Актёр, режиссёр, сценарист, педагог. Народный артист СССР (1990) — Ролан Быков в представлении не нуждается. Однако, мало кто знает, что Ролан Антонович с детства писал стихи. Вот, что он сам писал об этом в предисловии к сборнику своих стихотворений:

«Стихи пишу с раннего детства — лет в десять я был уверен, что стану поэтом, и это вовсе не мешало мечте скакать на лошади с развевающейся сзади буркой и, совершив подвиг, умереть героем. Втайне горько плакал, когда представлял себя распростертым на земле со смертельной раной на груди, просто рыдал — и тогда чудом все-таки оставался в живых. Мечтал стать артистом, педагогом, ученым и музыкантом (меня однажды поразил звук флейты — я его до сих пор слышу). Как это ни странно, но все мои мечты так или иначе сбылись — не все в виде профессии, но это не важно. Очевидно, немного задержался в детстве — люблю все, особенно все вместе.
Стихи с годами вошли в жизнь, стали необходимостью. Пишу везде: на съемках, в поезде, в ресторане, в письмах, на салфетках, иногда импровизирую, не записывая. Они помогают в трудную минуту подняться над суетой, сохранить в себе себя. Поэт — конечно, тот, кто открыл свой язык, создал свою художественную материю — это возможно лишь ценой всей жизни без остатка. Там, где звучат Марина Цветаева, Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Давид Самойлов, Иосиф Бродский — я влюбленный поклонник.

Поэтому я и не написал „Ролан Быков. Стихи“, а „Стихи Ролана Быкова“ — это совсем другое. Просто многие люди — поэты, и живут в стихах, независимо от того, пишут они или нет — я один из них. Может быть, я и мог стать поэтом, но я все-таки лицедей — мне это нравится больше, хотя стихи играют огромную роль в моей жизни.

Если б не стихи, я не смог бы, например, снять и защитить фильм „Чучело“. Меня обвиняли Бог весть в чем, предлагали посадить, требовали запрещения фильма. Каждый день возвращался я домой раздавленным, убитым, желая только одного — чтобы все это кончилось. По старой привычке к дневнику я писал стихи, и они спасли меня — я выдержал».

Я у Бога моего прошу
Простить меня за то,
Что радость я свою ношу
Отдельно, как пальто.
Ее приходится снимать
На время иногда,
Чтоб не испачкать и не смять,
Когда придет беда.
Но чтоб не стать мне дураком,
Пусть даже счастье, пусть,
Ношу под радостью тайком,
Как душегрейку — грусть.

***

Спаси меня, великий Боже,
От доброты.
Она меня дробит и множит
До срамоты.

Она давно уж не подходит
Под времена
И, как коня, меня подводит
Под стремена.

Вокруг друзья с большой дороги,
Как в страшном сне,
И редко кто не вытрет ноги
О душу мне.

***
Нет, не ревную я, поверь!
Мне мысль о ревности противна,
Вся жизнь моя альтернативна.
Попробуй боль мою измерь!

Нет, не ревную я, прости,
Но я ни капли не ревную,
Мне на моем крутом пути
Пришлось познать тоску иную.

Тоску по близости сердец,
По трепетности бесконечной,
Тоску по радости беспечной,
По искренности, наконец!

По простоте, но нет, не той,
Что эдак незамысловата
И упрощением богата
Всего, что входит в мир святой.

Той простоте, когда все просто?
Любовь — любовь, коль нет — так нет!
Когда один на все ответ
От встречи той и до погоста.

Той простоте, когда беру
И просто сердце вынимаю,
И коль тебя я потеряю,
Я просто-напросто умру!