Традиционно на Руси мужчина, независимо от возраста, старался посвататься к женщине помоложе, но жизненные обстоятельства, порой, заставляли брать в жены перестарок, тех, кому перевалило за 20.

 

 

Если 25-летняя женщина уже считалась старой девой, то рамки мужского брачного возраста были более подвижны. Как пишет этнограф Михаил Рабинович, Соборное уложение 1649 года обязывало выдать девушку до 15 лет. К середине XIX века старыми девами становились после 25, а стариками называли неженатых мужчин за 30. Если парень вовремя не женился, он автоматически попадал в группу тех, кому молодые девушки, скорее всего, откажут, а значит, придется свататься со старыми девами.

 

При отсутствии очевидных физических недостатков, скрытой причиной затяжной холостяцкой жизни и сватовства к старой деве могли посчитать мужское бессилие. Таких называли «морковниками». Если учесть, что морковь не только на Руси имела эротическую символику мужской силы, то называя парня «морковником» (пирожком с морковной начинкой), имели в виду, что нормальной фертильности мешает «налипшее тесто». Шансов сосватать молодую девку у парня с изъяном, действительным или надуманным окружающими, не было, а вот отчаявшиеся дамы постарше вполне могли клюнуть. Шансы у морковника возрастали, если невеста была «браковкой», то есть имела репутацию бросовой, гулящей, больной.

 

 

Рассчитывать на молодуху не мог и вдовец, потерявший супругу в зрелом возрасте. Во-первых, его в большей или меньшей степени, но всегда винили в смерти жены. Во-вторых, молодые девушки не спешили взваливать на собственные плечи заботу о хозяйстве и «семерых по лавкам». Засидевшиеся в девках, напротив, были готовы уцепиться за последний шанс, чтобы не стать изгоем общества.

 

Как отмечает пермский филолог Юлия Зверева, мужчин, тянувших с женитьбой, в том числе и после смерти первой жены, называли обабками (подберезовиками). Каждый грибник знает, что мякоть у старых подберезовиков напоминает губку, которая после разрезания превращается в водянистую и малопригодную в пищу жижу. Такой мужчина-гриб утрачивает ценность в глазах молодых девушек, зато перестарки не брезгуют рассматривать такого кандидата.

 

 

Причин длительной заминки в поиске невесты и необходимости свататься к старой деве было предостаточно. Например, в обширном труде подьячего Посольского приказа Григория Котошихина находим упоминание о 7-летнем запрете на брак, если первый расторгнут из-за обмана. Речь идет о случаях, когда жениху на смотринах показывали одну женщину, а выдавали замуж – другую. Если обман удавалось доказать, то разведенным супругам приходилось выжидать 7 лет – срок достаточный, чтобы упустить лучшие годы для замужества.

 

Редко, но все же встречались примеры, когда своевременной женитьбе мешала служба в армии. Если парень не успевал обзавестись семьей до призыва или во время службы, то возвращался бобылем. Интересно, что в пермских диалектах слово «ратник», кроме значения «военный, ополченец на Руси», имело дополнительную семантику – «солдат запаса». Поэтому неудивительно, что сватающихся к старым девам холостяков в возрасте называли «ратниками». Такой «старый воин» был негоден к «настоящей службе» (читай – супружеской жизни с молодой женой) из-за возраста, но вполне годился для призыва в случае войны (для женитьбы на старой деве).

 

К слову, ратником называли и мужчин, которые ушли из семьи. И неважно – к молодухе или к женщине постарше. В данном случае супружество рассматривалось как служение, а развод – уход со службы «в запас».

 

 

В Большом словаре русских поговорок «подовинником» пренебрежительно называли немолодого холостяка. Было у слова и другое значение – длинное и сухое полено, подходящее для отопления овина. Сравнение вполне логично: подовинник для растопки печи в избе не подходит – быстро сгорит, а жару хорошего не даст. Так и не всякий старый холостяк даст молодой жене требуемого «жару», а вот истосковавшуюся по мужскому вниманию старую деву согреть вполне сможет.

 

 

Распространенной причиной холостяцкой жизни была бедность. По традиции молодым полагалось селиться в доме мужа, на которого возлагалась обязанность содержать семью. Если у мужчины «ни кола, ни двора», к нему точно не выстраивалась очередь из молодых девиц. Поэтому бедняк мог посвататься к старой деве, которая обеими руками голосовала за то, чтобы поселить мужичка в доме отца.

 

В Словаре русских говоров Южного Прикамья таких женихов иронично называли воробьями, намекая, что полноправным хозяином мужчина не станет. Если муж переходил жить в дом жены из-за отсутствия у ее отца сыновей, то его называли дворовик.

 

Источник - https://vk.com/zagadk