Юрий Левитанский (1922–1996) - поэт поразительным образом одновременно народный и, в то же время, в некотором роде недооцененный. С одной стороны его стихи о войне («Ну что с того, что я там был») или тексты песен («Диалог у новогодней елки», «Каждый выбирает для себя») невероятно популярны, до такой степени, что имя автора выпадает, растворяется во множественности повторений. С другой – его имя оказалось в узком пространстве между официальной и подцензурной литературой и поэтому не так часто попадает в хрестоматийные перечислительные ряды.

Современная быль о рыбаке и рыбке
     
    ...И когда она мне сказала – проси, чего хочешь,
    я ответил смущенно – ну что вы, спасибо, как можно!
    Благодарствуйте, я ей сказал, государыня рыбка,
    я уж как-нибудь сам постараюсь управиться с этим.
    И старался. Усердствовал. Сам свое ладил корыто.
    Сам старухам своим угождал, поелику возможно.
    Ту дворянкою звал столбовой и ни в чем не перечил,
    ту – царицей морскою, да сам же и был на посылках...
    Так прошло, почитай, тридцать лет и три дня и три года.
    Вот и снова у синего моря стою одиноко.
    И опять выплывает ко мне государыня рыбка —
    ну чего, говорит, ну чего тебе надобно, старче?
    И смиренно ответствовал я государыне рыбке —
    ничего, я сказал, ничего мне такого не надо,
    ни палат, говорю, расписных, ни сокровищ несметных —
    мне бы только покою чуть-чуть, если это возможно...
    Ничего не ответила мне государыня рыбка,
    ничего не ответила мне, ничего не сказала,
    только трижды своей головой золотою качнула,
    да плеснула хвостом, да ушла в помутневшие воды.
    А мне снился покой – он был тих, и просторен, и светел,
    и одно лишь в моей благодати меня сокрушало,
    что не ведаю ныне, довольны ли душеньки ваши,
    ах, царицы мои, ах, дворянки мои столбовые!

***

Диалог у новогодней елки

— Что происходит на свете? — А просто зима.
— Просто зима, полагаете вы? — Полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю
в ваши уснувшие ранней порою дома.

— Что же за всем этим будет? — А будет январь.
— Будет январь, вы считаете? — Да, я считаю.
Я ведь давно эту белую книгу читаю,
этот, с картинками вьюги, старинный букварь.

— Чем же все это окончится? — Будет апрель.
— Будет апрель, вы уверены? — Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот мною проверен,
будто бы в роще сегодня звенела свирель.

— Что же из этого следует? — Следует жить,
шить сарафаны и легкие платья из ситца.
— Вы полагаете, все это будет носиться?
— Я полагаю, что все это следует шить.

— Следует шить, ибо сколько вьюге ни кружить,
недолговечны ее кабала и опала.
— Так разрешите же в честь новогоднего бала
руку на танец, сударыня, вам предложить!

— Месяц — серебряный шар со свечою внутри,
и карнавальные маски — по кругу, по кругу!
— Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку,
и — раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три!..

Не поговорили.

Собирались наскоро, обнимались ласково,
Пели, балагурили, пили и курили.
День прошел — как не было.
Не поговорили.
Виделись, не виделись, ни за что обиделись,
Помирились, встретились, шуму натворили.
Год прошел — как не было.
Не поговорили.
Так и жили — наскоро, и дружили наскоро,
Не жалея тратили, не скупясь, дарили.
Жизнь прошла — как не было.

Не поговорили…

***

Сто друзей

Ста рублей не копил – не умел.
Ста друзей все равно не имел.
Ишь чего захотел – сто друзей!
Сто друзей – это ж целый музей!
Сто, как Библия, мудрых томов.
Сто умов.
Сто высотных домов.
Сто морей.
Сто дремучих лесов.
Ста вселенных заманчивых зов:
скажешь слово одно –
и оно
повторится на сто голосов.
Ах, друзья,
вы мудры, как Сократ.
Вы мудрее Сократа стократ.
Только я ведь и сам не хочу,
чтобы сто меня рук – по плечу.
Ста сочувствий искать не хочу.
Ста надежд хоронить не хочу.
…У витрин, у ночных витражей,
ходят с ружьями сто сторожей,
и стоит выше горных кряжей
одиночество в сто этажей.