Инна Лиснянская

Ностальгия зеркала

 

 

1

 

Полуживое существо,

Но много помнит, и бывает,

Что место детства моего

Мне зеркало изображает:

 

Баку. Песчаные холмы

И жёлто-серый холм верблюда,

В тарелках — холмики долмы —

Моё излюбленное блюдо.

 

Баку. Его нагорный край.

Цветёт кизил, багрянец сея.

И там, где караван-сарай,

Кровавый след шахсей-вахсея.

 

Внизу иной пейзажный пласт —

Сирень, и море, и торгпредство,

И что такое есть контраст

Усвоено, пожалуй, с детства.

 

Дома Европы здесь, где порт,

Домишки Азии в нагорье,

Один на всех — лишь ветер-норд,

Мазутом веющий и морем.

 

Под тяжестью кариатид

В венецианское окошко

На море девочка глядит,

А в нём иных планет окрошка.

 

Бульвар и Шихова Коса.

Волна меж жизнью и меж смертью.

Сейчас у зеркала глаза

Расцвечены хвалынской нефтью.

 

Стеклу не надо вспоминать, —

Кто вспоминает, тот не помнит.

Ещё со мной отец и мать

И парус странствия не поднят.

 

Ещё меня не мучит грусть,

Что станет родина чужбиной,

И лишь кариатиды груз

Слегка мою сутулит спину.

 

 

2

 

Чем дольше нахожусь вдали от места,

Где выросла, где улицы узки,

Тем реже нахожу себе я место

Свободное от въедливой тоски.

 

Она в меня, как соль морская, въелась,

И как от грецкого ореха сок,

Когда он зелен. А что морем пелось,

То утекло в береговой песок.

 

А то, что от песка того осталось,

В песочные часы перетекло,

А может быть, всему виною старость

И севера туманное стекло.

 

 

3

 

Тёмный день ноября — ни родины, ни чужбины.

Тёмный день ноября — ни следствия, ни причины.

Болен день глаукомой — где облако, где чалма?

Я не знаю, где дом мой и где я сейчас сама.

 

Тёмный день ноября ещё не подсвечен снегом,

Этот день ноября ещё не замечен в неком

Расслоенье эфира — на белый и голубой,

В раздвоении мира на берег и на прибой.

 

Сквозь дождя пелену, сквозь плёнку дождя парного

Я не вижу страну, где сказала первое слово,

И не то чтобы моря, не вижу и рыбу в тазу,

В чьём серебряном взоре весь мир похож на слезу.

 

Нет, вернее, слеза подобна рыбьему глазу.

Нет, сегодня нельзя войти мне в ясную фазу,

Чтоб увидеть сквозь слово, коль так непрозрачен день,

Свет пространства былого и давнего времени тень.

 

Тень легла под глаза, из которых один незрячий.

Не поднять паруса, да и мускулы не напрячь, и, —

Мне не то чтобы моря, — и дождика не рассечь.

Полумёртвое горе — полуживая речь.

 

10–12 ноября 2001

 

 

Художник: Ирина Бируля.