Без всяких сомнений, на сей раз колдовство сработало. Они пролетели сквозь воду, сквозь тьму и увидели непонятные очертания предметов. Стало совсем светло. Ноги их ощутили какую-то твёрдую поверхность. Потом всё стало в фокус, они смогли оглядеться, и Дигори воскликнул:

– Ну и местечко!

– Очень противное, – сказала Полли и вздрогнула.

Прежде всего они заметили, что здешний свет не похож ни на солнечный, ни на газовый, ни на свет свечей, вообще ни на что. Он был тусклый, невесёлый, багряно-бурый, очень ровный. Стояли дети на мостовой среди каких-то зданий, может быть, на мощёном дворе. Небо над ними было тёмно-синим, почти чёрным, и они не понимали, откуда идёт свет.

– То ли гроза сейчас будет, то ли затмение, – сказал Дигори. – Какая странная погода!

– Очень противная, – сказала Полли. Говорили они почему-то шепотом и все ещё держались за руки.

Стены вокруг них были высокие, а в стенах зияло множество незастеклённых окон, чёрных, словно дыры. Пониже, будто входы в туннель, чернели арки. Было довольно холодно. Камень арок и стен был красновато-бурый – может, из-за странного света – и очень, очень старый; плоский камень мостовой был испещрён трещинами. В одной из арок чуть не до половины громоздился мусор. Дети медленно оглядывались, страшась увидеть кого-нибудь в проёме окна.

– Как ты думаешь, живёт тут кто? – шёпотом спросил Дигори.

– Нет, – сказала Полли. – Это… ну, это… руины. Слышишь, как тихо.

– Послушаем ещё, – предложил Дигори.

Они послушали и услышали только биение собственных сердец. Тихо тут было, как в лесу, но совсем иначе. Тишина в лесу была добрая, приветливая, казалось, что сейчас услышишь, как растут деревья, а здесь – пустая, злая, холодная. Нельзя было и представить себе, чтобы тут что-нибудь росло.

– Идём домой, – сказала Полли.

– Да мы ничего не видели, – сказал Дигори. – Давай хоть оглядимся.

– Нечего тут смотреть.

– А зачем волшебные кольца, если боишься смотреть другие миры?

– Это кто боится? – Полли выпустила его руку.

– Да ты вот, смотреть не хочешь…

– Куда ты пойдёшь, туда и я.

– А не понравится – исчезнем, – сказал Дигори. – Давай снимем зелёные кольца и положим их в правый карман. Только помни, жёлтые в левом. Держи руку поближе к карману, но в карман не лезь, а то вдруг тронешь – и всё!

Они переложили кольца и направились к одной из арок. Вела она в дом, и они увидели с порога, что там не особенно темно. Войдя в большую, вроде бы пустую залу, они различили в другом её конце соединённые арками колонны; за ними мерцал всё тот же усталый свет. Они вышли в другой двор, побольше. Стены там, совсем обветшалые, еле держались.

– Очень уж они ветхие, – сказала Полли, показывая на то место, где стена так накренилась, словно вот-вот свалится во двор. Между двумя арками не хватало ещё одной колонны, там камень едва не падал, его ничто не держало. Здесь явно не было никого сотни, а то и тысячи лет.

– Если стояли до сих пор, – сказал Дигори, – значит, не упадут. Главное, ступать тихо, а то от звука и свалятся, знаешь, как лавина в горах.

Они взобрались по большим ступеням и прошли анфиладу комнат, таких огромных, что просто голова кружилась. Им то и дело казалось, что они выйдут на воздух и увидят, что за земли окружают невиданный замок, но всякий раз они оказывались ещё в одном дворе. Наверное, тут было очень красиво, когда здесь жили люди.

Так шли они из двора во двор и только в одном из них увидели фонтан; но из пасти какого-то чудовища вода не текла, и в самом водоёме она давно высохла. Растения на стенах тоже высохли, и живых тварей не было – ни пауков, ни букашек, никого и ничего, даже травы или мха.

Всё было так тоскливо и так одинаково, что Дигори собрался было надеть жёлтое кольцо и вернуться в уютный, зелёный, живой лес, когда перед ними предстали две высокие, может быть, золотые двери. Одна была приоткрыта. Конечно, дети заглянули в неё и замерли, разинув рты. Наконец они увидели то, что увидеть стоит.

Сперва им показалось, что в зале полно народу, просто сотни людей, но все тихо сидят вдоль стен. Конечно, и сами они стояли тихо и решили наконец, что у стен сидят не люди. Живой человек хоть раз бы пошевельнулся. Нет, это были, наверное, очень искусно сделанные восковые фигуры.

Теперь любопытство овладело Полли, ибо фигуры эти были одеты в поразительные наряды. Если наряды и вас интересуют, вы бы тоже подошли поближе. Они были такие яркие, что комната казалась не то что весёлой, но хотя бы роскошной, что ли, после тех, пыльных и пустых. Да и окон здесь было больше, и света. Что до нарядов, описать я их толком не могу; скажу лишь, что на голове у каждой фигуры сверкала корона, одежды же были самых разных цветов – алые, серебристые, густо-лиловые, ярко-зелёные, расшитые странными цветами и причудливыми зверями. И на коронах, и на одеждах сверкали драгоценные камни, сверкали и ожерелья; алмазы, рубины, изумруды выглядывали откуда только можно.

– Почему это платья не истлели? – спросила Полли.

– Заколдованы, – сказал Дигори. – Разве ты не чувствуешь? Тут всё заколдовано, я сразу понял.

– И какие дорогие… – сказала Полли.

Но Дигори больше интересовали сами фигуры, сами люди – и не зря. Сидели они на каменных тронах, у стен, посередине было пусто; каждый мог обойти и пристально осмотреть всех.

– Какие хорошие… – сказал Дигори.

Полли кивнула. И впрямь лица были очень приятные, словно эти мужчины и женщины не только красивы, но и добры; быть может, они принадлежали к какой-то лучшей, прекрасной расе. Однако пройдя несколько шагов, дети заметили, что лица чем дальше, тем надменнее и важнее. К середине ряда они были и сильными, и гордыми, и даже счастливыми, но какими-то злыми, потом – просто жестокими, а ещё дальше – к тому же и безрадостными, словно обладатели их сделали или испытали что-то страшное. Самая последняя – дама удивительной красоты, в невиданно богатых одеждах – глядела так злобно и так гордо, что просто дух захватывало. Она была на удивление огромна (хотя и все они были высокие). Много позже, в старости, Дигори говорил, что никогда не видел такой красивой женщины. Правда, подруга его прибавляла, что никак не поймёт, в чем эта красота.

Дама, как я уже сказал, сидела последней, но и за ней стояли пустые кресла, словно ждали кого-то.

– Что бы всё это значило? – сказал Дигори. – Смотри, посередине стол, а на нём что-то лежит.

Собственно, это был не стол, а широкая, низкая колонна. На ней лежал золотой молоточек и стояла золотая дужка, с которой свисал небольшой золотой колокол.

– Вот удивительно! – сказал Дигори.

– Тут что-то написано, – сказала Полли, наклонившись и вглядываясь.

– И правда, – сказал Дигори. – Но мы всё равно не поймём.

– Почему? – сказала Полли. – Поймём, наверное.

Конечно, письмена были странные, но, как это ни удивительно, они становились все понятней. Буквы не изменялись, а понятней делались. Если бы Дигори вспомнил собственные слова, он бы понял, что и здесь действует колдовство. Но он не помнил ничего, его снедало любопытство, он просто выдержать не мог – и скоро оба они узнали что хотели. На каменной колонне было написано примерно так (когда дети читали их в той комнате, строчки звучали как стихи):

Выбирай, чужеземец:

если ты позвонишь в колокол —

не пеняй на то, что случится,

если не позвонишь – терзайся

всю жизнь.

– Не стану я звонить! – сказала Полли.

– Что ж, так и терзаться всю жизнь? – сказал Дигори. – Нет уж, спасибо! Теперь ничего не поделаешь. Сиди, значит, дома и гадай, что было бы. Так и с ума сойдёшь!

– Какой ты глупый! – сказала Полли. – Зачем же терзаться? Нам и не важно, что бы случилось.

– Это же колдовство! – воскликнул Дигори. – Заколдуют, и будешь терзаться. Я уже терзаюсь, оно действует.

– А я нет, – довольно резко ответила Полли. – И тебе не верю. Ты притворяешься.

– Конечно, ты же девчонка, – сказал Дигори. – Девочкам ничего не интересно, кроме сплетен и всякой чепухи, кто в кого влюбился.

– Сейчас ты очень похож на своего дядю, – сказала Полли.

– При чём тут дядя? – сказал Дигори. – Мы говорили, что…

– Как это по-мужски! – сказала Полли взрослым голосом и быстро прибавила: – А ты не отвечай «как это по-женски», не обезьянничай!

– Буду я называть женщиной такую малявку! – сказал Дигори.

– Это я малявка? – закричала Полли, рассердившись по-настоящему. – Что ж, не стану тебе мешать. С меня хватит. Очень гадкое место, а ты – воображала и свинья!

– Стой! – закричал Дигори куда противнее, чем хотел бы, ибо увидел, что Полли вот-вот сунет руку в карман, где лежит жёлтое кольцо. Оправдать его я не могу, могу только сказать, что потом он очень жалел о том, что сделал (жалели об этом и многие другие). Он крепко схватил Полли за руку, отодвинул локтём другую её руку, дотянулся до молотка и легко ударил в колокол. После этого он выпустил её, и они уставились друг на друга, не говоря ни слова и тяжело дыша. Полли собралась заплакать, не от страха и не от боли (Дигори чуть не сломал ей руку), а от злости, но не успела. Ровно через две секунды оба они забыли о своих ссорах – и вот почему.

Звон был очень нежный и не очень громкий; однако он не прекращался и становился всё громче, и вскоре дети уже не могли говорить, они не услышали бы друг друга. Но они говорить не собирались, а стояли, разинув рот. Когда звон стал таким, что они не могли бы и кричать, сама мелодичность его уже казалась жуткой. И воздух в зале, и каменный пол под ногами дрожали крупной дрожью. Тут послышался и другой звук, словно откуда-то шёл поезд, и третий, словно упало дерево. Наконец, большие куски стены и четверть потолка рухнули с грохотом – то ли по колдовству, то ли потому, что именно этой ноты каменная кладка выдержать не могла. Стены пошатнулись, и колокол умолк. Облака пыли рассеялись. Стало тихо.

– Ну, доволен теперь? – проговорила Полли.

– Спасибо, хоть кончилось, – сказал Дигори.

Но ошибся.

Серия сообщений "КНИГА I: ПЛЕМЯННИК ЧАРОДЕЯ":
Часть 1 - ОПИСАНИЕ; ОГЛАВЛЕНИЕ; ПРЕДИСЛОВИЕ: ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Часть 2 - ГЛАВА ПЕРВАЯ: О ТОМ, КАК ДЕТИ ОШИБЛИСЬ ДВЕРЬЮ
Часть 3 - ГЛАВА ВТОРАЯ: ДИГОРИ И ЕГО ДЯДЯ
Часть 4 - ГЛАВА ТРЕТЬЯ: ЛЕС-МЕЖДУ-МИРАМИ
Часть 5 - ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ: МОЛОТ И КОЛОКОЛ
Часть 6 - ГЛАВА ПЯТАЯ: СТРАШНОЕ СЛОВО
Часть 7 - ГЛАВА ШЕСТАЯ: О ТОМ, КАК НАЧАЛИСЬ НЕСЧАСТЬЯ ДЯДИ ЭНДРЬЮ
...
Часть 14 - ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ: НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
Часть 15 - ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ: О ТОМ, КАК ПОСАДИЛИ ДИВНОЕ ДЕРЕВО
Часть 16 - ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ: О ТОМ, КАК КОНЧИЛАСЬ ЭТА ПОВЕСТЬ И НАЧАЛИСЬ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ