И голос Музы звучит как сдержанный, частный голос.

Вот, как это вышло. В каждый свой приезд я совершаю своеобразное паломничество в Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме, там захожу и в американский кабинет Иосифа Бродского. Отправляясь в очередную поездку, на экскурсию, в музей, - даю себе слово - новых книг НЕ ПОКУПАТЬ! И так можно сказать, что живу в библиотеке. КАЖДЫЙ РАЗ - нарушаю данное себе слово. И в этот раз (среди прочих) я купила  книгу "Полторы комнаты" в переводе Максима Немцова. Кстати, -  чудесное издание, много фотографий, большой междустрочный интервал - мне это удобно, всегда стараюсь выбирать такой вариант, - жаль только, мягкая обложка и слабый переплет, часть страниц уже вываливается, но книгу берегу. На сегодняшнем фото фоном для нее стал новый снуд  - думаю, Бродский одобрил бы его.  

Читая "Полторы комнаты", находясь рядом с ними, почти наискосок от них (но из окна вываливаться не хотелось) создалось неповторимое ощущение причастности к происходящему. "Обломовский диван", кресло, семейные фотографии "заговорили" голосом поэта - "...мне хочется, чтобы все оставалось так же, как было заведено у нас в семье, раз от нее теперь остался только я."

"Позади лежала средних размеров булыжная площадь со Спасо-Преображенским собором... К собору - творению классицизма в шесть этажей высотой, окруженному немаленьким сквером:дубы, липы и клены, - после войны я ходил играть..." Сейчас сквер обнесен решеткой, гулять можно только вокруг собора, что я и делаю постоянно. "На задней, восточной стене собора за толстым стеклом висела большая тусклая икона Преображения Господня: Христос парил в воздухе над кучкой тел, зачарованно взирающих на него снизу. Никто не мог мне объяснить смысла этой картины; даже теперь я не уверен, что до конца ее понимаю. На иконе было много облаков, и я как-то связывал их с местным климатом."  Однажды  дождь - всегдашний спутник местного климата, застиг меня именно на этом месте. Я скрылась под кроной огромного каштана, прислонившись спиной к ограде сквера. Каштан создал волшебную арку - ни капли на меня не упало...Потом я не раз стояла на этом месте, фото как раз сделано оттуда. 

А это уже нынешняя зима - бесснежные новогодние дни. Наблюдала, как Шерлок Холмс, за окнами квартиры поэта, каждый раз, - утром, днём, вечером. Увы, ни разу не заметила там хоть какого-то признака жизни (это я о возможности создания музея). 

Но и без новогоднего приключения в этих местах не обошлось. Накануне Рождества выхожу я из Храма на площадь, быстро перемещаюсь на угол Пестеля и Короленко и вижу, как к  своему подъезду подходит молодой Бродский. Замшевая куртка, клетчатый шарф, рыжие лохматые волосы не развеваются только потому, что их буйство сдерживают большие наушники... Я в ужасе останавливаюсь на месте, уже готова кричать, предупреждать (сама не знаю, о чем), как герой поворачивает в мою сторону и открывает дверь в стоматологический центр  "Доктор Дент". В этот момент я вижу его лицо  (на улице не то что метели, снежинки не допросишься), но пушкинское - "Ай, не он! не он" - проносится в моей голове моментально. Вечером того же дня по Литейному взад и вперед ходила лохматая рыжая собака, давалась гладить, искала добрые руки. Откуда взялась, куда делась потом - не знаю...

"Были еще три очень высоких арочных окна, сквозь которые просматривалась бы только средняя школа через дорогу, если б не окно в центре, служившее также дверью на балкон. С этого балкона нам открывался вид на всю улицу, чья типично петербургская перспектива упиралась в купол Пантелеймоновской церкви или, если смотреть вправо, выводила на широкую площадь, в центре которой восседал построенный для Ея Императорского величества Преображенского полка собор". Школа существует и теперь, не знаю, может та самая. Название её говорит само за себя. 

"Наш дом был номер 27, в том конце улицы, где она вливалась в Преображенскую площадь. ...Тем не менее, коль скоро дом стоял на перекрестке со знаменитым Литейным проспектом, наш почтовый адрес гласил: Литейный пр., д.24, кв.28....Упоминаю я здесь это не потому, что оно имеет какое-то особое значение, но потому, что перо мое, надо думать, никогда больше этот адрес не выведет." Кстати, мемориальная доска с портретом Бродского установлена на стороне Литейного проспекта, а таблички со знаменитым  адресом я (роковая случайность?) ни разу не видела, хотя как летом, так и зимой ходила там постоянно, а иногда в салоне Vogue моё неумение быть красивой участливо исправляли. 

Закончить повествование хотелось бы на высокой ноте. Да как это сделать, когда все мысли о сохранении салонной укладки волос в условиях праздничной суматохи?

Очень просто - открыть томик Бродского.

Я не способен к жизни в других широтах. 
Я нанизан на холод, как гусь на вертел. 
Слава голой березе, колючей ели, 
лампочке желтой в пустых воротах, 
— слава всему, что приводит в движенье ветер! 
В зрелом возрасте это — вариант колыбели.

Цитаты из эссе "Полторы комнаты", эпиграф и заключительные строки из Зимней (4) Эклоги Иосифа Бродского.