В бывшем СССР писали о нем с плохо скрываемой неприязнью: полукриминальный символ американского образа жизни в фетровой шляпе. Выходец из семьи эмигрантов-итальянцев. Законченный прелюбодей. Ресторанный драчун. Заядлый пьяница ростом один метр семьдесят сантиметров. Не по идеологическим, а морально-этическим соображениям на гастроли к нам никогда не приедет. Но кто запретит ему улыбаться? Вот так, как на этой фотографии, где он совсем еще молодой и в широкой бабочке в крупный горошек.

Но это – там, у них, на обложке журнала "Life". А у нас все профсоюзные радиорубки страны не обходились без голоса человека с голубыми глазами. В ресторанах всех категорий, во всех общественных кабаках, пропахших дамскими духами, котлетами по-киевски, луком и кетчупом, советские джазовые вокалисты исполняли его задушевные песни за отдельные деньги, и с девушкой потанцевать под эти мелодии считалось нужным, важным и чрезвычайно приятным. И хотелось сказать ей, что "все самое хорошее у нас тобой еще впереди". Ведь не кто-нибудь, а сам Фрэнк Синатра поет для нас. Для каждого. Для нас для всех. С неповторимой его артикуляцией, как в "My way". О том пути, который и он сам прошел, и весь наш необъяснимый ХХ век, и сегодня у нас замечательный повод отпраздновать его жизнь. Рюмку налить и пластинку поставить.

Его первый музыкальный опыт приходится на то душное лето, когда родной дядя подарил ему гавайскую гитару, и Фрэнк все лето пел на открытом воздухе, подыгрывая себе на подаренном инструменте. Через несколько лет выдающиеся исполнители Руди Вэлли и Бинг Кросби погрузили юношу в мир великого джаза. Достиг первого творческого успеха в 1935 году в составе группы "Хобокенская Четверка" (по имени города в штате Нью-Джерси, где он родился). В 1939-м вышел со своим голосом к широкой публике, записавшись на радио, а в 1943-м, как принято теперь выражаться, стал поп-идолом, и тысячи его поклонниц, которых по-английски называют "bobby-soxers", принялись штурмовать все концертные залы, где он выступал.
 

"Певец с проникающим в глубины души бархатным голосом". Журналистский штамп, но и точная характеристика этого невысокого Фрэнка, выступавшего в концертных залах планеты почти шестьдесят лет. Он прошел весь свой "My way", не соглашаясь что-либо в нем изменить. На крутых поворотах этого пути многое имело оттенок захватывающей обывательской желтизны, а многое является отчетливой правдой. Вроде знаменитого эпизода его встречи с трубачом Томи Дорсетом, случившегося на заре карьеры, или первого гонорара в 25 долларов, или первой роли в кино, или названия первой пластинки "Твое милое платье в мелкий горошек", или того, что в его могилу, согласно завещанию, положили "простые вещи века": бутылку виски, блок сигарет, зажигалку и несколько десятицентовых монет.

В прошлом столетии он прожил восемьдесят два года, завоевав все самые знаменитые американские призы по категории "музыку в массы". Четыре красивые женщины были его женами, и среди них ослепительная Ава Гарднер, с которой он развелся по ее настоянию, и он собирался завершить жизнь выстрелом в голову. На три года потерял голос и вернул его ежедневными тренировками перед зеркалом, заодно тренируя дыхание.

Он испытывал непреодолимое отвращение к любым наркотическим веществам. Он пил самое дорогое виски и долгие годы много курил. Роли, сыгранные им в кино, показали всему миру, какой он замечательный актер, и это было отмечено Американской киноакадемией. Он за свою жизнь заработал миллиарды долларов, был владельцем нескольких крупных фирм по производству модной одежды, дарил друзьям золотые зажигалки, закатывал сумасшедшие банкеты, сорил деньгами, мог, как у нас говорят, и в пятак кому-нибудь запаять, встретил однажды утром у себя в кухне совершенно голую Мэрилин Монро, которая варила ему кофе, за много лет до этого побывал на обеде у самого Рузвельта, и более миллиарда отдал на нужды обездоленных.

Он ненавидел журналистов и во время гастролей в Австралию на пресс-конференции обозвал их очень плохими словами, чуть ли не матом. Простые люди называли его "Голос", "Фетровая шляпа" и "Глубокие голубые глаза", Марлен Дитрих - "Роллс-ройсом среди мужчин", а бесстрашные парни с пистолетами, охранявшие поп-звезду, величали "Наполеоном" и гордились тем, что им вверена жизнь этого "эстрадного Бонапарта".

 

Отец трех детей от первой жены, он в третий раз женился на 25-летней киноактрисе Мии Фэрроу и на концерте в Лас-Вегасе сказал: "Наконец-то я нашёл дурочку, которую смогу обманывать сколько захочу". Он, может, ничего такого и не говорил, и все это домыслы лихих "правдописцев", однако точно, что женился на Мии, и была она моложе его на 25 лет. Развелись они через год, сохранив дружеские отношения.

Не поддаются никакому преувеличению и его внебрачные отношения с большим числом женщин, не всегда отличавшихся высокими умственными данными, но всегда бывших чрезвычайно физически привлекательными. Он каждой из них дарил не только себя, но и дорогие подарки, а также богатые по запаху и колориту букеты цветов. И список в его гримерной состоял из имен и фамилий двадцати голливудских красавиц, и Фрэнк, покорив сердце очередной дамы, из списка ее вычеркивал, чтобы приступить к покорению следующей.


В 1971-м он объявил, что покидает сцену, но жить без сцены не смог и через несколько лет в своей фетровой шляпе вернулся на эстрадные подмостки, чтобы уйти окончательно за три года до последнего в жизни сердечного приступа. И вернулся опять, на сей раз виртуально в 2006-м на огромных плазменных экранах на концерте в Лондоне, тем самым доказав свое бессмертие и следуя глубинному смыслу надписи на надгробном камне: "Все самое хорошее еще впереди".

Я и себя отношу к поклонникам его, проникающего в душу, бархатного вокала и вспоминаю, что песня "Странники в ночи" покорила меня еще в юном возрасте. Как так вышло, не могу восстановить. Я помню только, что, кроме меня, в бывшем Советском Союзе кое-какие романтически настроенные граждане оказывались "ночными странниками" по воле поющего американца, не догадываясь об этом, и обменяться случайным взглядом с кем-нибудь на полутемной московской улице было делом опасным, но иногда приводило к тому, о чем пел Синатра: "И этот случайный взгляд, этот внезапный подарок судьбы, мы оба теперь его не забудем…"

---

---