Благодаря моим глубоким знаниям этих книг многие раввины обычно обращались ко мне по вопросам, касающимся Кашрута и, несмотря на мою молодость, они признавали мои решения верными. Когда мне было 25, я стал раввином в городе Дубно в Польше.

Я был строго ортодоксальным и отвергал любое мнение, которое не подчинялось Талмудическим традициям. Двумя годами позже меня вызвали в Лодзь, город в Польше побольше Дубны. Там я не только занимал положение раввина, но стал также профессором раввинской семинарии. В своих лекциях я убеждал студентов ненавидеть Христианство и Самого Иисуса. Я верил всем ужасным рассказам об Иисусе, которые содержались в Талмуде. Но, благодаря мудрому провидению Божью, в это время я познакомился с хорошо образованным христианином. Он знал Талмуд и начал беседовать со мной. То, что он мне рассказывал, было очень интересно, и я часто заходил к нему.

Скоро мои близкие узнали об этом и стали очень беспокоиться. Они обсудили это и решили написать без моего ведома главному раввину Эрец Исраэль Т. Куку. Рабби Кук знал мое имя по нашей переписке о Кашруте. Ему рассказали о «большой опасности, которая угрожала моей душе» из-за моего общения с христианским миссионером. Они умоляли его пожалеть мою душу и спасти меня от «большой опасности», вызвав меня в Эрец Исраэль и выхлопотав для меня разрешение на въезд. Они были уверены, что таким образом я буду «быстро удалён от плохого влияния опасного миссионера». Всё это время я не имел ни малейшего представления о том, что должно произойти.

Несколькими неделями позже я получил письмо от Старшего Раввина. Он писал о различных вещах и вскользь упомянул о том, что он мог бы достать для меня разрешение на въезд в Эрец Исраэль, если бы я этого пожелал. Я был в восторге от перспективы поехать на землю моих предков и с радостью принял его предложение. Через месяц я поехал в Эрец Исраэль. Вскоре после моего приезда Главный Раввин назначил меня секретарём Главного Раввината в Иерусалиме. Более того, он постоянно оказывал мне особое предпочтение и любил, чтобы я был возле него. Его интерес ко мне был таким очевидным, что я стал удивляться, в чём причина. Однажды я откровенно спросил его об этом. Тогда он рассказал мне о переписке с моими родными и постарался убедить меня в ложности учений миссионера.
Здесь я должен признаться, что слова миссионера проникли в мой ум, но не в мое сердце. Иногда могут потребоваться многие годы, чтобы истина перешла из ума в сердце, так было и в случае со мной.

После разговоров с Главным Раввином я начал думать, что он, наверное, прав, и постепенно воспоминания о беседах с миссионером поблекли в моём мозгу.
После смерти рабби Кука, я принял приглашение преподавать Талмуд в Раввинской Семинарии в Тель-Авиве, где и проработал два года. Но всё-таки Господь искал меня!  Однажды я ехал в сопровождении нескольких членов моего Комитета поездом из Хайфы в Иерусалим. Напротив меня в нашем купе сидел молодой человек, читающий маленькую книгу. На обложке я мог очень отчётливо различить слова «Новый Завет» (Брит хадаша) на иврите. Я сразу понял, что он мессианский еврей. В присутствии членов моего Комитета я счёл своим долгом выразить свой упрёк молодому человеку и сделать замечание за чтение такой строго запрещённой книги, как Новый Завет. Я сурово его критиковал и, таким образом, обнаружил моё положение раввина. К моему удивлению, молодой человек не рассердился, но улыбнулся мне и сказал: «Возможно, вы покажете мне, что вы нашли обидным в этой книге, и я попытаюсь объяснить вам».
Когда он произнёс это, мои мысли внезапно вернулись в то время, когда я читал немного Новый Завет, хотя это чтение было поверхностным и не достигало моего сердца. Тем не менее, я знал, что в книге не было ничего противоречивого.

Что сердило меня больше всего в этот момент, так это присутствие моих попутчиков. Я должен был дать молодому человеку подходящий ответ, так, чтобы не потерять уважение моих друзей. Вот почему я сказал ему: «Как я могу показать вам ложные положения в книге, которую нам запрещено читать?!» Он ответил: «Как же вы можете критиковать и судить о чём-то, чего не знаете? Сначала прочтите книгу, пожалуйста, и тогда вы увидете, что в ней нет ничего, что можно было бы критиковать». Я молчал, ибо что мог я сказать? Не был ли я уверен в моём сердце и душе, что в Новом Завете нет ни единого слова, которое можно было бы критиковать или осуждать? Внезапно в моей памяти возникли беседы с миссионером в Польше. Почему я должен бежать от его наставлений, которые вызывали во мне такое уважение? Эти мысли, как молния, озарили мою душу.

Очевидно, молодой человек заметил замешательство в моих глазах. Он шепнул мне: «Я вижу, вы интересуетесь этими вещами. Можно, я дам вам этот Новый Завет? Пожалуйста, возьмите его; у меня дома есть ещё один. Ваши попутчики не видят; сейчас они как раз смотрят в окно, восхищаясь полями». Я быстро взял маленькую книгу и положил в карман.

В тот же вечер я начал читать Новый Завет в моей комнате в Иерусалиме. Прежде чем открыть его, я помолился: «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего» (Псалом 118:18). По Своей милости Господь услышал мою молитву и показал мне то, что я прежде не видел. Читая, я почувствовал, что происходит очищение сердца и духа моего (Псалом 50:9), и я увидел новый свет (Псалом 118:105). Как жаждущий жадно пьёт, когда находит источник свежей и холодной воды, так и я читал страницу за страницей Новый Завет. На одном дыхании я прочитал Евангелие от Матфея, Марка и Луки, пока не заметил, что на часах было уже 3 часа утра! С каждой страницей росла и углублялась уверенность в том, что Иисус Христос и есть Мессия, обещанный нам, евреям. Медленно, но уверенно, моё отягощенное сердце, душа и дух становились свободными и радостными. Это было совершенно новое и незнакомое чувство, для которого я не мог тогда найти названия. Я бы не смог его описать, хотя оно было так реально.

Отдельные главы Святого Писания привлекли меня особенно, и я запомнил многое из них. Нагорная Проповедь открыла предо мной новый мир, мир, наполненный красотой и славой. Тот, Кто провозгласил такой мир любви, не может нести зло, как об этом говорится в Талмуде. Слова «Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» (Матфей, 24:35) мог произнести только Сам Бог или сумасшедший. А из ответов Иисуса книжникам и фарисеям совершенно ясно, что Он не был сумасшедшим, а, напротив, исключительно мудрым. Поэтому Он не мог быть никем иным, как истинным Богом, что и утверждали Его ученики (Иоанн 20:28).

Во мне глубоко запечатлелось сказанное Лукой 23:34: «Иисус же говорил: «Отче, прости им; ибо не знают, что делают». Сравните эти слова с тем, что говорил Иеремия, когда его притесняли. Иеремия был разгневан и проклинал своих гонителей. Какая разница! Насколько Он был больше пророков! Моя душа была так тронута тем, что я прочитал, что, хотя и было 3 часа утра, я впервые в жизни опустился на колени и молился, потому что мы, иудеи, молимся стоя, а не на коленях. Я не могу сказать, как долго я молился, но никогда прежде я не молился с такой страстью и с такой целью. Я рыдал и умолял Бога дать мне свет. Я просил Его показать мне правду: что истинно и что ложно, Талмуд или Новый Завет. И впервые я молился во имя Иисуса!

После этой молитвы в сердце моём наступил такой покой и радость, какой я никогда не испытывал прежде, даже в День Очищения (Йом Кипур), хотя в этот день я всегда постился и горячо молился.
Никогда прежде я не имел такой определённости примирения с Богом, как тогда, и какая осталась, благодаря Богу, со мной навсегда. Я знал и не сомневался, что Господь Иисус — долгожданный Мессия евреев и Спаситель мира, и я увидел в Нём своего личного Избавителя.

Потом я пошёл спать, но после такого живого переживания я не мог заснуть. Вскоре я услышал голос, говоривший мне: «Никогда больше не удаляйся от Меня! Я употреблю тебя, чтобы прославить имя Моё, как свидетеля Моей спасающей милости». Это не было в моём воображении, это было наяву, и я немедленно ответил: «Господи, я здесь».

С этого момента вся моя жизнь больше не принадлежала мне, но Ему, и так по сей день, потому что в тот момент одиночества я отдал себя полностью и без остатка Ему. Но даже это, как я чувствовал, была ничтожная плата за всё то, что Он сделал для меня, когда спас мою душу от вечного проклятия.

Но, увы! Сначала я держал свою веру в тайне. Внутри я сознавал, что Господь Иисус Христос был Мессией Израиля и моим личным Избавителем, но продолжал, тем не менее, выполнять обязанности раввина. Два месяца я жил так. Но какой подавленной и несчастной была моя душа! Наконец, я понял, что больше не смогу вести двойную жизнь и не смогу служить и Богу, и маммоне (Матф. 6:24). Я должен был признать Христа публично, какими бы ни были последствия. В тот же день я подал в отставку. Члены Комитета были испуганы. Они горячо просили меня не уходить и предложили мне более высокую плату. Тогда я засвидетельствовал им откровенно Мессианство Иисуса, рассказав им, что Он есть долгожданный Мессия и мой личный Избавитель.

Сразу же начались гонения, но они не устрашили меня. Я ждал гонений. Меня забросали камнями на улице, и я был вынужден пролежать в постели некоторое время, и доктор приходил ко мне дважды в день перевязывать мои раны. Когда мои соплеменники увидели, что гонения ничего не дали, они решили испытать другой   план: знаменитый иудей предложил мне признать меня своим сыном и наследником при условии, что я отрекусь от моей веры. Я сказал ему: «Если вы можете дать мир моей душе, явить мне присутствие Бога и простить мои грехи, я вернусь к ортодоксальному Иудаизму». Он ответил: «Я не могу сделать это, так как не обладаю сам тем, о чём ты просишь». Больше он никогда ко мне не приходил.

Позже, когда я был в такой опасности, что не знал, к кому обратиться, я встретил американского христианина в магазине Библий. Он заговорил со мной на иврите и, когда услышал, что я мессианский еврей, и что жизнь моя в опасности, он посоветовал мне немедленно уехать в Бейрут, в Ливан. Я уехал, и через два месяца был крещён. Немного позже я поступил в Библейскую школу и, сдав экзамены, вернулся в Эрец Исраэль для того, чтобы работать среди своего народа, свидетельствуя ему Иисуса Христа.