На днях нас снова огорошили: вскоре мы, будущие пенсионеры, начнем жить в условиях новой пенсионной системы, напоминающей «пенсионную модель, которая функционирует в Австралии и Новой Зеландии». Русско-австралийская модель, авторами которой являются Минфин, Банк России и Всемирный банк (структуры, вообще-то призванные заниматься несколько другими вопросами), как выяснилось, уже разработана и готова к применению уже со следующего 2017 года.
Помнится, лет 20 назад предшественники нынешней «реформации», а тогда — соавторы «шоковой терапии», «дикой» приватизации и «валютного коридора» носились, как с писаной торбой с аргентинской, но не пенсионной, а макроэкономической моделью, привозя к нам создателей и всячески расхваливая ее прелести (Ключевыми вехами аргентинских реформ стали масштабная приватизация госсобственности, привязка местной валюты к американскому доллару и освобождение иностранных инвесторов от налогов на срок до 25 лет).
Однако в декабре 2001 года в Аргентине, вслед за нашим дефолтом 17 августа 1998 года случился крупнейший в мировой истории государственный дефолт (общая сумма потерь составила тогда 132 млрд долл.), и о тамошнем экономическом «чуде» быстро забыли.
Я не о том, что пенсионные системы Австралии или Новой Зеландии, избави господи, постигнет аргентинская участь. Я о том, что теперь уже новое поколение российского чиновничества и все те же бездарные либеральные идеологи ищут и подгоняют под свои сиюминутные задачи зарубежные модели, некоторые элементы которых соответствуют их оппортунистическим чаяниям.
Слабоумная близорукость
Упование их, по большому счету, одно — «день простоять, да ночь продержаться» до 2018 года, когда после президентских выборов правительство в соответствии с Конституцией будет отправлено в отставку. Со всеми дежурными благодарностями из уст нового (старого) президента. Отсюда разница, как принято выражаться, в «горизонтах планирования»: для президента это, думаю, 2024-й, для пенсионных «гениев» — 2018-й. Короче говоря, кровь из носу нужно найти способы уменьшения бюджетных расходов, в том числе на поддержание финансовой устойчивости пенсионной системы.
Устойчивости, которая руками Алексея Кудрина с подачи все тех же действующих и поныне псевдолибералов утеряна в 2005 году, когда был снижен норматив ЕСН с 35,6 до 26% (из 9,6 процентных пунктов снижения 8 процентных пунктов были взяты из отчислений на обязательное пенсионное страхование). Если в 2003 году профицит бюджета ПФР составлял 100 млрд. рублей, а в 2004 году — 66,5 млрд. рублей, то с 2005 года возник стойкий, как потом оказалось, дефицит.
Дефицит, который предполагается снизить повышением пенсионного возраста до 63 лет (в этом, кстати, основной смысл бюджетной консолидации по-кудрински). Приблизительно как в Австралии, где на пенсию уходят в 65, правда, там ожидаемая продолжительность жизни при рождении нынче составляет 82 года, 80 лет у мужчин и 85 лет у женщин (в Новой Зеландии ожидаемая продолжительность жизни — 81 год).
В России с ее ожидаемой продолжительностью жизни в 70 лет (65 лет у мужчин и 77 лет у женщин) сам бог велел сотворить нечто подобное. Чтоб уж точно не доживали.
На этом, собственно, общие черты лицемерных намерений российского чиновничества и действующих пенсионных систем двух стран заканчивается. Однако скудоумие нашей бюрократии этим фактом не ограничивается. Вчитайтесь в прямую речь замминистра финансов страны Алексея Моисеева: «Я не знаю, сколько получают пенсионеры в Австралии и Новой Зеландии, но когда мы с вами будем работать с такой же производительностью труда, у нас, возможно, будут высокие пенсии».
Ключевые фразы в этой беспримерной тираде «я не знаю», «производительность труда» и «возможно».
Самое простое — прицепиться к неумению минфиновского спикера пользоваться интернетом: зашел в поисковик, набрал нужный вопрос «размер пенсии в Австралии» и получил ответ. Приблизительно то же самое относится к слову «возможно»: может, да, а может, нет. Как фишка ляжет.
Производительность труда — более сложная категория. Типичная либеральная мантра, плавно кочующая из десятилетия в десятилетие с единственной целью: снять с правительства всякую ответственность за отсутствие роста уровня жизни населения. Дело даже не в том, что в нынешней сервисной экономике невозможно представить себе рост производительности труда (в натуральных, естественно, величинах) таксиста, официанта, парикмахера или банковского служащего. Нет, представить, конечно, можно, но долго ли продержится тот же банк, если его кредитный комитет начнет штамповать решения о выдаче ссуд одно за другим? Зато производительность труда короткое время там будет о-го-го.
Если говорить о промышленности, то здесь многое зависит от собственников и менеджмента: захотят ли они вкладывать средства в модернизацию, внедрение новых технологий, реорганизацию производственных процессов? И если захотят, то насколько эти процессы пройдут успешно?
Не меньшее значение имеет заинтересованность государства: от налоговых льгот и повышения качества образования до финансовой и институциональной поддержки новаций. А с этим швах, потому нам, индивидуумам, и вменяют психологию рвачей.
Опять в «молоко»
Несколько слов о том, почему внедрение австралийской и новозеландской пенсионных систем станет страшным сном для нашей бюрократии.
Во-первых, пенсии, как и в означенных странах, придется платить… государству. В Австралии и Новой Зеландии это чуть более 1000 долларов США в месяц для одинокого пенсионера (семейные получают несколько меньше). Вы представляете — пенсии из бюджета! За что, спрашивается, боролись?
Причем, именно из бюджета, а не из ПФР или его аналога, да и пенсионные взносы в той же Новой Зеландии отсутствуют (они «встроены в подоходный налог). Уж не возврат ли это к временам не к ночи будет помянутого СССР? Еще один нюанс: коэффициент замещения по квазигосударственным пенсиям (накопительную часть не берем) в названных странах составляет менее 40%, то есть приблизительно как у нас. Стоит ли овчинка выделки?
Во-вторых, накопительная часть тамошних пенсий носит обязательный характер, вне зависимости от желания работников. Воля трудящихся имеет место быть, когда они захотят накапливать пенсионные средства, скажем, не в «КивиСейвер» (KiwiSaver) как для «молчунов» в Новой Зеландии, а в каком-нибудь ином накопительном инвестиционном фонде. Во всех остальных случаях будьте добры перечислять от 3 до 8% заработка и не после, а до уплаты подоходного налога, то есть со всей суммы дохода.
В-третьих, в обеих странах действует система софинансирования пенсионных накоплений, причем, как по линии работодателя, так и по части государства (аналог приснопамятной конструкции «тысяча на тысячу»). И если у нас с работодателями решить проблему можно, внеся поправки в Трудовой кодекс (и преодолев шумное недовольство «угнетаемого» бизнеса), то насчет «государства» наши чинуши явно поторопились — денег в бюджете, как известно, нет.
Что же до богатеньких, которые, по мысли Минфина, должны думать о достойной пенсии самостоятельно, то в России это происходит безо всякого участия чиновничества: тут вам и квартирка под аренду, и бизнесок крохотный, и счетик в иностранном банчке.
Так что же сейчас происходит в нашем доблестном правительстве? Наиболее красноречивой выглядит метафора с септиком, в котором постепенно накапливаются, в данном случае — бюрократические и идеологические, нечистоты. Септик пока не до краев, но недалек тот час, когда продукты чиновничьей жизнедеятельности выплеснутся наружу, и тогда «ассенизатору» не останется ничего другого, кроме как очистить зловонный накопитель.
Вопрос в том, не придут ли на место нынешних «экскрементаторов» такие же. Вполне возможно. Но тогда амбре заструится уже от президента.
Автор — доктор экономических наук, профессор Никита Кричевский
Доброго времени суток всем, кто знает меня давно, и кто появился совсем недавно 
Меня зовут Юля, живу в Кишиневе, учусь на стоматолога... Но, честно, даже и не знаю, о чем мне рассказать Вам в ознакомительной записи...) Видимо, вопросы Вам придется задавать лично, в комментариях ) 
