Моё читательское внимание порою описывает странные кривые, и в этот раз его парабола напомнила лук Эрота, натянутая тетива которого посылает сладкую смерть в сердце избранника своенравного бога.

     Случайно была перечитана мною новелла Томаса Манна "Смерть в Венеции" (1912) сразу после известного романа Айрис Мёрдок "Чёрный принц". Я не могла не вспомнить при этом и о набоковской "Лолите", которую перечитывать мне уже нет необходимости, события романа отпечатались в памяти.

     Все три произведения объединяет один мотив: любовь неравная, любовь, объектом которой становится непозволительно юное существо. Тот же, чьё сердце поражено стрелой Эрота, человек зрелый или вовсе преклонного возраста (герою Айрис Мёрдок 58 лет), делает последние шаги на поприще жизни - если не фактическая, то социальная смерть ожидает его в результате убийственной меткости юного бога.

     У Томаса Манна смерть эта даже вынесена в заглавие произведения. Пожилой писатель, после долгих лет холодной рассудочности поддавшийся порыву, пленённый очаровательным польским мальчиком, возможно, обретает самую сладкую кончину для любящего: на берегу моря, в наблюдении за объектом своей страсти, который, кажется, призывает следовать за ним (тут, конечно, отсылка скорее к Гермесу, проводнику душ умерших в греческом мифологии, а не к Эроту):

Там он постоял, в задумчивости опустив глаза и выводя ногой на мокром песке какие-то фигуры, затем вошел в разлившееся подле большого «маленькое море», где и на самом глубоком месте вода не доходила ему до колен, и, неторопливо ступая, добрался до песчаной отмели. Здесь он снова помедлил, глядя в морскую даль, и побрел влево по длинной и узкой косе земли. Отделенный от тверди водою и от товарищей своей гордой обидой, он – существо обособленное, ни с чем и ни с кем не связанное – бродил у моря, перед лицом беспредельного, и волосы его развевались на ветру. Он опять остановился, вглядываясь вдаль. И вдруг, словно вспомнив о чем-то или повинуясь внезапному импульсу, он, рукою упершись в бедро и не меняя позы, красивым движением повернул голову и торс к берегу. Тот, кто созерцал его, сидел там, сидел так же, как в день, когда в ресторане этот сумеречно-серый взгляд впервые встретился с его взглядом. Голова его, прислоненная к спинке кресла, медленно обернулась, как бы повторяя движение того, вдалеке, потом поднялась навстречу его взгляду и упала на грудь; его глаза теперь смотрели снизу, лицо же приняло вялое, обращенное внутрь выражение, как у человека, погрузившегося в глубокую дремоту. Но ему чудилось, что бледный и стройный психагог издалека шлет ему улыбку, кивает ему, сняв руку с бедра, указует ею вдаль и уносится в роковое необозримое пространство. И, как всегда, он собрался последовать за ним.

    Что касается романов "Лолита" (1955) и "Чёрный принц" (1973), их герои заплатили, возможно, более жестокую дань греческому божеству. Правда, физическая смерть их немного отложена (хотя и является условием публикации исповедей, тут авторами соблюдается принцип правдоподобия). В обоих случаях повествование ведётся от лица узников тюрьмы, куда - справедливое или нет - приводит их обвинение в убийстве. Смерть на конце стрелы Эрота опасна не только для жертв страсти, но и для окружающих их людей, которые оказываются вовлечены в гибельный водоворот. Водоворот, порождённый мистическими существами, нимфетками или фавнами, независимо от их собственной воли.

Думаю, Томас Манн вполне бы согласился с определением природы своего юного героя, Тадзио, как "фавнёнка", если следовать термину Набокова. Очарование этих существ непреодолимо для чувствительных к их магии, но есть изначальный изъян в такого рода неравной страсти, не позволяющий испытывающему её обрести счастье, даже если и удается овладеть объектом желания. Гумберт Гумберт (псевдоним рассказчика в "Лолите") определяет это так: "я...жил в самой глубине избранного мною рая – рая, небеса которого рдели как адское пламя, – но всё-таки рая”.

     Экстаз кратковременен, и за него приходится дорого платить. Думаю, уместно будет привести стих Набокова, который, как мне кажется, перекликается с его самым известным произведением:

Лилит

Владимир Набоков

Я умер. Яворы и ставни
горячий теребил Эол
вдоль пыльной улицы.
		     Я шел,
и фавны шли, и в каждом фавне
я мнил, что Пана узнаю:
«Добро, я, кажется, в раю».

От солнца заслонясь, сверкая
подмышкой рыжею, в дверях
вдруг встала девочка нагая
с речною лилией в кудрях,
стройна, как женщина, и нежно
цвели сосцы — и вспомнил я
весну земного бытия,
когда из-за ольхи прибрежной
я близко-близко видеть мог,
как дочка мельника меньшая
шла из воды, вся золотая,
с бородкой мокрой между ног.

И вот теперь, в том самом фраке,
в котором был вчера убит,
с усмешкой хищною гуляки
я подошел к моей Лилит.
Через плечо зеленым глазом
она взглянула — и на мне
одежды вспыхнули и разом
испепелились.
	       В глубине
был греческий диван мохнатый,
вино на столике, гранаты,
и в вольной росписи стена.
Двумя холодными перстами
по-детски взяв меня за пламя:
«Сюда», — промолвила она.
Без принужденья, без усилья,
лишь с медленностью озорной,
она раздвинула, как крылья,
свои коленки предо мной.
И обольстителен и весел
был запрокинувшийся лик,
и яростным ударом чресел
я в незабытую проник.
Змея в змее, сосуд в сосуде,
к ней пригнанный, я в ней скользил,
уже восторг в растущем зуде
неописуемый сквозил, —
как вдруг она легко рванулась,
отпрянула и, ноги сжав,
вуаль какую-то подняв,
в нее по бедра завернулась,
и, полон сил, на полпути
к блаженству, я ни с чем остался
и ринулся и зашатался
от ветра странного. «Впусти», —
я крикнул, с ужасом заметя,
что вновь на улице стою
и мерзко блеющие дети
глядят на булаву мою.
«Впусти», — и козлоногий, рыжий
народ все множился. «Впусти же,
иначе я с ума сойду!»
Молчала дверь. И перед всеми
мучительно я пролил семя
и понял вдруг, что я в аду.


из книги «Poems and Problems»

P.S. Картина - Lambert Sustris, Venus and Love, Louvre, 1554.

Добавлю, та же тема неравной любви звучит и в произведении Ромена Гари "Дальше ваш билет недействителен", я об этом романе уже тут писала:

http://www.liveinternet.ru/users/5299802/post313177238

Серия сообщений "Рекомендую 2":
Часть 1 - Жизнь Адель, или Синий - самый тёплый цвет
Часть 2 - Казанова
...
Часть 14 - Честная куртизанка
Часть 15 - Старые фильмы - самые лучшие.
Часть 16 - Чёрный Эрот
Часть 17 - В прошлом году в Мариенбаде (1961)
Часть 18 - Пианино (1992)
...
Часть 27 - О моём основном журнале
Часть 28 - Воды слонам! (2011)
Часть 29 - Римская весна миссис Стоун