Потом двенадцать дней они плыли на юго-восток, подгоняемые слабым попутным ветром. Было тихо и тепло, но ни птиц, ни рыб никто не видел. Только однажды вдоль правого борта долго плыли киты, пуская высокие фонтаны. Люси и Рипичип подолгу играли в шахматы. На тринадцатый день Эдмунд увидел из смотровой корзины слева по борту какую-то тёмную гору, поднимающуюся из воды.

Они изменили курс и двинулись к острову на вёслах, ибо попутного ветра не было. Вечером они всё ещё гребли, гребли и ночью. На следующий день погода была прекрасная, но ветер совсем утих. Тёмная масса казалась ближе и больше, но разглядеть её было трудно, и одни думали, что до острова ещё далеко, а другие считали, что приближаются к полосе тумана.

Однако часам к девяти странная глыба вдруг оказалась так близко, что они увидели: это не земля и даже не туман, а тьма. Описать её довольно трудно, но попробуйте представить, что вы стоите у железнодорожного туннеля, такого длинного и извилистого, что конца не видно. В самом начале ещё различишь шпалы, рельсы, гравий, потом мрак сгущается, и, наконец, все исчезает в однородной тьме. Так было и теперь. В нескольких футах от корабельного носа вода ещё отливала зеленовато-синим, потом становилась блёклой и серой, как в глубоких сумерках, а ещё дальше была полнейшая темень, как в безлунную и беззвёздную ночь.

Каспиан громко приказал остановиться, и все, кроме гребцов, бросились к носу смотреть. Но никто ничего не увидел. Позади было море и солнце, впереди – тьма.

– Попробуем пройти? – крикнул Каспиан.

– Не советую, – отвечал Дриниан.

– Капитан прав, – поддержали матросы.

– Я тоже так считаю, – сказал Эдмунд.

Люси и Юстэс молчали, но сами радовались такому решению, и тут звонкий голос Рипичипа нарушил тишину:

– Почему же нам не двинуться вперёд? Может мне кто-нибудь объяснить?

Никто не мог, и рыцарь продолжал:

– Если бы я обращался к рабам или деревенским домоседам, я знал бы, что они просто трусят. Но позволю себе надеяться, в Нарнии никогда не услышат, что лица королевской крови в полном расцвете сил поджали хвост лишь потому, что испугались темноты.

– Какой же толк плыть дальше? – спросил Дриниан.

– Толк? – вскричал Рипичип. – Если вы, капитан, видите толк лишь в набитом желудке или кошельке, я отвечу: никакого. Смею надеяться, мы отправились в плавание не ради толка, а ради славы и приключений. Перед нами самое прекрасное приключение, какое только бывает, и, если мы повернём назад, славы мы не дождёмся.

Несколько матросов пробормотали что-то вроде «Пропади она пропадом, эта слава», но Каспиан сказал:

– Ох, и беспокойный же ты, Рипичип! Сидел бы ты лучше дома… Ну, ладно, придётся плыть дальше, если Люси не возражает.

Люси хотела бы возразить, но сказала:

– Нет, что ты!

– Ваше величество, прикажите хоть огни зажечь! – крикнул Дриниан.

– Разумеется, – отвечал король. – Позаботьтесь об этом, милорд.

Зажгли фонари на корме, на носу и на мачте и два факела просто на палубе. Солнце сияло, и они светили блёкло и слабо. Потом все мужчины, кроме гребцов, выстроились на палубе с мечами наголо. Люси и двое лучников разместились на боевой вышке, натянув луки. Ринельф стоял на носу, готовый подать сигнал. Рипичип, Эдмунд, Юстэс и Каспиан в сверкающей кольчуге держались вместе. Дриниан стоял за штурвалом.

– Да будет с нами Аслан! – вскричал Каспиан. – Самый тихий ход. Молчите и слушайте команду.

Тяжело, со скрипом упали на воду вёсла, и «Покоритель зари» стал продвигаться вперёд. Люси удалось уловить миг, когда они вошли во тьму. Нос уже не был виден, когда последние солнечные лучи скользнули по корме. И корма, и море, и небо ярко сверкнули – и исчезли, только фонарь едва различимым пятном обозначал, где кончается корабль. Перед фонарём чернела тень припавшего к штурвалу Дриниана. В свете факелов можно было различить часть палубы, мерцание мечей и шлемов и ещё один островок блёклого света на носу. Люси казалось, что смотровая корзина, освещённая фонарём с верхушки мачты, движется сама по себе. Все фонари светили тускло и мёртво – они всегда так светят, если зажжёшь их ночью. И ещё Люси казалось, что становится холодно.

Никто не знал, как долго они шли сквозь тьму. Только по скрипу уключин и плеску вёсел можно было догадаться, что они движутся. Как ни напрягался Эдмунд, он ничего не мог различить, кроме отблесков фонаря у самого борта, но даже этот отблеск казался мутным, а рябь за бортом – медленной, мелкой и мёртвой. Вскоре все на палубе стали дрожать от холода.

Вдруг откуда-то (никто уже не понимал, куда они плывут) раздался дикий крик. То ли это кричал не человек, то ли от ужаса голос его стал не таким, как у людей.

Каспиан попытался заговорить, но у него пересохло в горле, и тут все услышали звонкий голосок Рипичипа, звучащий очень громко в полной тишине:

– Кто ты? Если ты – враг, мы не боимся тебя! Если ты друг, твои враги научатся бояться нас.

– Спасите! – прокричал голос. – Спасите! Даже если вы снитесь мне, спасите меня! Возьмите меня на борт! Убейте, что хотите сделайте, только не исчезайте! Не оставляйте меня в этом ужасном месте!

– Где вы? – закричал Каспиан. – Мы вас возьмём. Подплывайте к борту.

Снова раздался крик – то ли радости, то ли ужаса, – и они услышали, что кто-то плывёт к кораблю.

– Встаньте здесь, чтобы поднять его, – приказал Каспиан.

– Есть, ваше величество, – ответили матросы. Несколько человек стали у правого борта с верёвками, а один, свесившись за борт, держал факел. Из темноты появилось бледное лицо, и, поднатужившись, дюжина рук втащила незнакомца наверх.

Эдмунд подумал, что никогда не видел такого дикого человека. Он был не стар, но волосы его свисали длинными седыми прядями, худое лицо искажал ужас, а одежда давно превратилась в лохмотья. Больше всего поражали глаза – они были так широко открыты, что казалось, будто у несчастного нет век. Едва коснувшись палубы, он сказал:

– Бегите! Скорее плывите обратно! Гребите, пока не выберетесь из этого гиблого места!

– Успокойся, – сказал Рипичип, – и скажи, что нам угрожает? Мы не из тех, кто спасается бегством.

Незнакомец с ужасом воззрился на мышиного рыцаря.

– Всё равно бегите, – задыхаясь, повторил он. – На этом острове сны становятся явью.

– Его-то я и искал! – воскликнул один матрос. – Я женюсь на Нэнси, как только мы причалим.

– А я увижу Тома живым, – отозвался другой.

– Глупцы! – закричал незнакомец. – Из-за таких мечтаний я и попал сюда! Ах, лучше бы я утонул или не родился! Слышали, что я сказал? Здесь сны становятся явью. Не грёзы и мечты, а сны, ночные сновидения.

На минуту воцарилась тишина, затем вся команда бросилась к главному люку. Все сели на весла и принялись грести как можно сильнее. Дриниан склонился к штурвалу, боцман быстро отдавал команды. За эту минуту каждому припомнились такие сновидения, после которых страшно заснуть снова.

Только Рипичип не двинулся с места.

– Ваше величество, – сказал он, – неужели вы одобряете этот мятеж? Это же паника, это просто бегство.

– Гребите, гребите! – кричал Каспиан. – Гребите изо всех сил! Говори что хочешь, Рипичип. Есть вещи, которых человеку не вынести.

– Тогда я рад, что не родился человеком, – холодно отвечал Рипичип, кланяясь своему повелителю.

Люси тоже слышала слова незнакомца и припомнила страшный сон, который давно старалась забыть, – так отчётливо, словно только что проснулась. Ей захотелось спуститься на палубу, к Эдмунду и Каспиану. Но что толку? Если здесь оживают сны, Эдмунд и Каспиан могут превратиться в чудищ. Она крепко ухватилась за перила смотровой вышки и постаралась успокоиться. Матросы гребли назад, к свету, изо все сил; еще несколько минут, думала она, и все будет позади. Ах, только бы побыстрее!

Хотя вода под вёслами шумно плескалась, кругом царила непроницаемая тишина. Каждый знал, что лучше не прислушиваться, но удержаться никто не смог. И вскоре все что-то услышали, каждый – своё.

– Ножницы лязгают, слышите? – сказал Ринельфу Юстэс.

– Тс-с, – прошептал Ринельф, – я слышу, как они карабкаются на борт.

– Оно  лезет на мачту, – проговорил Каспиан.

– О-о!.. – застонал один матрос. – Это колокол… Так я и знал.

Стараясь ни на кого не смотреть, а главное – не оглядываться, Каспиан прошёл на корму.

– Милорд, – тихо сказал он Дриниану, – долго ли мы гребли во тьме до того места, где подобрали незнакомца?

– Минут пять, – прошептал Дриниан, – а что?

– А то, что мы плывём гораздо дольше.

Руки капитана вздрогнули, и холодный пот показался на лбу. О том же самом думали и другие.

– Мы никогда отсюда не выберемся! – роптали матросы. – Мы никуда не плывём, просто кружим на месте.

Незнакомец, который лежал, прислонившись к чему-то на палубе, сел и страшно засмеялся.

– Никогда не выберемся! – крикнул он. – Да, никогда отсюда не выберемся! А я, дурак, надеялся, что меня так легко отпустят! Нет, никогда мы отсюда не выберемся!

Люси прислонилась головой к мачте и прошептала:

– Аслан, Аслан, если ты любишь нас, помоги. – Темнота больше не сгущалась, и она почувствовала себя немного получше. «В конце концов, с нами ещё не случилось ничего страшного», – подумала она.

– Смотрите, – хрипло прозвучал голос Ринельфа, стоящего на носу. Впереди показалось пятнышко света, и, пока они смотрели, яркий луч упал на корабль. Вокруг корабля по-прежнему было темно, но сам он оказался в полосе света, словно в луче прожектора. Каспиан зажмурился, оглянулся и увидел искажённые, застывшие лица своих спутников. Все смотрели в одну сторону, за каждым лежала тёмная, чётко очерченная тень.

Люси вгляделась в свет и наконец что-то увидела. Сначала это напоминало крест, потом – самолёт, потом – воздушного змея, а потом стало видно, что это альбатрос. Он сделал три круга над мачтой, присел на золочёный гребень дракона, что-то крикнул – никто ничего не разобрал – и, расправив крылья, медленно полетел вперёд, держась ближе к правому борту. Дриниан следовал за ним, не сомневаясь, что птица указывает им путь. Но никто, кроме Люси, не слышал, что, кружась над мачтой, альбатрос сказал: «Не бойся, моя дорогая!» Она узнала голос Льва и ощутила дивное благоухание.

Через несколько минут темнота превратилась в серую пелену, и вдруг, в одно мгновение, их вынесло в освещённый солнцем тёплый и голубой мир. Тогда все поняли, что бояться нечего. Все моргали и оглядывались, удивляясь, что корабль всё такой же светлый и тьма не запятнала его белизну, зелень и золото. Потом, один за другим, все начали смеяться.

– Ну и дураки мы были! – сказал Ринельф.

Люси поскорее спустилась на палубу, где все собрались вокруг незнакомца. Он стоял, онемев от счастья, смотрел на море широко открытыми глазами и ощупывал канат, словно хотел убедиться, что всё это наяву, а по его щекам текли слёзы.

– Спасибо, – проговорил он наконец. – Вы спасли меня от… нет, не хочу говорить. А теперь скажите, кто вы такие. Сам я из Нарнии и звали меня когда-то лордом Рупом.

– А я – твой король, милорд, – сказал Каспиан. – Мы отправились в плавание, чтобы отыскать тебя и твоих спутников, друзей моего отца.

Лорд Руп опустился на одно колено и поцеловал руку королю.

– Ваше величество, – сказал он, – именно вас я и мечтал увидеть больше всего на свете. Окажите мне милость!

– Какую же? – спросил Каспиан.

– Никогда не возвращайте меня туда, – и он показал назад. Все обернулись, но увидели только синее море и небо. Остров Тьмы исчез без следа.

– Что это?! – воскликнул лорд Руп. – Вы её развеяли!

– Не думаю, что это мы, – ответила Люси.

– Ваше величество, – сказал Дриниан, – ветер юго-восточный. Могу ли я крикнуть гребцов наверх и поставить парус? А тем, кто свободен, нужно бы отдохнуть.

– Можешь, – отвечал Каспиан, – и пусть принесут грогу. Ох, я просплю хоть целые сутки!

Так плыли они весь день под юго-восточным ветром; и никто не заметил, когда исчез альбатрос.

Серия сообщений "КНИГА V: "ПОКОРИТЕЛЬ ЗАРИ", ИЛИ ПЛАВАНИЕ":
Часть 1 - ОПИСАНИЕ; ОГЛАВЛЕНИЕ
Часть 2 - ГЛАВА ПЕРВАЯ: КАРТИНА В ДЕТСКОЙ
...
Часть 11 - ГЛАВА ДЕСЯТАЯ: ВОЛШЕБНАЯ КНИГА
Часть 12 - ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ: ОХЛОТОПЫ ОБРЕТАЮТ СЧАСТЬЕ
Часть 13 - ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ: ТЁМНЫЙ ОСТРОВ
Часть 14 - ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ: ТРИ СПЯЩИХ ЛОРДА
Часть 15 - ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ: ТАМ, ГДЕ НАЧИНАЕТСЯ КРАЙ СВЕТА
Часть 16 - ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ: ЧУДЕСА ПОСЛЕДНЕГО МОРЯ
Часть 17 - ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ: САМЫЙ КРАЙ СВЕТА