Мораль, основанная на эмпирических знаниях

На протяжении всей истории греховность человеческой натуры побуждала многих величайших мыслителей оснастить религию современными терминами, чтобы сделать ее понятной и близкой людям. Они искренне надеялись, что обновленная вера в Б-га поможет человеку свернуть с пути, ведущего к гибели. Мы рассмотрим сейчас попытки некоторых философов возродить религиозные ценности.

В античный период в ответ на материализм космологи-стов29 возникли идеалистические философии Платона и Плотина. В наше время идеализм, как его формулировал Декарт, явился реакцией на материализм Бэкона. Для идеалиста мир представляет собой реализацию идеи, а основной реальностью является разум. Материя не существует отдельно от разума, именно разум является причиной ее существования. Очевидно, что такой взгляд можно назвать Б-гоцентристским, поскольку под высшим разумом понимается Б-г.

Материалист, наоборот, поглощен реальными, земными ценностями, он рассматривает мир как средство удовлетворения своих материальных потребностей. Подобная точка зрения приводит к тому, что реальность существования Б-га превращается в «ненужную гипотезу», как выразился в 1810 году Лаплас. Для материалиста чувственное восприятие становится единственным критерием истины, а оно, рассуждает материалист, никогда не подтверждает существования Б-га.

Однако не нужно думать, что современный идеализм более безразличен к открытиям Кеплера, Галилея и Ньютона, чем современный материализм. С точки зрения философа-идеалиста, законы Ньютона, в конечном счете, — проявления Б-жественного разума30. Для материалиста они, напротив, всего лишь способ поведения материи. Итак, в отличие от идеализма древних, который базировался на априорном рассуждении, современный идеализм учитывает открытия науки. Наблюдения и эксперименты играют важную роль в знаниях, которые разум не может позволить себе игнорировать, даже если он и является высшим познавательным даром. Только во взаимодействии с чувствами разум ведет к истинному знанию, прежде всего к познанию Б-га — первоисточника разума и голоса.

Итак, на заре современной философии появилось два противоположных взгляда на природу знания. Один — идеалистический, подчеркивающий значение разума, но не игнорирующий и чувственный опыт. Другой — материалистический взгляд, который рассматривает эмпирический опыт как единственную меру истины. С тех пор между ними длится вековечный спор. Материалисты объясняют мир, обращаясь к химическим процессам; для философов-идеалистов вселенная — планомерное воплощение Б-же-ственной идеи.

Два этих противоположных восприятия мира ведут к двум различным концепциям морали. С одной точки зрения, человек — физическое существо, и его высшей целью является повышение жизненного материального статуса. С другой точки зрения, человек наделен душой и стремится к достижению духовной гармонии.

Рассматривая современные идеалистические философские системы, которые подтверждают существование Б-га в свете новых методов познания, мы бы хотели воспользоваться следующей процедурой: объяснить теорию знаний каждой системы (эпистемологию), на основе которой возникает конкретный взгляд на мир (метафизика); этот взгляд, в свою очередь, формирует концепцию моральной цели человека (этика).

Все идеалистические философии, независимо от их конкретных особенностей, обладают следующими общими чертами:

1. В них подчеркиваются катастрофические последствия секулярного материализма и прослеживается стремление восстановить уважение к власти Б-га.

2. Отдавая приоритет духовному началу, они отвергают природные инстинкты людей, которым материалистическая философия давала оправдание. Физические потребности они заменяют духовными целями как более соответствующими истинной сути человеческой природы.

3. Материализм использует естественнонаучные открытия для отрицания существования Б-га, идеалистические философии с помощью тех же самых открытий укрепляют веру людей в Б-га.

РЕНЕ ДЕКАРТ (1595—1650). Теория познания Декарта делает акцент на врожденной способности человека мыслить математически. Такое мышление является ключом к тайнам природы. Полемизируя с Бэконом, который считал, что лишь чувственное восприятие дает возможность правильно понимать природу, Декарт утверждал, что наши чувства обманывают нас, более того, они меняются в зависимости от особенностей человеческой личности.

Что касается математических истин, то они универсально верны и, следовательно, являются абсолютными. При помощи чувств нельзя доказать ничего, даже собственное существование, не говоря уже о существовании других. Единственным надежным доказательством чьего-либо существования является мысль. «Мыслю, следовательно, существую», — говорил Декарт31.

В соответствии со своей теорией познания Декарт утверждал, что природа есть творение, математически сконструированное Б-гом. Таков был взгляд Декарта на мир. Этические воззрения Декарта основывались на том положении, что человек — существо мыслящее. В его понимании главной целью человека является постижение мира — не с целью использования, но ради истины. Никакое удовольствие — и менее всего чувственное — не может быть сравнимо с радостью обретения истины.

ВИЛЬГЕЛЬМ ЛЕЙБНИЦ (1646—1716). В учении Лейбница проводится различие между идеями, которые человек открывает, рассуждая о собственной природе, и идеями, полученными посредством обычного восприятия. Первые сами по себе отражают состояние знаний, ибо они четки, ясны и пригодны к логическому развитию, как, например, в математике. Когда мы погружаемся в размышления над этими идеями, мы на мгновение постигаем разум Б-га, и таким образом у нас появляется знание о Нем. Чувственное же восприятие по сути своей туманно32.

С точки зрения Лейбница, мир состоит из бесконечного числа структурных единиц, которые он называл «монадами». У монады нет никаких физических свойств, и поэтому она существует только в мысли. Каждая монада существует независимо от других и отображает всю вселенную. Некоторые монады превосходят другие по чистоте и четкости, с которыми они отображают целое. Высшая монада — это Б-г, Создатель всех других монад. После Б-га монадами высшего порядка являются души людей. Стремясь приблизиться к Б-жественному совершенству, они становятся сознательным отражением Б-жественного Создателя и способны получить истинное знание, не затуманенное чувствами. Знание о Б-ге — величайшее физическое и метафизическое совершенство, и главная добродетель человека заключается в получении этого знания, а также знаний о себе и своих собратьях. Моральные идеи, как и математические аксиомы, вечны. Постигая собственную природу, человек может приблизиться к пониманию этих идей. Моральное знание, как любое другое знание, состоит в замене туманных идей, полученных через чувственное воздействие, ясными и четкими идеями разума. Следовательно, если человек не способен подняться над чувственным опытом, он не сможет жить моральной жизнью.

Слабость философских систем Декарта и Лейбница заключается в том, что они придают чрезмерное значение возможностям разума для установления реальности Б-га и принципов морали. Одним словом, они принижают значение эмпирических способов познания, которые с развитием науки получили должное признание.

Дебаты между идеалистическим рационализмом и материалистическим эмпиризмом продолжались. Можно отметить пять этапов в развитии современной философии: итогом явилось убеждение в том, что ни разум, ни чувственный опыт отдельно друг от друга не могут познать природу и ее законы.

ТОМАС ГОББС (1588—1679). Этот философ утверждал, что понятие невещественной субстанции лишено смысла. Чувство, ощущение, желание, воля и воображение есть движение либо к предмету, либо от него. Реально только то, что можно воспринимать органами чувств. Даже идеи — это материальные формы, которые могут существовать только в связи с физическими объектами.

ДЖОН ЛОКК (1632—1704). В его философии отрицался бескомпромиссный материализм Гоббса как в качестве эпистемологии, так и метафизики. Как эмпирик, он с готовностью допускал, что все наши идеи восходят к чувственному опыту. Но сами идеи, говорил он, не есть лишь форма материи. Они нечто означают, а значение невещественно. В то же время идеи, которые не подтверждаются чувственным опытом, пусты. Таким образом, Локк опровергал теорию Декарта, утверждая, что никакая идея не является врожденной и никакая идея не является верной, если она не подкреплена чувством33.

ДЖОРДЖ БЕРКЛИ (1675—1753). Для Беркли быть значит обладать способностью восприниматься. Лишь идеи, сознание и события, происходящие в душе, являются реальными. Беркли защищает свою идеалистическую позицию эмпирическим исследованием каждого нашего ощущения. Он доказывает, что все воспринимаемое относится к тому, кто воспринимает, и не может существоваться отдельно от него, если это только не существует в сознании Б-га. Предполагать, что немыслящая субстанция, которую мы воспринимаем чувствами, существует вне зависимости от разума, — значит допускать противоречие в терминах. «Помимо духа, — говорил Беркли, — все, что мы знаем или воспринимаем, это наши собственные идеи»34.

ДАВИД ЮМ (1711—1776). В доброй эмпирической традиции он выводит все наши идеи из чувственных впечатлений. Поскольку чувства способны в лучшем случае дать предположительное знание, Юм подвергает сомнению основные отношения, устанавливаемые опытом, прежде всего, существование объективной причинности, или замысла творения. Однако он признает субъективную причинность в виде ассоциированных идей: например, человек делает вывод о существовании в природе замысла по аналогии со своей творческой деятельностью, включающей намерение и его воплощение. Не допуская, что причины порядка во вселенной имеют некоторую аналогию с разумом, Юм делает вывод, что природа не дает свидетельств о наличии какого-то сознания или Разумного Конструктора, преследующего определенную цель35.

ИММАНУИЛ КАНТ (1724—1804). Решающим во всей этой дискуссии об истинной природе знания является голос Канта, основателя трансцендентального идеализма. Отказавшись от его сложной философской терминологии, попытаемся изложить его взгляды как можно более простым языком. Поскольку разум развивается под воздействием чувственного опыта, человек неизбежно начинает рассматривать мир как систему причинно-следственных отношений. То есть на основании постоянно повторяющейся связи событий он делает заключение, что определенные «причины» всегда предшествуют определенным «следствиям». В результате он формулирует объективные законы «причинности», которые управляют всеми явлениями природы, и таким образом получает возможность их контролировать. Однако на деле восприятие человека ограничено. С помощью чувств он может воспринимать лишь механическую зависимость в природе, но никогда не постигнет истинной природы движения и трансформации36.

Кант, таким образом, подошел к формулировке доктрины истинного восприятия и познания: за пределами механической зависимости, которую человек ощущает своими чувствами, лежит Б-жественная этическая воля, не связанная причинно-следственными законами. Это иллюстрируется произвольными движениями наших конечностей, которые, без сомнения, являются результатом преднамеренного волевого акта. Хотя наши конечности тоже подчиняются причинно-следственным законам, таким, как гравитация (например, поднятая рука упадет вниз), сила воли может преодолеть эту причинную связь и удержать конечность в поднятом положении наперекор земному притяжению. Поскольку произвольное движение или остановка обусловлены исключительно волей, ясно, что природа человеческой воли не подчиняется механическим причинно-следственным законам. Напротив, можно предположить, что воля направляется либо этическими, либо эгоистическими мотивами. Чем совершеннее разум человека, тем больше оснований полагать, что человеческая воля должна все больше и больше управляться этическими мотивами. В случае с Б-гом также необходимо предположить, что природа управляется не механической причинной связью, а Б-жественной волей, которая является источником нравственного порядка в мире. Точка зрения Канта на мир: ход мировой истории не есть механическая целесообразность, но воплощение этической цели Б-га. Кант пытался доказать необходимость Б-жественной этической воли утверждением, что желание человека творить добро должно иметь источник и законодателя, которого он определяет как Б-га.

Моральная цель человека — совершенствовать разум, чтобы осознать и воплотить высшую этическую волю. Кант считал, что лишь признание человеком моральной власти Б-га может принести мир и благо всему человечеству37.

Современная философская мысль продвинулась дальше в доказательстве того, что существование Б-га нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. По Канту знание Б-га и Его провидения лежит вне области научных и философских исследований. Наша способность испытывать энергию помимо явлений космоса проистекает в итоге от более глубокого знания, которое всегда ассоциируется с сердцем и душой и принадлежит сверхчувственной сфере.

Тем не менее мы считаем, что большая часть научных открытий в наше время имеет существенное значение для укрепления веры в Высший разум. Стараясь показать, что наука поддерживает эту веру, мы будем придерживаться той же последовательности, какой придерживались в нашем обзоре некоторых современных философских систем. Мы рассмотрим:

1. Влияние современных экспериментальных открытий на теорию познания;

2. Их влияние на мир;

3. Их влияние на нашу концепцию моральной цели.

Влияние экспериментальных открытий на теорию познания

Мы знаем, что зрение человека без помощи приборов не проникает за пределы красного и фиолетового участков спектра, хотя доказано, что спектр распространяется и дальше. Одно это заставляет усомниться в материалистическом тезисе, что чувственное восприятие является единственно верным путем к знанию, и убеждает в том, что органы чувств человека не охватывают всех свойств окружающего мира и возможности восприятия любого живого существа ограничены диапазоном его сенсорной системы.

Кроме того, один и тот же импульс вызывает разную реакцию в разных индивидах. Эксперименты показывают, что при абсолютно одинаковых условиях один и тот же оттенок зеленого вопринимается некоторыми людьми как голубоватый, тогда как по ощущениям других он приближается к желтому. Не существует двух людей, которые идентично воспринимали бы один и тот же предмет39.

Известно также, что субъективное восприятие зависит не только от индивидуальных особенностей человека, но и от разнообразных внешних воздействий, которые по стечению обстоятельств преобладают в данный момент. Так, сила зрения зависит в основном от разрешающей способности сетчатки, но даже у одного и того же человека она изменяется в зависимости от количества света, падающего на глаза40.

Есть еще один фактор, влияющий на восприятие, — внутренняя энергия человека, потенциал которой меняется в зависимости от времени суток. Колебания энергии воздействуют на аккомодацию глаза, т.е. на способность хрусталика приспосабливаться к расстоянию. Другими словами, человек, стоящий на одном и том же месте и получающий одни и те же внешние импульсы, будет воспринимать предмет по-разному в зависимости от сиюминутного состояния его внутренней энергии. Эмоциональное состояние человека — это тоже важный фактор в восприятии им цвета или звука41.

Такие примеры можно приводить бесконечно, и все они ясно свидетельствуют о том, что сенсорное восприятие не является ни объективным, ни всеобъемлющим. Напротив, все лабораторные эксперименты подтверждают, что сенсорное восприятие субъективно и ограничено.

Это кардинальное изменение в нашей оценке человеческого восприятия наиболее показательно отражается в той революции, которая совершается в естественных науках. В начале века классическую ньютонову механику пронизывало четкое разделение между человеком, его сознанием и окружающей средой. Согласно этому механистическому взгляду на психическое состояние человека считалось, что оно никак не связано с предметом наблюдения.

Но в течение первых десятилетий нашего века квантовая механика показала неразрывное единство наблюдателя (субъекта) и наблюдаемого (объекта). Оба являются частью законченной, целостной системы и — что особенно важно — наука нашла способ доказать, что процесс восприятия меняет состояние объекта наблюдений42.

Это подтверждают опыты, определяющие природу света. В науке соперничали друг с другом два противоположных воззрения: волновая и корпускулярная теории43. Одну группу явлений можно было объяснить только волновой теорией, тогда как другую — только корпускулярной. Л. де Бройль, а вслед за ним Нильс Бор распространили эту двойственность на описание материи вообще. Известный принцип комплиментарности Бора утверждает, что материю нельзя полно представить какой-то одной теорией: должны применяться обе, несмотря на то, что они исключают друг друга. Но хотя материя есть единство двух противоположных качеств, мы не способны воспринимать их одновременно. На наше восприятие влияет и экспериментальная аппаратура, с помощью которой мы проводим опыты44. Это убедительно доказывает, что, независимо от того, насколько аргументирование природа подтверждает непреложный механистический закон причинности, на деле все обстоит совершенно иначе.

Обратимся к наблюдениям за процессом атомного распада. Известно, что радий, излучая радиацию, распадается и превращается в свинец. Следя за превращениями, которые происходят с определенным количеством атомов радия, мы увидим, что приблизительно одинаковый процент от общего количества атомов каждый час теряет излишек электронов. Естественно предположить, что существует доступная разуму причина, объясняющая этот процесс. Если контрольную группу уменьшить, процент атомов, распадающихся в определенный временной интервал, будет иным. А один-единственный атом может распасться в следующий час, год или вовсе не подвергнуться распаду.

Следовательно, если превращения в большой группе атомов зависят от и происходят в соответствии с изменениями в отдельных атомах, можно сделать очень интересный вывод: так же как распад отдельных атомов не подчиняется строгим математическим законам, и распад больших групп атомов им неподвластен45.

Положения классической механики дают нам возможность, исходя из данных о скорости и положении тела в определенный момент, с абсолютной точностью предсказать его дальнейшее положение и скорость. Однако такие выводы не могут применяться к объектам микромира, в котором, согласно принципу неопределенности Гейзенбер-га, невозможно одновременно установить скорость и положение какой-либо частицы46. Неопределяемость и непредсказуемость — это основные положения новой квантовой теории, вытеснившие постулаты классической механики.

Сразу же возникают вопросы. Во-первых, почему на макроскопическом уровне природа проявляет причинную связь, тогда как, судя по всему, на субатомном уровне реальности ее не существует? Во-вторых, если не существует закона причинности, чем тогда объяснить постоянные изменения и непрерывное движение на субатомном уровне? Чистая ли это случайность (как продолжают утверждать многие материалисты), или действует некий принцип «тонкого порядка», не доступный нашему пониманию на данном этапе?

Чтобы ответить на эти вопросы и свести наше обсуждение в фокус, сосредоточимся на анализе нервной системы человека.

В нашем организме действуют две нервные системы. Обе они обеспечивают передачу электрических сигналов, стимулирующих все наши движения и деятельность, в соответствующие органы тела46^

Периферическая нервная система активизирует и координирует работу внутренних органов и дыхательной системы, ускорение и замедление биения сердца, поступление в кровь кислорода через легкие, стимулирует пищеварительные процессы в желудке и кишечнике, сужение и расширение глазного зрачка, циркуляцию крови и лимфы в организме и т.п. Сила, возбуждающая электрический ток в периферической нервной системе, неизвестна.

К центральной нервной системе относится часть нервной системы, расположенная в головном и спинном мозгу. Она контролирует движение мышц и конечностей, рассылая нервные (электрические) сигналы по всему телу. Центральная нервная система, в отличие от периферической, приводится в действие нашей сознательной волей.

И вот здесь нам важно отметить следующее. Опыты, связанные с возбуждением электрической активности в мозгу, показали, что специфический участок коры головного мозга, передающий осознанные волевые сигналы в спинной мозг, строго локализован. Тем не менее при подаче команды согнуть всего лишь один палец на одной руке фиксируется электрическое возбуждение на широкой площади мозговой поверхности в обоих полушариях мозга. Эта общая электрическая активность на широких площадях мозга, возникающая задолго до конкретного движения пальца субъекта, была интерпретирована как выражение желания (воли) двигать пальцами. На основе этих и подобных экспериментов был сделан вывод, что сознатель ная воля человека обособлена от его физического мозга466.

Это заключение противостоит и дуалистической, и механистической теориям, господствовавшим еще на заре современного материализма. Мысль о невозможности установить, где локализуется действие свободной человеческой воли, и объяснить, как она взаимодействует с мозговой и двигательной системами, не нова. Но теперь эта невозможность засвидетельствована медицинскими фактами. И материалисты не могут больше самонадеянно утверждать, что в один прекрасный день обнаружится, что человеческая воля — просто результат слепого движения электронов.

Возвращаясь к вопросу о принципе причинно-следственной связи в природе, мы видим, что причинность явно связана с концепцией осознанной волевой силы в центральной нервной системе. Сравнение центральной и периферийной нервной системы показывает, что электрические сигналы в обеих идентичны46".

Как полагал Кант, причинно-следственное мышление ограничивает человека в его восприятии мира, истинное же понимание природы требует более широкого взгляда, не стесненного никакими рамками. По всей видимости, Б-г, Который преступает пределы созданной Им системы причинности, не случайно наделил человека способностью мыслить причинно-следственными категориями.

Прежде всего, эта способность отличает человека от животного и дает ему понимание неограниченных возможностей для преобразования и совершенствования естественных богатств и ресурсов природы. Лишенный этого свойства, человек никогда не смог бы познать доброту Б-га, явленную Его творениям. Именно благодаря глубинной потребности искать закономерности в окружающем мире, человек приходит к осознанию Конечной причины, которая является источником добра в природе. Давая человеку возможность постижения этой истины, причинно-следственное мышление, таким образом, приводит людей к восторженному осознанию Б-га — Творца всего сущего. Итак, один и тот же закон причины и следствия, который материалисты применяли для того, чтобы свести мир к не подвластному Б-гу механизму, фактически является самым доступным путем, ведущим к признанию мудрости и доброты Создателя.

Таким образом, мы подходим к различию между тем, что мы назвали «тонким порядком» и чисто механической причинностью. Давид Юм, живший в XVIII веке, утверждал, что природа не дает никаких доказательств наличия «внутреннего проекта». Но он мог рассматривать лишь микроскопический уровень реальности с увеличением в несколько сот раз. Учитывая состояние научных знаний в то время, не удивителен его вывод, что отсутствие причинности в природе эквивалентно отсутствию замысла. И только произошедшая в последние десятилетия революция в биологии и открытия в кибернетике и компьютерной технике дали ученым возможность пересмотреть устаревший «аргумент от замысла».

Современная биохимия занимается «тонким порядком», который проявляется во всех живых системах. Изучая и систематизируя его проявления, биологи открыли для человека новый мир. Способность живого организма регулировать химический обмен и тонкое равновесие, характеризующее самые сложные жизненные процессы, вызывает изумление, и надо признать, что, несмотря на утверждение Юма, сложнейшая техническая экспертиза — детские игрушки по сравнению с работой одной живой клетки. Вот как описывает биолог Майкл Дентон эту биологическую революцию и ее влияние на наше мировоззрение48:

«Чтобы охватить реальность жизни в том виде, в каком она была раскрыта молекулярной биологией, мы должны бесконечно увеличивать размеры клетки, пока ее диаметр не достигнет 20 км и она не станет напоминать гигантский космический корабль. То, что мы увидим затем, будет представлять собой объект невиданной сложности и адаптивной конструкции. На поверхности клетки мы увидим миллионы похожих на люки отверстий, открывающихся и закрывающихся, чтобы дать возможность втекать и вытекать непрерывному потоку материалов. Если бы нам довелось проникнуть в одно из таких отверстий, мы оказались бы в мире сверхтехники и ошеломляющей сложности. Мы бы увидели бесконечные лабиринты коридоров и потайных ходов, ведущих от периметра клетки к центральному банку памяти в ядре, к сборочным установкам и обрабатывающие блокам. Само ядро — огромная сферическая камера более километра в диаметре, напоминающая геодезический купол, внутри которого мы бы увидели мили свернутых в кольца цепей молекул ДНК, аккуратно уложенных в строго продуманном порядке.

Мы бы с удивлением наблюдали непостижимо направленную деятельность этих непонятных молекулярных машин, понимая, что все накопленные нами знания не помогут спроектировать хотя бы одну такую молекулу-машину (т.е. одну-единственную функциональную молекулу протеина). А между тем жизнь клетки зависит от согласованной работы тысяч, а может быть, и сотен тысяч таких молекул.

То, что предстало бы нашему взору, напоминало бы колоссальную автоматизированную фабрику, по величине превосходящую большой город и выполняющую беско-нечное разнообразие уникальных функций. Но, кроме этого, фабрика имеет одну особенность, которой нет ни у одной из самых современных машин: она способна воссоздавать свою структуру всего лишь за несколько часов. Наблюдать за этим при увеличении в миллиард раз было бы захватывающим зрелищем!»

Далее идут выводы Дентона, заставляющие задуматься49. «Сверхъестественность, искусственность жизни, дающая возможность провести аналогам с нашими современными машинами, имеет важное философское значение, поскольку дает основания убедительно подтвердить предположение о наличии “замысла” в природе… Одно из слабых мест этого предположения было рассмотрено Давидом Юмом, который считал, что наши организмы могут быть только внешне подобны машинам, но по сути своей естественны. Только если объект поразительно подобен машине, лишь тогда предположение о замысле было бы верно. Принято считать, что критика Юма дискредитировала аргумент о наличии замысла, основанный на аналогии, и, разумеется, ни в XVIII веке, ни на протяжении последних двух столетий у науки не было достаточно веских доказательств, чтобы подтвердить полную идентичность механизмов и живой природы…

Но в конце концов критика Юма была опровергнута, и аналогия между организмами и машинами стала не подлежащим сомнению фактом. В открытии этого необычайного мира живой техники биохимики стали попутчиками фантастов, исследователей удивительного мира техники будущего, с недоверчивым удивлением обнаруживая все новые и новые чудеса по мере своего проникновения в микрокосм жизни. Куда бы ни направил свой взгляд биохимик, путешествуя по причудливому молекулярному лабиринту, всюду перед ним предстают приборы и приспособления, напоминающие о нашем XX веке — веке передовой техники. Он видит мир, который так же, как и наш, создан искусственно, и настолько узнаваем, как будто наши собственные изобретения отражаются в зеркале. Несокрушимая сила аналогии полностью опровергла гос-подствовавшее в биологии почти все прошлое столетие самодовольное предположение, что метафизическую гипотезу о замысле можно отбросить на основании того, что она по сути своей априорна и поэтому ненаучна. Между тем предположение о замысле — это чисто апостериорная индукция, основывающаяся на строго последовательном использовании логики аналогии. Вывод может иметь религиозный смысл, но он не зависит от религиозных предположений.

Лишь повсеместность совершенства объясняет тот факт, что, куда бы мы ни взглянули, на какую глубину ни проник бы наш взор, мы повсюду находим утонченность и безупречность абсолютно трансцендентного качества, которые исключают даже мысль о случайном. Можно ли всерьез говорить о том, что случайные процессы создают реальность, мельчайший элемент которой — функциональный протеин или ген — так сложен, что мы не в состоянии создать его, реальность, которая является самой антитезой случайности, которая во всем превосходит то, что создается человеческим разумом? По сравнению с изобретательностью и сложностью молекулярной машины жизни даже самые совершенные наши создания кажутся неуклюжими, и мы чувствуем себя перед ними точно так же, как чувствовал бы себя человек эпохи неолита перед лицом техники XX века. Наивно считать, что объем наших знаний в настоящее время — это нечто большее, чем крупица всего биологического замысла. Практически в каждой области фундаментальных биологических исследований постоянно открываются все более высокие и сложные уровни этого замысла. Поэтому доверие к естественному отбору ослаблено не только совершенством, которое предстает перед нами, но и ожиданием дальнейших, невиданных глубин изобретательности и сложности».

Влияние экспериментальных открытий на наше мировоззрение