возле торгового центра уже в древнеславянский период указывает на то, что он возник в одном из местных племенных центров. Проведённые в обоих из двух известных из окрестностей Гросс Штрёмкендорфа крепостях – Мекленбурге и Илове – дендрохронологические анализы бревён показали, что они были основаны до торгового центра и существовали в его время. Таким образом, обе они подходят на роль крепости Дражко, из которой он мог бы контролировать Рерик и собирать с него налог. Более вероятной в этом случае кажется крепость Мекленбург, позже известная как столица ободритских князей и один из самых знаменитых славянских городов юга Балтики.
 

Расположение Гросс Штрёмкендорфа и крепостей Илово и Мекленбург

Расположенный у южного края Вагрии, у слияния рек Травы и Свартов, город Любица наиболее хорошо известен по хронике Гельмольда в контексте событий XI-ХII века. После возвращения из изгнания Генриха Готтшальковича, Любица становится резиденцией христианской династии ободритских князей, а вместе с тем и главным городом всех подвластных им земель от Северного моря до Поморья. Впервые в письменных источниках Любица появляется довольно поздно. Схолия 12(13) к хронике Адама Бременского гласит: «Травена – это река, которая протекает через земли вагров и впадает в Варварское море, на этой реке расположены – единственная гора Альберк и город Любек».
 

Макет-реконструкция крепости Любица

Расположение крепостей Любицы и Буку по В. Нойгебауеру

В другом месте Адам ставит Любицу (Leubice) XI века в ряд с наиболее значительными ободритскими городами того времени – Старигардом, Ратцебургом и Ленценом, упоминая, что уже во время правления вернувшегося из датского изгнания князя Готтшалька (1043-1066 гг.), в городе имелись христианские монастыри (Adam, 3-19). Однако история города началась много раньше этого. Дендрохронологический анализ брёвен крепости датирует её основание 819 годом. В ХI-ХII вв. история города оказалась тесным образом связана с противостоянием языческой и христианской славянских династий, так что город разрушался и возводился заново в за сотню лет несколько раз. Хронологию событий этого времени можно приблизительно реконструировать следующим образом:
 
• после 1066 г. (до 1093 г.) – разрушение Любицы в ходе языческого восстания и возведение князем Крутом новой крепости Буковец у слияния рек Травы и Вокуницы, около 4 км южнее разрушенной Любицы;
• около 1093 года – разрушение крепости Буковец в результате нападения вернувшегося из изгнания с датским флотом Генриха;
• после 1093 г. – восстановление Генрихом крепости Любица на прежнем месте у слияния Травы и Свартова;
• начало XII века – осада Любицы рюгенскими славянами и поражение их у стен города;
• 1138 г. – разрушение Любицы рюгенскими славянами под предводительством потомка Крута, князя Раце;
• 1143 г. – основание немецкого города Любек на месте разрушенной крепости князя Крута Буковец.
 
Любица была столицей всех подвластных ободритам земель с 1093 по 1138 гг. После раздела ободритского королевства между Никлотом и Прибиславом и разрушения Старигарда, в 1131-1138 гг. Любица была столицей Вагрии, став одновременно и последней её славянской столицей.
 
Археологическое изучение крепости старой Любицы началось ещё в XIX веке. Уже первые раскопки, проводившиеся в 1852-1867 гг. священником К. Клюгом, выявили фундамент построенной Генрихом каменной церкви. В 1882 году раскопки продолжил любекский инженер Э.Арндт, в результате чего были обнаружены остатки деревянных конструкций, указывавшие на поселение за пределами крепости. В 1906 и 1908 гг. раскопки в Любеке проводил В. Онезорге. Последний этап исследований пришёлся уже на послевоенное время 1947-1950 гг., начавшись под руководством польской исследовательницы А. Карпиньской и продолженный В. Хюбнером и другими немецкими исследователями. Было выявлено три периода существования крепости, а само её основание датируется 819 годом. Находки в культурных слоях были представлены в основном керамикой: лепной в наиболее раннем слое и гончарной средне- и поднеславянской в двух последующих слоях.
 

План раскопок городища Любицы

Наиболее значительные и богатые находки были сосредоточены в церкви или непосредственной близости от неё и пришлись на последнюю фазу существования города. Возможно, такое обстоятельство объясняется тем, что когда в 1138 году город был разрушен в ходе внезапного нападения, его жители не успели вынести ценные вещи, либо попытались их спрятать, но были впоследствии убиты и не смогли их забрать, первые разрушения города не имели такого кардинального характера. Ценные вещи, как и сами ремесленники и торговцы могли быть перевезены Крутом в Буковец, на территории которого, ввиду того, что она представляет плотно застроенный жилыми домами исторический центр современного Любека, не проводилось масштабных археологических исследований.
 

Фундамент церкви Генриха в Старой Любице

В случае же Старой Любицы наиболее интересный материал принесли раскопки построенной Генрихом и разрушенной Раце церкви. Как рядом с этой церковью, так и внутри неё, был найден ряд погребений, очевидно, принадлежавших знатным христианам из окружения Генриха. О высоком статусе посещавших церковь и погребённых в ней людей говорят находки 6 золотых височных колец, 4 золотых перстней, христианской паломнической реликвии в виде раковины, серебряной монеты и железной чаши. Один из золотых перстней содержал надпись Thebal Cuttani. Такие перстни в Западной Европе известны как атрибуты высшей знати и духовных лиц. В двух известных случаях носителями таких колец в раннесредневековой Германии были немецкий император и епископ.
 

Золотые кольца из церкви Любицы

Сама церковь отличалась от прочих, известных в то время в северной Германии, своими малыми размерами и архитектурой. Так, в частности, неясной остаётся предназначение фундамента ещё одной стены, проходящей снаружи параллельно её задней стене и равной ей по ширине. Исследование известковой породы показало, что материал для церкви был привезён не из известного в то время места добычи на горе Зегеберг в Вагрии, а с датских островов. В происхождении не характерной формы также подозревается датское влияние, либо же самостоятельное развитие в славянских землях. Связи с Данией, впрочем, выглядят более чем естественно, принимая во внимание датские корни самого Генриха и долгие годы, проведённые им в датском изгнании. Перед крепостью находилось довольно обширное ремесленное поселение-посад с указаниями на токарную резьбу по дереву, обработку кожи и кузнечное дело. Среди наиболее интересных находок в ремесленном поселении можно отметить раскопки мастерской резчика по дереву, в которой кроме уже готовой продукции и заготовок был найден необычный резной гребень со стилизованными изображениями, по всей видимости, мифологических сюжетов.
 

Находки из токарной мастерской Любицы

Находка оков может говорить о продаже на местном рынке и рабов или на содержание в крепости пленников.
 

Некоторые находки из Любицы: золотые височное кольцо и фибула, покрытая глазурью фигурка настольной игры Хнефатафл, оковы, пилки по кости

Следующим важным пунктом торгового маршрута должно было быть устье реки Варнов в районе современного города Росток. Первое упоминание Ростока в письменных источниках относится только ко второй половине 12 века, однако, история славянского заселения этих мест восходит ещё к 7-8 векам н.э. Крепости в это время ещё не было, а наиболее ранние славянские поселения находились на месте современных городских районов Гельсдорф, Дирков и в районе церкви св. Петра в историческом центре современного города.
 

Славянские поселения в устье Варнова: 1- древнеславянский торгово-ремесленный центр (Росток-Дирков); 2 – древнеславянские поселения; 3 – древнеславянские кладбища; 4 – позднеславянская крепость; 5 – позднеславянские поселения; 6 – позднеславянские кладбища

В Диркове в VIII-IX веках находилось значительное торгово-ремесленное поселение. И хотя этот, находившийся далеко от границ франкской империи и, по всей видимости, принадлежащий враждебным им велетам эмпорий не отметился ни в одном письменно источнике того времени, археологические раскопки 1985-1991 годов позволяют пролить немного света на его историю. Как и многие другие подобные открытые поселения балтийских славян, приморский торговый центр в Диркове был открыт случайно, когда в процессе строительства дороги у горы Примельберг рабочие наткнулись на скопления древних артефактов. Кроме остатков домов, колодца, тысяч черепков древнеславянской керамики, тут были найдены следы обработки кости, янтаря, стекла и металла – как обычного кузнечного дела, так и ювелирного.⁸ Из кости изготовлялось множество самых разнообразных вещей от простых крючков и украшенных резьбой иголок для нужд местного населения, так и предназначенных на экспорт трёхслойных гребней. В качестве интересного примера резьбы по кости можно назвать изготовление игровых фигур из коренных зубов лошади. Кроме Ростока такая техника применялась также в датском Хаитабу.
 

 

Находки из Диркова по Д. Варнке, 1993

Из янтаря изготавливались бусины, различные подвески и пряслица. Как и в Гросс Штрёмкендорфе, высокого уровня в Ростоке достигло производство стекла, в особенности, очень ценных по тем временам стеклянных бус. В обоих торговых поселениях для этого применялись импортированные осколки стекла. Качество многих ремесленных инструментов было отменным. Археолог Д. Варнке упоминает найденный в Диркове «изысканный» резец по дереву и два пинцета из кости, пружинное действие которых сохранялись неизменным до сих пор, а один из экземпляров ножниц для резки жести и бронзы оказался самым древний своего рода в западнославянских землях, что говорит о передовом уровне ремесленных технологий в Ростоке в VIII-IX вв. Множество находок импортных вещей и украшений из франкских и скандинавских земель подчёркивают развитую торговлю как по суше, так и по морю. Само же население торгового центра жило преимущественно в землянках.
 

Реконструкция дирковских землянок

Проведённые по нескольким сохранившимся доскам колодца анализы дендродат показали конец 8 – первую половину 9 веков. Рядом с колодцем был обнаружен клад, предположительно принадлежавший жившему в поселении ювелиру и содержавший изделия из золота и серебра, ремесленные инструменты, медные слитки, формы для отливки, пробный камень со следами золота и стеклянные бусы. Особого внимание заслуживает серебряный эфес меча из этого клада, указывающий на изготовление или, по крайней мере, ремонт мечей уже собственно в балтийско-славянских землях в 8-9 века.
 

Находки из Диркова по Д. Варнке, 1993

В поселении был найден как франкский (бадорфская, татингская и ракушечная керамика «мушельгрус», эйфельский базальт, пряжка ремня) и скандинавский (фибулы и подвески) импорт. В том числе две «птичьих» фибулы, пластинчатые и равноплечные фибулы, несколько медных подвесок, одна из которых была покрыта позолотой.
 

Золотой перстень из Диркова по Д. Варнке, 1993

Исходя из контекста находки этих украшений не в захоронениях, а в поселении, где работали кузнецы и ювелиры, не кажется невероятным и производство здесь этих скандинавских украшений – хотя тогда разумнее говорить об украшениях в скандинавском стиле. Можно указать и на известность идентичных равноплечных фибул и в другом торговом центре того же времени – в находившемся так же в землях велетов поселении Менцлин.
 

Ни причала, ни могильника в Диркове найдено не было, однако, странным образом одно захоронение находилось прямо посреди поселения. Прах кремированного 30-40-летнего мужчины был оставлен в урне раннеславянского типа Суков. Из инвентаря был вложен лишь трёхслойный гребень.
 

Захоронение из Диркова по Д. Варнке, 1993

Несмотря на то, что существование торгового поселения датируют 8-9 веками, славянские поселения в Диркове не прекратили своего существования в дальнейшем. Описанное выше ремесленное поселение находилось под горой Примельберг и, предположительно, было оставлено в середине 9 века. Новое, сменившее его поселение, было перенесено на саму гору Примельберг, где наряду с импортом были найдены следы тех же ремёсел, что и в первом поселении под горой, за исключением лишь ювелирного дела. Это новое поселение просуществовало до самого 14 века, хотя должно было потерять значение не позднее середины 12 века, когда центр торговли и ремесла был перенесён в Росток. Само название Дирков (первое упоминание 1312 как Derеkow) лингвисты вывод из славянского личного имени Дерко.
 
В качестве возможной княжеской ставки, из которой контролировался открытый торгово-ремесленный центр в Диркове, археолог Й. Херрманн предполагал находящуюся на расстоянии ок. 8 км к юго-востоку крепость возле деревни Фрезендорф, существовавшую одновременно с Дирковом.
 
Не менее вероятными кажутся и другие два претендента. Один – крепость Росток-Петрибляйхе, находящаяся не более чем в 2 км южнее Диркова. Вывод о поздней её датировке был сделан по нескольким немногочисленным фрагментам позднеславянской керамики, найденной на её территории. Однако, ввиду того, что планомерных раскопок здесь не проводилось, точно судить о датировке сложно. Эта крепость действительно использовалась в позднеславянский период и должна была быть тем городом Росток, о разрушении которого данами во второй половине XII века сообщает Саксон Грамматик. Будучи разрушенным в результате нападения, Росток был заново отстроен Прибиславом в 1171 году на том месте, где сейчас находится исторический центр современного Ростока, и в верхних слоях старого Ростока действительно можно было бы ожидать позднеславянскую керамику, употреблявшуюся жителями в XII веке, хотя сам город в то же время мог иметь и более ранние слои, установить которые возможно было бы лишь в ходе археологического исследования. В настоящее время эта крепость полностью уничтожена, а место её расположение превращено в авто-парковку.
 
В качестве другого кандидата можно указать и на расположенную в 5 км южнее Дирковка крепость Кессин, впоследствии известную как столица одноимённого племени кессинов. Связь торговых центров с племенными столицами прослеживается и в большинстве других известных балтийско-слаянских племён (Старигард у варов или ваигров, Мекленбург у ободритов, Деммин у чрезпенян), кроме поморян, у которых, в силу особенностей социального строя, торговые центры развивались несколько иначе. Столица племени кессинов, которая должна была быть и княжеской резиденцией, таким образом, как нельзя лучше подходила бы на эту роль. Местонахождение описанных ещё в XIX веке остатков крепостных валов кессинской крепости вскоре было «утеряно» и снова обнаружено лишь в 1993 году с помощью аэрофотосъёмки. Археологические раскопки там не проводились.
 

Город Димин, в настоящее время записываемый как Деммин, упоминается Адамом Бременским как лежащий на морском торговом пути и населённый рюгенскими славянами. Вместе с тем, Деммин был и столицей велетского племени чрезпенян, земли которых в ХI-XII вв., а возможно уже и в X веке, находились под частичным контролем и влиянием Рюгена. Несмотря на то, что город был расположен достаточно далеко от моря, именно его расположение на слиянии рек Пены и Толлензы и должно было стать одной из причин процветания города. По Пене из Деммина кратчайшим путём можно было попасть в устье Одры, с расположенными там богатыми поморскими городами, а по Толлензе – спуститься к Толлензскому и Липскому озёрам – самой густонаселённой области балтийских славян, центру земель толлензян и редариев, и расположенному где-то поблизости культурному, религиозному и политическому центру велетов, городу-храму Редегосту или Ретре. Уже с первых упоминаний области чрезпенян к северу от Пены предстают как место пересечения интересов славянских политических сил южной Балтики – велетских племён, рюгенских славян, поморян и ободритских князей. После ряда побед христианских ободритских князей над Рюгеном, в ХII веке эти земли входят сначала в королевство Генриха Готтшальковича, а после его смерти, крещения Поморья и неудачной попытки Рюгена вернуть своё влияние в устье Одры восточная часть их вместе с Деммином переходит под контроль поморских князей.
 

Расположение Деммина и крепостные валы по Corpus archäologischer Quellen

Кроме хроник Адама Бременского и Гельмольда, Деммин упоминается как один из важных городов бывших велетских земель в жизнеописаниях Отто Бамбергского, крестившего Поморье. По всей видимости, река Пена в это время должна была быть куда полноводней, так как во время второй поездки Отто в Поморье сообщается, что на помощь принявшим христианство и ожидавшим нападения вильцев жителям Деммина по Пене пришёл флот поморского князя Вартислава. О значении города говорит и то, что во время крестового похода на славян в 1147 году Деммин, наряду с крепостью Никлота Добин, стал главной целью осадивших его крестоносцев. Неизвестно, удалось ли тогда крестоносцам взять город – у Гельмольда речь идёт только о его осаде – но, так или иначе, Деммин остался одним из наиболее хорошо укреплённых крепостей и наиболее значительных центров сопротивления саксонскому завоеванию и после этого. После смерти Никлота в Деммин, пользуясь покровительством поморских князей, перебрался его сын Прибислав, отсюда совершая набеги на захвативших земли его отца саксонские гарнизоны. После поражения славянских войск в битве при Верхене в 1164 году, Прибислав, отступая в Поморье, приказывает сжечь город, после чего саксонские войска сравняли с землёй и его крепостные насыпи. Восстановление Деммина было начато Прибиславом и поморскими князьями уже вскоре, однако, никогда более городу уже не суждено было достичь своего былого значения.
 
По всей видимости, разрушение Деммина в 1164 году должно было быть действительно очень основательным, так как несмотря на до сих пор сохраняющиеся на окраине современного Деммина остатки валов славянской крепости и пробные раскопки во второй половине прошлого века, значительных находок здесь сделать не удалось. Из наиболее интересных можно отметить большую концентрацию находок оружия – меча, топоров, копий.
 

 

Находки оружия из Деммина

Возможно, в связи с Деммином стоит рассматривать позднеславянский некрополь, исследованный в соседней деревне Занцков. Несмотря на то, что погребения были представлены ингумациями, многие детали погребального обряда, как и особенности самих погребённых, представляют интересную информацию об обычаях чрезпенян. Кроме обычных ингумаций здесь известно и несколько «сидячих захоронений», ещё больший интерес представляют два захоронения «вампиров» (головы захороненных были прижаты к земле огромными тяжёлыми валунами), захоронения людей с символическими трепанациями черепа и немало удивившими в своё время археологов сложными протезами зубов. На иллюстрации ниже – инвентарь погребений из славянского кладбища в Занцкове, 3 км от Деммина.
 

В то время как раскопки в Деммине не принесли особенно интересных результатов, значительный торгово-ремесленный центр был найден археологами выше по течению Пены, недалеко от слияния её с устьем Одры, возле деревни Менцлин, вблизи города Анклам. Планомерные археологические исследования торгового поселения в Менцлине проводились в 1960-70х годах и были опубликованы в монографии У. Шокнехта в 1977 году.⁹
 
Раскопки выявили крупное торгово-ремесленное поселение с многочисленными мастерскими по обработке янтаря, кости, изготовлению гребней, кузнечного дела, обработки цветных металлов и стекла, в том числе и производства стеклянных бус, как и многочисленного импорта из франкских, фризских, скандинавских и восточноевропейских земель. Особый интерес представляют и раскопки части большого, принадлежащего к поселению могильника. В 8 из 30 изученных до 1977 года захоронениях были обнаружены окружающие их каменные кладки в форме ладей, а также 9 каменных кругов, окружавших захоронения. Сам могильник располагался прямо на месте более древних кладбищ эпохи бронзы и доримского периода, таким образом, что некоторые захоронения 8-9 веков были оставлены прямо поверх более древних. Период существования поселения датируется с 8 до середины 10 вв. Ближайшие параллели менцлинскиму похоронному обряду, представленному каменными кладками в форме ладьи, на юге Балтики обнаруживаются в Русиново в Западном Поморье.¹⁰ Это также датированное VIII-IX веками захоронение, сделанное в непосредственной близости со славянской крепостью, подтверждает не только наличие такого погребального обряда и в других славянских землях рассматриваемого региона, но и на возможную связь обряда с местной знатью, проживавшей в крепостях.
 

Каменная кладка в могильнике Менцлина в наши дни, на заднем плане река Пена

Из находок 1970-х гг., возможно попавших в Менцлин из северо-западной Руси или южной Финляндии, можно указать на подковообразные фибулы и находки арабских монет вне кладов. Морским путём мог поступать на юг Балтики и овручский шифер, пряслица из которого были найдены в рассматриваемом регионе. Находки, сделанные в Менцлине после выхода упомянутой выше монографии, были частично опубликованы Х. Йонсом и Р. Бляйле в 2006 году. Из новых находок, указывающих на связь Мецлина с северо-западной Русью, можно отметить многочисленные арабские монеты вне кладов, колокольчики, центром распространения которых были балтские и финские земли северо-восточной Европы, а также бронзовое изображение человеческого лица, в котором археолог Х. Йонс подозревает культовый предмет и отмечает, что оно «выказывает в деталях изображения причёски, глаз и рта близкое соответствие с находкой из Старой Ладоги… датированной 8 веком. Так что происхождение менцлинской находки из района Старой Ладоги выглядит вероятным».¹¹
 
Он же комментирует и другую находку, указывающую на возможные связи Менцлина с северо-западной Русью: «Охватывающие всё южнобалтийское побережье связи проживавших в Менцлине торговцев раскрывает находка выполненного из бронзы миниатюрного флюгера. Украшенная в стиле боре находка принадлежит к эксклюзивной группе декоративных предметов второй половины IX – первой половины X веков, найденных в средней Швеции, на Готланде, в Эланде и недалеко от русского Смоленска, наглядно показывающий торговые маршруты варягов».¹²
 

Бронзовый флюгер из Менцлина

Находки однотипных менцлинскому флюгеров

Вызывает интерес и исследование в 2000 году ещё одного захоронения менцлинского могильника, на этот раз представленное не каменной кладкой, а оставленное в несожжённом планочном корабле и без инвентаря. Ближайшие параллели такому погребальному обряду находятся в регионе в том же временном отрезке в могильнике, принадлежавшем торгово-ремесленному поселению в Гросс Штрёмкендорфе возле Висмара, где из 6 обнаруженных лодочных захоронений 5 также представляло собой захоронения в планочных несожжённых кораблях.¹³
 
Как и открытое в 2000 году новое лодочное захоронение в Менцлине, четыре из пяти вышеуказанных лодочных захоронений в Гросс Штрёмкендорфе не содержали никакого инвентаря. Инвентарь, найденный в пятом гроссштрёмкендорфском лодочном захоронении, был представлен славянской и фризской керамикой, оставленной вместе с франкским мечём. Шестое лодочное захоронение могильника в Гросс Штрёмкендорфе было представлено ингумацией в расширенной однодревке, и имеет многочисленные прямые параллели в других балтийско-славянских землях – в Ральсвике на Рюгене, Узедоме, Волине, Кошалине.
 
На расположение рядом с Менцлином контролировавшей его военной базы указывают находки оружия в реке непосредственно перед торговым поселением. Наиболее же вероятным местом дислокации военных дружин можно предположить поселение Гёрке, где, как уже указывалось, также были сделаны многочисленные находки оружия, на основании чего археолог Й. Херрманн предполагал там поселение или несохранившуюся крепость, контролировавшую торговый центр. Археологи Х. Йонс и Р. Бляйле указывали в качестве возможного варианта и на расположенный несколько западнее славянский крепостной вал близь деревни Грюттов.
 

Топография менцлинского комплекса по H. Jöns и R. Bleile, 2001

Необычно большая для региона концентрация находок мечей в Менцлине и Гёрке указывает на значимость этого места и присутствие здесь военной элиты. Ближайшие параллели наиболее раннему из этих мечей, относящемуся к 7 веку и украшенному сложным узором саксу, археологи видят, кроме Швейцарии, также и в Финляндии, что в контексте других связывающих регион с северо-восточной Европой находок может быть не случайным.
 

 

Мечи и прочее оружие из крепости Гёрке и окрестностей Менцлина

Судя по находке в Гёрке происходящего из Киевской Руси керамического яйца, импортные вещи, привозимые менцлинскими купцами в устье Пены, продавались здесь местной элите. Такие керамические яйца, известные в немецкой литературе как «киевские яйца», как и керамические овальные погремушки, были найдены в северной Германии только в важных княжеских крепостях и торговых центрах: Шпандау, Бранденбурге, Гёрке, Волине, Узедоме и, по всей видимости, были популярны у балтийско-славянской знати.
 

Керамическое «киевское» яйцо и некоторые другие находки из Гёрке

В качестве ещё одного претендента на расположение контролировавшей Менцлин крепости можно назвать расположенный рядом с ним город Анклам, где так же известны многочисленные славянские находки.
 

Топография Менцлина и город Анклам

С началом немецкой колонизации и христианизации Поморья Анклам стал известен как один из наиболее значительных немецких городов региона и, ввиду того, что большинство «новых» немецких городов XII-XIII вв. было основано или перестроено на месте старых славянских крепостей, это место обращает на себя внимание. Сама древнеславянская крепость могла быть впоследствии полностью застроена новыми домами. Масштабных раскопок тут не проводилось, однако, в процессе ремонтных работ славянские находки ещё во времена ГДР были сделаны в 5 местах этого небольшого городка (16, 21,22,23, 25, 26). Среди находок в основном оружие и керамика.
 

Однако наиболее значительной находкой из Анклама стал клад арабского, преимущественно, североафриканского серебра, старшая монета которого датируется 811 годом, найденный здесь в 2009 году.¹⁴ Оставление клада, таким образом, соответствует периоду расцвета торгового центра в Менцлине, и должно было быть связано с проводившейся там торговой деятельностью. Североафриканские монеты, в свою очередь, выказывают сходство с кладом в Ральсвике на Рюгене 844 года, привезённом из Хазарии, и могут, таким образом, дополнительно указывать и на контакты Менцлина с Восточной Европой в этот период. Само нижнее течение Пены, от Деммина до острова Узедом, в древнеславянские времена было очень густо заселено, что должно было быть связано с прохождением здесь торгового пути.
 

Древнеславянские находки в нижнем течении реки Пены:
1,2 – Менцлин; 5,6,7,9 – Анклам; 8,15,16,17 – Гёрке; 24 – Грюттов

По другую сторону от реки Пены, у места впадения её в море, расположен один из трёх крупных островов устья Одры, по-немецки называющийся Узедом, а по-польски Узнам. Из средневековых источников, в основном по житиям Отто Бамбергского, он известен в связи с одноимённым, располагавшимся на нём важным поморским городом Узнаимом. В славянские времена весь регион устья Одры и прилегающей к нему северо-западной части польского Поморья был одним из самых густонаселённых и богатых в западнославянских землях.
 

Места славянских находок на германской части острова Узедом

Участие местных славян в межрегиональной торговле должно было начаться уже в VIII веке. Любопытно, что найденный на острове сапурский дирхам чеканки 715 года, по мнению исследователей, может являться одновременно и древнейшей из найденных в западнославянских землях арабских монет вообще.¹⁵ VIII веком датируется и основание древнейшей из известных на Узедоме славянских крепостей, находившаяся возле современной деревни Мелентин.
 

Славянские крепости и могильники на острове Узедом

Арабские монеты IX века известны на Узедоме лишь единичными или парными находками, клады – с начала X века, что в целом отражает и общую картину развития острова. Если в наиболее ранний период археологией здесь подтверждено 86 славянских поселений, то к концу IX века их число увеличивается на 152,5%, а к ХI-XII вв. достигает 339 только на германской части острова. Учитывая, что общая площадь принадлежащей Германии части Узедома составляет 373 кв.км, плотность населения здесь должна была быть очень высокой (почти 1 поселение на кв.км). Крепость Узнаим находилась в юго-западной части острова, практически напротив устья Пены в районе Анклама, часть крепостного вала её сохраняется и до наших дней. К сожалению, ни в одной из крепостей острова не проводилось сколько-нибудь детальных исследований. Находки на поверхности или полученные из пробных раскопок были представлены преимущественно средне- и позднеславянской керамикой, в результате чего основание Узнаимской крепости предположительно датируют рубежом IX и X веков. Однако даже по случайным находкам есть основания предполагать здесь один из приморских торговых центров и княжескую ставку по крайней мере с X века.
 

Крепость Узнаим (2) и окружающие её позднеславянские открытые поселения (1)

Большое скопление следов открытых поселений вокруг крепости может указывать на нахождение здесь посада и торгово-ремесленных районов или рынков и принадлежавших к городу кладбищ. О рынке, расположенном где-то неподалёку от города и «отвлекавшем» монахов соседнего монастыря Гробе известно из грамот раннехристианского периода, в то время как история острова до начала его христианизации в XII веке не отразилась в письменных источниках. Раскопки двух славянских кладбищ в современном поселении Узедом, неподалёку от городища, показали, что несмотря на описанное в житиях формальное принятие христианства, жители продолжали сохранять многие языческие традиции, о чём говорят как находки многочисленных лодочных и одного камерного захоронения, так и просто могилы с инвентарём и вложением монет с общей датировкой XI-XII вв. Захоронения знати можно подозревать в двух найденных в другом месте острова захоронениях воинов с мечами и шпорами. Также и места находок кладов и монет на острове подтверждают средоточение торговой активности в западной его части.
 

Карта находок кладов и монет на Узедоме

Жития Отто Бамбергского называют Узнаим в числе наиболее значительных поморских городов XII века и описывают как резиденцию поморских князей. Закат крепости и жизни поселений на всём острове наступает во второй половине XII века. В 1164 году, во время датского нападения, жители города, опасаясь перехода важной крепости врагу, сжигают его. В ходе дальнейших датско-поморских войн в 1170-х годах данами были опустошены и прилегавшие к крепости поселения. В числе случайных находок можно указать и на импорт из Восточной Европы: карнеоловые бусины и фрагмент предположительно финской фибулы, которая представлена на иллюстрации ниже вместе с гребнем и другими находками из Узедома.
 

 

Продолжение следует…
 
Андрей Пауль, историк и археолог

Источник: http://pereformat.ru/2014/06/ostseeweg/