Гриценко Николай Олимпиевич

24 июля 1912 года – 9 декабря 1979 года

Лауреат Государственной премии РСФСР им.К.С.Станиславского (за театральную работу)

Лауреат Государственной премии СССР (1951 - за участие в фильме "Кавалер Золотой Звезды")

Народный артист СССР (1964)

Николай Гриценко родился 24 июля 1912 года на станции Ясиноватая в Екатеринославской губернии (Донецкая область).

В школьные годы Гриценко не отличался способностями и прилежанием к учёбе, и доставлял немало хлопот учителям. При этом будущий актёр так виртуозно сочинял всевозможные небылицы, так неподражаемо и уморительно их рассказывал, что смеялись даже педагоги и прощали ученику нерадивость и шалости. Ясиноватские друзья вспоминали, что когда с ними был Гриценко – они часто хохотали до слёз. Николай обладал уникальным талантом перевоплощения, и у него очень рано проявились задатки великого дарования, которому суждено было расцвести спустя годы на столичных подмостках.

Он проучился год в Киевском драматическом техникуме при Музыкально-драматическом институте имени Лысенко, после чего приехал в Москву. В 1935 году он поступил в училище при МХТ-II, спустя год перешел в театральную школу при ЦТКА, и потом - в Театральное училище имени Щукина. Сразу после окончания училища в 1940 году Гриценко приняли в труппу Вахтанговского театра, в котором он прослужил до конца жизни.

Его служба в театре начиналась с небольших ролей. Но даже их Николай Олимпиевич умел сделать заметными. В небольших комедийных ролях ярко проявлялся его незаурядный импровизационный дар, вместе с художником он искал смешные детали костюма своего персонажа, не боялся рискованного грима. Но его смелая фантазия всегда была оправдана внутренней логикой развития образа, подсмотренного в реальной действительности. Поэтому его персонажи, даже самые нелепые и диковинные, были очень убедительны. Юрий Яковлев вспоминал, что, как только он переступил порог театра, ему тотчас рассказали, "что Николай Гриценко начинал с бессловесных проходов по сцене, например в "Дон Кихоте", и – заслуживал аплодисменты".

"Старинный водевиль"

Первые крупные роли актёр сыграл в пьесах "Когда поют жаворонки" и "Приезжайте в Звонковое". В первом спектакле он исполнял роль председателя колхоза, героя со всех сторон положительного и идейного. Казалось бы, роль скучная и неинтересная, но Гриценко сумел сыграть её так, что заставил говорить о себе всю театральную общественность Москвы. В феврале 1941 года состоялась премьера одного из лучших спектаклей театра Вахтангова "Перед заходом солнца". 21-го июня на сцене впервые шёл лермонтовский "Маскарад". А на следующий день после премьеры началась война. 23-го июня во время бомбежки в здание театра Вахтангова попала бомба. Среди погибших оказался один из лучших актеров театра — Василий Куза, бывший в ту ночь на дежурстве. Здание театра на Арбате оказалось сильно разрушено, были уничтожены многие декорации. Театр решено было эвакуировать в Омск, но Николай Гриценко не уехал в Омск вместе с остальной труппой, а отправился в Архангельск, где поступил на командирские курсы. Семья Гриценко осталась в Москве, а сам Николай Олимпиевич так и не попал на фронт. Несколько месяцев проучившись на курсах в Архангельске, он получил первое приглашение в кино. Свою первую роль Николай Гриценко сыграл в 1942 году в мелодраме Юлия Райзмана "Машенька" - одной из проникновеннейших, нежнейших картин не только в советском, но и в мировом кино. Следующей роли в кино Гриценко пришлось ждать более трёх лет. Окончилась война, в Москву из эвакуации возвратился театр Вахтангова. Режиссёр Игорь Савченко приступил к съёмкам фильма "Старинный водевиль" по мотивам классического русского водевиля П.Фёдорова "Аз и ферт". На главную роль режиссёр пригласил Николая Гриценко.

Ирина Бунина

"У него была чудная супруга первая, она вела его по жизни за руку. Она следила за тем, как он одевался, как он репетировал, работал…", - рассказывал Михаил Ульянов о первой жене Николай Олипиевича. Тем не менее, жена оставила Гриценко и уехала в Ригу. Актёр очень переживал это, был растерян и подавлен. Женой Гриценко была начинающая актриса Ирина Бунина, известная зрителям по роли любовницы Кафтанова Лушки в телесериале "Вечный зов". Происходившая из актёрской семьи, Бунина приехала в Москву из Украины.

Ирина Бунина называла Гриценко своим учителем: "Каждый раз после спектакля он мне говорил: "Ирочка, тут ты была точна, а вот этот момент надо бы доработать". При этом знаменитый актёр и сам прибегал к советам молодой жены. "Коля не стеснялся обращаться ко мне за помощью, когда у него что-то не получалось, – рассказывает она. – Помню, у него не получалась в одном спектакле сцена с револьвером. Он меня спросил: "Ирочка, ну как же сделать это гениально?". Тогда я ему посоветовала принять горячий душ, чтобы кровь просто кипела в венах, а потом взять льдинку и провести по коже. То ощущение, которое ты испытаешь, говорила я, тебе нужно передать на сцене. Когда у него все получилось, он тихо сказал мне: "Спасибо, малыш". Актриса признаётся: "Те минуты, которые я провела с Колей, были самыми счастливыми. Я очень его любила…".

В спектакле "Тысяча душ"

В начале 1950-х годов Гриценко стал ведущим актёром театра Вахтангова и был занят в большом числе идущих на его сцене спектаклей.

В те годы Николай Олимпиевич создал в театре и кино целую галерею проходимцев. В фильме "Судьба Марины" актёр сыграл карьериста, который, оставив родной колхоз и семью, уезжает в город и пытается там продвинуться по служебной лестнице, соблазнив юную дочь крупного начальника. Ещё более отталкивающего персонажа - заведующего клубом, по-хлестаковски рассказывающего о своих знакомствах с великими писателями и бросающего соблазнённую им молодую девушку, узнав о её беременности - сыграл Гриценко в фильме Иосифа Хейфица "Большая семья".

 

 "Дорога", 1955

 "Большая семья"

 В фильме "Отец Сергий" (1978)

 

 "Прощай, Америка"

В 1954-м году на экраны вышла экранизация рассказа Чехова "Шведская спичка", снятая К. Юдиным по сценарию Н.Эрдмана. Фильм "Шведская спичка" можно по праву считать шедевром отечественного кинематографа.

"Шведская спичка"

"Идиот", инсценировку которого создал Юрий Олеша, в театре Вахтангова был поставлен А.И. Ремизовой в 1958-м году. На главную роль был утверждён Гриценко.

- Как он интересно нас всех замучил! - говорила Елизавета Георгиевна. - Все ползком крадутся поначалу, присматриваются, прислушиваются. А Николай Олимпиевич на вторую репетицию приходит: "Вот я такого типа заметил...". И вдруг сморщился, съежился - пошел по комнате. Ремизова обрадовалась: "Отлично, это Мышкин! Давайте его сюда". А он: "Нет, а еще вот какого я видел. Кажется, тоже хороший..." И опять удивляет всех совсем новым, но совершенно точным, как будто мы его сами только что видели на Арбате. "Стоп! - кричит Ремизова. - Это готовый князь. Давайте его сюда". А Гриценко назавтра еще трех типов - и все разные, и все, понимаете, годятся! Но за этими зарисовками - бездна труда, отбора, верного глаза... ну, и таланта, конечно же...".

 В актёрской среде ходит определение: плохой актёр имеет три штампа, хороший – двадцать три. У Гриценко их было бесчисленное множество, выходя в одной и той же роли на протяжении многих лет, он каждый раз играл её по-разному. "Задумав какую-то форму, образ, характер, мог влезать в него стопроцентно, - свидетельствовал Василий Лановой. - Он переставлял себя так, как никто в нашем театре не мог. Он был лицедей №1".

"Хождение по мукам"

Сложнейшая роль в театре совпала с ключевой ролью, сыгранной Гриценко в кино. Ровно за год до постановки "Идиота" режиссёр Григорий Рошаль приступил к съёмкам экранизации романа Алексея Толстого "Хождения по мукам". Работа над лентой продолжалась три года. Николай Олимпиевич играл в картине главную роль – белого офицера Рощина. Как и во всякой своей работе, Гриценко в этой роли выкладывался полностью, не экономя ни сил, ни нервной энергии. В театре он играл блаженного князя Мышкина и ещё несколько совершенно противоположных ролей, а на съёмочной площадке создавал образ аристократа, офицера до мозга костей, человека чести, глубоко переживающего крушение своей страны, как собственной жизни, которому не квартиры в Петербурге, не карьеры жалко, а большого человека, которого он потерял в себе вместе с родиной, позор которой для него всего невыносимее.

Николай Гриценко не любил читать, но обожал кинохронику и собрал огромную библиотеку. "Коля до безумия любил кинохронику, – свидетельствовала Галина Кмит. – Помню, пошли мы с ним на киносеанс, а когда вышли, у него уже были билеты на следующий. Видимо, так он компенсировал свою нелюбовь к чтению". Библиотека же Николая Олимпиевича насчитывала энное количество томов: полные собрания сочинений отечественных и зарубежных классиков были аккуратно расставлены на полках и рассортированы по цвету. Коллеги посмеивались. Вячеслав Шалевич вспоминал, как однажды Гриценко спрашивал его: "Слава, ты всё знаешь: чего ещё не хватает?" - "Купите Майн-Рида, он фиолетовый". Николай Олимпиевич купил Майн-Рида.

" Хождение по мукам "

Рассказывая о Гриценко, многие знакомые отмечали противоречивость его личности. Коллеги вспоминали вспыльчивость Николая Олимпиевича, рассказывали, что завестись он мог от любого пустяка, но при этом был отходчив. "Он был лёгкий человек. Он был многообразный человек", - говорил Лановой. "Человеческая индивидуальность Гриценко была необычна и противоречива, - писал Этуш. - Он всегда хорошо одевался, правда, с несколько вычурным вкусом; у него была прекрасная фигура, "стать", как раньше выражались, он был красив, и в то же время, как ни странно, имел отрицательное обаяние. Будучи недостаточно образованным, он обладал какой-то среднемещанской психологией… …Он был человеком, который уделял особое внимание своей персоне, чем порой давал повод для юмора в свой адрес".

 "Старинный водевиль" 

Нелюбовь к чтению обычно приписывали недостаточной грамотности актёра. Но современная наука считает, что затруднённость процесса чтения и письма, является редкой болезнью, называемой дислексией. Эти нарушения объясняются особенностями строения мозга, затрудняющими процесс соотношения звуков и букв, письма и речи. В мире насчитывается от 5% до 15% людей с дислексией и дисграфией. Утверждается также, что этим недугом страдали многие великие люди: Уинстон Черчилль, Альберт Эйнштейн, Леонардо да Винчи, Ганс Христиан Андерсен… Для Гриценко, внимание которого всегда было приковано к людям, в которых он черпал материал для будущих ролей, вообще, трудно было сосредоточиться на чём-то ином. Актёр, к примеру, не мог водить машину, умудряясь немедленно въехать в столб. Как говорила А.А.Казанская: "О нём часто говорят: он был не слишком умён, не златоуст. Какая разница, если это был гений!"

 "Хождение по мукам"

О ранимости Николая Олимпиевича рассказывал Василий Лановой: "В жизни он был очень ранимый человек, в некоторых вопросах несуразный. Вечные у него несчастья какие-то у него были, вечно он куда-то не туда влипал, не туда попадал. Трагическая фигура была".

 Гриценко всегда отличал изысканный вкус, чувство стиля. Свою физическую форму он поддерживал спортом и закаливанием. Особенно преуспел актёр по линии моржевания. "Пошёл в вытрезвитель", - шутил он, направляясь в зимнюю стужу к Москве-реке, провожаемый недоумёнными взглядами коллег.

Гриценко отличали необыкновенная сценическая смелость и изобретательность художественных приемов. Рубен Симонов, актеры-коллеги приходили смотреть, "как работает" Николай Гриценко, восхищаясь его "неожиданностью" на каждом спектакле. Его называли "театром в театре". Он был актером широкого диапазона, обладал редким даром внешнего и внутреннего перевоплощения, яркой и щедрой фантазией.

 

"Принцесса Турандот"

Тарталья в интерпретации Гриценко – вечный школьник, наивный, ребячливый и поразительно смешной. "Детскость – незаменимая черта актёра, помогающая ему верить в предлагаемые условия игры, - отмечал Юрий Яковлев. - Для масок в "Турандот" это просто обязательное условие. Более всего это относилось к Тарталье – Гриценко. Он был непосредственен до наива, что тут было весьма кстати". Диалоги масок, отчасти прописанные Аркадием Райкиным, чья дочь, Екатерина, также была занята в спектакле, были, во многом, построены на импровизации исполнителей этих ролей. Разумеется, далеко не все вольности, которые позволяли себе актёры во время репетиций, доходили до сцены. Например, часто цитируемое теперь представление Калафа-Ланового:

 - Лановой Вася. Про него один поэт сочинил стишок:

 Семен Михайлович Буденный...

Василь Семеныч Лановой...

Один рожден для жизни конной,

Другой для жизни половой..

На зарубежных гастролях иностранцы, видя Гриценко поочерёдно в роли Мышкина, Протасова и Тартальи наотрез отказывались верить, что играет их один и тот же актёр.

 В 60-е годы театр Вахтангова стал одним из самых популярных театров Москвы. Один за другим выходили спектакли, в которых был занят Николай Гриценко.

В эти же годы он активно снимался в кино. Одна за другой выходили на экран ленты "Барьер неизвестности", "Вольный ветер", "Понедельник – день тяжёлый", "Мать и мачеха", "Человек без паспорта", "Два года над пропастью", "Журавушка", "Адъютант его превосходительства"…

 

 "Адъютант его превосходительства"

В 1969-м году один из лучших советских режиссёров, Евгений Ташков снял свою самую знаменитую ленту - пятисерийный телевизионный фильм "Адъютант его превосходительства". Режиссеру удалось собрать блистательную команду — Виктор Павлов, Анатолий Папанов, Николай Гриценко. Многие фразы из картины разошлись на цитаты.

В 1967-м году режиссёр Александр Зархи завершил съёмки экранизации романа Льва Толстого "Анна Каренина". Выбор актёров на главные роли длился долго. Первоначально любовный треугольник выглядел так: Николай Черкасов – Элина Быстрицкая – Олег Стриженов. Быстрицкая отказалась от роли Анны, так как она, по мнению актрисы, слишком перекликалась с Катериной из "Грозы", которую она только-только сыграла в Малом театре. Николай Черкасов умер незадолго до начала съёмок. Вместо него на роль Каренина был приглашён Иннокентий Смоктуновский, но и он буквально в последнюю минуту вынужден был отказаться от роли из-за болезни. Спасать положение пригласили Николая Гриценко.

Николай Олимпиевич был не очень доволен тем, что к серьёзной работе приходится приступать в авральном порядке, но отказываться не стал и, как настоящий профессионал, быстро нашёл нужный образ. Создавая его, актёр скрупулёзно следовал Толстому, воспроизводя своего героя в каждой мелочи: от портретного грима и походки до тягучей речи. В этом поиске одной из находок ему помог Евгений Весник. Зная, что у Весника в арсенале более шестидесяти походок, Гриценко обратился к нему с просьбой помочь выбрать подходящую для своего героя. Весник предложил ему "иноходца": это когда одновременно выступают вперед левая нога и левая рука, затем правая нога и правая рука... Эту походку Весник подсмотрел у композитора С.Прокофьева. После съемок Гриценко позвонил Веснику, поблагодарил и признался, что едва он начинал идти "иноходью", как мгновенно и легко настраивался на роль, что очень важно для всякого артиста. Коллеги вспоминали, что на съёмках "Анны Каренино" актёр, погружённый в образ, ходил по площадке угрюмый и замкнутый. Настолько, что Лидия Сухаревская спросила его: "Николай Олимпиевич, вы и в жизни вот такой нудный?" - "А вы думаете я прыгать должен играя такого зануду? – последовал ответ". Во время съёмок Николай Олимпиевич серьёзно повздорил с Иннокентием Смоктуновским. Иннокентий Михайлович, вынужденный отказаться от роли, мечтал воплотить этот образ, много думая о нём. Мечтал настолько, что стал каждый день приходить в гримёрную к Гриценко и давать советы, как играть Каренина. Последний долго терпеть подобных наставлений не смог и выдворил непрошенного советчика: с той поры актёры друг друга недолюбливали. Примирились они лишь спустя десять лет на съёмках одного из последних фильмов Николая Гриценко "Враги".

Режиссёр картины Родион Нахапетов вспоминал: "…Вызвали наших знаменитостей на съемку. Не смотрят друг на друга. Гриценко красный как рак. Смоктуновский в дурном расположении духа. А тут еще Саша (Александр Княжинский, главный оператор) заявляет мне, что сначала придется снимать Гриценко и лишь потом, не раньше чем через два-три часа, Смоктуновского. Я чуть не упал со стула. В кои-то веки бывшие враги получают реальный шанс к примирению, а мы, убрав одного с площадки, подливаем масла в огонь. Ведь Смоктуновский определенно разозлится. "Сделаем небольшой перерыв!" — решаю я. — "Гримеры! Поправьте актерам грим". Подхожу сначала к Гриценко и говорю: "Николай Олимпиевич! Начнем с вас," — "Хорошо. Я готов." — "Вообще-то по свету надо бы начать со Смоктуновского", — вру я. - "Но он уступает первенство вам. Сказал, что вы великий артист и заслуживаете быть первым". — "Спасибо и на том", — бурчит Гриценко. Но вижу — взгляд потеплел. Подхожу к Смоктуновскому. "Иннокентий Михайлович", - говорю, - "Гриценко вам отдает пальму первенства". — "Как это?" — "По свету нам было бы выгодней начать с Гриценко, но он уступает вам. Говорит, что нехорошо заставлять такого артиста, как Смоктуновский, ждать". — "Да? А сам будет сидеть и ждать? Мне как-то неловко…" — "Я понимаю…" - говорю я, а сам думаю: "Ну, что ж, лед тронулся!". Сговорившись с оператором, сажаю Смоктуновского и Гриценко друг подле друга и снимаю кусочек, которого в сценарии не было. Да и в фильме не будет. Просто я решил потратить пятнадцать минут и немного пленки, чтобы разрядить обстановку. Сняли никому не нужный кадр. Артисты улыбаются, обменялись парой слов. "Теперь перейдем к укрупнениям", - говорю я. - "С кого начнем?" — "Можете с него", - благодушно соглашается Гриценко. "Нет. С него", - говорит Смоктуновский. Я взглянул на Княжинского: "Решай ты. Актерам все равно". Конечно, все давно уже было решено. Но я разыграл целую шахматную комбинацию, чтобы не обидеть артистов и не задеть их самолюбие. С тех пор Смоктуновский и Гриценко стали здороваться…".

 

Каренин – вторая после Рощина великая работа Гриценко в кино. А по глубине и значимости она стоит на первом месте. Именно по этой роли, в первую очередь, актёра знают и помнят зрители. В последствие Николай Олимпиевич признавался, что роль эта дорога ему особенно.

 

5-го декабря 1968-го года Николая Гриценко ожидала тяжёлая утрата - на 70-м году жизни ушёл Рубен Николаевич Симонов. Это была огромная потеря для всего театра. Но, наверное, для Гриценко уход Симонова был большей трагедией, чем для кого бы то ни было. Рубен Николаевич был для актёра вторым отцом. Его режиссёром. Далеко не всякому актёру удаётся встретить своего режиссёра. А Гриценко посчастливилось обрести его в самом начале пути. Симонов, под крылом которого возросла целая плеяда прославленных актёров, очень ценил и любил Гриценко. Во многом благодаря этому, актёру удалось прожить такую, по выражению Ульянова, "баснословно богатую жизнь" по ролям в театре.

"Рубен Николаевич Симонов его просто обожал, не мог им не наслаждаться, - рассказывает В.Шалевич. - Гриценко говорил: "Давайте я Вам сейчас предложу пять образов, а Вы выберите, какой из них мне играть". Рубен Николаевич не мог выбрать, какой лучше. Все были невероятны, в любой роли. Поэтому это явление не только вахтанговского театра, это явление всего мира искусств. Явление всего артистического мира». Видимо, последнее очень хорошо понимал сам Симонов, отдававший Гриценко практически все главные роли, что иногда вызывало глухое недовольство других актёров. Гриценко был преданным учеником Рубена Николаевича (а через него, как говорят, "через рукопожатие" - самого Вахтангова), к своему наставнику, с которым бок о бок работали они почти три десятилетия, актёр был очень привязан. Однажды на худсовете Екатерина Фурцева за что-то распекала Симонова. Николай Олимпиевич поднялся и воскликнул: "Товарищи, давайте скинемся на памятник Рубену Николаевичу!" - "Что он несёт?!" – возмутилась Фурцева. "Это от наивности, от любви ко мне", - оправдывал Симонов любимого актёра. После прощания с учителем актёр вышел в фойе, подошёл к окну, глядя на Арбат, заплакал и сказал фразу, оказавшуюся, к несчастью, пророческой: "Теперь жизнь моя кончена…"

Телеспектакль "На всякого мудреца довольно простоты" 

Последней крупной работой Гриценко в театре стала роль Мамаева в спектакле "На всякого мудреца довольно простоты", поставленном Александрой Ремизовой ещё при жизни Рубена Симонова. Спектакль имел огромный успех у зрителя и был по достоинству оценен властью: за свои работы в нём Яковлев, Гриценко и Плотников получили Государственную премию. После смерти Рубена Симонова художественным руководителем театра стал его сын, Евгений Рубенович, имевший несколько иные взгляды на репертуарную политику. Спектакли, в которых был занят Гриценко, постепенно уходили из репертуара, это создавало пустоту, которую актёру нечем было заполнить. В 1969-м году в труппу театра попал молодой актёр Александр Кайдановский. Ему прочили роль князя Мышкина в «Идиоте». Узнав, что вчерашний студент претендует на эту роль, Николай Олимпиевич сделал все, чтобы этого не произошло. Гриценко было в ту пору пятьдесят пять лет, но уступить эту роль, самую дорогую для себя он не мог никому. Гриценко, сжившийся с ролью Мышкина за долгие годы, не мог расстаться с ней. Тем более, что спектакль продолжал пользоваться любовью зрителей. Играть эту роль актёр приходил, даже будучи совершенно больным, и играл так, что никто не мог заподозрить каким трудом это даётся…

"Семнадцать мгновений весны"

В том же 1973-м году Николай Олимпиевич снялся ещё в пяти лентах: "Человек в штатском", "Докер", "Чёрный принц", "Земля Санникова", "Таланты и поклонники". Остаётся лишь поражаться, как, каким чудом теряющий память актёр мог играть столько ролей и исполнять их на таком высочайшем уровне, что невозможно заметить, каких это стоило усилий. Режиссёр Сергей Евлахишвили вспоминал: " Среди пьющих актеров я знал очень талантливых. Однако под влиянием Бахуса талант их тускнел. С Гриценко этого не происходило».

"Он приносил невиданную радость людям, - рассказывал Василий Лановой, - лечил их от всякой внутренней смуты, всяких тяжёлых размышлений, при этом являя собой типичный пример человека, который всё время думает, зачем он живёт, для чего, и стоило ли вообще ради этого жить".

 В 1972-м году, когда Николаю Олимпиевичу исполнилось шестьдесят, в театре по этому поводу не было торжеств. "Великого Николая Гриценко, по-моему, ни разу не чествовали, - отмечает Александр Филиппенко. - Он не вступал, не состоял, не участвовал, а только играл в театре, снимался, поэтому прожил без юбилеев. Некому было заняться этим. Обычная история". Гриценко был всецело предан лишь актёрскому искусству, своему делу. Он не состоял в партии, не имел никакого касательства к политике. Всё это было ему глубоко чуждо и безынтересно.

Гриценко, как свидетельствовала Максакова, "шел мимо быта. Неустроенно это у него всегда было". Владимир Этуш вспоминал эпизод, имевший место во время гастролей театра в Киеве: "Я вышел из гостиницы, чтобы идти в кино, и встретил Гриценко. "Коля, ты куда идёшь?" - "А я не знаю…" - он выглядел беспомощным, потерянным. "Пойдём в кино", - "Пойдём". Пошли, посмотрели фильм. После этого он как-то тепло, по-человечески сказал: "Спасибо, Володя", - "Ему было плохо", - добавлял актёр.

 В 1976-м году на экраны вышло сразу шесть фильмов с участием актёра: "Стажёр", "Преступление" Евгения Ташкова, "Жизнь и смерть Фердинанда Люса", "Мартин Иден", "Два капитана", "В горах моё сердце".

«На последнем спектакле ему суфлировали со всех сторон, - рассказывает Владимир Этуш. - Помню, как на одном из спектаклей «Турандот», который Гриценко играл в течение долгого времени, он беспомощно стоял на сцене и спрашивал меня: "А дальше куда? Куда идти?"

 Ко всем бедам добавилось нестерпимость положения, в котором актёр оказался в собственном доме. Последняя жена, бывшая на много лет моложе Гриценко, обворовывала его и не желала слышать о разводе, на котором он настаивал. У Николая Олимпиевича учащались нервные припадки. От жены он запирался в своей комнате на ключ. Однажды она взломало дверь. Актёр был так потрясён этим, что с ним случился очередной припадок, и, воспользовавшись моментом, жена отправила его в психиатрическую лечебницу… Навестившая его там Юлия Борисова рассказывала, будто он не сразу узнал её, но быстро спохватился: "Юлечка, прости, пожалуйста!" Никто, по крупному счёту, не озаботился тем, чтобы помочь Гриценко, вызволить его из клиники. Гениальный актёр умирал всеми покинутый и забытый. После вспыхнувшей ссоры с соседями по палате сердце Николая Олимпиевича не выдержало. Он умер 9-го декабря 1979-го года. Его последними словами было: "Я только теперь понял, как надо играть Мышкина..."

Николай Гриценко похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.