Фото: из личных архивов

01.12.2013 | 10:32 3

Массовых выступлений против евродезинтеграции стоило ожидать. Однако не до конца ясно, почему разочарованные люди, которые и до избирательных участков не всегда доходят, вдруг опять поверили в силу Майдана

Есть такой термин в психологии — «эффект годовщины». Так называют тревожные переживания, возникающие у человека в годовщину знаковых событий. Иногда человек и не помнит, что пять или двадцать пять лет назад произошло такое событие, а переживания возникают, как будто ниоткуда.

Нынешняя украинская власть об «эффекте годовщины» не слышала. Либо же склонна к экстремальным развлечениям. Иначе как объяснить, почему о головокружительном повороте евросюжета украинцам решили сообщить аккурат в канун годовщины «оранжевой революции»? Как раз в тот момент, когда проевропейски настроенная и социально активная часть украинского общества почти поверила в иронию судьбы: в то, что в Европу нашу страну приведёт именно Янукович, неуклюжая рука Москвы из оранжевой сказки 2004-го.

Евромайдан как результат этого удивительного в своей смелости либо глупости шага был предсказуем. И одновременно непредсказуем. После того как «оранжевая революция» оказалась бессильна волшебным образом превратить Украину в процветающую европейскую страну, нас охватила апатия. С каждым годом возникало всё больше сомнений не только в перспективе процветать по-европейски, но даже в том, как долго мы сможем называться страной. Поводов протестовать в последние годы было всё больше, но акции протеста выходили вялыми и немногочисленными.

Поэтому увидеть сейчас стотысячный Евромайдан более удивительно, чем увидеть в 2004-м миллионный Майдан. Выйти на улицы за свои права — не то же самое, что выйти на улицы за свои права, на собственной шкуре испытав, что даже победа может обернуться провалом. Могу судить об этом компетентно: в 2004-м я и несколько моих друзей организовывали «оранжевый майдан» в Днепропетровске, вдали от киевского карнавала свободы, так ни разу и не вдохнув воздух того, главного Майдана.

Мне кажется, чем больше ты вложил девять лет тому назад в «оранжевую революцию», тем тяжелее заставить себя выйти на улицу вновь. Я не могу передать удивление, которое ощутила, когда узнала о стихийных акциях протеста, прислушалась к себе и вдруг поняла: я пойду. С недоверием, со страхом вновь обжечься, с уверенностью, что в одну реку не войти дважды. Но пойду.

И ведь что интересно: почти то же самое почувствовали многие мои знакомые, которые предыдущие девять лет скептически морщили носы и говорили, что они на майданах своё уже отстояли. Что одной революции на биографию достаточно, а некоторым из них выпало поучаствовать в двух. Что идти и стоять не за кого, потому что все украинские политики ничего, кроме гадливости, не вызывают.

Почему мы всё-таки пошли? Многие видят разгадку в драматизме ситуации: нам уже почти дали подержать в руках тёплое журавлиное тело надежды, а потом отобрали даже виды на синицу. Этого не смогли стерпеть даже самые разочаровавшиеся. Но дело не только в похищенной надежде. Для меня Евромайдан подтвердил гипотезу, которая сформировалась во время «оранжевой революции», звучит ужасно идеалистично и даёт повод для сдержанного оптимизма по поводу украинского будущего. Украинцы — довольно инертная нация. Они неукоснительно соблюдают закон «моя хата с краю» и традицию не собираться в количестве менее трёх гетманов. Их можно облагать чудовищными налогами, измываться над ними в милицейских участках, унижать в госучреждениях. Они перетерпят, утрутся и побегут по своим делам: трудолюбивый же народ, известно ведь. С ними одного нельзя делать — нельзя им всем вместе, громогласно и на уровне коллективного сознания напоминать, что они рабы. Украинец готов в каждодневной жизни вести себя как раб, но не готов быть публично объявленным рабом. В 2004-м украинцам популярно объяснили, что они тут никто, «быдло» и «козлы», и что с их голосами на выборах можно делать что угодно, поскольку быдло по определению безголосо. Украинцы не согласились. В 2013-м им популярно объяснили, что они тут никто, марионетки, которых дядя-кукольник захотел — лицом в Европу развернул, захотел — в Россию, а захотел — вообще продал. Украинцы снова категорически не согласны.

Независимо от результатов наших протестов, мне стало понятно одно: Майдан не был случайностью. Именно поэтому он может быть повторён, и, возможно, даже повторён успешно. У кого-то на Фейсбуке я подглядела чудесную шутку: «Каждые девять лет, 22 ноября, мы с друзьями выходим на Майдан. И правительство идёт в баню…» Думаю, в этом что-то есть.

Виктория Нарижна,
публицистка

http://focus.ua/opinion/291541/