Но до вас на Эвересте были мужчины-израильтяне?

 

Да, было как минимум трое. Я с ними знакома, ходила с ними в экспедиции. Женщин не было. Женщины вообще мало занимаются альпинизмом. Всего 10% альпинистов – женщины. Почему-то считается, что альпинизм – это мужской спорт, хотя научно доказано, что женщины лучше акклиматизируется, чем мужчины. Но женщины почему-то думают, что не могут, не справятся. Вы наверняка видели женщин, которые, даже занимая самые высокие должности, продолжают рассказывать себе сказки о том, что они недостаточно хороши. Но ведь это не так. Я нормальная женщина, я мама, я адвокат, я альпинист. Я не родилась альпинистом, у меня нет в семье альпинистов. Но можно достичь самой высокой вершины мира и стоять там как женщина, как мама, как профессионал в своем деле.

 

Мне многие говорили, что я сумасшедшая. На Эверест действительно идут, когда это становится важнее, чем все остальное. Во всем мире на Эверест поднялись шесть тысяч человек, всего шесть тысяч из десяти миллиардов. И больше 300 человек там погибли. На самой горе лежит около 150 трупов, ты их видишь уже на высоте семи тысяч метров. Потому что на этой высоте не проводят никаких спасательных операций, оттуда нельзя никого снять, и ты просто идешь мимо них.

 

Я, конечно, перед той экспедицией составила завещание и написала в нем сыну, чтобы он ни на секунду не думал, что если я погибну, нужно будет вернуть мое тело. Я написала, что иду на гору не для того, чтобы на ней остаться, но в жизни все может случиться. Теперь мы уже знаем, что 7 октября дети поехали на музыкальный фестиваль и не вернулись. В аэропорту Ариэль сказал, что не знает, как будет без меня жить, потому что у него, кроме меня, никого нет. И я сказала ему: "Ариэль, уважай мое решение".

 

Что самое опасное на горе? От чего люди чаще всего гибнут?

 

Самое главное – не подъем, а спуск. 99% несчастных случаев происходят во время спуска. Ты уже менее сконцентрирован, очень устал, ты уже два месяца находишься на горе и уже не понимаешь, что с тобой происходит. В таком состоянии люди допускают ошибки. И, конечно, очень критична тема кислорода. Его количество ограничено и нужно хорошо понимать, как им пользоваться.

 

Расскажите про ваш подъем на Эверест. И почему именно Эверест так важен для альпиниста?

 

Нас было в экспедиции 12 человек. Семеро решили развернуться, с базового лагеря еще можно эвакуироваться. До вершины нас дошло пять человек.

 

Почему именно Эверест? Это самая высокая вершина в мире и самая высокая гора Азии. И самая опасная и дорогая. Экспедиция на Эверест стоит 65 тысяч долларов – это разрешение, оборудование, снаряжение. На горе нужно быть не меньше двух месяцев, чтобы пройти процесс акклиматизации. Тут Эверест не отличается от других гор. Все высокогорные восхождения начинаются одинаково – альпинисты называют это "шить гору". Приходишь в базовый лагерь и начинаешь "шить". Поднимаешься в первый лагерь, ночуешь там, возвращаешься в базовый. На следующую ночь уже в лагерь выше, ночуешь, возвращаешься. И так до четвертого лагеря делается восемь раз. Все это для того, чтобы акклиматизироваться к высоте в восемь тысяч метров. На восьми тысячах начинаешь пользоваться кислородной маской. Без предварительной акклиматизации организм просто не выдержит такого маленького количества кислорода, поэтому эту высоту называют "зоной смерти". И поэтому восхождение занимает столько времени. Потом иногда приходится долго ждать благоприятных погодных условий, какого-то "окна".

 

Кстати, важно понимать, что Эверест – самая высокая гора в мире, но не самая технически сложная, есть гораздо сложнее. Например, Макалу, откуда я недавно вернулась.

 

И где вы чуть не погибли в прошлом году.

 

Да. Мы были уже у самой вершины. Экспедиция длилась уже 50 дней, и нам оставался последний рывок. Мы дождались погодного окна, до вершины остается 120 метров, погода внезапно меняется и у моего проводника-шерпы заканчивается кислород. Скорость ветра достигает 80 километров, мороз минус 50 градусов, и я принимаю решение развернуться, хотя до вершины остается всего 120 метров. Моему шерпе становится плохо, его начинает рвать кровью и он теряет сознание. Видимость нулевая, он без сознания, я не могу найти тропу и около пяти часов мы просто кружимся вокруг своей оси. Это уже зона смерти, высота 8250. Я снимаю все три перчатки с правой руки и пишу сообщение в Израиль. У нас всегда есть специальная рация для связи. Я нажимаю на кнопку SOS и пишу сообщение о том, что не знаю дороги и, видимо, не смогу вернуться. "Передайте Ариэлю, что я его люблю и чтобы он не думал возвращать мое тело". В Израиле начинается суматоха, мне советуют найти какую-то трещину в снегу, где можно будет спрятаться и дождаться утра. К тому моменту я нахожусь на горе уже больше 30 часов без еды и воды. Мой шерпа не хочет спускаться. Они буддисты и говорят, что если гора не принимает, то не нужно бороться. Я привязываю его к себе, потому что не хочу остаться одна, и продолжаю писать сообщения в Израиль, пока не садится батарейка. И еще примерно 40 часов пытаюсь найти дорогу. Дело в том, что в горах есть два момента в сутки, на закате и на рассвете, когда ветер на пару секунд вдруг стихает и небо становится ясным. И вот я застала такой момент, когда увидела внизу огни третьего лагеря. Эти желтые точки вдалеке дали мне надежду и придали сил, чтобы я не шла и не останавливалась, потому что если бы я остановилась, то замерзла бы.

 

И я дошла до третьего лагеря. Уже со снежной слепотой и обмороженной рукой. Но за это время в Израиле организовали спасателей, которые добрались до третьего лагеря на высоте 7500, и меня уже ждали с оборудованием и баллоном кислорода, спустили за сутки в базовый лагерь, а оттуда меня сразу отвезли на вертолете в больницу. Все это произошло так быстро, что пальцы даже не ампутировали.

 

"7 октября я поняла, что сдаваться нельзя"

 

Как вы решились туда вернуться?

 

Сначала я очень боялась. Я думала, что не пойду больше в эту гору, потому что было безумно страшно и я понимала, что у меня были все шансы там остаться. Но 7 октября я поняла, что сдаваться нельзя. 7 октября нас застали врасплох, нас застали на самой низшей точке. Но ведь мы не можем сдаться. Я представляю, как Израиль сейчас находится в базовом лагере, откуда нужно потихоньку идти дальше, в гору. Этот провал был ужасен, но он не говорит о том, что можно сдаваться.

 

Я вообще часто выступаю с лекциями, в которых сравниваю бизнес-управление с альпинизмом. Я рассказываю, как работать в команде, как нельзя влюбляться в идею, как нужно уметь усмирить свое эго. Знаете, какое огромное эго у альпинистов и как трудно развернуться, не дойдя 120 метров до вершины, когда ты уже 50 дней в экспедиции, когда столько пережил, когда оставил работу и семью, я уже не говорю о потраченных деньгах, когда столько рисковал? И вот ты уже видишь вершину, но должен осознать, что лучше вернуться и не подняться, чем подняться и не спуститься. Это очень и очень трудно. И еще нужно обладать неким смирением, потому что у каждой горы свой характер и даже видно, когда гора злится, а когда нет. Когда я еду в экспедицию, я всегда говорю, что я на горе – просто гость. Пылинка. И взойду на вершину тогда, когда гора меня пустит. Я даже обратных билетов не покупаю, потому что гора сама решает, когда меня впустить.

 

Итак, 7 октября я решила, что вернусь на Макалу, но лучше подготовлюсь и приму все меры предосторожности. Я шла уже с двумя проводниками, а не с одним. В этом году на Макалу поднялись всего 11 альпинистов, гора как будто никого не хотела пускать. Но я помню, как в тот день, когда я решила подняться, открылось окно ровно на 10 часов. Это очень мало для Макалу, но потом такого окна не было бы очень долго. И я решила идти. И вот через 10 часов я стояла на вершине Макалу с флагом с именами всех наших любимых людей, которые были убиты и погибли за последние месяцы.

 

"Буду брать в горы столько погибших, сколько смогу"

 

Что еще для вас изменилось после 7 октября?

 

Раньше я ходила в экспедиции только за себя, а теперь я знаю, что иду за свою страну. Теперь поднять на вершине флаг Израиля стало еще важнее, теперь я могу пользоваться вниманием СМИ, чтобы говорить об Израиле, и считаю, что должна это делать. На моей одежде, на палатке, везде израильский флаг, и теперь я хожу в горы, чтобы говорить о своей стране. Бывают всякие инциденты. Еще до Макалу я была в экспедиции, где со мной перестали разговаривать два иранских альпиниста и моя подруга из Катара. Но все это меня совершенно не заботит. Я говорю и буду говорить про Израиль на всех вершинах, во всех экспедициях, на всех лекциях и во всех интервью. Я буду объяснять про нашу страну всем, кто готов и не готов меня слушать. Это моя миссия.

 

И, конечно, говорить о заложниках. Я буду говорить о них все то время, пока они там. И о тех, кто уже не с нами. Поэтому я теперь беру их с собой на вершину.

 

В феврале я водила экспедицию на Килиманджаро и взяла с собой людей, близкие которых погибли 7 октября. Экспедиция длилась десять дней. Каждый взял с собой фотографию, какую-то вещь, флаг, и рассказывал о человеке, которого потерял. И они были с нами там, на вершине. И тогда я подумала, что буду брать в горы столько погибших, сколько смогу.

 

Когда я вернулась с Макалу, подняв там флаг с именами погибших, мне написала одна женщина, муж которой, резервист, погиб в Газе, что дети нашли на моем флаге имя отца и рассказывали всем, что их папа тоже был на Макалу. Я часто получаю такие письма и понимаю, что это важно. Это показывает, что мы никого не забываем. Что эти люди всегда будут с нами, даже на самых высоких вершинах мира.

 

Какие у вас ближайшие планы?

 

Планов много и быстро их осуществлять время не позволяет, нужно работать, есть обязательства. Да и ходить в эти горы можно только два раза в год. Апрель-май и сентябрь-октябрь. Сейчас я в офисе, занимаюсь своей работой и пытаюсь все совместить. Возможно, кстати, в этом и есть моя сила. После гор я возвращаюсь к своей обычной жизни.

 

Я только что закончила проект "Семь вершин" и стояла на всех самых высоких вершинах каждого континента. И теперь делаю проект "14 вершин", когда я должна подняться на все 14 вершин-восьмитысячников. Этот проект сделали всего несколько десятков человек в мире.

 

Где вы возите флаг?

 

У меня с собой всегда несколько флагов. Один большой на моей палатке в базовом лагере, маленький вместе со всеми остальными флагами на палатке-столовой, еще один на комбинезоне и один всегда в кармане комбинезона. Теперь, к сожалению, появился новый флаг, на который приходится добавлять все новые и новые имена.

 

Но в мои планы входит не только спорт как таковой. Последние месяцы мы совместно с министерством обороны и другими организациями разрабатывали пилотный проект для инвалидов ЦАХАЛа, получивших ранения на этой войне. Дело в том, что в США проводилось множество исследований, доказавших, что ветераны, вернувшиеся с войны и получившие как физические, так и душевные травмы, лучше всего реабилитируются в походах на природе. А ничто так хорошо не лечит душу, как горы.

 

И мы сейчас разрабатываем программу для инвалидов ЦАХАЛа, которые пойдут в несложную экспедицию в горы. Экспедиция продлится 7-10 дней, и в ней примут участие психологи и врачи. Конечно, перед этим мы будем несколько месяцев их готовить. В пилотном проекте принимают участие пока десять человек, и они этого уже очень ждут. Когда я с ними встречалась, они уже распечатали фотографии гор, на которые пойдут, и теперь регулярно присылают мне видео, как разрабатывают руки и ноги. Пилотная экспедиция должна состояться в феврале 2025 года.

 

Знаете, я часто после 7 октября не понимаю, как вообще продолжать жить, сердце болит при публикации каждого нового имени. Но если мне кажется, что я хотя бы что-то могу сделать, я буду это делать. Мне недавно рассказывали про погибшего в Газе мальчика, который перед войной, оказывается, мечтал подняться на Эверест и хотел поехать со мной в одну из экспедиций. Теперь он всегда ходит в горы со мной.

Источник