«Ночь на Лысой горе» или «Иванова ночь на Лысой горе» - одно из четырех небольших произведений для оркестра, оставленных Мусоргским.  Это программное произведение было задумано и начато Мусоргским еще в годы ученичества. Здесь он обратился к фантастике, к области народных поверий и сказаний. Описания шабаша композитор тщательно разыскивал в различных книгах, посвященных поверьям; но, как знать — быть может, первым толчком к сочинению послужили воспоминания о няниных сказках, слышанных в детстве. Во всяком случае, автор зорко следил за тем, чтобы не отступить от народного духа. «Для меня важная статья — верное воспроизведение народной фантазии», — говорил он. Модест Петрович очень гордился тем, что сочинение получилось «российским» и «самобытным»: форма его подсказана не европейскими образцами, а исключительно стремлением живо, красочно передать особенности замысла.

Лысая гора под Киевом - место знаменитое. Именно там встречается и развлекается вся славянская нечистая сила. А о сюжете своего сочинения рассказал сам композитор.

Он не писал симфоний, но не потому что не умел или не хотел. В свое время, когда Мусоргский был еще молодым композитором, лидер «Могучей кучки» Балакирев, который считал себя учителем Мусоргского,решительно забраковал «Ночь на лысой горе» и потребовал от автора переработки сочинения. Мусоргский, глубоко убежденный в своей творческой правоте, отказался это делать.Возмущала не столько критика, сколько нетерпимость Балакирева, навязывающего автору собственное толкование пьесы и в замысле и в его выполнении. А если сочинение не соответствовало личным взглядам и вкусам ментора, оно осуждалось как «несовершенное», или, проще говоря, неудавшееся. Стало быть, об исполнении в концертах не могло и быть речи. Поэтому при жизни композитора произведение ни разу не было исполнено. Более того, о Мусоргском закрепилось расхожее мнение, что симфоническая музыка ему не удается, хотя никто из коллег никогда не слышал его «Ивановой ночи».

Но Мусоргский по отношению к этому произведению такого же мнения не придерживался.Сочинение принесло ему глубочайшее творческое удовлетворение. Оно было написано очень быстро, за 12 дней и сразу же набело, в партитуре.

Но надо сказать, что замысел произведения возник у Мусоргского еще семь лет назад.Планировалось написать «полное действие на Лысой горе» - вокально-сценическую композицию с хором, оркестром и солистами по драме Г.Менгдена «Ведьма». Но часть написанного тогда материала пришлось отложить, и позже, когда исполнение симфонической картины-фантазии не состоялось, Мусоргского не оставляла мысль об этой музыке. В 1872 году, участвуя в коллективной работе вместе с Римским-Корсаковым, Бородиным и Кюи над оперой-балетом «Млада», он использовал музыку «Ивановой ночи» для сцены «служения Черному козлу».

 

В одном из писем Мусоргского к Римскому-Корсакову читаем: «Есть книжка «Чародейство» Хотинского, в ней очень наглядно описан Шабаш ведьм по показаниям подсудимой, обвиненной в ведовстве и сознавшейся в амурных проделках с самим Сатаной перед судом. – Бедная помешанная была сожжена – это произошло в XVI веке. – Из этого описания я настроился складом шабаша».

Содержание музыкальной картины так описано Мусоргским:

1. Сбор ведьм, их толки и сплетни.

2. Поезд Сатаны.

3. Поганая слава Сатане.

4. Шабаш.

Но произведение не делится на части, это, скорее, содержание музыкальной формы.

Интереснейшее письмо Римскому-Корсакову (оно приведено почти целиком) дополняется замечаниями и суждениями, высказанными Мусоргским в письме Никольскому: «С Вами я побеседую о моих ведьмах с другой стороны... Ведьмы — вульгарное название, так сказать, кличка моего произведения — есть в сущности «Иванова ночь на Лысой горе»,— как ви­дите — вещица крещеная.— Насколько меня память не надувает, ведьмы собирались на эту гору (Лысую, не краснейте, у Вас голова, а не гора Лысая), сплет­ничали, шашничали и поджидали набольшего — Sa­tan. По его приезде, они, т. е. ведьмы, образовали круг около трона, на котором восседал, в виде коз­лища, набольший, и воспевали ему славу.— Когда са­тана достаточно в ярость приходил от ведовской сла­вы, то открывал своим приказом шабаш... Так я и сделал... Форма и характер моего сочинения россий­ски и самобытны.— Тон его горячий и беспорядоч­ный.— В сущности шабаш начинается с появления бесенят, п. ч. поганая слава входила по сказаниям в состав шабаша, но я назвал (в содержании) эпи­зоды отдельно для большей легкости запечатления музыкальной формы — так как она нова. (…) Иванову Ночь я написал очень скоро, прямо набело в партитуре, писал я ее около 12-ти дней... За Ивано­вой ночью, ночь не спал и окончил работу как раз в канун Иванова дня,— так и кипело что-то во мне, просто не знал, что со мной творится, т. е. знал, да этого не нужно знать, а то зазнаешься.—

В Шабаше я сделал оркестр разбросанным раз­личными партиями, что будет легко воспринять слу­шателю, так как колориты духовых и струнных со­ставляют довольно ощутительные контрасты.— Ду­маю, что характер Шабаша именно таков, т. е. раз­бросанный в постоянной перекличке, до окончатель­ного переплетения всей ведовской сволочи; так, по крайней мере, Шабаш носился в моем воображе­нии.— Я что-то много болтаю о своей Ночи, но это, полагаю, происходит по той причине, что я вижу в моей греховной шалости самобытное русское произ­ведение, ненавеянное германским глубокомыслием и рутиной, а как Савишна вылившееся на родных по­лях и вскормленное русским хлебом».

 

Мусоргский больше не писал программных сочинений для оркестра, но спустя четыре десятилетия эту музыкально-историческую линию продолжит Анатолий Лядов в своих картинах для оркестра «Кикимора» и «Баба-Яга».

Адрес мультфильма:

http://megogo.net/ru/view/23307-noch-na-lysoy-gore.html

Серия сообщений "Музыканты":

Классика, Рок, поп музыка, этно, джаз

Часть 1 - Ночь на Лысой горе или Иванова ночь
Часть 2 - "Карнавал животных" Сен-Санса
Часть 3 - При слове Вена звучит музыка И Штрауса, Малера.
...
Часть 24 - Гектор Берлиоз. Три великолепных симфонических эпизода из «Осуждения Фауста»
Часть 25 - "Могучая кучка" русских музыкантов
Часть 26 - Пленительные вальсы "французского Штрауса" (Эмиля Вальдтейфеля)