Цитата сообщения Бахыт_Светлана
Брак в Англии в начале XVIII века
Парадоксально, но тысячи лондонцев в этот период времени даже не знали, законным ли является их брак, и вообще, какой брак считается законным.У реки Флит Дитч в Лондоне, засоренной сточными водами с отбросами, утонувшими щенками и кошками, в лабиринте из аллей, известных как Флитские линии, в начале 18 века было расположено 40 Домов бракосочетания. На зданиях вывешивались таблички с изображением женской руки, вложенной в мужскую, и надписями: «Здесь заключаются браки». Партнеры по бизнесу, священники и владельцы таверн, вместе рассылали по городу мальчишек и разных уличных бездельников навязывать свои услуги прохожим. Женщины при этом проявляли особое упорство, хватая людей за рукава и спрашивая: «Сэр, не хотите ли зайти и жениться?»
Заинтересовавшаяся идеей сочетания браком парочка проводилась в здание, например, в самый известный Дом бракосочетания «Рука и перо» у Флитского моста. Растрепанная женщина с журналом для регистрации сопровождала жениха и невесту через пропитанный табачным дымом и запахом пива коридор в комнату, переделанную в часовню. Если даже на улице в это время наступал вечер, стрелки на комнатных часах все равно показывали девять утра, так как по закону брак можно было заключать только с 8 утра до полудня. Пасторами, заключавшими брак, были или низложенные священнослужители, или бывшие узники Флитской тюрьмы.
Кто бы ни являлся в качестве пастора, он обязательно приносил поддельное свидетельство о браке с королевским гербом, но без печати и с пробелами для имен, вступающих в союз. Эти документы любезно предоставлял чиновник уполномоченного часовни Флитской тюрьмы и даже вносил данные о подпольном браке в регистрационный журнал тюрьмы, чтобы они казались официальными.Дома бракосочетаний являлись доходными коммерческими предприятиями, идеальным местом для обхода указа 1694г., постановившего взимание налогов с брачных услуг, что подразумевало наличие штампа на каждом документе и свидетельстве. Подпольные браки разрушали попытки государства забрать брачный бизнес у церкви. Во Флитской тюрьме, например, даже сдавались тюремные камеры священнослужителям для проведения церемоний бракосочетания без всяких ограничений, налогов и санкций. Согласно закону 1696 г., штраф за проведение незаконных бракосочетаний составлял 100 фунтов. Но так как некоторые из священников все равно должны были сидеть в тюрьме из-за долгов, для них это не имело большого значения, и они не упускали возможности подзаработать. В подпольных церемониях, естественно, игнорировались основные требования англиканской церкви к проведению обряда.
По канону 1604 г., браки должны были заключаться открыто, в приходе, с публичным оповещением о предстоящем событии за три недели до торжества. Альтернативой этому было получение от церковных властей разрешения с государственной печатью. Однако большинство лондонцев предпочитало подпольные услуги, несмотря на их незаконность. В 1700 г. 2251 брак (примерно треть от обычного числа) праздновался в убогих условиях Флита. Желавшие заключить союз шли туда непрерывным людским потоком из обедневших приходов. Некоторые приезжали чуть ли не из Хертфоршира и Эссекса. Были среди них и люди с положением, но подавляющее большинство составляли ремесленники, рабочие, извозчики, лодочники, торговцы, держатели гостиниц и бродяги, купившиеся на обещание низких плат за услуги.
Некоторые таили коварные намерения. Например, если дядя хочет расписаться с племянницей, он обращается во Флит; женщина, соблазненная чарами сводного брата, наверняка станет клиенткой подобного рода заведения. Сюда же приходят слуги и подмастерья, не имевшие права вступать в брак из-за статуса безработных; вдовы, не желающие делиться деньгами и привилегиями с новыми мужьями; отчаявшиеся парочки, которым отказали в приходах из-за крайней бедности; моряки, сходившие на берег в городе-порту, чтобы наспех заключить один или несколько браков. Фактически у многих совершенно разных людей могла возникнуть причина для прихода во Флит и пополнения рядов тайно вступающих в брак.
Перед бракосочетанием проходили короткие переговоры по поводу расценок и на молитвенник ложились монеты (обычно 2 шиллинга 6 пенсов, из которых 6 пенсов - чаевые для мальчишки, подыскавшего клиента, небольшая сумма на оплату аренды, все остальное - выручка пастора). Свидетельство о браке и его регистрация взвинчивали цену до 7 шиллингов 6 пенсов. Для рабочего - это недельный заработок, но законный брак стоил еще дороже. Явная щедрость владельца помещения неудивительна. Он извлекал огромные прибыли из следующих за церемонией шумных празднеств, продажи свадебных пирогов (по 6 пенсов за штуку) и предоставления за шиллинг кровати нетерпеливым новобрачным.Так как и священники, и держатели таверн занимались почти одним и тем же прибыльным бизнесом, то некоторые из них даже становились партнерами. При разделе выручки пастору доставалось 20-30 фунтов в год, а хозяину таверны - все деньги, выкаченные из жениха.
Чтобы совершить сделку, можно заложить свадебное кольцо или отказаться от свидетельства и остаться «наполовину женатыми». Дешевизна здесь обязательная черта бракосочетания, так же, впрочем, как быстрота и секретность: «Без лишней траты времени, сложностей и осведомления друзей».Далеко не все указывается в журнале регистрации, но карманная книжка пастора хранит эти тайны: «Они четыре года жили как муж и жена, но ухитрились испросить свидетельство без даты» или «Женщина была на последних сроках беременности и учинила драку с не пожелавшим закрыть на это глаза свидетелем».Вольное изменение дат рождения, смерти и вступления в брак проходило безнаказанно, хотя закон карал за подобные преступления штрафом в 100 фунтов. Для создания вида законности Дом бракосочетания вел журнал, которым, кстати, можно было воспользоваться в своих целях. Какая девушка застрахована от незапланированной беременности? Благо есть куда обратиться, чтобы избежать презрения друзей и соседей. За полкроны можно купить абсолютно любое свидетельство. Причем суд не в силах что-либо доказать, т. к. всегда найдется уйма свидетелей, присутствовавших на свадьбе и готовых, всего за несколько пенсов, подтвердить истинность любого факта.
В 1700 г. законы и обычаи вступления в брак были настолько противоречивы и запутаны, что тысячи лондонцев не были уверены в законности своего супружеского статуса, да и не знали, что такое правомерный брак вообще. Согласно смутным представлениям, при свидетелях должно произноситься что-то типа «Я, Джон, беру тебя, Анну, в жены», после чего пара провозглашается мужем и женой перед лицом Бога. Для большинства семейных пар такого обряда, признанного и одобренного соседями, было достаточно. По церковным канонам данный брак считался нерасторжимым и связывающим людей навеки. Государственный закон, однако, закреплял права на собственность только тем супругам, которые прошли публичную церемонию, иначе ни муж, ни жена не могли претендовать на состояние своей половины, а их дети не вступали в права наследования.
Республика еще более запутала вопрос введением в 1650 г. понятия «гражданский брак». Теперь многие считали лишним обращаться к церкви при вступлении в брак. Реставрация все вернула на круги своя; англиканская церковь вновь обрела власть. Последствием данного эксперимента стало появление инакомыслящих, желавших вершить дела по-своему. Они женились в собственных часовнях или специальных домах.Несмотря на официальный запрет государства, подпольно осуществлявшиеся браки продолжали считаться церковью действительными и нерасторжимыми, если соблюдалось основное требование: вступившие в брак не должны быть близкими родственниками. Началом брачного возраста считались 14 лет для юношей и 12 лет для девушек. До достижения 21 года жениху и невесте требовалось согласие родителей или опекунов. Из-за отсутствия контроля над подпольными браками и ведением регистрации система регистрации была подвержена злоупотреблению.Имел место и обмен женами, зачастую удивительно нахальный: «В прошлый вторник двое мужчин поменялись женами, с которыми прожили по 12 лет. В тот же день, к общему удовольствию, браки были узаконены во Флите. Мужья вручили друг другу своих жен и вместе отпраздновали событие».
Один священник записал как-то в своей карманной книжке, что подозревает новобрачных в принадлежности к женскому полу, и на самом деле есть свидетельства о подобных союзах. Сезар де Соссюр, иностранец, гостивший в Лондоне, описал в послании своей семье следующую форму злоупотребления: «Женщина, вступающая в брак, освобождается от долгов, так что, оказавшись в трудной ситуации, грозящей тюремным заключением, она попросту находит холостяка, там уже давно пребывающего, который за три гинеи рад будет на ней жениться. Зовут священника, и он без промедления заключает союз, ведь во Флите на это не нужны ни санкции, ни объявления. Далее распивается бутылка пива или вина, выдается свидетельство и новоиспеченная жена уходит, чтобы больше никогда не увидеть своего мужа. Когда же приходят кредиторы, она предоставляет свой брачный документ, и арестовать ее становится невозможным. Да и мужа не привлечешь к ответственности за ее долги, он и так уже в тюрьме из-за неплатежеспособности».
Одной из ее самых темных сторон являлась возможность заманить и выкрасть богатого наследника или наследницу. «Отсюда и получались свадьбы между лакеями и достопочтенными молодыми дамами, чей союз потом, естественно, был не из легких», - отмечает Миссон. Часто при похищении в ход шли спиртное и наркотики: юные наследницы и богатые вдовы просыпались утром уже женами незнакомых им мужчин, успевших воспользоваться бессознательным состоянием невольных невест в своих похотливых целях.Даниель Дефо с горечью писал о существовании «всевозможных хитростей и уловок для похищения молодых женщин и передачи их в руки негодяев и шулеров-скандалистов. Завещанное состояние представляло смертельную опасность». Свободные женщины того времени спокойно гуляли по Лондону, в то время как за наследницей, по словам Дефо, осуществлялся строгий надзор; она вынуждена была вести жизнь узницы из-за осаждавшей ее своры мошенников, плутов, картежников и других подобного рода людишек.
Только в 1753 г. подобной мошеннической деятельности положит конец Закон о браке.Люди среднего класса, проявлявшие экстравагантность в публичном справлении свадьбы (что случалось довольно редко), приглашали определенное количество друзей и родственников; все надевали одежду новую или просто лучшую из той, что имели. Мужчины сопровождали женщин к экипажам, затем эта процессия направлялась к церкви, где и происходило венчание. После пиршества, танцев и веселья, продолжавшихся двое суток, молодые ехали в деревню и замечательно проводили там время.Невеста 1700-х годов не одевалась в белое, предпочитая яркие разноцветные шелка, если могла это себе позволить. Подвязки, игравшие важную роль в постельной церемонии, представляли собой элегантные шелковые ленты, которые завязывались под коленом. Популярным цветом был голубой, возможно, из-за ассоциаций с Девой Марией. Однако красные и белые подвязки тоже носили. Подружки невесты и гости щеголяли позолоченными розмарином и лавром. Розмарин, присутствовавший как на свадьбах, так и на похоронах, погружался в ароматическую воду. Дорожка, по которой проходили молодые, устилалась тростником.
Появляется понятие «медового месяца» - месяца, который молодые проводят вдвоем.
Большинство жителей Лондона среднего сословия справляло свадьбы с гораздо меньшей пышностью, избегая больших затрат и шумихи: «Жених, будущий муж, и невеста, будущая жена, сопровождаемые отцом с матерью или людьми, прислуживающими им в комнате, в компании с двумя друзьями жениха и двумя подружками невесты идут ранним утром, с разрешением в кармане, к господину кюре и его помощнику; рассказывают им о своем деле. На пониженных тонах и при закрытых дверях проводится церемония. Кюре вознаграждается гинеей, а его помощник - кроной. Молодожены тихо выходят на улицу и разными дорогами (пешком или в экипаже) добираются до таверны, находящейся далеко от их жилья, или дома верного друга; там наслаждаются ужином и возвращаются домой под вечер спокойно, как невинные ягнята».
Одной из причин такой секретности было желание избежать шума и непристойных выкриков толпы, которая могла собраться под окнами молодых. Отделаться от нее можно было только с помощью денег и спиртного. «А если прибудут еще и барабаны со скрипками, то эти люди точно останутся до рассвета, - саркастически добавляет Миссон, - и будут создавать кошмарный грохот, пока не получат хотя бы пенс».
Однако, несмотря на подобную скромность во время самого процесса венчания, дома обрядов было предостаточно: «Когда приходит время молодым ложиться спать, друзья жениха снимают с невесты подвязки, предварительно ослабленные так, чтобы любопытная рука не могла слишком приблизиться к коленке. Когда с этим покончено и подвязки прикреплены к шляпам франтов, подружки отводят невесту в спальню, раздевают и укладывают в кровать.
Жених, разоблачившись с помощью друзей в другой комнате, приходит в ночной рубашке к своей супруге, окруженный сестрами, тетями с матерью и друзьями, и без дальнейших церемоний ложится в постель. Друзья жениха берут чулки невесты, а подружки невесты чулки жениха и садятся около кровати, у ног молодоженов, и бросают чулки так, чтобы они попали на головы жениха и невесты. Если мужские чулки, брошенные подружкой, падают на голову мужа, это означает, что эта девушка сама скоро выйдет замуж; такие же выводы делаются по женским чулкам, брошенным мужчиной».При раздевании невесты подружки должны вытащить все свои шпильки и булавки. Если остается хоть одна, это очень плохой знак для виновницы происшедшего: она не выйдет замуж до празднования Троицы.
Кружева невесты, ленты и банты распределяются среди гостей, и последние носят их на шляпах несколько недель. Таким же образом раздают перчатки. Некоторые невесты не снимали этот предмет туалета вплоть до первой брачной ночи, так как этот процесс символизировал потерю девственности. В конце концов паре предлагали снадобье, состоявшее из молока, вина, яичного желтка, сахара, корицы и мускатного ореха. Они пытались залпом проглотить это, чтобы «избавиться от беспокойной компании».К 1700 г. Лондон зарекомендовал себя в качестве брачного рынка для всех слоев общества. Элита приезжала в город по весне, чтобы остаться там на сезон. Это предоставляло возможность подходящему холостяку встретить потенциальную невесту, не принадлежавшую к его замкнутому сельскому кругу. Говоря о более простых людях, Лондон можно назвать магнитом для тысячи иммигрантов, юных людей, покинувших дом в возрасте 10-17 лет в надежде стать подмастерьями, слугами с проживанием в доме хозяина или рабочими - они, в свою очередь, также находили себе пару в столице.
Брак был дорогим удовольствием, мужчины женились по большей части тогда, когда это позволяло их финансовое положение. Младший сын аристократов или дворян наследовал обычно мало, если вообще получал что-нибудь, поэтому, прежде чем начать думать о женитьбе, он тратил некоторое время на начало профессиональной или деловой карьеры. Если он все-таки женился, его супруга приносила солидное приданое, позволявшее ему жить соответственно его воспитанию. Обычно младший сын женился в возрасте 30 лет на женщине моложе его лет на 10.Для торговцев тоже было важно укрепить свое положение, прежде чем брать в дом жену. В своем произведении «Законченный торгаш» Дефо осуждает ранний брак как очень непродуманный шаг. Он отмечает: «Сейчас пошла традиция заводить жену и магазин одновременно, но такие ранние браки редко бывают удачными». Дефо предупреждает, что преждевременный брак распадается, т. к. молодой человек «растрачивает свое состояние, истощает свой бизнес и вообще несет одни расходы».
Разница в возрасте между мужем и женой определялась состоянием супруга. Чем выше социальная ступень, тем моложе была невеста: девушка из богатой семьи могла получить приданое от отца и не нуждалась в откладывании замужества. Люди среднего и низкого достатка должны были прежде накопить денег на брак и, соответственно, заключали его позже. Это происходило примерно в 25-30 лет. Уроженки Лондона выходили замуж где-то в 21 год, на несколько лет раньше, чем иммигрантки, ждавшие до 25 лет. Бедная девушка ничего не могла предложить будущему мужу, кроме своей работы, пара до конца жизни оставалась безденежной, так что в задержке не было никакой нужды.
В день свадьбы новобрачная теряла свои права свободной женщины, которые были одинаковыми с мужскими. До этого момента она могла владеть собственностью, завещать ее по своему усмотрению, заключать контракты, подавать в суд. Но замужняя женщина испытывала ряд притеснений в правах, ее ставили в один ряд с несовершеннолетними, душевнобольными и лицами, объявлявшимися вне закона. Хотя она занимала позицию превосходства над своими незамужними сестрами, но была абсолютно подчинена мужу. Толкователь закона Блэкстоун следующим образом оценивает ее положение: «По закону муж и жена являются одним человеком, таким образом, женщина перестает существовать как юридическое лицо и действует только по протекции мужа».Если женщина заводит роман на стороне, ее любовник считается покусителем на собственность мужа: «Соблазнение чужой жены признается наихудшим видом кражи».Но благодаря меркантильному характеру века обманутый муж скорее подал бы в суд на обидчика, чем вызвал его на дуэль. Компенсация виновному назначалась такая высокая, что совратитель попадал в долговую яму.
