Жизнь крестьянина Рембрандта ван Рейна, которого возвысил над происхождением его гений, можно сравнить с переменчивой морской стихией. В ней были триумф и величие, слава и богатство, настоящая любовь и колоссальные долги, травля, банкротство, презрение, нищета.

Фантастическая техника, выразительный и острый язык полотен покоряли современников. Рембрандт — новатор. Не случайно у него было много учеников, поклонников, и еще больше завистников. Его авторитет был непререкаем в пору расцвета творчества и превращен в ничто дикой завистью коллег по цеху после разорения амстердамского живописца. Безусловно, переменчивая мода сыграла тут не последнюю роль. Многие из его подмастерьев, встав на ноги, отвернулись от Рембрандта и презрительно за глаза называли «старым колдуном».

Одинокий, пережившей смерть двух любимых женщин, дорогого сердцу сына, невестки, оставленный учениками, осмеянный обществом, не помнящий себя в последний год своей жизни, он погружён в работу так же, как в пору своей славы.

Живопись для Рембрандта всегда была другим, потусторонним мир, в котором только и может существовать мысль и слово. А его творчество — длинное и глубокое размышление. В том числе над Библией. Настольной книгой Рембрандта. Библейский сюжет всегда интересовал художника, как будто он находил для себя в этом не только тему для живописи, но и утешение для мятущейся души.

Поначалу это были небольшого формата офорты (гравюры на металле — ред.) на евангельские сюжеты, в которых художник экспериментировал со светом и тенью. Они могли быть как эскизами будущих картин, так и самостоятельными работами. Кстати, гравюры Рембрандта пользовались у заказчиков и ценителей искусства невероятной популярностью. Гравюры, выполненные в технике сухой кисти (рисунок процарапывается твердой иглой непосредственно на металлической доске, а не на слое кислотно-упорного лака, как в офорте) с удовольствием скупались (самые знаменитые «Христос, исцеливший больных», «Се Человек», «Христос в Эммаусе») и приносили Рембрандту серьезный доход. Это удивительно еще и потому, что в тогдашней протестантской Голландии, картины с религиозным сюжетом уже не были популярны. Рембрандт был чуть ли не единственный из голландских живописцев, кто обращался к ключевым сюжетам Священного писания. Конечно не только в офортах, в больших полотнах также.

«Возвращение блудного сына»

Знаменитая картина «Возвращение блудного сына», одна из последних работ Рембрандта. Она была написана в год его смерти, и стала вершиной проявления его таланта. И что же еще мог написать Рембрандт кроме темы, которая рефреном звучала всю его жизнь?

История блудного сына в творчестве Рембрандта

Притчу о блудном сыне мы встречаем в Евангелие от Луки. Она рассказывает о юноше, покинувшем отцовский дом и промотавшем наследство. В праздности, распутстве и пьянстве проводил он свои дни, пока не оказался на скотном дворе, где питался из одного корыта со свиньями. Находясь в отчаянном положении и полной нищете, юноша возвращается к отцу, готовый стать его последним рабом. Но вместо презрения он находит царский прием, вместо гнева — всепрощающую, глубокую и нежную отцовскую любовь.

Как минимум трижды за свою жизнь Рембрандт обращается к причте о блудном сыне.

Впервые, в 1633 году в полотне «Автопортрет с Саскией на коленях». Картина была написана Рембрандтом в счастливую для него пору. Он только женился на дочери бургомистра Саскии ван Эйленбюрх, которую очень любил. И это был их первый и последний (если не считать рисунков) совместный портрет. На картине изображена нарядно одетая девушка, юная, красивая. По тем временам она ведет себя скорее фривольно, ведь сидит на коленях у молодого человека, обнявшего ее гибкий стан. Юноша — франт, беспечный щеголь в бархатном камзоле, в шляпе с огромным страусиным пером. Он весел и доволен собой: ему принадлежит внимание дамы, в руках бокал с искрящимся вином, на богато уставленном столе накрыт сытный обед. В беспечном времяпрепровождении, в радости, в упоении жизнью и человеческим счастье Рембрандт изобразил себя и свою возлюбленную.

Правда, в верхнем левом углу полотна мы видим грифельную доску. Такие доски висели обычно в тавернах и на них записывалась цена выпитого и съеденного. Был ли это намек зрителю, что за все в жизни придется платить или просто композиция картины требовала пятна в углу. Перед современниками картина, в которой зрители узнали молодых супругов, предстала с названием «Блудный сын в таверне» («Пир блудного сына»). В этом название прозвучали как гордая самоирония, так и бунтарство молодого художника, сделавшего вызов чопорным голландским бюргерам. Однако его не поняли. Среди амстердамских богачей был популярен жанр портрета, и очередное полотно Рембрандта сделало его еще более знаменитым и расширило круг заказчиков.

В 1636 году Рембрандт создает офорт «Блудный сын». Рука мастера выстраивает пространство: намеком дает пейзаж, без лишних подробностей изображает второстепенных персонажей и все внимание сосредоточивает на двух главных героях — отце и сыне. В коленопреклоненной фигуре оборванца, прильнувшего щекой к отцовскому халату, в его лице, изможденном испытаниями и заросшем волосами, в его почти безвольных руках и судорожно скрюченных пальцах видно раскаяние. А в отце, спешащем к сыну так, что даже башмак слетает с его ноги и трость катится по ступеням, в его сдвинутых от горечи бровях, мы читаем только любовь. Настоящую и горячую любовь переданного сердца.

Трагедия художника — «Несколько раз умереть»

Гавань Амстердама кишмя кишела торговыми судами, над которыми реяли флаги самых разных государств. Рембрандт часто приходил сюда, ведь он был страстным коллекционером. Он скупал все: картины, рисунки, кружева, шелк, парчу, бархат, оружие, ракушки, вазы, музыкальные инструменты — все, что ему казалось красивым, невероятными, уникальным. Смотрел, вдыхал, запоминал и воплощал все это в своих картинах. Он не бывал никогда за границей, не видел мастеров Италии. Он считал, что все это ему ни к чему, ведь у него есть его собственные впечатления и коллекция. А коллекция Рембрандта была действительно великолепной. Чего стоит одна папка рисунков Леонардо да Винчи, которую он купил то ли в амстердамском порту, то ли на аукционе, то ли выменял за сто гульденов на собственный офорт у торговца картинами.

И вот он лишен того, что ценил. Коллекцию, как стервятники растащили кредиторы. Осталось только удерживать в памяти виденное. Смерть унесла его Хендрикье, верную служанку, ставшую ему женой и матерью сироте Титусу (сыну от первого брака с Саскией), его Хендрикье, которая не отказалась от Рембрандта (он не мог жениться на ней, так как лишил бы сына наследства его родной матери) и за это была отлучена от церкви. Чахотка поразила любимого сына Титуса, единственного, кто духовно ему был по-настоящему близок. Маячившая слава увела последнего ученика Аарта де Гельдера, «оруженосца старого короля». Безумие и отчаяние убило молодую невестку, всего семь месяцев прожившую с мужем.

От всех этих утрат Рембрандт как будто онемел. Несчастья обескуражили, ошеломили и ранили старика. Болезнь не позволяла держать кисть, и он привязывал ее к руке, или брал мастихин. Глаза отказывались видеть, и он вооружался лупой. Продолжал творить, как будто живопись для него была живительным источником, из которого он никак не мог напиться.

1669 год. Рембрандт разыгрывает перед зрителем человеческую драму. Краски лежат на холсте густыми мазками. Они темные. Художнику неважны второстепенные персонажи, пусть их и не мало. Внимание вновь приковано к отцу и сыну. Старый, сгорбленный горем отец, обращен к зрителю лицом. В этом лице и боль, и усталые от выплаканных слез глаза, и счастье долгожданной встречи. Сын повёрнут к нам спиной. Он уткнулся по младенчески в царское одеяние отца. Мы не знаем, что выражает его лицо. Но растрескавшиеся пятки, голый череп бродяги, бедное одеяние говорят достаточно. Как и руки отца, сжимающие плечи юноши. Через спокойствие этих рук, прощающих и поддерживающих, Рембрандт уже в последний раз рассказывает миру вселенскую притчу о богатстве, страстях и пороках, раскаянии и прощении. «...встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его» (Лк 15:18-21).

Много позже Ван Гог очень точно сказал о Рембрандте: «Надо умереть несколько раз, дабы так рисовать... Рембрандт проникает в тайну так глубоко, что вещает о предметах, для которых нет слов ни в каком языке. Вот почему Рембрандта и называют: волшебником. И это не простое ремесло».

https://foma.ru/stati/prostranstvo-kulturyi-2