Тема Катастрофы Европейского Еврейства очень близка жителям Израиля.  В отличие от большинства исторических событий, чьё влияние на израильское общество постепенно уменьшается, будет справедливым подчеркнуть, что влияние этой череды событий с течением времени только увеличивается.Этот сложный процесс трудно описать в нескольких предложениях.Однако, понимание его динамики является существенным в любом исследовании израильской культуры.

Крупные сектора израильского общества – сектор, представляющий большинство населения; специалисты, принимающие важные решения, и кумиры в области культуры - на протяжении долгого времени не были эмоционально готовы определить своё отношение к Катастрофе.Причина этого состояла в том, что многим израильтянам, да и обществу в  целом, было трудно соприкасаться с этим периодом еврейской истории без защитной идеологической брони сионизма, в равной степени осуждавшего жертвы Катастрофы и  скорбевшего по ним.Преобладающее течение сионистов-активистов считало, что в своё время евреи диаспоры не обратили внимания на предостерегающие знаки, настолько они  держались за относительное благополучие жизни в диаспоре, а в конечном итоге, были посланы на смерть, как "овцы на заклание".В некотором смысле Катастрофа укрепила мнение сионистов об опасности, исходящей от диаспоры; о слабости  и нерешительности евреев диаспоры и, в свою очередь, о силе, гордости и твёрдости израильских евреев, ставшими таковыми под влиянием сионистских идей.  "Мы бы всё сделали по-другому", - утверждали они.Долгие годы такое снисходительное отношение мешало понять реальную сложность ситуации, в которой оказались евреи Европы.

На эту тему был написан замечательный ироничный рассказ Суламит Харевен "Свидетель".В нём говорится о проблемах, возникших перед молодым парнем, беженцем времён Катастрофы, попавшим в израильский интернат после того, как вся его семья погибла.И в самодовольном тоне рассказчика, школьного учителя, проявляется бездушие всего общества, его неспособность понять и сопереживать всему, пройденному жертвами Катастрофы и выжившими в ней.

Вместо этого сионисты стремились увековечить память защитников Варшавского гетто и гетто других городов.Именно они, по мнению большинства  сионистов,   олицетворяли "положительную" сторону поведения евреев, а не безликие массы, безропотно идущие на смерть.И совсем неудивительно, что при такой ситуации о Катастрофе, за исключением людей, её переживших, старались вовсе не говорить или же ограничиваться философскими репликами.  Можно утверждать, что этот этап Памяти Катастрофы, называющимся "первым этапом", длился до середины 70-х годов.Однако, здесь следует упомянуть имена двух людей, являющихся исключением из общего правила.Это Арон Эпенфельд и Ида Финк, описавшие в своих произведениях всё пережитое ими во время Катастрофы.

Тем не менее, постепенно по ряду причин израильтяне смогли преодолеть свой внутренний барьер, и оценка ими прошлого стала носить более правдивый  личностный  характер, а в их отношении  появилось больше понимания и сочувствия.Такое изменение было вызвано двумя главными причинами – повышением уровня осведомлённости и изменением эмоционального восприятия Катастрофы.Первым шагом на пути к более глубокому пониманию недалёкого прошлого послужило дело Эйхмана в 1961 году.Впервые за всё время, людям, выжившим в Катастрофе, предложили выступить свидетелями на этом процессе и публично рассказать о пережитом ими ужасе.Последующие разоблачения, касающиеся бюрократии в Германии в довоенный период и во время войны, ещё раз подтвердили то, что ситуация была намного сложнее, чем казалось до этого.Впоследствии всё больше информации о событиях того времени стало проникать в сознание людей.В дополнение ко всему, многие группы израильской молодёжи начали серьёзное изучение темы Катастрофа и в рамках этого совершили несколько поездок в Польшу.

Процесс изменения  эмоционального восприятия Катастрофы намного сложнее и  частично может быть объяснён изменением представления израильтян о самих себе в  противостоянии внешнему миру, настроенному враждебно, и под влиянием угрозы существования, исходящей от арабских стран и террористических группировок.Ранее они воспринимали себя сквозь призму идей сионизма и считались людьми, лишёнными страха и защищёнными от неврозов- то был удел евреев диаспоры; сейчас они испытывали сами страх за себя и свои семьи.Образ еврея- жертвы не мог быть более отнесён к внешнему еврейскому миру, характеризуя только евреев диаспоры: сейчас и израильские евреи считали себя таковыми.И в этом состоянии они начали понимать религиозных фанатиков, по мнению которых, весь мир пассивно наблюдает за тем, как круг ненависти сужается вокруг евреев.После того, как это произошло, они стали воспринимать Катастрофу не только умом, но чувствовать её всем сердцем.И то сочувствие, которого не хватало многим израильтянам, сейчас проявилось в полной мере, а о самой Катастрофе теперь стало возможным  говорить открыто.Все эти изменения нашли своё отражение  в    израильском творчестве.Так, например, судя по идеологической позиции, представленной в некоторых произведениях искусства, выставленных в "Яд Вашеме", Национальном Музее Памяти Катастрофы, израильские художники и  писатели стали безусловно более чуткими.

Второй этап Памяти Катастрофы, этап "сопереживания", представлен также не так давно возникшей группой писателей, лично не переживших ужас тех событий.И, тем не менее, в их творчестве проявляется глубокая чуткость, в особенности по отношению к людям, выжившим в то страшное время и сейчас живущим в Израиле.Давид Гроссман, Суламит Харевен и Савион Либрехт подчёркивают трагичность жизни этих людей, навсегда изменившейся под влиянием произошедшего, а С.Харевен  критикует также бесчувственность Ешува послевоенного времени.

Что касается израильского кинематографа, то он, в принципе, не сосредотачивал особого внимания на теме Катастрофы.И всё же в данном контексте следует упомянуть  два художественных фильма о людях, переживших Катастрофу и приехавших в Государство Израиль в первые годы его образования.Оба фильма были сняты популярной израильской актрисой Гилой Альмагор, дочерью человека, испытавшего на себе весь ужас того времени.Взяв за основу личные воспоминания, Гила создала поистине замечательные проникновенные киноленты- "Лето Авия" ( 1988) и " В тени", обладающие глубокой эмоциональной  мощью и являющимися одними из лучших творений израильского кинематографа.  Ещё одним фильмом, на этот раз совершенно другого плана, снятым на эту тему, является полнометражная документальная кинолента "Из- за той войны".Этот фильм представляет собой неординарную попытку рок-музыканта Еhуды Поликера и его напарника Якова Гилада в песнях изложить хронологию событий, через которые пришлось пройти их родителям.

Кроме этого, было снято большое количество других документальных фильмов на эту тему.Однако, если вначале не только в кино и литературе, но и в монументальном искусстве акцент делался на глобальных событиях (примером   монументального искусства может служить величественный Свиток Пламени, находящийся на Иудейских Горах Иерусалима), то в последнее время это сменилось описанием личных переживаний героев.Во многих современных фильмах они рассказывают свою историю, вспоминают  подробности повседневной жизни в то время, а нам по прошествии времени  становится всё тяжелее принимать их воспоминания.

 И очевидно, что тема Катастрофы Европейского Еврейства навсегда останется важной для израильского народа и будет воплощена в народном творчестве ещё долгие годы..

продолжение следует

Серия сообщений "ЗАМЕТКИ О КУЛЬТУРЕ; ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ; ИСТОРИЯ ЕВРЕЙ":
Часть 1 - КНИГА 1. СТИВ ЭСРАЭЛЬ: ЗАМЕТКИ ОБ ИЗРАИЛЬСКОЙ КУЛЬТУРЕ; СОДЕРЖАНИЕ
Часть 2 - 1. ВВЕДЕНИЕ
...
Часть 7 - 6. ИВРИТ
Часть 8 - 7. ИДЕОЛОГИЯ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ - ХАЛУЦИАНСТВО
Часть 9 - 8. ХОЛОКОСТ
Часть 10 - 9. ВОЙНА И МИР
Часть 11 - 10. ИММИГРАЦИЯ
...
Часть 37 - ГЛАВА 9: ПРАВО ЕВРЕЕВ НА СТРАНУ ИЗРАИЛЯ
Часть 38 - ГЛАВА 10: ЭМАНСИПАЦИЯ
Часть 39 - ГЛАВА 11: НОВЫЙ АНТИСЕМИТИЗМ И СИОНИЗМ