Звонит ближе к полвторому, подобен грому. 
Телефон нащупываешь сквозь дрему, 
И снова он тебе про Ерему, 
А ты ему про Фому. 

Сидит где-то у друзей, в телевизор вперясь. 
Хлещет дешевый херес. 
Городит ересь. 
И все твои бесы рвутся наружу через 
Отверстия в трубке, строго по одному. 

«Диски твои вчера на глаза попались. 
Пылищи, наверно, с палец. 
Там тот испанец 
И сборники. Кстати, помнишь, мы просыпались, 
И ты мне все время пела старинный блюз?

Такой – уа-па-па… Ну да, у меня нет слуха».
Вода, если плакать лежа, щекочет ухо. 
И падает вниз, о ткань ударяясь глухо. 
«Давай ты перезвонишь мне, когда просплюсь». 

Бетонная жизнь становится сразу хрупкой,
Расходится рябью, трескается скорлупкой,
Когда полежишь, зажмурившись, с этой трубкой, 
Послушаешь, как он дышит и как он врет –

Казалось бы, столько лет, а точны прицелы. 
Скажите спасибо, что остаетесь целы. 
А блюз этот был, наверно, старушки Эллы 
За сорок дремучий год.

Автор Вера Полозкова