Уже темнело, когда мистер Бэнкс, проходя по Вишневому переулку, заглянул в окно к Биннаклю и увидал следующую невероятную картину. В маленькой комнатке, чистой и голой, как корабельная палуба, на единственном стуле восседала мисс Эндрю. Вид у нее был такой, точно она потерпела кораблекрушение. На столе стоял пустой стакан, на полу на корточках примостился Биннакль, весь обратившись в слух. Мисс Эндрю держала в руках книгу, и лицо ее выражало живейшее отвращение.
А в дверном проеме стоял не кто иной, как Премьер-Министр. Глава правительства в Вишневом переулке, в доме бывшего Пирата! Изумленный, мистер Бэнкс приподнял шляпу.
— Добрый вечер, — сказал он учтиво. — Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Ох, дорогой Бэнкс! Столько событий — прямо голова кругом! Вот эта леди освободила дом № 18, потому что ее компаньон, то ли аптекарь, то ли повар, куда-то пропал. А Биннакль взял ее к себе, нос двумя условиями. Первое — что она станцует Матросскую кадриль, а второе — что она будет читать ему вслух. Кадриль она станцевала, хоть и неохотно, а теперь читает.
— Боже милостивый! — мистер Бэнкс не верил своим ушам. — Мисс Эндрю танцевала! Люти пропал! Кстати, Люти — никакой не повар и не аптекарь, а мальчик едва ли выше моей Джейн. Мисс Эндрю привезла его с Южных морей.
— Ребенок! Какой ужас! Надо вызвать полицию! Если мальчик пропал, он должен быть найден.
— На вашем месте я бы не торопился. Дайте ему еще немного времени. Он смышленый паренек и сам найдет дорогу.
— Ну, если вы так считаете… Вы-то знаете их лучше, чем я.

— Что правда, то правда. Мисс Эндрю была когда-то моей гувернанткой. Мы звали ее «Божеское наказание». Этот малыш еще счастливо отделался.
— Ха! Уж если кого звать божеским наказанием, так это Биннакля. Он дал ей холодной овсянки, смешал все лекарства в одном стакане и заставил читать — что бы вы думали? — Комиксы!
— Комиксы! Но мисс Эндрю — ученая дама. Читать комиксы — да это ее просто убьет!
— Да? А мне нравится, ей-богу, Бэнкс! Мне так надоело сочинять законы, что я нахожу это весьма… гм, освежающим. Мы только что читали про тигренка Тима и Черепаху, а теперь как раз на середине приключений Сэма. Так что вы уж меня простите, дорогой мой, я должен дослушать, как Гвендолин управилась с драконом.
— О, да, конечно, — вежливо сказал мистер Бэнкс. Оставив Премьер-Министра слушать комиксы, он поспешил домой, распираемый новостями.
Когда он проходил мимо дома № 18, ему показалось, что дом начинает приобретать прежний дружелюбный вид. Собаки мисс Ларк улыбались чему-то, стоя у изгороди, — они учуяли запах костей, некогда принесенных Люти, и, так как мальчик исчез, им не терпелось откопать их.
Зачем оставлять такую ценность другим собакам?
— У меня для вас новости! — воскликнул мистер Бэнкс, когда миссис Бэнкс встретила его на пороге. — Сенсация года, дорогая! Люти исчез, а мисс Эндрю съехала из соседнего дома и теперь живет у Биннакля!
Миссис Бэнкс вскрикнула от удивления и опустилась на стул.
— Люти потерялся! Бедный ребенок! Надо найти его. Такой маленький, совсем один в чужой стране!
— Ну, у Люти есть голова на плечах. Наверное, добрался до доков и уплыл на каком-нибудь торговом Судне. Я вот думаю о мисс

Эндрю. Она держала мальчишку, как птичку в клетке, а теперь сама оказалась в плену: читает Биннаклю комиксы.
— Комиксы? Мисс Эндрю? Невозможно!
Настала очередь миссис Бэнкс не верить своим ушам.
Мистер Бэнкс чуть не плясал от радости. Он представлял себе, как старый астроном вернется в родные пенаты и снова нацелит в небо свой телескоп. Он не знал, что все невидимые обитатели соседнего дома уже вернулись на свои места: бабушка, шахматные фигуры, бравый морской волк Адмирала Бума, тихая девочка его жены, преданная подруга миссис Бэнкс, Гоббо и спящая красавица. Не знал он и о том, что крапива вновь пробивается в саду соседнего дома.
— Подумать только! — воскликнул мистер Бэнкс. — Номер восемнадцатый снова пуст и, Бог даст, таким и останется.
— Но, Джордж! Подумай о мисс Эндрю! Разве она выдержит такую жизнь?
— Думаю, что, проснувшись однажды утром, Биннакль обнаружит, что некому больше читать ему вслух. Мисс Эндрю всегда была себе на уме. Она женщина ученая и рождена для того, чтобы учить других. Бьюсь об заклад, она найдет, куда податься. Прошлый раз это был Юг. А теперь ее, верно, занесет на Север — да поможет Бог тамошним эскимосам! Попомни мои слова, она исчезнет из Вишневого переулка раньше, чем ты думаешь.
— Надеюсь, — пробормотала миссис Бэнкс. — Мы по горло сыты этим ужасным храпом. Майкл! — перебила она себя при виде фигуры в пижаме, взгромоздившейся на перила лестницы. — Тебе давно пора быть в постели!
— И чем же ты занят, позволь узнать? — поинтересовался отец.
— Я — Пират! — заявил несколько запыхавшийся Майкл, пытаясь влезть повыше.
— Даже Пираты не могут взбираться по перилам вверх — это против законов природы. И кстати, мне жаль огорчать тебя, но Люти убежал. Боюсь, мы его больше не увидим.
— Знаю, — коротко ответил Майкл.
Он знал также, что кое-кто без труда въезжает вверх по перилам, но промолчал.
— В самом деле? — запальчиво переспросил мистер Бэнкс. — Не могу понять, почему я обо всем узнаю последним! Ну-ка быстро встань на две ноги, как цивилизованное существо!
Майкл неохотно повиновался. Ему совсем не нравилось быть цивилизованным.

На верхней лестничной площадке его ждала Мэри Поппинс, как статуя в голубых одеждах; рука ее неумолимо указывала в сторону постели…
— О, пожалуйста, Мэри Поппинс, только не это! Мне надоело каждый вечер ложиться спать!
— По ночам положено спать, — непреклонно ответила она, — так что будь любезен, марш в кровать. И ты тоже, Джейн.
Джейн примостилась на подоконнике с кокосовым орехом Люти и наблюдала, как полная Луна медленно плывет по небу. Там, думала она, живет тот, кому не положено спать по ночам.
Мэри Поппинс взяла у нее из рук кокосовый орех и мельком взглянула на улыбающуюся мордашку, словно повторяющую без слов: «Мир и благословение!» Она положила орех на каминную полку и, встретившись взглядом со своим отражением в зеркале, обменялась с ним одобрительным кивком.
— Но я хочу бодрствовать и наблюдать! — хныкал Майкл.
К его удивлению, Мэри Поппинс ничего на это не возразила. Она лишь придвинула стул к кровати и драматическим жестом пригласила его сесть.
Он послушался, полный решимости. Он тоже увидит Люти на пути домой!
Но вскоре глаза его начали слипаться. Майкл пробовал удержать их пальцами. Потом он зевнул, и еще раз, и это, казалось, подорвало его силы.
— Лучше попробую завтра, — сказал он и бочком скатился в постель, которую Мэри Поппинс предусмотрительно расстелила для него.
Взгляд Мэри Поппинс был красноречивее всяких слов.
— Завтра никогда не наступает, — заметила Джейн. — Всякий раз, когда просыпаешься, это уже сегодня.
И она тоже забралась в кровать….
Так они лежали, наблюдая, как Мэри Поппинс совершает свой обычный ураганный обход — подтыкает одеяла близнецам и Аннабел, ставит в угол деревянную лошадку, вытряхивает из карманов всякий хлам и складывает одежду.
Когда очередь дошла до матроски Майкла, из нее выпала губная гармошка.
Решив сделать еще одну попытку, Майкл дунул в нее что было мочи. Гармошка молчала.
— У меня не получается, — сказал он, — у Человека-на-Луне тоже. Интересно, Мэри Поппинс, почему она звучала у вас, когда вы играли Матросскую кадриль?
Она одарила его коротким пронзительным взглядом.

— Хотела бы я знать! — сказала она насмешливо и снова обратилась в ураган.
Джейн тоже хотелось бодрствовать и наблюдать, но она знала, что не сможет. Поэтому она тихо лежала и представляла себе Люти — поющую фигурку в шарфе с розами, несущуюся по облакам. Люти тоже не придется спать в эту ночь…
Внезапно ее поразила ужасная мысль.
— Мэри Поппинс! — воскликнула она. — А что если ему не хватит облаков?
Она вспомнила ясные ночи, когда от края до края простирается чистое, темное небо.
— Всегда найдется какое-нибудь облако, — успокаивающе проговорила Мэри Поппинс. И она поднесла спичку к фитилю ночника, стоящего на каминной полке. — Маленькое мерцающее подобие большой настольной лампы… Как всегда, он будет бодрствовать всю ночь.
Два светильника наполнили комнату тенями, похожими на облака. Джейн почувствовала, что ей стало легче.
— Уже утром он будет дома, под кокосовыми пальмами. И мы тоже будем дома, но только под вишневыми деревьями. Это, конечно, разные вещи, и все-таки одно и то же.
— В гостях хорошо, а дома лучше! — бодро закончила Мэри Поппинс, вешая на крючок зонтик с ручкой в виде головы попугая.
— А вы, Мэри Поппинс, — спросила вдруг Джейн, сознавая, что задает дерзкий вопрос. — Где ваш дом, в какой части света? Куда вы уходите, когда вы не с нами?
— У каждого должен быть дом — вы сами так сказали сегодня, помните? — отважился и Майкл.
Мэри Поппинс стояла у стола, уже ничем не напоминая ураган, — ее дневной труд был завершен.
Свет большой лампы падал на ее лицо — розовые щеки, синие глаза, вздернутый нос. Она задумчиво глядела на детей, а они ждали, затаив дыхание. Откуда явилась она, где ее дом? Лес или поле, хижина или замок, горы или море? Скажет она им — или не скажет?
— Скажет! — думали они: так явно просились с ее губ непроизнесенные слова.
Потом в синих глазах вспыхнула лукавая искра, и знакомая, загадочная улыбка встретила их разгоряченные лица.
— Мой дом повсюду, где бы я ни была!
И с этими словами она погасила лампу.