Часто вижу на улице сцену, которая ставит меня в тупик, то есть не дает никакого простора для воображения. Молодая мама идет рядом с сыном или дочкой пяти, шести, восьми лет. Она ежесекундно кричит на него, дергает за руку, за воротник, иногда за волосы. Ребенок напряженно улыбается (маме кажется, что нахально), потом насупливается, потом плачет. Он явно не понимает, что в нем вызывает раздражение мамы. Главное – она и сама этого не понимает, потому что причиной раздражения может быть все, что угодно. Отстал на три шага – что ты плетешься? Забежал вперед – сколько раз тебе говорила: иди рядом. Заглянул в урну, подобрал стеклышко – не лезь в грязь. Измазал рот мороженым – больше мороженого не увидишь. И так далее. Но отношения с ребенком – только один из случаев. Так или иначе раздражение испытывает всякий человек.

Тест на честность: вы испытываете когда-нибудь раздражение? В чем, однако, природа этого состояния? Мало кто задумывается. Наиболее верное объяснение этой проблемы дал, на мой взгляд, замечательный философ педагогики Симон Соловейчик: «Если в джунглях на вашу тропинку выйдет тигр, вы можете испытать любые чувства – от смертельного страха до прилива отваги, – все что угодно, только не раздражение. Тигры не раздражают. Они вызывают стресс. Но если вы пришли усталый с работы, а трехлетний мальчик не переставая бьет в глухой барабан, вы испытываете раздражение. Стресс – отрицательная реакция на то, что сильнее нас.

Раздражение – отрицательная реакция на то, что слабее нас». Вот, собственно, и все. Спорить с этим трудно. Странно только, что это простое соображение не приходило мне в голову до сих пор. Соловейчик показывает, что раздражение – это реакция на слабое или равное по силам, что это самое мелочное из наших чувств, которое иногда свидетельствует о тайной мелочности характера. Раздраженный человек всегда ведет себя ниже собственных стандартов поведения. Стресс одни чувства притупляет, другие обостряет, раздражение обедняет все эмоции человека. Еще одно соображение, которое объясняет, в частности, почему мы так снисходительно относимся к этому состоянию: «Раздражение похоже на гнев, но это почти всегда гнев неправедный.

И в других человеческих чувствах бывает мало здравого смысла, и ярость бывает слепой, и любовь – глупой; чувства и здравый смысл лежат в разных, лишь иногда пересекающихся плоскостях. Но раздраженный человек всегда чувствует себя правым, вот в чем беда. Раздражительность – болезнь людей, всегда и во всем правых». Главное же, может быть, в том, что если избежать стресса волевым усилием нельзя или очень трудно, то раздражение – вовсе не обязательное состояние. Оно – следствие распущенности. Мы позволяем себе брезгливую интонацию или непреклонный тон. Мы чувствуем себя безнаказанными. И напрасно.

Как только ребенок вырастет, это раздражение будет перенято им как норма общения и обращено в первую очередь на нас. В общении с другими людьми, не сомневаюсь, произойдет то же самое, стоит только перемениться ситуации, которая поставит вас в более зависимое и слабое положение. Кроме того, человеку приходится раздваиваться. По отношению к подчиненным проявлять раздражение какое-то время возможно, но у раздраженного есть, скорее всего, свой начальник и тоже, допустим, раздраженный. Если раздражение в принципе допустимо, то и унижение, от него происходящее, нужно признать как норму. А если кто-нибудь из подчиненных станет вдруг вашим начальником?

В ситуации с ребенком и вообще все ясно. Что бы родитель ни говорил и ни делал, на фоне раздражения будет вызывать сопротивление сына или дочери. Если ребенок раздражает, в этом надо увидеть сигнал приближающейся катастрофы. «Когда поймешь, – пишет Соловейчик, – особое место раздражительности среди других наших чувств, поймешь, что можно сердиться на ребенка, можно огорчаться, можно злиться, можно и гневаться – все не во вред. Но нельзя проявлять суррогатное чувство мелочного раздражения».

Автор неизвестен.