Корней Иванович Чуковский (имя при рождении — Николай Корнейчуков, 19 [31] марта 1882, Санкт-Петербург — 28 октября 1969, Москва) — русский советский поэт, публицист, литературный критик, переводчик и литературовед, детский писатель и журналист.

И.Е. Репин. Портрет К.И. Чуковского. 

Зачастую мы не вспоминаем о том, что при крещении младенцу было дано имя Николай, а фамилия его была Корнейчуков. Лишь позднее он переделал ее в Корнея Чуковского. Впрочем, как и Горенко-Гумилева согласно ее легенде о родстве с ханом Ахматом, стала Анной Ахматовой.  

Автор: Чуковский Корней Иванович

Редактор: Красник Кирилл
Издательство: Азбука, 2014 г.
Серия: Азбука-Классика. Non-Fiction

На обложке: К.И. Чуковский. Фото работы М. Озерского. 2014

Аннотация. Читатели знакомятся с Чуковским в детстве, на всю жизнь запоминая его стихи, но для многих это знакомство в детстве и заканчивается. Между тем всеми любимый классик детской литературы был и критиком, переводчиком, прозаиком, лингвистом, литературоведом, мемуаристом... Чуковский-переводчик подарил русскому читателю целую библиотеку произведений английской и американской литературы, Чуковский-исследователь, увлеченный психологией детской речи, создал знаменитую книгу "От двух до пяти", а Чуковский-мемуарист - великолепную галерею портретов своих современников... Воспоминания Чуковского - живые, яркие, необыкновенно интересные - по праву считаются одним из лучших образцов мемуарной прозы двадцатого столетия.

Он донес до наших дней свое видение жизни и творчества десяти литератовов: пяти прозаиков (Чехов, Горький, Куприн, Алексей Толстой, Зощенко) и пяти поэтов (Блок, Гумилев, Ахматова, Маяковский, Пастернак). Из этого перечня видно, что много внимания он уделил единственной женщине - Ахматовой, поставив ее в один ряд с крупнейшими представителями пера ХХ века. Именно поэтому, воссоздавая облик Анны Андреевны Ахматовой, нельзя забывать о воспоминаниях Корнея Ивановича Чуковского. 

Над эссе об Анне Андреевне Ахматовой он работал долго, внося существенные на его взгляд дополнения и исправления. Процесс растянулся на четыре года (1964 - 1968), т.е. завершил он свою работу уже после ухода Ахматовой в мир иной. В то время Чуковский сам пребывал в весьма солидном возрасте. Оставалось ему всего три года жизни. Однако под рукой были многочисленные дневниковые записи, что значительно облегчало работу и позволяло проникнуть в глубины памяти, чтобы восстановить прошлое и подумать над ним. 

Воспоминания состоят из восьми маленьких глав, но позволяют охватить почти весь жизненный путь Ахматовой. Нет. Скорее самые важные вехи ее судьбы.

Теперь слово К.И. Чуковскому. Выбрала я из его воспоминаний наиболее заинтересовавшие меня фрагменты. А так хотелось привести весь текст полностью! Но приходится отсылать читателя к книге, ибо каждый найдет для себя иные и важные на его взгляд черты в образе Ахматовой. 

"Анну Андреевну Ахматову я знал с 1912 года. Тоненькая, стройная, похожая на робкую пятнадцатилетнюю девочку, она ни на шаг не отходила от мужа, молодого поэта Н. С. Гумилева, который тогда же, при первом знакомстве, назвал ее своей ученицей.

То было время ее первых стихов и необыкновенных, неожиданно шумных триумфов. Прошло два-три года, и в ее глазах, в осанке, и в ее обращении с людьми наметилась одна главнейшая черта ее личности: величавость. Не спесивость, не надменность, не заносчивость, а именно величавость «царственная», монументально важная поступь, нерушимое чувство уважения к себе, к своей высокой писательской миссии.

С каждым годом она становилась величественнее. Нисколько не заботилась об этом, это выходило у нее само собой. За все полвека, что мы были знакомы, я не помню у нее на лице ни одной просительной, заискивающей, мелкой или жалкой улыбки...".

"...значительной чертой ее личности была ее огромная начитанность. Она была одним из самых начитанных поэтов своей эпохи. Терпеть не могла тратить время на чтение модных сенсационных вещей, о которых криком кричали журнально-газетные критики. Зато каждую свою любимую книгу она читала и перечитывала по нескольку раз, возвращаясь к ней снова и снова.

Ее отзывы о книгах, о писателях всегда восхищали меня своей самобытностью. В них сказывался свободный, проницательный ум, не поддающийся стадным влияниям. Даже не соглашаясь с нею, нельзя было не любоваться силой ее здравого смысла, причудливой меткостью ее приговора.

В одной из ее статей есть такая строка «мой предшественник Щеголев». Для многих это прозвучало загадкой. Щеголев не поэт, но ученый-историк, специалист по двадцатым — тридцатым годам XIX века, замечательный исследователь биографии Пушкина. Если бы она написала «мой предшественник Тютчев»! или «мой предшественник Баратынский», это было бы в порядке вещей. Но не многие знали тогда, что ее предшественниками были не только лирики, но и ученые: Пушкина знала она всего наизусть — и так зорко изучила его и всю литературу о нем, что делала несколько немаловажных открытий в области научного постижения его жизни и творчества. Пушкин был ей родственно близок — как суровый учитель и друг.

Историю России она изучила по первоисточникам, как профессиональный историк, и когда говорила, например, о протопопе Аввакуме, о стрелецких женках, о том или другом декабристе, о Нессельроде5 или Леонтии Дубельте6 — казалось, что она знала их лично. Этим она живо напоминала мне Юрия Тынянова и академика Тарле7. Диапазон ее познаний был широк. История древней Ассирии, Египта, Монголии была так же досконально изучена ею, как история Рима и Новгорода".

"30 июня 1955 Ахматова приехала ко мне…

Как всегда, очень проста, добродушна и в то же время королевственна. Вскоре я понял, что приехала она не ради свежего воздуха, а исключительно из-за своей поэмы. Очевидно, в ее трагической, мучительной жизни поэма – единственный просвет, единственная иллюзия счастья. Она приехала – говорить о поэме, услышать похвалу поэме, временно пожить своей поэмой. Ей отвратительно думать, что содержание поэмы ускользает от многих читателей, она стоит за то, что поэма совершенно понятна, хотя для большинства она – тарабарщина… Ахматова делит мир на две неравные части: на тех, кто понимает поэму, и тех, кто не понимает ее".

Далеко не все дневниковые записи вошли в выше обозначенную книгу. Посленяя, свидетельствующая о душевном одиночестве Ахматовой,  взята  из его Собрания Сочинений (В 15 томах, т. 5, Современники: Портреты и этюды). Важен еще один факт. В Воспоминаниях не упоминается слово "тарабарщина" для характеристики "Поэмы без героя". Чуковский отнес себя к разряду "понимающих поэму" и дал развернутую характеристику описываемой эпохи, знатоком и свидетелем которой он был, как настоящий перербуржец, любящий свой город.