Молитва Эстер

В это время Эстер надела траур из-за бедствия, угрожавшего Израилю. Она сменила царское платье на одежду из мешковины, посыпала волосы пеплом, постилась в течение трех дней и обратилась к Всевышнему со следующей молитвой:

«Б-г Израиля, создавший мир и правящий им, помоги мне, сироте, лишившейся отца и матери, подобной нищенке, просящей подаяния от дома к дому – так прошу я Твоей милости из дома Ахашвероша. Всевышний, пошли мне успех, спаси Твой народ от врагов, преследующих его. Для Тебя не существует преград ни в большом, ни в малом. Ты – Отец для всех сирот, помоги сироте, надеющейся на Твою милость. Пусть будет благосклонен ко мне этот человек, которого я боюсь. Ты заставляешь склониться гордых – пусть же он склониться передо мной».

Эстер во внутреннем дворе царского дворца

В третий день поста Эстер надела свои самые красивые одежды и украшения, взяла с собой двух служанок и вошла с ними во внутренний двор дворца. Согласно требованиям этикета, она опиралась правой рукой на плечо одной из служанок; вторая шла позади госпожи, следя, чтобы украшавшие ее другоценности не касались земли. Лицо Эстер казалось веселым, в то время, как сердце ее терзала тревога. Сейчас она должна была предстать перед царем.

Царь сидел на своем троне в одежде, вытканой золотом и украшенной драгоценными камнями. Неожиданно он увидел Эстер, стоявшую прямо напротив него. Он вскипел от гнева – Эстер наружила его указ, запрещающий приходить к нему незваным.

Эстер увидела, что глаза царя полыхают гневом. Она поняла, что ей угрожает опасность, очень испугалась и склонила голову на плечо служанки, стоявшей справа от нее.

Всевышний услышал ее молитву и спас ее от верной гибели. Он сделал Эстер еще более прекрасной в глазах царя, приказ которого она нарушила, чтобы спасти свой народ.

Царь поспешно встал, подошел к Эстер, обнял и поцеловал ее. Он сказал: «Царица Эстер, тебе нечего бояться. Мой приказ не относится к тебе, моей супруге и советнице. Почему же ты не заговорила со мной?»

Эстер ответила: «Царь и господин мой! Когда я увидела тебя, я ощутила трепет, внушенный твоим величием».

После этого царь спросил: «Чего же ты хочешь, царица Эстер, в чем твоя просьба?»

И Эстер ответила: «Если царю будет угодно, пусть царь и Гаман придут на пир...»

Совет Зереш

Когда Гаман впервые увидел, что Мордехай, сидящий у ворот дворца, не желает его приветствовать, сердце его наполнилось гневом. Но Гаман сдержался и пришел к своим сторонникам и к своей жене Зереш.

Хотя у Гамана было триста шестьдесят пять советников, по числу дней в году, никто из них не мог дать такой же дельный совет, как Зереш. Она сказала Гаману:

«Если тот человек, о котором ты рассказываешь, еврей, то ты сможешь с ним справиться только при помощи хитрости. Ты должен придумать средство уничтожения, от которого не приходилось спасаться его предкам. Не бросай его в пылающую печь – Ханания, Мишаэль и Азария уже спаслись из нее. Не бросай его в львиное логово – из него вышел живым Даниэль. Тюрьма его не погубит – Йосеф уже вышел из нее. Бесполезно изгонять его в пустыню – его предки уже жили и плодились в пустыне. Вообще, его народ успешно преодолел множество испытаний. Если ты задумаешь ослепить этого человека, то не забудь, что Шимшон убил множество филистимлян уже после того, как был ослеплен. Поэтому тебе следует повесить его на виселице – ведь не было случая, чтобы кто-то из евреев спасся от такой смерти».

Как сказано в Мегиле, «Гаману очень понравился этот совет, и он сделал виселицу».

Дерево для виселицы

Из какого дерева она была изготовлена? Наши мудрецы рассказывают:

«Когда Гаман решил построить виселицу, Всевышний обратился ко всем деревьям: «Кто из вас пожертвует собой для того, чтобы на нем был повешен этот злодей?» Смоковница ответила: «На мне растет инжир, первые плоды которого Израиль доставляет в Храм, исполняя заповедь бикурим». Виноградная лоза ответила: «Я не могу пожертвовать собой ради этого – ведь Писание сравнивает со мной Израиль, как сказано: «Из Египта вынес Ты виноградную лозу» (Тегилим, 80)». Гранат ответил: «Я не могу пожертвовать собой – ведь и со мной Писание сравнивает Израиль: «Как дольки граната виски твои» (Песнь Песней, 4)». Орех ответил: «Я не могу пожертвовать собой – ведь и со мной Писание сравнивает Израиль: «Я спустилась в ореховый сад» (Песнь Песней, 6)». Этрог ответил: «Я не могу пожертвовать собой – ведь без моих плодов Израиль не сможет исполнить заповедь». Точно так же отказались пожертвовать собой и другие деревья.

Только колючий терн ответил Всевышнему иначе: «Властелин мира! У меня нет никаких особенных заслуг – пусть же этот злодей будет повешен на мне. Гаман – настоящий терн среди людей, поэтому ему очень подходит закончить жизнь таким образом. Недаром меня называют таким колючим». Так и произошло».

Когда огромную виселицу установили возле дома Гамана, он подошел к ней и, чтобы показать своим слугам, как именно будет повешен Мордехай, занял место повешенного. В этот момент раздался голос с Небес: «Это дерево замечательно тебе подходит! Оно приготовлено для тебя с момента Сотворения мира!»

Царь лишается сна

Книга Эстер рассказывает: «В эту ночь не спалось царю...» Рабби Танхум учит: «В эту ночь не спалось Царю Вселенной, а не одному только Ахашверошу».

Наши мудрецы учат: «В эту ночь не спали ни на Небесах, ни на земле. На Небесах не спали ангелы – они просили у Всевышнего милости для Израиля». А по словам рава Хамы бен Гуриона, в эту ночь никто не сомкнул глаз: Эстер готовилась к пиру с Гаманом, Гаман готовил виселицу, Мордехай постился и молился... В этот момент Всевышний сказал ангелу сна: «Мои сыновья в беде, а этот злодей, царь Ахашверош, спокойно спит? Ступай и потревожь его».

Ангел немедленно спустился на землю, встал у постели Ахашвероша и вселил в его сердце тревогу следующими словами: «Неблагодарный! Немедленно вознагради того, кому ты столь многим обязан!»

Рава сказал: «В Мегиле говорится только о царе Ахашвероше. В эту ночь его терзала следующая мысль: почему Эстер пригласила на пир Гамана – может быть, они замышляют его убить? Царь подумал: «Неужели в случае заговора не нашелся бы хотя бы один человек, который предупредил бы меня о нем? Может быть, дело в том, что я не отблагодарил кого-то, кто оказал мне большую услугу, и теперь меня считают неблагодарным и не станут спасать?» Сразу же после этого он приказал принести книгу-хронику его царствования».

Рабби Леви сказал: «Царским секретарем, читавшим царю вслух, был один из сыновей Гамана. Когда он дошел до того места в хронике, в котором рассказывалось о том, как Мордехай разоблачил Бигтана и Тереша, замышлявших убить царя, он попытался его пропустить, перемотав свиток. Но царь сказал ему: «Почему ты перематываешь свиток? Читай то, что перед тобой – все подряд». Тот ответил: «Я не могу читать!» И тогда эта запись прочиталась как бы сама собой».

Как только царь услышал о том, что Мордехай его спас, он спокойно уснул.

Сон Ахашвероша и его разгадка

Уже под утро Ахашверош увидел следующий сон. Гаман стоял над ним с обнаженным мечом в руке, снимал с него царскую мантию и корону и пытался его убить.

В этот момент Гаман пришел к царю. Царь услышал, что кто-то хочет войти к нему, и спросил: «Кто там, во дворе?» «Гаман», – ответили слуги. «Мой сон сбывается», – подумал царь.

Когда Гаман вошел, царь спросил его: «Что бы сделать человеку, которому царь хочет оказать почет?» (Эстер, 6)

Гаман обрадовался: кого, кроме него, может захотеть почтить царь? Все, что он сейчас попросит – он попросит для себя. И он сказал: «Человеку, которому царь захочет оказать почет, пусть принесут царское одеяние... коня... царскую корону» (Эстер, 6).

Когда Гаман упомянул корону, лицо царя изменилось. Он подумал: «Мой сон сбывается – Гаман решил меня убить».

Затем он сказал: «Возьми скорее одеяние и коня и сделай так, как ты сказал, для Мордехая» (Эстер, 6).

«Мой государь, – ответил Гаман, – на свете много людей по имени Мордехай».

«Для еврея Мордехая», – сказал царь.

«Среди них много евреев».

«Для того, который сидит у царских ворот».

«Для него, – ответил Гаман, – достаточно было бы гораздо меньшей награды».

Царь гневно закричал: «Не упусти ничего из того, о чем ты говорил!» (Эстер, 6)

Затем Ахашверош приказал двум своим слугам, Гетаху и Харвоне, пойти за Гаманом и проследить за тем, чтобы он ничего не упустил. А Гаман, ссутулившийся от горя, с невидящими глазами, искривленным ртом и дрожащими руками спустился в царскую сокровищницу, взял оттуда царское одеяние и корону, затем зашел в конюшню, вывел оттуда царскую лошадь и со всем этим направился к Мордехаю.

Когда Мордехай увидел Гамана, ведущего на поводу лошадь, он подумал: «Наверное, этот злодей хочет, чтобы я погиб под конскими копытами».

Своим ученикам Мордехай приказал: «Бегите отсюда, чтобы не погибнуть вместе со мной!» Но они отказались покинуть учителя и решили остаться с ним до конца, даже рискуя жизнью. Тогда Мордехай облачился в талит и погрузился в молитву.

Гаман вошел и сел среди учеников.

«Чем вы занимаетесь?» – спросил он.

«Изучаем заповедь об омере, который мы приносили в жертву, когда существовал Иерусалимский Храм», – ответили они.

Это происходило 16-го Нисана, как раз в тот день, когда приносили первый сноп-омер ячменя в Храм, – поэтому Мордехай и преподавал ученикам законы, связанные с исполнением этой заповеди.

Гаман спросил: «Что это за омер? Из чего он? Из золота? Из серебра?»

«Это сноп ячменных колосьев», – объяснили ему.

«И сколько же он стоит?»

«О, много денег, целых десять медных монет!»

«Ваши десять медных монет победили мои десять тысяч талантов серебра», – заключил Гаман.

Когда Мордехай закончил молиться, Гаман сказал ему: «Встань, праведный Мордехай, потомок Авраама, Ицхака и Яакова. Пост и траур, в которые ты погружен, принесли гораздо больше пользы, чем мои десять тысяч талантов серебра. А теперь тебе предстоит надеть царское платье и сесть на царскую лошадь».

Мордехай ответил: «Злодей, потомок Амалека! Подожди всего один час, я съем кусок сухого хлеба и выпью немного воды, а потом ты сможешь повесить меня на построенной тобой виселице».

«Великие чудеса совершил для вас Всевышний, – сказал Гаман. – На свое несчастье построил я эту виселицу. А теперь поднимись, оденься в пурпур, надень на голову корону и сядь на эту лошадь – царь хочет оказать тебе почести».

В этот момент Мордехай понял, что Всевышний совершил для него чудо. Он ответил Гаману: «Глупец! Я посыпал свое тело пеплом – как же могу я надеть царские одежды! Сначала я должен умыться и постричься».

Поскольку в окрестности не оказалось ни банщика, ни парикмахера, Гаману пришлось выполнить обязанности обоих. Закончив брить Мордехая, Гаман застонал.

«В чем дело?» – спросил Мордехай.

«Горе мне, – ответил Гаман, – я был главным из царских министров, и мое кресло стояло выше их кресел, и вот, я стал банщиком и парикмахером!»

«Разве ты уже забыл своего отца, негодяй, – сказал Мордехай, – который был банщиком и парикмахером в Киренах в течении двадцати двух лет? Ты просто вернулся к семейным профессиям».

Когда Мордехай оделся, Гаман сказал ему: «Теперь сядь на эту лошадь».

Мордехай ответил: «Я стар и утомлен постом».

Гаману пришлось нагнуться и подставить спину, а Мордехай наступил на нее ногой, дал Гаману пинка и сел в седло.

«Мордехай, – сказал Гаман, – Писание учит: «Не радуйся падению врагов своих».

Мордехай ответил: «Зато там сказано: «И ты растопчи их алтари».

Мордехай ехал на царском коне по улицам Шушана, а Гаман шел впереди и возвещал: «Вот что будет сделано для человека, которому царь хочет оказать почести!» За ними шли двадцать семь тысяч царских слуг, они несли в правой руке золотые кубки, а в левой – серебрянные, и тоже возвещали: «Вот что будет сделано для человека, которому царь хочет оказать почести!» Все жители города склонялись перед Мордехаем. Его путь был освещен факелами.

Дочь Гамана выглянула в окно и увидела отца, идущего во главе процессии, устроенной в честь Мордехая. Она не выдержала позора, выбросилась из окна и погибла.

Евреи города тоже присоединились к процессии, они шли справа и слева от Мордехая и говорили: «Вот что будет сделано для человека, которому Царь Вселенной хочет оказать почести!» И еще: «Превратил Ты скорбь мою в танец» (Тегилим, 30).

А сам Мордехай повторял: «Превозношу Тебя, Всевышний, ибо Ты поднял меня и не дал врагам моим торжествовать надо мной» (Тегилим, 30).

Его ученики говорили: «Пойте Всевышнему, благочестивые Его, славьте Его святую память!» (Тегилим, 30)

Эстер говорила: «К Тебе, Всевышний, взываю я, Тебя, Всевышний, умоляю. Что пользы в крови моей, если я сойду в могилу?» (Тегилим, 30)

Существует обычай запускать трещотки, стучать и шуметь всякий раз, когда во время чтения Мегилы упоминается имя Гамана. Происхождение этого обычая следующее: Тора требует от нас «стереть память об Амалеке». При этом она использует слово למחות, означающее не только «стирать», но и «стучать», особенно на языке Мишны.

Но почему мы стучим и шумим, когда упоминается имя Гамана, а не имя Амалека? Дело в том, что Гаман олицетворяет сущность и силу Амалека. Намек на это содержится в самом его имени, состоящем из трех букв – «ה», «מ» и «נ» («гей», «мем» и «нун»). Названия всех этих букв на иврите не содержат других букв, кроме них самих (так, к примеру, буква «נ» называется «нун», а слово «нун» состоит из двух букв «נ»), поэтому имя Гамана как бы удваивает себя, а его обладатель целен во всех своих проявлениях.

Часто спрашивают: почему Мордехай отказался поклониться Гаману и тем самым создал смертельную опасность для всего еврейского народа? Наши мудрецы объясняют: дело в том, что на груди у Гамана висело изображение идола. По существу, он сознательно требовал от евреев поклониться идолу, а идолопоклонство – это один из трех поступков, от которых необходимо воздержаться, даже если за это придется заплатить жизнью.

Но почему в Мегиле сказано: «И все царские слуги... кланялись и падали ниц перед Гамаком, а Мордехай не будет становиться на колени и падать ниц» (Эстер, 3), – в будущем, а не в прошедшем времени? Согласно одному из многочисленных объяснений, дело в том, что Мордехай заранее известил Гамана о том, что он ему не поклонится, а затем не только не старался избежать встречи с Гаманом, но специально стал дожидаться его. Дело в том, что Мордехай, как рассказывает Мегилат Эстер, происходил из колена Биньямина. Когда Яаков вынужден был поклониться Эсаву, прадеду Гамана и Амалека, его сын Биньямин еще не родился и не участвовал в этой имевшей символическое значение церемонии – в отличие от остальных сыновей Яакова.

Согласно другому объяснению, Мегила сообщает нам, что, согласно царскому приказу, для Мордехая было сделано исключение, и он не должен был кланяться Гаману, однако Гаман скрыл это от Мордехая. Тем не менее, поступок Мордехая не был нарушением царского приказа, и когда Гаман пришел к царю с тем, чтобы уговорить его уничтожить евреев, он не сослался на него как на один из проступков, приписываемых им еврейскому народу, а начал выдумывать другие.

Мегила трижды подчеркивает, что «евреи на стали присваивать себе имущество» убитых ими во время военных действий врагов, хотя и имели такую возможность. Почему это обстоятельство оказывается таким важным, что Мегила сообщает о нем трижды? Потому, что все убитые были потомками Амалека. Дело в том, что Тора наложила херем, запрет на них и на все их имущество; оно должно быть уничтожено вместе с хозяевами, его нельзя брать себе даже как военную добычу. Более того, даже если потомок Амалека искренне захочет принять иудаизм, ему не разрешают это сделать – весь этот народ обречен на уничтожение. В Торе упомянуты три вида военной добычи; соответствено, Мегила трижды упоминает, что евреи от захвата ее воздержались.

В Мегиле сказано: «Евреи исполнили и приняли на себя... из года в год праздновать эти два дня...» (Эстер, 9) Но если они исполнили эти законы, то для чего написано – «и приняли»? Наши мудрецы отвечают: «Во времена Пурима они исполнили то, что приняли гораздо раньше». Это значит, что именно теперь они добровольно приняли на себя бремя Торы и ее заповедей, в то время, как во времена Моше присутствие Всевышнего и Его знамения буквально принудили их принять Тору.

Таким образом, после чуда Пурима Израиль как бы заново принял Тору. Так происходит всегда – когда Израиль побеждает Амалека, он удостаивается нового Дарования Торы. Так было в пустыне, после победы у Рефидим, так было и во времена Пурима.

Пир и веселье

Одна из главных заповедей праздника Пурим обязывает устраивать богатую праздничную трапезу, есть мясо и пить вино, радоваться и веселиться. Эта трапеза должна быть устроена днем, и тот, кто устроит ее в ночное время, не исполнит заповеди. Однако и вечерняя трапеза, устраиваемая после чтения Мегилы (14-го Адара в «селениях» или 15-го Адара в «больших городах»), должна носить праздничный характер.

Принято устраивать главную праздничную трапезу после обеда, после того, как раньше обычного читают послеполуденную молитву Минха. Трапеза продолжается до вечера, иногда до ночи, но, в любом случае, большая часть ее должна происходить в дневное время.

Если Пурим приходится на пятницу, трапезу начинают существенно раньше и заканчивают задолго до захода солнца для того, чтобы можно было есть в субботу с аппетитом. Но существует и другой обычай – продолжать эту трапезу до ночи с тем, чтобы она естественно перешла в субботнюю после Кидуша (перед этим на столе, разумеется, меняют скатерть). В таком случае трапеза становится вдвойне значительной – и праздничной, и субботней.

Чудо Пурима было связано с вином: Вашти погибла после того, как вино помутило ее рассудок, и ее место заняла Эстер; Гаман тоже погиб после пира, который устроила Эстер; возвышение Гамана произошло после того, как евреи согрешили, приняв участие в пире Ахашвероша, где они пили царское вино. Поэтому наши мудрецы и обязали нас пить в этот день вино допьяна: «Каждый человек обязан опьянеть в Пурим до такой степени, чтобы не видеть различия в выражениях «Проклятый Гаман» и «Благословенный Мордехай»». Однако тот, кто не может пить вино в больших количествах по медицинским соображениям или же опасается, что может повести себя легкомысленно, забыть прочитать молитву и т.д., не должен пить допьяна – достаточно лишь выпить несколько больше, чем обычно, с тем, чтобы почувствовать дремоту. Ведь спящий не усматривает каких бы то ни было различий, даже самых очевидных!

В Пурим принято есть различные семена в память о том, что именно их ела Эстер в царском дворце потому что она не хотела есть некашерные блюда, изготовленные на царской кухне. Ранее одними семенами питались в царском дворце в Вавилоне Даниэль, Ханания, Мишаэль и Азария.

Хотя мы и обязаны устраивать в Пурим богатую и разнообразную трапезу, предпочтительнее послать больше подарков бедным, нежели устроить чересчур пышную трапезу или разослать множество подарков своим друзьям. Ибо одна из самых значительных и радостных заповедей – это принести радость нуждающимся, вдовам, сиротам и изгнанникам. Тот, кто помогает им, подобен самой Шхине.

Пир – к вечеру

Праздничную трапезу в Пурим принято устраивать ближе к вечеру, а не утром, как в субботу и в другие праздничные дни, потому что утром все заняты подготовкой и рассылкой подарков.

Виленский Гаон приводит следующее объяснение этого обычая. Трапеза устраивается, прежде всего, в память о пире, устроенном Эстер для Ахашвероша и Гамана в третий день поста, за два часа до захода солнца. Весь Израиль постился в этот день до наступления темноты, только Эстер прервала пост на два часа раньше. Намек на это содержится в самой Мегиле. Прося Мордехая объявить пост, Эстер говорит: «И я со служанками моими буду так же поститься» (Эстер, 4). Выражение «так же» – на иврите – כן имеет гематрию семьдесят; это значит, что Эстер намеревалась поститься семьдесят часов, а не семьдесят два, как весь Израиль.

О важности пира в Пурим

Несмотря на то, что праздничная трапеза в Пурим несет в себе, на первый взгляд, только физические радости, она имеет громадное, ни с чем не сравнимое духовное значение. В священной книге Зогар сказано, что физические радости в Пурим очищают душу так же, как пост и изнурение тела в Йом Кипур – а ведь в Йом Кипур Израиль достигает небывалых духовных высот.

Дело в том, что для Израиля существует не только духовная, но и телесная святость. И точно так же, как высшее назначение души – прославлять Всевышнего, в этом же состоит и задача нашего тела, которая должна занимать его днем и ночью, тем более, что наши мудрецы учат, что прославление Его в низших мирах важнее и значительнее, чем в высших.

До тех пор, пока существует Амалек, невозможно полностью изжить греховность, исходящую от него и из наших поступков; однако когда Амалек ослабевает и терпит поражение, наши поступки, наши физические проявления вновь обретают чистоту, становятся обращенными к Всевышнему и начинают прославлять его.

Радость, которую обретает Израиль в этой сеудат-мицва, праздничной, предписанной заповедью трапезе, свидетельствует о том, что проступок, за который он едва не был так сурово наказан во времена Гамана, – участие в царской трапезе – полностью исправлен. Ведь если бы это было не так, Израилю вместо пира был бы предписан пост! То, что этот день он проводит в радости, означает не только то, что грех был полностью смыт, но и то, что телесные, физические поступки Израиля вновь обрели чистоту и святость – даже в большей степени, чем до того, как он совершил этот проступок. Поэтому заповедь и обязывает евреев радовать свое тело едой и питьем.

Перед трапезой следует немного позаниматься Торой. Ведь в Мегиле сказано: «И у евреев были свет и радость». Наши мудрецы учат: «свет» – это Тора.

Пока не перестанешь отличать...

Слова наших учителей, сказавших еще в древности: «Каждый человек обязан опьянеть в Пурим до такой степени, чтобы не видеть различия в выражениях «Проклятый Гаман» и «Благословенный Мордехай»», представляются совершенно непонятными. Ничего подобного нет ни в одном разделе еврейского учения. Почему же заповедали нам мудрецы опьяняться в Пурим до такой степени, когда теряется и тушуется сознание? Многие авторитеты во все времена отвечали на этот вопрос. Приведем один из их ответов.

Спасение, посланное евреям Всевышним во времена Мордехая и Эстер, было не только спасением от заговора Гамана, временным спасением, но и спасением навсегда, во всех поколениях. Поэтому мы и читаем в Пурим пиют: «Ты был их спасением навсегда, их надеждой из поколения в поколение». Прежде судьба еврейского народа зависела от его поведения, от тяжести его грехов, значения заслуг и степени раскаяния. Если бы, не дай Б-г, грехи по-настоящему перевесили, а раскаяние не наступило, еврейский народ мог погибнуть.

В те времена еврейский народ совершил ряд тяжелых проступков: он поклонился идолу Навухаднецара, принял участие в пиру Ахашвероша, радовавшегося беде Израиля и осквернившего сосуды и утварь, взятые из Иерусалимского Храма – и это еще далеко не все. На Небесах Израилю был вынесен очень суровый приговор, быть может, не дай Б-г, полное уничтожение. Однако он раскаялся в совершенных грехах, и Всевышний открыл для него Ворота спасения.

Защитники Израиля на Небесах обратились тогда к Всевышнему с такими словами:

«Властелин мира! Твои сыновья согрешили, и Ты вынес им суровый приговор. К счастью, среди них были великие праведники, Мордехай и Эстер, которые побудили их раскаяться, и приговор был отменен. Но что, если они согрешат еще раз, а таких праведников, как Мордехай и Эстер, среди них не будет? Неужели в таком случае Израиль погибнет?»

В ответ Всевышний немедленно открыл Ворота спасения так широко, что они уже не могли быть полностью закрыты. Таким образом, спасение, которого удостоились евреи в Пурим, стало спасением на вечные времена. Даже если бы они согрешили еще серьезнее, чем в том поколении, врагам уже не удалось бы их истребить.

Ворота спасения, раскрывшиеся в Пурим – это не ворота раскаяния, а ворота милосердия и прощения. Ведь лишь благодаря милосердию Всевышнего, а не своим заслугам и раскаянию, евреи были прощены в те времена. А эти ворота, раз раскрывшиеся, уже никогда не закрывались.

Понимая, что в те дни мы удостоились спасения благодаря милосердию Всевышнего, а не собственным заслугам, мы и показываем своей безудержной радостью в Пурим, что надеемся только на Его прощение. Поэтому мы едим и пьем вино в этот день до тех пор, пока не перестаем осознавать окружающую нас действительность, различать, что справа от нас и что слева. Мы верим, что Всевышний защитит нас, спасет нас от врагов, и, главное, от грехов и проступков, во все времена.

«Проклятый Гаман» и «Благословенный Мордехай»

Степень опьянения, которую требуется достичь в Пурим, высока: мы должны перестать различать два противоположных понятия: святость и грех, благословение и проклятие. Наши мудрецы намекают на то, что даже если мы до такой невероятной степени утеряем понимание действительности, все равно Всевышний пошлет нам спасение и утешение. Только на Него мы уповаем в любой ситуации – и когда мы трезвы, и когда мы пьяны, и, надеясь на Него, мы не боимся ничего на свете.

Наши мудрецы дали множество дополнительных объяснений этому, на первый взгляд, странному условию.

Прежде всего, следует иметь в виду, что числовые значения – гематрии – обоих этих выражений ארור המן – («Проклятый Гаман») иברוך מרדכי  («Благословенный Мордехай») одинаковы и равны 502. Таким образом, человек, выпивший столько вина, что он не в состоянии правильно сосчитать эти гематрии, уже выполнил заповедь!

Всевышний осыпает нас благодеяниями и милостями! Довольно было бы, если бы Он спас нас от рук Гамана и не вознес Мордехая выше, чем поднялся Гаман. Но Он сделал так, что Гаман пал, а Мордехай поднялся! Нет никакого сомнения в том, что человек, не способный увидеть различие между этими двумя милостями Всевышнего, мертвецки пьян!

Любой человек в любом состоянии прекрасно видит разницу между выражениями «Проклятый Гаман» и «Благословенный Мордехай». Однако от нас требуется большее: ясно различать степени добра и зла, находящиеся между ними, понимать, куда клонится тот или иной человек или поступок – к добру или ко злу. Человек, выпивший в Пурим столько вина, что он уже не способен определить, что склоняется к добру, а что – ко злу, выполнил заповедь опьянеть в этот день.

И еще одно объяснение.

Всевышний открывается миру двумя способами: возвышая праведников и низвергая злодеев. Наши мудрецы отмечали, что «и то, и другое прославляет Всевышнего в этом мире, но первое прославление превосходит второе». Поэтому когда заслуги Израиля это позволяют, праведники возвышаются и в таком случае прославление Всевышнего оказывается радостным и полным; когда же Израиль не удостаивается такой милости, величайшие грешники низвергаются в ад, и это тоже служит прославлению Всевышнего, поскольку весь мир наполняется трепетом перед Ним. Однако такое прославление не является полным и радостным.

Таким образом, радостное прославление Всевышнего, осуществляющееся посредством возвышения праведников, символом которого являются слова «Благословенный Мордехай», предпочтительнее прославления, при котором низвергаются и наказываются грешники – его символом являются слова «Проклятый Гаман».

Почему же в Пурим мы должны перестать улавливать это различие? Потому, что гибель Гамана отличается от гибели других злодеев, в которой нет ни йоты радости. Гибель Гамана – это такое же радостное событие, как и возвышение праведников, потому что он – прямой потомок и квинтэссенция Амалека, гибели которого мы радуемся от всего сердца. Всякий раз, когда Амалек хотя бы отчасти стирается с лица земли, мы как бы удостаиваемся прихода Шхины – величайшей радости в мире. Поэтому именно в Пурим нет разницы между крушением Гамана и возвышением Мордехая, между «Проклятым Гаманом» и «Благословенным Мордехаем». Для того, чтобы человек не начал, по ошибке, искать это различие, заповедь как бы говорит ему: «Пей вино и не думай о разнице между этими двумя путями спасения».

Происхождение обычая переодеваться в Пурим

Существует древний обычай переодеваться или менять одежду на иноземную в Пурим с тем, чтобы стать неузнаваемым. Обычай, укоренившийся в Израиле, становится как бы законом Торы; ясно поэтому, что он не был бы установлен, если бы не имел глубокого смысла.

Прежде всего, обычай преодеваться в иноземные одежды связан с выполнением заповеди мудрецов «не различать» в Пурим даже самые крайние противоположности. В том числе, даже – кто еврей, а кто – иноземец...

Кроме того, в этом переодевании кроется важный намек. Когда Израиль совершает различные грехи и становится подобным другим народам, это лишь внешняя перемена, как лишь внешне меняется человек, меняющий одежду. Внутри он остается тем же самым – праведным и преданным Всевышнему, как евреи того поколения, поклонившиеся идолу Навухаднецара лишь внешне, но не поверившие в него, как рассказывает Талмуд:

«Ученики спросили рабби Шимона бар Йохая: «Почему Израиль был приговорен к истреблению в те времена?»

Он сказал им: «Ответьте сами».

Они ответили: «Потому, что приняли участие в пире злодея [Ахашвероша]».

Он сказал им: «В таком случае должны были погибнуть только евреи-жители Шушана [участвовавшие в пире], а все остальные – спастись».

Они сказали: «[В таком случае,] ответь сам».

Он сказал: «Из-за того, что поклонились идолу».

Они сказали: «Но они лишь сделал вид, что поклоняются ему!»

Он ответил: «Они [из страха] лишь сделали вид, что поклоняются идолу, а Всевышний лишь сделал вид, что наказывает их» (Мегила, 12).

Еще одна причина для переодевания – то, что именно к событиям Пурима относятся слова Торы: «В этот день Я совершенно закрою лицо Мое» (Дварим, 31).

Наши мудрецы учат: «В этом стихе Торы содержится намек на появление царицы Эстер». Дело в том, что слова «совершенно закрою» – Гастер астир – полностью созвучны имени Эстер; кроме того, эти слова Торы связаны и по содержанию с чудом Пурима.

Как мы помним, ненависть Амалека к Израилю унаследована им от Эсава, возненавидевшего Яакова за то, что тот надел его одежду, вошел в шатер Ицхака и удостоился таким образом его благословения. В Пурим мы вновь переодеваемся в одежду Эсава, чтобы подчеркнуть, что поступок Яакова не был грехом, что мы заслуженно владеем наследством Эсава, что даже в одежде Эсава мы по-прежнему остаемся самими собой и достойны благословения!

Израиль и Амалек – две противоположности, две крайности, бесконечно далекие друг от друга. Один – праведник, другой – злодей. Один из обычаев Амалека – переодеваться в чужие одежды, красиво и гладко разговаривать и изображать из себя праведника, оставаясь при этом законченным злодеем. Таким же был и Эсав, о котором в Торе сказано: «Ибо он находил себе добычу устами своими» (Берешит, 25). Это значит, что на устах у него было не то же, что на сердце.

Сходное, хотя и прямо противоположное свойство мы обнаруживаем у еврейских праведников. Их внешние и внутренние качества иногда не одинаковы: так, царь Давид часто казался грешником, хотя и был совершеннейшим из праведников. Это же относится и к нашему праотцу Яакову, праведность которого была скрыта от постороннего глаза, так, что даже Ицхак не мог ее распознать до тех пор, пока их не распознала Ривка и не позаботилась о том, чтобы благословения отца достались Яакову – единственному, кто их заслуживал.

За чудеса...

Поскольку праздничная трапеза в Пурим – позитивная заповедь, доставшаяся нам от пророков, то упоминание праздника в Биркат гамазон – благословении после трапезы – является безусловной нашей обязанностью даже больше, чем в Хануку. Тот, кто забыл в течение всей Хануки прочитать отрывок Аль ганисим («За чудеса»), не должен читать благословение повторно, поскольку ни одна трапеза в Хануку не является обязательной; однако в Пурим, когда по крайней мере одна трапеза является совершенно обязательной, в таком случае (то есть если оказывается, что отрывок «За чудеса» не читался в Биркат гамазон ни разу) необходимо произнести все благословение еще раз. Если же отрывок «За чудеса» уже произносился хоть раз (например, после вечерней трапезы), то благословение не повторяют.

Существует мнение, согласно которому его не следует повторять ни в каком случае, поскольку главная часть заповеди о трапезе в Пурим – это обязанность пить вино, а в благословение, произносимое после того, как пьют вино (если это происходит не в ходе трапезы) отрывок «За чудеса» не входит. Согласно этому мнению, тот, кто забыл прочитать этот отрывок там, где его обычно вставляют в Биркат гамазон, читает в последней части благословения, после слов Гарахаман («Милосердный»), специальный текст, благодарящий Всевышнего за чудо Пурима, но уже не начинающийся словами «За чудеса».

Если праздничная трапеза началась днем, в Пурим, а кончилась уже вечером, после окончания праздника, отрывок «За чудеса» все равно вставляется в Биркат гамазон. Определяющим в этом отношении является время начала, а не конца трапезы. Однако в сефардских общинах в таком случае отрывок «За чудеса» не читают.

В ежедневные молитвы этот отрывок включается согласно тем же правилам, что и в Хануку.

«Пиют КРОБАЦ» в Пурим

Во многих ашкеназских общинах существует обычай в то время, когда кантор повторяет молитву Шмоне Эсре («Восемнадцать благословений»), читать специальный пиют – стихотворный отрывок. Его называют пиют КРОБАЦ по первым буквам стиха «Голос радости и спасения в шатрах праведников» (разумеется, на иврите) и читают (в различных вариантах) после каждого благословения.

Этот пиют составил рабби Элиэзер Гаклир, выбрав в качестве его основы стихи из Книги Эстер, прославляющие Мордехая и Эстер. В каждом из них восемнадцать слов (опять же, в оригинале).

Вот стих, говорящий об Эстер: «И полюбил царь Эстер больше всех жен, и обрела она расположение и благосклонность больше всех девиц, и возложил он на ее голову царский венец, и сделал ее царицей вместо Вашти» (Эстер, 2).

Вот стих, говорящий о Мордехае: «И Мордехай вышел от царя в царском одеянии из синеты и белой ткани и в большом золотом венце, и в мантии из белого льна и багряницы, и город Шушан возликовал и возрадовался» (Эстер, 8).

Пиют, читающийся после каждого благословения, состоит из введения и заключения, связанных с ним. Первое слово введения берется из стиха об Эстер, а последнее слово заключения – из стиха про Мордехая.

Лишь к одному из восемнадцати благословений пиют КРОБАЦ не был составлен. Это 15-е по счету благословение Цемах Давид («Росток Давида»), в котором мы просим Всевышнего скорее послать нам Машиаха, который непременно должен происходить из рода царя Давида. Дело в том, что, как рассказывает Мегила, Мордехай и Эстер происходили из колена Биньямина, так же как и первый царь Израиля Шауль, а дома Давида и Шауля враждовали. По той же причине в пиютах, читаемых в Гошана Раба, день, посвященный Давиду, упоминают всех величайших праведников былых времен, кроме Шауля – ведь между Давидом и Шаулем не было мира, а настоящая радость без него невозможна.

Подарки бедным

Позитивная заповедь, переданная нам пророками, требует от каждого из нас сделать в Пурим по крайней мере два матанот леэвьоним – подарка двум бедным людям, по одному каждому из них. От исполнения этой заповеди не освобождается никто – даже нищий, живущий на милостыню.

В принципе, подарок может быть любым. Разрешается дарить деньги, еду и питье, даже одежду. Денежный подарок должен быть таким, чтобы на него можно было купить хотя бы кусок хлеба весом в три яйца. Однако тот, кто подарил двум беднякам по мелкой монете достоинством в одну пруту, все-таки считается выполнившим заповедь.

Эти подарки необходимо вручить днем, а не ночью, желательно, сразу же после утреннего чтения Мегилы. Они должны быть выделены дарящим специально для исполнения заповеди этого дня; их нельзя брать из фондов, отложенных на другие благотворительные цели или из маасер они – десятины, которую, согласно еврейскому закону также необходимо отдать бедным. Однако разрешается добавить к специальному, «пуримному» подарку дополнительный подарок, источник которого – один из этих фондов.

Аналогично, подарки, отложенные для передачи бедным в Пурим, нельзя использовать для других благотворительных целей.

Выполнение этой заповеди не освобождает нас от обязанности жертвовать на благотворительные цели, предписанной нам Торой. Это две отдельные заповеди, и исполняться они должны отдельно. Даже самый бедный еврей обязан хотя бы один раз в год сделать благотворительное пожертвование, не считая того, которое он делает в Пурим.

Необходимо стремиться к тому, чтобы получатель подарка имел возможность воспользоваться им еще в Пурим. Однако это не является его обязанностью – подарок поступает в полное его распоряжение, и он может пользоваться им так, как захочет. Тем не менее, не следует вручать «пуримные» подарки заранее, чтобы они не были съедены или истрачены задолго до праздника; их следует вручать непосредственно в праздник.

«Пуримные подарки» отдают всем, кто об этом просит; не принято проверять, действительно ли обращающийся к нам человек беден и нуждается в помощи. Тот, кто не нашел бедных людей, которым он мог бы вручить свое пожертвование, должен присоединить его к другим благотворительным пожертвованиям и хранить у себя, пока не найдет того, кому он мог бы его отдать. Следует иметь в виду, что заповедь делать в Пурим подарки бедным распространяется и на женщин.

Продукты в дар

Еще одна заповедь праздника Пурим – мишлоах манот, обязанность посылать друг другу продуктовые подарки. Необходимо послать по крайней мере одну посылку, содержащую не менее двух различных продуктов. Эта заповедь также распространяется и на женщин.

Согласно еврейскому закону, посылать следует только готовые продукты и напитки, которые могут быть съедены немедленно и не требуют обработки или варки, например, вареное мясо или рыбу, пироги и печения, фрукты, сладости, вино и другие напитки. Чем больше посылок мы отправляем, тем лучше, но следует помнить, что, если приходится выбирать, предпочтительно сделать как можно больше подарков бедным, уменьшив число продуктовых посылок, отправляемых друзьям и знакомым.

Даже самый бедный человек должен отправлять продуктовые посылки; если у него нет никакой возможности это сделать, он может обменять свою собственную трапезу с другим бедняком и тем самым выполнить заповедь. Эту заповедь нельзя исполнить, послав денежный или любой иной подарок – необходимо послать именно продуктовую посылку. Следует посылать красивые и вкусные блюда, но ни в коем случае не такие, которые могли бы обидеть получателя или вызвать его неудовольствие.

Хотя в отношении всех других заповедей и существует общее правило, гласящее, что предпочтительно выполнять их лично и собственноручно, не передоверяя другим людям даже в тех случаях, когда, согласно еврейскому закону, это возможно, к заповеди мишлоах манот оно не относится. Дело в том, что в Книге Эстер она называется мишлоах – отправка. Поэтому она должна быть исполнена именно при помощи «курьера», посланника. Однако тот, кто вручил свою «посылку» сам, все-таки выполнил заповедь. Эта заповедь, как и другие, должна быть исполнена в дневное время.

Человек, находящийся в трауре, свободен от исполнения этой заповеди. Однако существует мнение, что и ему следует отправлять продуктовые посылки, но он не должен включать в них некоторые виды продуктов, особенно радующие получателя.

(продолжение следует)