БУКЕТ.
Купил пять роз на все, что были, деньги,
И нёс своей любимой в день рождения.
Как никогда он шёл походкой лёгкой,
Но вдруг услышал, как неподалеку,
У гастронома плакала старушка.
В авоське у неё порвалась ручка,
Рассыпались и свёкла, и картофель,
Что для старушки было катастрофой!
Да, только не спешил помочь никто,
Несчастной той в изношенном пальто.
Он всё собрал, она благодарила:
«Дай Бог тебе всего на свете, милый!»
А он достал вдруг розу из букета:
«Возьмите, женщина! Подарок от поэта!»
А на Сенной просила дочка маму,
На ярмарке купить гиппопотама,
Но, чтоб никто не слышал, мать шептала:
«Не в этот раз, у мамы денег мало».
Он подошёл с улыбкой на устах:
«Вот вам цветы! Возьмите просто так!»
Вручив по розе им, исчез под аркой,
С изрядно прохудившимся подарком.
В трамвае, что гремел, как колесница,
Грустны у пассажиров были лица.
Вдруг девушку заметил он случайно,
Что больше всех вокруг была печальна.
Куда-то, где звонка её не ждали,
Она звонила, ей не отвечали.
И, выходя на третьей остановке,
Он прошептал: «Простите, мне неловко,
Но я уверен, что он Вас не стоит.
Вот эта роза – Вам, а он – пустое.
Я Вам желаю счастья много-много!
А мне пора». Она сказала: «С Богом!»
И, не успев прийти к любимой в срок,
Принёс он ей всего один цветок.
Держал подарок бережно в руке,
В просторной для того цветка фольге.
И глядя в удивлённые глаза,
Любимой всё, как было, рассказал.
Любимая ответила ему:
«Прости, один цветок я не приму!
Ты, видно, всё придумал, как всегда!
И девушка в трамвае – ерунда!
Да никаких и не было старушек!
Ты пропустил с друзьями пару кружек!
И сочинил всё это на ходу!
А я тебя сижу, как дура, жду!»
И дверь закрылась прямо перед носом,
И он побрёл в кабак с названием «Осень»,
Где пиво пил, хотя уж год, как бросил.
И думал, дым, пуская папиросой,
Что всё-таки принёс кому-то счастье,
Его букет, поделенный на части. Слава Иванов
******************************************
СИНИЦА.
Влюбился, как мальчик, не ходит – летает,
А ей-то казалось - интрижка простая.
Ему бы подыскивать адрес собеса…
Откуда, скажите, под рёбрами бесы?
Банально и пошло, вопросов не надо.
Звонки, sms-ки, следы от помады.
Развод, так развод, не смертельно же, вроде,
Но, как ей уйти, если он не уходит?
Подушка пропахла чужими духами,
Но ревность и боль постепенно стихали.
Жалела его: так виски поседели,
В молчании тянулись часы и недели.
Ей плакать хотелось под стать непогоде,
Но сердце стучало: «Пройдёт. Всё проходит…»
Дожди потихоньку сменились снегами,
И стало понятно: журавль – оригами.
Пустая фигурка, мелькнувшая птицей,
По хрупкой синице прошлась колесницей.
Но, видно, в синицах есть скрытые силы,
Чтоб тихо сказать наречённому: «Милый,
Ты знаешь, уныние больше не в моде,
Не надо грустить. Всё пройдёт. Всё проходит…»
…Тяжёлое время, когда стало ясно,
Что с новой любовью не сложится счастье,
Летать перестал, так, бредёт еле-еле,
С работы домой, до унылой постели,
Лежать и смотреть в потолок безучастно,
Страдая, что кончилось лёгкое счастье.
Жена не покормит – и он не спросил бы,
А так – пожуёт и чуть слышно: «Спасибо…»
Но линия жизни бывает пунктиром,
Однажды пришёл он в пустую квартиру,
Увидел стакан, опрокинутый на пол,
Иголки от шприца, осколки от ампул…
Какое такси? Он бегом до больницы,
Скорее узнать, что случилось … с синицей.
Сознание ломалось, дробилось кусками,
От слов безнадёжных: «Туда не пускают».
Застыл, осмотрев безучастные лица,
Услышал обрывки из фразы: «…молиться…»
И, что-то случилось – вдруг понял мгновенно,
Как он одинок в бесконечной Вселенной,
Небрит, неухожен и, даже простужен,
И кроме неё, никому ведь не нужен.
Ни брату, ни свату, ни близким ребятам,
Ни чёрту, ни Богу, ни бабам проклятым.
Всё... После работы – под окна больницы,
К синице? Да нет – к самой нужной Жар-птице,
Чтоб вновь, не стесняясь, кричать при народе:
«Родная, держись! Всё пройдёт. Всё проходит…» Тамара Шумейко
***********************************************************
Для всех она была всё время – Верочка,
Сидела у окна, где этажерочка.
Плела свои узоры белоснежные,
Придумывая сказки безмятежные.
Невзрачная тихоня, безобидная,
Лишь мачеха ругалась: "Ишь, подвидная.
Свалился мне подарочек, что скалишься…
Дурёха, людям думаешь понравишься?"
Плела свои узоры, не перечила,
Судьбою злою, словно изувечена.
Рукастая, к прохожим, лишь с улыбкою,
А костыли стояли за обшивкою.
Для всех она была, когда-то Верочка,
Опрятные салфетки, этажерочка…
Чистейшая душа, ещё смешливая,
Обуза для родни, но всё же… счастливая… Ирина Александровна Воробьева
*******************************************************************
НЕМОЙ. (заметка из жизни)
Однажды, в майский день погожий,
Упал на улице прохожий,
Упал нелепо, прямо в грязь,
Все пальцем тыкали, смеясь,
И проплывали мимо лица.
Ворчали: «Надо ж так напиться!»
А он - смотрел с мольбой на всех,
Пытаясь встать, и смех и... грех.
Бубнил неясные слова,
В крови седая голова.
C лица стекала жижей грязь,
Вокруг шептали: ««Быдло», «Мразь»...»
И обходили стороной,
В душе гордясь: «Я - не такой!»
И с отвращением плюясь,
В грязи запачкаться боясь.
Иные - просто пряча взгляд,
Шагали мимо, мол, спешат...
Поднять?... Да, Боже упаси!
Он, как животное, в грязи.
…Так проходил за часом - час,
Вот и закат уже погас...
Глубокой ночью, лишь патруль,
Заметил в грязной луже куль...
Брезгливо пнули сапогом:
«Вставай, алкаш, подвал твой дом!»
Не замечали синих губ,
Он не ответил, он был - ТРУП...
…Седой мужчина не был пьян,
Больное сердце сжал капкан,
Судьба, усмешкою кривясь,
Его толкнула прямо в грязь.
Напрасно, он пытался встать,
Напрасно, он пытался звать.
Придавлен болью, как стеной,
Но, вот беда - он был НЕМОЙ.
…И может, кто-нибудь из нас,
Такое видел и не раз,
Ухмылку мерзкую тая,
Авось помогут, но - не я...
Так кто ж мы... люди... или нет?
Вопрос простой - непрост ответ.
Законы джунглей возлюбя,
Где каждый - только за себя.
…Однажды, в майский день погожий,
Упал на улице прохожий... Владимир Волкодав
******************************************
СЛУЧАЙ НА ВОКЗАЛЕ.
Не забуду случай на вокзале,
Я в поездке дальней был тогда,
Ждал свой поезд, сидя в шумном зале,
За окном мелькали поезда.
Всех вокзалов общая картина –
Спешка, суета, как балаган.
Вижу в зале, движется мужчина,
Медленно, качаясь, видно пьян.
Шёл он, как-то странно ковыляя,
Подошёл ко мне и стал просить:
«Добрый человек, на чашку чая,
Дай мне, чтоб я мог перекусить!»
Оглядев его неторопливо,
Я решил – на пьяницу похож.
«Не на чай ты просишь, а на пиво…» -
Думаю, меня не проведёшь.
На его слова не дав ответа,
Не желая с пьяным говорить,
Я закрылся от него газетой,
Дал понять: мол, можешь уходить.
Чтоб занять соседнее сидение,
Положил на нём я свой багаж,
Уходя, он тоном сожаления,
Произнёс: «Я знал, что ты не дашь!»
И пошёл походкою гусиной.
Перед тем, как он в толпе исчез,
Я увидел под его штаниной,
Не нога была, а был протез.
Как-то стало на душе тревожно:
У него такой несчастный вид,
Вовсе он не пьяница, возможно,
А голодный, бедный инвалид.
Совесть жгла, как огненным железом:
«По походке пьяницу узнал!
Как бы ты с изношенным протезом,
Слабый и голодный ковылял?»
Да, и речь его была нормальна,
Несомненно, в здравом он уме,
На отказ ответил мне печально,
Как бы сожалея обо мне.
Совесть жгла, душа моя болела:
«Оказал голодному любовь!»
Тут толпа немного поредела,
И его я вдруг, увидел вновь.
Он сидел на лавке в закоулке,
Чтобы на виду у всех не быть,
И жевал кусочек чёрствой булки,
Не имея чем её запить.
Встал, пошёл к буфету, ковыляя.
Не иду к буфету, а лечу!
И теперь не только чашку чая,
Всё, что он возьмёт, я оплачу.
Он вошёл туда, а я у двери,
Жду немного и вхожу в буфет.
Оглядел кругом, глазам не верю:
Он исчез, его в буфете нет!
Подхожу к буфетчице в тревоге,
Спрашиваю: «Здесь такой-то был,
Инвалид, хромой на обе ноги?»
Говорит: «Такой не заходил!»
Ещё раз глазами пробегаю,
Но его фигура не видна.
Выйти он не мог, я точно знаю:
Дверь была в буфете лишь одна.
Вышел я и сел на прежнем месте,
Всё не выходило из ума –
Если так Христос к Своей невесте,
Подойдёт голодный, а она…
Говорит о Церкви Божье Слово,
Что по окончании пути,
Всем нам пред судилище Христово,
Должно неминуемо прийти.
И мою жестокость обличая,
Он напомнит мне про тот вокзал,
Скажет: «Я всего на чашку чая,
У тебя просил, но ты не дал…»
Иисус, нуждаюсь я в бальзаме,
Исцели меня от слепоты,
Чтоб я мог духовными глазами,
Видеть так людей, как видишь Ты! Александр Мотыльков