Смоленский государственный музей заповедник
26 июня 1898 г. (к сожалению, доныне не устранены сомнения по поводу достоверности этой даты) княгиней Марией Клавдиевной Тенишевой (1858-1928), известной общественной деятельницей, художником и покровительницей искусств, издательницей и коллекционером с мировым именем, педагогом-теоретиком, автором диссертации об искусстве эмали, был открыт историко-этнографический музей, представляющий собой особую форму организации музейной деятельности (создан благодаря частной инициативе и на частные средства). Этот музей возник в русле переживаемого в России во 2-й половине XIX – начале XX вв. интереса к отечественной истории, который разделяла и М.К. Тенишева.

Вначале музей размещался в ее усадьбе Талашкино и представлял собой богатое собрание русских древностей, церковной старины, предметов народного быта и творчества. Первые приобретения, положившие начало указанному собранию, были сделаны Тенишевой в 1892-1893 гг. Значительное влияние на М.К. Тенишеву в тот период оказал известный археолог В.И. Сизов, подсказавший княгине программу коллекционирования и рекомендовавший ей «…собирать все, относящееся до русской этнографии, а в частности Смоленской губернии, которая уже сама по себе чрезвычайно интересна». По совету Сизова Тенишева знакомится с известным знатоком древнерусского искусства, фотографом Иваном Федоровичем Барщевским (1851-1948), сыгравшим в итоге ключевую роль в создании музея. По поручению княгини Барщевский совершил ряд поездок во многие губернии России, откуда привозил народную одежду, кружева, прялки, иконы, кресты и многое другое.

Определенное воздействие на собирательские пристрастия Тенишевой оказал ее муж – князь Вячеслав Николаевич Тенишев (1843-1903), предприниматель, общественный деятель, ученый, серьезно увлекающийся этнографией.


Леон Боннат. Князь В.Н. Тенишев. 1896
Коллекция быстро росла. К апрелю 1898 г. в Талашкине скопилось значительное количество материалов. Княгиня предоставила музею помещение из двух комнат (в одноэтажном здании художественной мастерской). Занимавшийся организацией музея Барщевский был назначен Тенишевой его хранителем.

Отсутствие изобразительного материала не позволяет судить, как выглядела экспозиция музея в Талашкине в 1898-1905 гг. Музей не имел четкого регламента посещений, открывался по желанию хозяйки.

Пребывание музея в Талашкине рассматривалось как временное: у Тенишевой имелось намерение в будущем переместить его в Смоленск.

В 1905 г. по проекту художника С.В. Малютина (1859-1937) в Смоленске был построен специальный двухэтажный кирпичный особняк, предназначенный для хранения и экспонирования историко-культурных ценностей.


Здание музея «Русская старина» в Смоленске
Над входом было укреплено керамическое панно с названием музея – «Русская старина».

По окончании строительных и отделочных работ, проводившихся под наблюдением Барщевского, собрание Тенишевой было переведено из Талашкина в Смоленск и размещено в новом помещении.

Музей открылся для обозрения. Некоторое представление о нем дают изображения экспозиционных залов на выпущенных тогда же открытках. Обилие вещей, тесно располагавшихся в витринах и на стенных планшетах, создавало впечатление перенасыщенности.

Возрастание коллекций получило отражение в каталогах музея (1907 г. - на фр. языке; 1909 г. - общий каталог на рус. языке; 1911 г. - на рус. языке). Собрание включало коллекции церковной старины, археологии, тканей, кружев, стекла, декоративно-прикладного искусства, народных бытовых изделий из дерева, керамических изделий (в т.ч. фарфора и фаянса), холодного и огнестрельного оружия, нумизматики, музыкальных инструментов, рукописных и старопечатных книг и документов, портретов (в т.ч. свыше 60 выполненных на кости портретов-миниатюр), деревянной скульптуры. Среди экспонатов музея было немало уникальных вещей: древнерусские иконы, напечатанные в Остроге Библия (1581) и Евангелие (1588), прижизненная деревянная конная статуя Петра I и редкий живописный портрет его матери Н.К. Нарышкиной, колыбель М.И. Глинки и т.п. Однако нерегламентированная какими-либо документами собирательская деятельность Тенишевой привела к тому, что к концу 1900-х гг. собрание музея «Русская старина» включало уже ряд памятников истории и культуры Востока и Западной Европы, что перестало соответствовать его характеру и названию.

Деятельность музея прервали события первой русской революции 1905-1907 гг. Не получив от смоленского губернатора гарантии безопасности музея, Тенишева отдает письменное распоряжение оставшемуся в Смоленске Барщевскому упаковать и отправить в Париж наиболее ценные вещи. Вскоре по инициативе французского правительства и парижского Национального общества художников Тенишевой было предложено выставить свои коллекции в Лувре. С 10 мая по 10 октября 1907 г. экспозиция русского декоративно-прикладного и церковного искусства (всего 5695 экспонатов) пользовалась значительным успехом (посетило 78 тыс. человек). Барщевский, принимавший участие в создании выставки, был награжден французским орденом «Пальмовая ветвь» II степени «за художественные и научные заслуги».

Нормализация внутренней обстановки в России позволила Тенишевой в 1908 г. вернуть свои коллекции в Смоленск и вновь разместить их в прежнем здании. Собрание уже насчитывало 6940 предметов на сумму 1 миллион 500 тысяч рублей, в 1911 г. в каталоге значилось 7680 экспонатов. 25 октября 1909 г. музей вновь открылся для посещений. Работал по воскресеньям и четвергам с 10 часов утра до 3 часов дня. Плата за вход составляла 15 копеек и изымалась в пользу Общества попечения о детях. Бесплатно разрешались посещения для учащихся всех учебных заведений и низших воинских чинов.

Собрание М.К. Тенишевой, отражавшее во всем многообразии историю России, привлекало многих людей, по мере возможности его пополнявших. Судя по каталогам музея, более 40 человек в разное время сделали в его пользу пожертвования, среди них были Е.К. Святополк-Четвертинская, И.Ф. Барщевский, Н.В. Яковлева-Ланская, М.В. Шабаров, С.П. Соколовский, С.П. Колосов, Д.Д. Григорьев, Е.Н. Клетнова и др.
В мае 1911 г. Тенишева передала музей филиалу Московского археологического института, за что была избрана почетной гражданкой г. Смоленска (в ведении института музей находился до апреля 1920 г.).

Таким образом, историко-этнографический музей «Русская старина» стал представлять собой еще одну форму организации музейной деятельности – учебный музей. Он дал возможность не только привлекать научный потенциал учебного заведения к серьезному изучению музейных коллекций, но и активно использовать их в занятиях с учащимися. Над научным описанием коллекций работали лучшие специалисты института: А.И. Успенский, исследовавший коллекцию икон, В.И. Троицкий – изделия из серебра, В.К. Клейн – ткани и вышивки, Р.Ф. Брант – рукописи и т.д. Итогом их деятельности стала рукопись нового каталога музея, насчитывавшего 8513 предметов (рукопись не была опубликована; по мнению исследователя Л.С. Журавлевой, исчезла после 1917 г.).

В 1915 г., с приближением театра боевых действий к Смоленску, музей «Русская старина» был закрыт, экспозиция демонтирована, коллекции упакованы и подготовлены к эвакуации, которая, однако, не осуществилась. В связи с событиями 1917 г. княгиня М.К. Тенишева вынуждена была эмигрировать во Францию.

Илья Ефимович Репин (1844 – 1930)
Портрет М.К. Тенишевой. 1896
Смоленский государственный музей заповедник
Выполненный И.Репиным портрет княгини М.К.Тенишевой, отличается яркой убедительностью внешней характеристики модели, с тщательно выписанными деталями костюма и интерьера, среди которых немаловажная роль отведена изображению нот, указывающих на талант М.Тенишевой – певицы и музыканта. Кажется только, что Мария Клавдиевна оторвала глаза от нотных листов и повернулась к зрителю. Во взгляде читается сила её характера. Строгое тяжелого шелка черное платье оттеняется несколькими нитками жемчужного ожерелья.
Между Тенишевой и Репиным сложились дружественные, хотя и непростые отношения.

Из книги М.К. Тенишевой «Впечатления моей жизни»:

«… До смерти надоело мне позировать Репину. Писал он и рисовал меня чуть ли не шесть или семь раз, мучил без конца, а портреты выходили один хуже другого, и каждый раз из-за них у меня бывали неприятности с мужем: он их просто видеть не мог. Кроме того, наскучили мне репинские неискренность и льстивость, наскучила эта манера как-то хитренько подмазаться к заказу, причем он вначале всегда делал вид, что ему только вас и хочется написать: "Вот так... Как хорошо... Какая красивая поза..." Потом я сделалась "богиней", "Юноной", а там, глядишь, приходится платить тысячи и тысячи, а с "богини" написан не образ, а грубая карикатура. В особенности за один портрет я очень рассердилась.

Репин всегда боялся красивых складок, мягких тканей в женских портретах. Ему, как истинному передвижнику, подавай рогожу: иметь дело с ней ему было покойнее.
Затеял он как-то писать меня в черном домашнем платье, шерстяной юбке и шелковой кофточке, и к этому более чем скромному туалету он непременно захотел прилепить мне на шею пять рядов крупного жемчуга. Как я ни отговаривалась, ни противилась, он настоял на своем. В руках у меня была тетрадь романсов Чайковского. Так же как у Тарханова на портрете торчал дешевый пузатый графин со стаканом, представляющие атрибуты лектора, так и я была изображена с атрибутами певицы. Подобная иллюстрация указывает каждому без ошибки, к какому цеху принадлежит заказчик портрета.

Но все бы это ничего – портрет выходил довольно удачный, свежий по краскам. Красноватый лоскут старинной материи на фоне хорошо гармонировал с цветом лица, платья и жемчуга, и, к счастью, обложка романсов Чайковского была едва выписана, и на ней не красовалось имя издателя и адрес. Но вот беда, работа портрета была как-то прервана по случаю моего отъезда, и в мое отсутствие Репин, убоявшись, вероятно, цветистого тона, намазал вместо него прочную штукатурную стену коричневого колера. Наверно, у него с последним мазком свалился камень с души, и он свободно вздохнул. Для такого мастера, как он, я считаю непростительным переписывать что-либо на портрете без натуры. Этого не сделает даже ученик.
Потом портрет был мне любезно предоставлен взамен пяти тысяч рублей. С мужем у меня опять из-за него вышла история. Он не на шутку рассердился и за деньги, и за неудовлетворительную вещь: - Боже мой, да когда же эти художники тебя проучат и так тебя намалюют, что раз навсегда отобьют охоту к подобной пачкотне...»


К.А. Коровин. Портрет княгини М.К. Тенишевой. 1899.
Смоленский государственный музей заповедник.
В этом портрете Коровин предстает как яркий и талантливый русский импрессионист. Главное, что хотел поймать художник – это мимолетное впечатление, которое успевает ухватить лишь вспышка фотоаппарата да кисть импрессиониста. Он учитывает главное правило новой живописи – нельзя возвращаться к холсту, потому что миг неповторим: освещение, состояние в природе, настроение модели – все мимолетно... Коровин не смешивает краски на палитре. Он наносит мазки прямо на холст, и это придаёт образу необыкновенно живой характер.

Это – образец быстрого пленэрного портрета. Произведение создано за несколько часов, когда однажды, будучи в 1899 году в гостях у Тенишевой во Флёнове, Константин Коровин утром вышел в сад, увидел сидящую на скамейке княгиню и стал писать. Живописец изобразил Тенишеву на фоне густой сочной зелени начала лета. Мы видим, как размашиста его кисть, как широк, порывист и прозрачен мазок. Художник не стремится воспроизвести черты лица героини, а лишь передает в её облике состояние свежести начала дня. Не выписывает он и платье, а лишь выражает впечатление от его легкости и пышности. Ткань словно движется, благодаря рефлексам от солнца: серым, розовым, жёлтым… Пленительный, хрупкий, нежный образ-впечатление – такой художник видит свою модель.

Работа поступила в 1920 году из собрания М.К. Тенишевой.


Памятник княгине М.К. Тенишевой в Талашкино

Источник: http://www.smolensk-museum.ru/istoriya/