Я родился в СуперДержаве! Этим счастлив и горд я был,

Знамя красное, серп и молот, не стесняясь, в душе носил.

Верил в партию коммунистов, не знал жуликов и воров,

Галстук алый с верою в Завтра я всегда был одеть готов.

 

"Завтра" ловко за лозунги юркнуло, громко "лопнули пузыри".

Не сошлись их слова с делами, не дождались мы той зари.

Не дождались восхода жданного, как-то сразу пришёл закат.

А на смену опять полотнища, дума, партии и мандат.

 

Появились приюты детские, вновь с экранов нам сладко лгут,

Жизнь разложили по копеечкам, а с людей «шкуру вновь дерут».

Молодёжи капкан поставили, показав больших денег власть.

В старость плюнули, усмехаясь:

- Вам в тупик, вы стране ни в масть!

 

Игры наши крутых замесов, наши помыслы - верх мечты!

А величие наших планов грандиознейшей широты!

Мы настроим святейших храмов, упрем в небо их купола.

Станет больше в стране богатых, не коснётся их всех хула.

 

На флагштоке, над каждым домом гордо будет, как дух незрим

Триколора флаг красок ярких

Белый

Синий и

Красный с ним.

 

Гордо стяг над страною реет, как не спутать цветов мазки:

Очень просто! Запомнить надо слово рабское:

Бо

Ся

Ки.

 

Я родился в СуперДержаве! Этим горд я и счастлив был,

И колёсико незаметное в механизме я том крутил.

Чтобы люди страной гордились, жили счастливо, не спеша.

Чтобы жизнь наполнялась красками, восторгалась от них душа.

 

Старики не боялись старости, молодым помогая жить.

И машинами заграничными было некого удивить.

Чтоб Отчизна талантами полнилась, не текли за "бугор" умы,

Чтоб не цикали и не чикали те, которым мы не должны.

 

Чтоб культурою самобытною наполнялся весь мир вокруг,

А ни геями с лесбиянками запрудило всё как-то вдруг.

Гордо стяг над страною реет: белый, синий - не голубой(!)

Красный цвет, что совсем недавно, тот, который был как родной.

 

Не зажрались они, не спились, устремляясь виденьем вдаль.

От народа лишь отвернулись, подарив всем опять печаль...

- Никогда не поеду больше с тобой в волчье логово!
Мария внимательно неотрывно смотрела на старика. Старик помнил ту поездку, несколько лет назад, когда он поехал в этот волчий край, взяв её с собой. Он помнил всё. Не забыла и она. Не раз, просыпалась среди ночи с учащённым пульсом, видя, как наяву яростный волчий оскал. Приснится же!.. Но, успокоившись, засыпала снова. Волков на самом деле не было, то есть они были, но их не было видно.
А тогда, уже в сумерках, проверив на реке снасти они возвращались к машине. Тропа проходила рядом с логовом. Не тропа, а путь. Вокруг был только бурелом и высокая трава. Старик знал это место хорошо. Но не знал, на что способны волки осенью у своего гнезда. Из школьной программы знал, что возле логова волк и овцу не обидит. Но это в книжках, а вот как в жизни может получиться. Тревожно оглядываясь, они продирались сквозь заросли к спасительному костру у машины. Послышался тихий шорох, щелчок. Оба тревожно замерли, осмотрелись. Никого. Она, незаметно для себя самой, прижалась к нему. Старик почувствовал это мягкое теплое прикосновение. Прикосновение чужой зрелой красивой женщины. Ощущение опасности отступило. Но появилось другое, сильное, неуправляемое, требующее выхода, всё более окутывающее сознание, заслоняющее собой всё. Он посмотрел ей в глаза, стараясь заглянуть глубже. Мария, чуть приподняв подбородок, спокойно ответно смотрела на него. В этом взгляде не было страха, было ожидание, которое подстегивало к действию. Забыв про опасность, про волков и логово, старик обнял вздрагивающую Марию. Она ещё плотнее прижалась к нему, тело её стало податливым, горячим. Мелькнула в мозгу искорка опасности, и тут же загасла. Другое, могучее чувство безраздельно правило обоими. Они не сопротивлялись ему, наоборот, забыв про всё на свете, торопливо бросились навстречу…
В вернувшееся сознание вернулось осознание опасности, но появилось и другое:
- Что это было, как это могло произойти…
Две чистые, верные библейским идеалам душеньки стыдливо отводили взгляды, стараясь, не смотреть друг на друга.
Прошло время. Многое забылось, стёрлось в памяти. Мария жила своей жизнью, старик с головой окунулся в дела. Не забывалось только волчье логово. Оно напоминало о себе, оно жарко манило, оно звало к себе вновь и вновь, забывая про опасность, про волков, навечно впечатав в память то, что не помнилось.
- Никогда не поеду больше с тобой в волчье логово!
Мария внимательно неотрывно смотрела на старика, стараясь заглянуть глубже, в самую душу.

Судьба
Колун, взращённый в кулуарах, большой росточком, умом туп,
Рождённый, чтобы стать тараном, был управляем, мощен, глуп.
Непоколеблемо уверен в непогрешимости своей,
Своей звезде всегда был верен и возносил поклоны ей.

Всё стать начальником стремился, хотел судьбу за вихор взять,
Он в бога никогда не верил, решил сам жизнью управлять.
Вокруг, где глянет – одни «черти»:
-Вы все придурки, вашу мать!
Да сколько можно же, однако, вам это надо повторять.

Жил был старик, каких немало, судьбе своей покорен был.
Он в бога верил, в человеке всегда талант превозносил.
Лишь искорка сверкнёт невзрачно, малюсенький оставив след,
А он уж дует, чтоб не гасла, чтобы струился яркий свет.

Судьба его неблагосклонно хлестала, хохоча всегда:
- Тебя я в жизни не оставлю и не надейся. Никогда!
Мне ни к чему людская слава, и кровь людская не нужна,
Я влезу в твои мысли, в душу - цвету я, коль болит она.

- Оставь! Оставь меня в покое! Не сможешь ты меня согнуть.
- Напрасно ты уверен в этом. И не подумаю ничуть.
Ты человек, а я незрима, присутствую всегда, везде.
Надеешься на волю, силу и веришь ты своей звезде?

- Направлю я к тебе посланцев, засланцев - назови их сам.
А там посмотрим, как сложится, потом я им отмашку дам.
Эй ты! Колун! Ты что сгорбился? Вон видишь, тот седой старик?
Ты сделай так, чтоб взвыл он волком, чтобы своей душою сник.

Колун встряхнулся, распрямился. Нигде… Никто… Но был же знак!
Вокруг тихонько оглянулся, в душе проснулся чёрный мрак.
Друзья, хихикая, толкнули, и взад подпёрли сапоги:
– Иди, убей! Чтоб было пусто, ведь вы же ярые враги!

- Ну что же, сколько быть, доколе, судьбой уже начертан путь,
Пойду творить пустое дело, потом уж можно отдохнуть.
Старик ни ведая, не зная, не видя сзади колуна,
Сидел спокойно размышляя:
- Как хорошо! Пришла весна!

А сзади тихо, будто кошка, к нему уже кралась она,
С судьбой в обнимку, щебетая, в кровавый смог погружена.
Удар… Упал старик. Победно смерть прыгнула на грудь ему,
Пытаясь заглянуть под веки, стремясь накинуть пелену.

Друзья восторженно встречали убийцу, гниду, колуна.
Все рукоплёсно поздравляли, бокалы пухли от вина.
- Ну, ты герой! Ты просто гений! Осыпан звёздами твой путь!
И вот теперь ты, сделав дело, спокойно можешь отдохнуть.

Судьба согнала смерть – старуху с груди седого старика,
И тихо пошептала в ухо: «Смотри рыбак – течёт река.
А рыбы, сколько там! И видно клюёт сегодня без конца,
Очнись, возьми мормышку в руки, пошли скорей под лёд гонца».

Старик очнулся, смотрит туго: «Где был сейчас, не знаю я.
Река мне снилась, и как будто здесь уже не было меня.
Стояла, помню в изголовье, вся в белом нежном, будто мать,
Обняла с лаской и с любовью, вдруг стала веки целовать».

Судьба очами здесь сверкнула, а в них уже не жесть, а месть:
- Эй ты, косматая старуха! Иди сюда, здесь дело есть!
Сегодня будет у нас праздник, свою почувствуешь ты власть,
Летать ты будешь, торжествуя, и погуляешь точно всласть.

Благодарны судьбе, что оказались на этом сайте, который выражает наше внутреннее ЭГО. Очень хочется, чтобы своим присутствием не омрачить доброе, светлое, так необходимое сейчас и всегда чистое, вечное стремление к красоте и гармонии.