королева была нимфоманкой,
хоть звучит это глупо и дико.
грациозной, торжественной, манкой,
возносила в платочке молитвы -
тут же серую тряпку срывала
и плыла, лодкой бёдер качая.
и судачили люди: немало
этой лодке найдётся причалов.
не в короне игольчатой дело,
не в маячившем взлёте карьеры.
королева, как кошка, умела
сделать так, чтоб мужчина поверил:
он единственный, первый и вечный,
для кого распахнет она сердце.
побежит, спотыкаясь, навстречу,
жадной страстью пытаясь согреться.
но не зря королева, как кошка:
ей чужды что обеты, что клятвы.
поиграет, "надкусит" немножко
да и выгонит вон из-под лапы.
потянувшись в закате всем телом,
отсчитает до лета недели.
королева, как кошка, умела
остывать - "всё не те, надоели!".

вечер был до безумия скучен,
и она забывалась в отварах.
говорили "найди и помучай"
ей проклятые горькие травы.
говорили: "там новая жертва
прожигает лицо твоё взглядом,
заключённое в ярких портретах".
только что-то шептало: "не надо".
еле как, из глубин потаённых,
и зудело предчувствие бездны.
королева поправит корону,
на предчувствие шикнет: "исчезни!".
и войдет, роковая, под своды,
напоит красоты своей ядом...
.
...гость таинственный жаждет свободы
и ему королевы - не надо.
да ему королева - до чёрта,
он женат на забытой богине.
кринолины, шелка, привороты
ему кажутся просто смешными.

а она как девчонка пропала
при единственном брошенном взгляде.
ей уже его, дикого, мало,
ей найти б его утром в кровати,
прикоснуться к коньячному телу,
запустить пальцы в буйную гриву,
посмотреть в угли чёрные смело,
не боясь называть его "милым".

усмехнется дикарь: "ваша светлость,
рассудительны будьте, окститесь.
вы в любовницы или невесты
для меня ну никак не годитесь.
я служитель опасного культа,
лишь ему подконтролен и верен.
все кто были со мной хоть минуту,
хоть секунду делили, сгорели".

королева была нимфоманкой,
неустойчива перед запретом.
грациозной, торжественной, манкой.
и она пожалела об этом.
пожалела под крики, в пожаре:
тело скрючили, душу забыли.
ах как жаль ей, как жаль ей, как жаль ей,
что совсем, до конца не убили.

и теперь она - жалкая искра
над свечой ритуальной, оплывшей
догорит и забудется быстро
среди сотен
и сотен
таких же.

ИМ,