Ричард Бах родился 23 июня 1936 года в городе Оук-Парк, штат Иллинойс. По семейному преданию, он является отдалённым потомком великого композитора Иоганна Себастьяна Баха. Учился в Университете Лонг-Бич штата Калифорния. Служил в ВВС США, впоследствии занимался исполнением воздушных трюков. Почти все его произведения так или иначе касаются темы полёта. Всемирную писательскую славу Баху принесла повесть «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» (1970), в том числе опубликованная в СССР в одном из «толстых журналов».
Ричард Бах Иллюзии, или Приключения вынужденного Мессии (отрывок).
13.
Ваша совесть —
Не что иное, как мера
Честности вашего эгоизма.
Внимательно прислушайтесь
К этому.

— Мы все свободны делать то, что мы хотим делать, — сказал он в эту ночь. — Это просто, ясно и очевидно, не правда ли? Ну не прекрасный ли это способ управления Вселенной?
— Почти. Ты забыл одну маленькую деталь, — сказал я.
— О?
— Мы все свободны делать то, что мы хотим делать, при условии, что своими действиями не причиним боли другим, — добавил я. — Я знаю, что ты имел это в виду, так что же ты сразу это не сказал?
Из темноты до меня донесся звук шагов. Я быстро взглянул на него.
— Да, похоже, что кто-то…
Он встал и ушел в темноту. Вдруг я услышал, как он рассмеялся и произнес имя, которое мне не удалось расслышать.
— О'кей, — сказал он. — Нет, мы будем вам рады… Что вы там стоите, правда, просим к нам на огонек…
Ему ответил голос с сильным акцентом, не русским, не чешским, скорее, с трансильванским:
— Спасибо, но мне не хотелось бы вас стеснять.
Мужчина, которого Дон привел к нашему костру, выглядел для Среднего Запада довольно необычно. Маленькая, стройная волкоподобная фигура, пугающая взор. Он был одет в вечерний костюм, черный плащ, подбитый красным шелком, и лакированные ботинки. При свете костра он чувствовал себя неловко.
— Я проходил мимо, — сказал он. — Мне ближе идти к дому через поле.
— Неужели? — Шимода не верил ему, зная, что он лжет, и, в то же время, едва сдерживал смех. Я ничего не понимал.
— Располагайтесь поудобнее, — сказал я. — Не можем ли мы вам чем-нибудь помочь? — на самом деле я сказал это чисто из вежливости; он был мне настолько неприятен, что мне вовсе не хотелось, чтобы ему было удобно.
Он посмотрел на меня с безнадежной улыбкой, от которой на меня повеяло холодом.
— Да, вы можете мне помочь. Мне это очень нужно, иначе я не стал бы и просить. Можно я попью вашей крови? Совсем чуть-чуть? Это моя пища, мне нужна человеческая кровь…
Может быть, все дело было в акценте, он не слишком-то хорошо владел английским, но я вскочил на ноги так быстро, как мне уже давно не приходилось этого делать, и от этого движения в огонь полетели стебельки.
Мужчина отступил. Вообще-то, я спокойный человек, но я неплохо сложен и, наверное, выглядел грозно.
— Простите, сэр! Простите! Пожалуйста, забудьте об этом! Но дело в том, что я…
— О чем вы говорите? — я приходил все в большую ярость, потому что мне было страшно. — Вы, собственно, кто такой? Вы что, ВАМ…
Шимода перебил меня, прежде чем я успел вымолвить это слово.
— Ричард, наш гость говорил, а ты прервал его. Пожалуйста, сэр, продолжайте, простите моего друга, он несколько нетерпелив.
— Дональд, — сказал я, — этот тип…
— Спокойно!
Я так изумился, что замолчал и с испугом и изумлением смотрел на мужчину, выхваченного из темноты светом костра.
— Пожалуйста, поймите меня правильно. Я вовсе не хотел родиться вампиром. Это для меня большое несчастье. У меня нет друзей. Но каждую ночь я должен выпивать немножко свежей крови, иначе меня будут терзать ужасные боли, я даже могу умереть. Пожалуйста, позвольте мне попить вашей крови, совсем чуть-чуть, больше пинты мне и не надо, иначе мне будет очень плохо, иначе я умру, — он сделал шаг по направлению ко мне, облизывая губы. Вероятно, он полагал, что Шимода имеет на меня влияние и заставит подчиниться.
— Еще один шаг, и кровь будет. Мистер, как только вы до меня дотронетесь, я убью вас… — я не стал бы его убивать, просто перед дальнейшей беседой я намеревался его хорошенько связать.
Должно быть, он мне поверил, потому что остановился и вздохнул.
— Вы достигли того, чего хотели? — спросил он, повернувшись к Шимоде.
— Думаю, что да. Спасибо.
Вампир взглянул на меня и непринужденно улыбнулся, как актер на сцене, когда спектакль уже закончился.
— Я не буду пить твою кровь, Ричард, — сказал он на безупречном английском без всякого акцента. На моих глазах он растворился в воздухе, как будто кто-то выключил его…
Секунд через пять его уже не было.
Шимода присел у костра.
— Я рад, что ты сам не веришь в то, что говоришь.
Я все еще дрожал от избытка адреналина в крови, я был готов к схватке с монстром.
— Дон, я не вполне уверен в том, что готов к подобным шуткам. Может быть, ты объяснишь мне, наконец, что, собственно, происходит? К примеру, что это… было?
— Это был уомпирр из Трронсильуании, — сказал он с еще большим акцентом, чем то чудовище. — Или, чтобы быть более точным, это была мысленная форма вампира из Трансильвании. Если ты хочешь кому-нибудь что-то объяснить, а тебя не слушают, дай им как следует по голове какой-нибудь мысленной формой, чтобы до них дошло, что ты имеешь в виду. Как ты думаешь, я не переборщил с этими клыками, с акцентом и этим плащом? Он не слишком тебя напугал?
— Плащ был роскошный, Дон, но он так похож был на стереотип, он был таким забавным… Нет, я вовсе не испугался.
Он вздохнул.
— Ну, хорошо. Но ты, по крайней мере, все понял, а это главное.
— Что я понял?
— Ричард, в своем гневе по отношению к моему вампиру ты делал то, что хотел делать, даже хотя ты и предполагал, что причинишь ему боль. Он даже предупредил тебя, что ему будет больно, если…
— Но он же собирался пить мою кровь!
— Мы все поступаем подобным образом, когда говорим другим, что нам будет больно, если они не будут жить так, как нам хочется.
Некоторое время я молча обдумывал это. Я всю жизнь считал, что мы можем поступать так, как нам заблагорассудится, при условии, что мы не будем делать другим зла, но это оказалось неправильным. Что-то тут было не так.
— Тебя смущает общепринятая формулировка, которая не верна, — сказал он. — Эта фраза: причинить боль кому-нибудь другому. Что бы ни случилось, мы сами выбираем, будет нам больно или нет. Это решаем только мы сами, и никто другой. Мой вампир сказал тебе, что ему будет больно, если ты не дашь ему напиться крови. У тебя был выбор — дать ему кровь, отказать ему, связать его, забить в его сердце священный кол. Если бы он был против священного кола, он был бы свободен оказать тебе сопротивление, причем любым угодным ему способом. И так далее, и так далее. Выборы, альтернативы.
— Ну, если на это так смотреть…
— Послушай, — сказал он, — это очень важно. Мы. Все. Свободны. Делать. То. Что. Мы. Хотим. Делать.
14.
Каждый человек
И каждое событие
Присутствуют в вашей жизни,
Потому что вы сами их привлекли.
Что вы будете с ними делать,
Решать только вам самим.

— Дон, тебе не бывает одиноко? — мне пришло в голову задать ему этот вопрос, когда мы сидели в кафе в городе Рейерсон, штат Огайо.
— Меня удивляет, что ты…
— Ш-ш-ш, — сказал я, — я еще не закончил. Тебе никогда не бывает просто одиноко?
— Тот смысл, который ты вкладываешь в…
— Погоди. Всех этих людей мы видим лишь несколько минут. Время от времени я замечаю в толпе лицо, какую-нибудь замечательную, восхитительную женщину, и я хочу поздороваться с ней, остаться, и больше никуда не лететь, а посидеть и поговорить с ней. Но она летает со мной десять минут, или не делает даже и этого, и вот ее уже нет, а следующим утром я лечу в Шелбивилль, и больше никогда ее не увижу. Вот что такое одиночество. Мне кажется, что я никогда не смогу найти настоящих друзей, если я сам постоянно в пути.
Он сидел и молчал.
— Или, все-таки, я их найду?
— Можно я что-нибудь скажу?
— Думаю, да, — в этом кафе гамбургеры наполовину заворачивали в тонкую промасленную бумагу, и когда их разворачивали, сыпались семена кунжута, пользы от которых было мало, но сами гамбургеры были неплохие. Некоторое время мы ели в тишине, и я ждал, что он мне скажет.
— Видишь ли, Ричард, мы, собственно говоря, магниты, не так ли? Нет, не магниты. Мы — железо, обмотанное медной проволокой, и как только мы пожелаем стать магнитами, мы может стать ими. Можно просто пропустить по проволоке наш внутренний ток и притянуть к себе то, что нам угодно. Магниту безразлично, как он работает. Он просто является сам собой, и по природе своей притягивает одно и оставляет в покое другое.
Я ел жареный картофель и хмурился на Дональда.
— Ты упустил маленькую деталь. Как мы это делаем?
— Мы ничего не делаем. Помнишь космический закон? Одинаковых людей всегда тянет друг к другу. Просто будь тем, кто ты есть, спокойным, сильным, мудрым. Остальное происходит автоматически. Когда мы светимся своим внутренним светом, каждую минуту спрашивая себя, то ли мы делаем, что действительно хотим делать, и, делая это, отвечаем себе «да», мы автоматически отгоняем от себя тех, кому нечему у нас научиться, и привлекаем тех, кто хочет постичь наши знания, и тех, у кого можем учиться сами.
— Но это требует истиной веры, а тем временем все-таки становится одиноко.
Отвлекшись от гамбургера, он странно взглянул на меня.
— Какой веры? Ноль веры. Все, что для этого нужно, это воображение, — он расчистил стол, убрав с него соль, перец, кетчуп, вилки и ножи. Я ждал, что сейчас произойдет очередное чудо, что-нибудь материализуется на столе прямо перед моими глазами.
— Если у тебя есть хотя бы столько воображения, сколько у этого зернышка кунжута, — сказал он, положив в качестве примера одно из зернышек на середину стола, — для тебя все возможно.
Я посмотрел на зернышко, потом перевел взгляд на него.
— Мне бы хотелось, чтобы все вы, все мессии, собрались вместе и договорились. Мне всегда казалось, что если весь мир восстанет против меня, то все, что мне будет нужно, это вера.
— Нет. Я хотел исправить эту ошибку, когда еще проповедовал, но это было бесполезно. Две тысячи, пять тысяч лет назад слова «воображение» вообще не было, и лучшим словом, которым люди могли его заменить, было слово «вера». К тому же, тогда не было зерен кунжута.
Я был уверен, что в последнем он ошибается, но спорить не стал.
— А я должен себе представить это намагничивание? Я могу представить себе мудрую мистическую леди, появившуюся на поле около города Таррагон, штат Иллинойс, ну и что дальше? Ведь она существует лишь в моем воображении.
Он беспомощно обратил взгляд к небесам, в тот момент представленными в виде потолка кафе Эма и Эдны.
— Всего лишь в твоем воображении? Конечно в твоем воображении! Весь мир — это твое воображение, ты что, забыл об этом? Ты переживаешь только то, о чем думаешь. Как человек думает, так он и существует. Нас пугает только то, чего мы боимся. Думай и богатей. Творческое зрительное представление для развлечения и дохода. Как найти друзей, будучи тем, что мы есть. Твое воображение ни на йоту не изменит Суть, никак не повлияет на реальность. Но мы обсуждаем миры «Уорнер Бразерс», образы «Метро-Голдуин-Майер», а каждая их секунда это иллюзия и воображение. Все это сны с символами, которые, просыпаясь, мы сами для себя создаем.
Он положил свои вилку и нож так, будто собирался построить между ними мост.
— Ты пытаешься понять смысл своих снов? Ты смотришь на то, что происходит вокруг тебя в твоем бодрствовании, и точно так же пытаешься понять это. Каждый раз, оглянувшись вокруг, что ты видишь в своей жизни? Себя и самолеты.
— Да, Дон, пожалуй, ты прав, — мне хотелось, чтобы он говорил помедленнее, а не обрушивал на меня все сразу со скоростью миля в минуту, это быстровато для восприятия новых идей.
— Если во сне ты видишь самолеты, то что это для тебя значит?
— Свободу. Сны с самолетами освобождают меня, дают мне чувство свободы.
— Так что же объяснять дальше? Сон наяву это то же самое. Ты всегда будешь свободен от того, что связывает тебя — от рутины, авторитета, скуки, серьезности. Ты до сих пор не понял, что свободен уже, и всегда был свободен. Если у тебя воображения хотя бы наполовину столько, сколько у этого зернышка, ты уже высший хозяин своей жизни и всего ее волшебства. Только воображение! О чем ты говоришь?
Официантка время от времени странно поглядывала на него. Вытирая посуду, она прислушивалась к нашему разговору, вероятно гадая, кто он такой.
— Так тебе никогда не бывает одиноко, Дон? — опять спросил я.
— Пока мне самому этого не захочется. У меня есть друзья в других измерениях, с которыми я время от времени встречаюсь. Так же, как и ты.
— Нет, я имею в виду это измерение, этот воображаемый мир. Докажи мне, что ты прав, покажи мне какое-нибудь маленькое чудо твоего магнита. Я хочу этому научиться.
— Лучше ты сам покажи чудо, — ответил он. — Для того чтобы привлечь что-то в свою жизнь, нужно представить себе, что оно в ней уже есть.
— А что бы мне такое представить? Можно мою прекрасную леди?
— Все, что угодно, но для начала лучше не леди, я что-нибудь поменьше.
— И я займусь этим прямо сейчас?
— Да.
— О'кей… Голубое перо.
Он озадаченно посмотрел на меня.
— Ричард! Голубое перо?
— Ты же сказал: все что угодно, но не леди, а что-нибудь поменьше.
Он пожал плечами.
— Отлично. Голубое перо. Представь его себе. Представь его себе наглядно, во всех деталях, каждую линию, каждое ребрышко, кончик, трещинку в том месте, где оно чуточку порвано, пух вокруг пера. Представь себе все это на минуту, а затем отпусти его.
Я закрыл глаза и мысленно увидел образ пера длиной дюймов в пять, переливающегося по краям серебристо-голубым цветом. Яркое чистое перо, летящее в темноте.
— Если хочешь, можешь окружить его золотым сиянием. Это поможет сделать его реальным, и к тому же сработает как магнит.
Я окружил свое перо золотым ореолом.
— О'кей.
— Годится. Можешь открыть глаза.
Я открыл глаза.
— А где же мое перо?
— Если ты представил его себе достаточно отчетливо, оно уже спешит к тебе с неумолимостью грузовика.
— Мое перо? С неумолимостью грузовика?
— Выражаясь образно, Ричард.
Целый день я ждал, когда же мое перо появится, но его все не было. Лишь вечером, уплетая за ужином бутерброд с горячей индейкой, я, наконец, его увидел. Это был рисунок на картонном пакете с молоком. Надпись гласила: «Упаковано на ферме „Голубое перо“, город Брайан, штат Огайо, для молочной фирмы Скотта».
— Дон! Мое перо!
Он посмотрел на меня и пожал плечами:
— Я думал, тебе нужно настоящее перо.
— Что ж, для начала сойдет и это, как ты считаешь?
— Ты представил его себе отдельно от всего, или ты держал его в руках?
— Отдельно, само по себе.
— Тогда все ясно. Если ты хочешь, чтобы то, что ты к себе притягиваешь, оказывалось рядом с тобой, ты должен вместе с ним представить и себя. Извини, что я забыл тебе это сказать.
Странное призрачное чувство овладело мной. У меня получилось! Я сознательно притянул к своей жизни то, что хотел!
— Сегодня перо, — сказал я, — завтра весь мир.
— Будь осторожен, Ричард, — сказал он, — иначе ты об этом пожалеешь…

У него был цепкий взгляд, острый ум,железная воля, мертвая хватка и невероятная целеустремленность. А еще у него имелись крепкий бизнес, роскошное жилище, молодая жена, надежные партнеры и верные друзья. В общем, как он считал, все, что нужно для счастья, у него было. А вот счастья-то и не было.
Время от времени он помечал в своем ежедневнике: «11.00 - 11.30.Анализ ситуации по С.».
«С» - это он так обозначал Счастье. И действительно посвящал это время скрупулезному анализу ситуации. Он владел множеством аналитических методик и технологий, и применял их все по очереди, но к конкретному резюме прийти никак не мог. По всему выходило, что Счастье однозначно должно присутствовать. Но, видимо, он не учитывал какой-то важный параметр, или группу параметров, потому как С. отсутствовало напрочь.

- Так. Активы выросли… Рентабельность - зашибись… Контракты заключены… Филиалы расширены… На международный рынок вышли… - методично отмечал он в специальной таблице те параметры, которые считал обязательными составляющими Счастья. - Теперь здесь. Жена - Мисс Мира, красавица и модель, особняк - новенький, 18 комнат, три этажа, бассейн, сад, теннисный корт, пентхаус на крыше - отмечаем галочкой. «Бентли» еще очень даже в теме, «Ягуар» гоночный приобрел, яхта 10 метров, это вычеркиваем… На островах были, Египет посмотрели, Европу всю объездили, в Америке побывали, Австралию осчастливили, Японию посетили… Дайвинг, серфинг, рафтинг - выполнено… Опера - 1 раз за полгода, балет - 1 раз, театр - 2 раза, закрытый кинопоказ - 2 раза, презентации - 4.

Благотворительность - сумма выделена согласно плану. Вроде все пучком.

Блин, чего ж тогда я не просекаю? Почему счастья не чувствую?

Но отступать он не любил, и потому продолжал корректировать планы: он всегда добивался своего, и поэтому достижение Счастья было всего лишь вопросом времени.

Но однажды в его планы вмешалась та неведомая сила, которую одни называют Провидение, другие - злой рок, а третьи - Бог. И началось все с того, что на его территории, прямо в саду, откуда-то появилась черная кошка. Он был материалист и рационалист, в приметы не верил, поэтому просто отметил факт ее появления и не сталморочиться. Тем более что кошка была красивая - черная, как ночь, и гибкая, как пантера. Она радовала глаз, а значит - имела право на существование. Кошка вела себя независимо, держалась поодаль, под ноги не лезла, в общем, гуляла сама по себе. Ну и фиг с ней, места не прогуляет.

А потом его «Бентли» попал в жуткую автокатастрофу. В таких мясорубках обычно не выживают, но он выжил. Один из немногих счастливчиков. Впрочем… Он никогда не задумывался, в чем разница между «жить» и «выжить», так что это был для него совершенно новый опыт. Когда он очнулся от комы, то долго не мог вспомнить, кто он, как его зовут, и что он вообще здесь делает. «Здесь» - это в больничной палате,
облепленный датчиками и трубками, окруженный разными мудреными аппаратами. Память начала возвращаться не сразу, а какими-то отдельными картинками. Постепенно картинки складывались вместе, как паззлы, и всплывали воспоминания.

Его зовут Сергей. Он - владелец холдинга. У него есть партнеры. Женщина, которая иногда появляется - его жена Марина. Люди в белых халатах - это врачи. Он - в больнице. Он поправится. Все пучком. И миг, предшествующий катастрофе, он тоже вспомнил. Как на скоростном шоссе вдруг впереди происходит что-то - белую машину выбрасывает на встречную полосу, она врезается в грузовик, его разворачивает поперек дороги, а его «Бентли» летит на эту баррикаду, и уже невозможно затормозить, и тот, кто сзади - тоже с
размаху врезается в него, и потом сбоку, и сверху, и… темнота.

А самое страшное открытие произошло чуть позже: когда он понял, что не может шевелиться. Совсем. И разговаривать он тоже не мог. Только смотреть и слушать. И анализировать.
Из разговоров врачей на ежедневных обходах он узнал, что получил сложную травму позвоночника и теперь называется «спинальник», это не считая переломов конечностей, и была открытая травма головного мозга, его прооперировали, и часть мозга пришлось удалить, и теперь у него в голове пластина, а когда он сможет встать, и сможет ли вообще - не знает никто. И то, что он выжил - вообще счастье.

Приплыли. Так вот оно какое, счастье. Лежать забинтованной-загипсованной моргающей мумией в больничной кровати - это, стало быть, счастье. М-да. Сомнительно как-то… Но что имеем - то имеем, стало быть, таковы условия задачки. А мужской характер никакой катастрофой не сломаешь, если он есть, конечно. У него - был. И он стал мотивировать себя на поправку. Дома он оказался нескоро, и въехал не на белом коне - на инвалидной коляске, влекомой нанятой недавно сиделкой. Марина руководила процессом, говорила, что и куда. Как будто мебель вносили.

- Я решила, что комнату тебе оборудуем тут, на первом этаже, - говорила Марина. - Тут окна большие, и выход на веранду. Тебе тут будет удобнее. Ты же не против, милый?

Как будто он мог ответить… Только моргнул: не против, мол…

- Татьяна Петровна, вот тут, на телефоне, кнопочки, если что срочное - вот начальник охраны, вот кухня, вот мажордом, мне звоните только в самом крайнем случае.

«Это в каком же? - внутренне усмехнулся он. - Если в ящик сыграю, что ли?».

- А это что за животное? - обернулась к окну сиделка. - Ваша кошечка на подоконнике?

- Нет. Но вы не прогоняйте. Она тут, в саду, живет. Пусть будет. Сережа ее любил.

«Любил! - резануло его. - Что ж она так, в прошедшем времени… Я ж живой еще!».
Хотя… какое там живой! Мумия в коляске. И потом! С чего это она взяла, что он кошку любил??? Так, замечал просто.

- Окно держите открытым, Сереже нужен свежий воздух.

И потянулись однообразные дни.

Сиделка была пожилая, опытная и профессиональная. Она споро производила гигиенические процедуры, делала массажи, ставила уколы, кормила с ложечки и вывозила на прогулку. В перерывах - дремала в кресле. Разговорами не надоедала, только по делу. Да и что с ним разговаривать, с таким молчаливым? Жена заходила каждый день. Ну или почти каждый. Свежая, красивая, холеная. Говорила какие-то слова, справлялась у сиделки, как тут больной, есть ли динамика. А потом уходила по своим молодым делам, и Сергей мог только догадываться, куда и зачем. Впрочем, он не гадал - какая разница? Это был уже другой мир, не его. Она жила там, а он здесь. В этом, его мире, были он, инвалидное кресло, сиделка и… кошка.

Кошка приходила ежедневно. Вспрыгивала на подоконник и сидела - чаще всего спиной к нему, но время от времени поворачивалась и «фотографировала» его своими пристальными зелеными глазами. А потом снова поворачивалась к саду, словно приглашала и его посмотреть. Он исмотрел - а что еще делать инвалиду?
Оказалось, что до сих пор он и не замечал, что вообще есть в его саду. А были там деревья, и причудливые клумбы, и аккуратно подстриженные кусты, и птицы разные летали. Цветы красивые тоже были. Травка ровная, зеленая, и дорожки, выложенные мозаичной плиткой. Странно, что он раньше этого не замечал. Хотя - когда ему было замечать? Работа отнимала все время и занимала все мысли. И вопрос счастья…
- Что ты знал о счастье, человек? - раздался низкий мурлыкающий голос.

Он вздрогнул. Татьяна Петровна, по обыкновению, дремала и говорить
таким голосом по определению не могла. Больше в комнате никого не было. Только с подоконника таращилась кошка.

- Да не моргай, тебя, тебя спрашиваю, - слегка кивнула кошка.

«Мысли она, что ли, читать умеет?» - ошеломленно подумал Сергей.

- Умею. И ты умеешь. А что тебе еще остается делать?

И правда. Что ему еще остается делать, когда ни сказать, ни спросить, ни пальцем ткнуть?

- Вот-вот. Слепота компенсируется остротой слуха и осязания. А у тебя - вот так. Впечатлений-то хочется, да?

«Схожу с ума. Хотя - какая разница? Или… Блин, сиделку бы разбудить!
Кошки же неразумные, они не умеют мыслить…», - заметалось в голове.

- Сам ты неразумный, - обиженно мяукнула кошка. - И мыслить не умеешь. Вон какой бардак в голове, мысли, как тараканы. А сиделка спать будет. Я ее усыпила.
«Как?» - панически подумал Сергей, как будто это имело огромное значение.

- Вибрациями, - объяснила кошка. - Это просто. Надо только осознать, что весь мир состоит из вибраций. И ты тоже. И мысли. Вот и посылай в мир, что хочешь! Мысленно…
«Хочу проснуться!», - твердо подумал Сергей.

- Ну, раз ты со мной беседуешь, считай, уже проснулся, - зевнула кошка, показав розовый язычок. - И так полжизни проспал. Вы, люди, такие сони. Ничего не видите дальше своего сна! Сергею вдруг стало интересно. И впрямь: чего он кочевряжится? Можно подумать, у него столько дел и развлечений, что кошка отрывает его от жизненно важных вопросов! И вообще - интересно! Почему бы не попробовать? Он поднапрягся, сформулировал вопрос и послал его кошке:
«Как тебя зовут?»

- Да не трясись ты так! - казалось, что кошка хохотнула. - Вибрации гораздо тоньше. Не надо напрягаться, нежнее, нежнее… Вот так, да. Это людей «зовут». Мы, кошки, опознаем друг друга по вибрациям. Да и вы, люди, тоже - только не замечаете. «Это как?» - подумал Сергей.

- Ну вот видишь ты незнакомого человека и уже чувствуешь, друг он или враг, стоит ему доверять или надо поостеречься. Разве нет?

Сергей подумал и решил: а ведь правда! Ему интуиция не раз подсказывала, «кто есть ху на самом деле», и ни разу не случалось ошибки. Так что кошка дело говорила.

- Но ты можешь меня как-нибудь назвать, если тебе без этого нельзя. Знаешь, я веду род от древней богини Баст.

Была такая, женщина с кошачьей головой. Зови меня Бася, подойдет?
Бася - это было здорово. Мягко так, вкрадчиво. Ласкало слух.

- Ого! Вибрация приятная от тебя пошла. Хорошо, договорились - буду для тебя Басей.
«Это я мысль, что ли послал? В виде вибрации?» - напряженно, как ученик на экзамене, подумал Сергей.

- Ну да. Поскольку у тебя все остальное в отключке, вся энергия направлена на мысль. А обычно люди слишком разбрасываются, поэтому и мыслят неточно. И вибрации у них такие…размазанные.
«Я хочу научиться этим самым вибрациям», - послал мысль Сергей.

- Мгм. Я вспрыгну тебе на колени, ты не против? - просигналила кошка.
«Да пожалуйста».

Кошка неспешно спрыгнула с подоконника и пошла к его креслу. Испытующе глянула снизу - и легким прыжком оказалась у него на коленях. Устроилась поудобнее, сворачиваясь клубком меж сложенных на колени рук, и громко заурчала.
«Ух ты! Забыл уже, что кошки урчат!».

- Не урчим, а вибрируем, - поправила Бася. - У нас, кошек, замечательные способности к вибрациям. Поэтому мы лечебные. Ну, для тех, кто с нами в резонансе.
«В резонансе?»

- Если ты хочешь слышать, принимаешь сигнал - входишь в резонанс. Тогда мы на связи. Если не хочешь - отключаешься, тогда ничего не слышишь. И эффекта нет.
«А ты что лечить можешь?»

- Все. Болезнь, она ведь что? Отсутствие внутренней гармонии. А кошки ее восстанавливают.
«А меня…восстановишь?»

- Не знаю. Попробуем. От тебя тоже зависит. Я-то дам, а вот ты - сможешь взять? Ты же себя совсем не знаешь. И мир видишь не таким, какой он есть, а как принято.
«А он что, другой?»

- Да конечно же. Он куда симпатичнее и интереснее, чем видится из окна «Бентли». Или твоего кабинета. Или даже просто из окна. У тебя пока зрение суженное. Но попробуем расширить. Ты способный…
Ему почему-то стало приятно, что кошка его похвалила.

- Ну, как известно, «доброе слово и кошке приятно», - дипломатично заметила она. - А уж человеку-то…
Сергей и не заметил, как согрелся от кошкиного тельца и под мирное ровное урчание задремал. А когда проснулся - кошки не было.

«Приснилось! - с отчаянием подумал он, и сам удивился силе этой эмоции. - Блин, да что же это!»
- Не вопи, пожалуйста, - раздался в голове недовольный голос. - Я же не глухая. Возьми себя в руки!
«Ты где?» - чуть успокоившись, спросил он.

- На заднем дворе. Питаюсь. Надо же мне поддерживать жизнедеятельность?
«А чем ты питаешься? Ты голодная?» - всполошился он.

- Да успокойся ты, - снисходительно ответила она. - Я очень
самостоятельная кошка, чтоб ты знал. Не пропаду. Я потом приду, ты жди.
До связи!

И он почувствовал, как в голове как бы выключатель щелкнул - ощущение Баси пропало.
«Ого! Как телефон! - удивился он. - Интересно, а с людьми так можно? Надо попробовать!».

Он решил потренироваться на Татьяне Петровне. Минут 15 он экспериментировал, соображая, как это - входить в резонанс, а потом вдруг словно нащупал схему и «позвал» ее.

- Сергей? Все в порядке? - тут же встрепенулась чуткая Татьяна Петровна.
«Профи! Высший класс! С сиделкой мне явно повезло», - с благодарностью подумал Сергей, который уважал добросовестных исполнителей. Татьяна Петровна на миг замерла и неуверенно улыбнулась, словно почувствовала его мысль.

На следующий день он попробовал настроиться на Марину. Это было сложнее, она все время ускользала, и пришлось попыхтеть. Но когда получилось - он услышал ее. Лучше бы не слышал…
После обеда он разговаривал с Басей.

«Понимаешь… Вот что выходит. Мой соучредитель, он же лучший друг, заправляет сейчас всем холдингом. Это ладно, должен же кто-то, а лучше него никто дела не знает. Но! Он ведь сейчас и с моей женой живет.
Лучший друг! Это как???»

- Ну ты эгоист, - удивилась кошка. - А что ты хочешь, чтобы она села рядом с тобой в соседнее кресло? Она же молодая женщина, ей тоже хочется любви, ласки, тепла…

«Да какого тепла еще??? При живом-то муже???».
- А ты хотел бы быть мертвым? - хладнокровно поинтересовалась Бася. -
Сам знаешь, в вашей среде часто так: «нет человека - нет проблемы». А ты - дома, ухожен, накормлен, пролечен, сиделка, кошка… Жена каждый день проведать заходит. А насчет «при живом муже»… особо живеньким ты не выглядишь, если уж совсем честно.

«А любовь???»
- Любовь? - безмерно удивилась Бася. - У вас с Мариной была любовь? Расскажешь?

И Сергей замер. Ему хотелось рассказать, и он пытался вспомнить что-нибудь такое. Но… не удавалось. Жену себе он выбирал по определенным параметрам, ум-внешность-образование-воспитание-стиль-шарм, практически не ухаживал - сразу сделал предложение, и она согласилась, жили без споров и скандалов, но и без романтических прогулок и откровенных разговоров. Да и когда? - бизнес отнимал все время, на отношения сил не оставалось. Но в свете появлялись вместе, и путешествовали, и претензий друг к другу не было…

- Ну да. Ее тоже это все устраивало, -продолжила его мысль кошка. - Партнеры - да. Друзья - ну, с натяжкой, друзья обычно ближе друг к другу. Но любовь? Скажи, разве ты был с ней счастлив?

Сергею хотелось соврать, что «да», но он понимал, что врать можно словами, а вот мысленно… это совсем другой уровень отношений. Тут не обманешь. «Я вообще не знал, что такое счастье, - признался он. - Хотел - да, стремился - да, планировал - да, но не успел. Времени не хватило».

- Теперь успеешь, - утешила кошка. - Теперь у тебя много-много времени, чтобы быть счастливым.
«Издеваешься?»
- Нисколько, - лениво возразила Бася, вытягиваясь на его коленях. -Счастье - как женщина. Им нужно постоянно заниматься, тогда оно будет тебя любить. А если забросишь - уйдет к другому.
«Как Марина?»
- Да. Как Марина. Как многие другие. И как я. Разве ты дарил ей внимание и тепло? Разве ты разговаривал со мной, пока не сел в это кресло? Ты нас видел, но не замечал. Тебе было некогда. Ты все время искал счастье, хотя оно было у тебя под боком.

«Это ты - счастье?»
- Конечно, - удивленно приподняла голову Бася. - Разве ты не счастлив, когда я вот так лежу у тебя на коленях и вибрирую?
«Знаешь, а пожалуй, да. Похоже на счастье», - улыбнулся он.
- Слушай! Ты, между прочим, улыбнулся! - живо перевернулась кошка. - Впервые после возвращения. Прогресс!
- Кошечка, слезь, - попросила Татьяна Петровна. - Укольчик будем делать. Ой, Сереженька, да вы улыбаетесь!!!

Утром Сергей улыбнулся навстречу Марине. И прочитал ее мысли - они его
ошеломили. Она вовсе не обрадовалась. Наоборот - испугалась. Испугалась того, что он может выздороветь, и придется возвращать все на круги своя, и кончится счастье… И тут же испугалась еще больше того, о чем подумала - да как можно желать болезни живому, страдающему человеку, хоть и не особо близкому, но по-своему любимому???
«А ведь я ее совсем не знаю! - вдруг понял Сергей. - За столько лет - так и не удосужился разглядеть, что у нее там, внутри…».

И он искренне, от души, мысленно пожелал ей счастья. Ей - в ее новой
любви. Марина испуганно глянула на него и поспешила уйти. Он и правда не хотел, чтобы ей было плохо. В конце концов, его партнер и лучший друг
был хорошим мужиком, надежным и основательным. Пусть они друг у друга будут. А у него тоже что-нибудь будет. Сиделка, например. И кошка.

Теперь, когда Бася запрыгивала к нему на колени и устраивалась там надолго, он испытывал странное чувство щемящей нежности - как к ребенку.

Ему нравилось смотреть в ее странные зеленые мистические глаза, и казалось, что он даже начал постигать кошачью мимику. И еще нравилось задавать ей разные вопросы.

«Ты говорила, что мысленно можно воздействовать на других людей. Это всем доступно?».
- В принципе да. Хотя не все способны.
«А от чего зависит?».
- От вибраций. Чем выше вибрации, тем больше возможностей. И наоборот.
«А как повысить вибрации?».
- Через высокие чувства. Любовь. Самопожертвование. Бескорыстие.
«Любовь - это что?»

- Это направленная нежность. Вот ты сейчас направляешь нежность на меня. Ты меня любишь. Я чувствую вибрации твоей любви. А твоя сиделка о тебе заботится. От души причем, не только за деньги. Ей ее работа нравится. Тоже - вибрации любви.
«Знаешь… Странно, но я чувствую себя счастливым. Почему же раньше этого не было? Я ж старался, планы строил!»

- Потому что счастье не укладывается в графики. Оно текучее и изменчивое. Как вода. Как время…Его нельзя спланировать, его чувствовать надо».
«А чем я его чувствую? Если тело - в отключке?».
- Душой. Счастье чувствуют душой. Ты остановился в своем беге - и у тебя начала просыпаться душа. Значит, можешь видеть то, что раньше не замечал.
«Да. Я много чего не замечал раньше. Сад вот разглядел. Жену наконец-то увидел. С тобой поближе познакомился».

- Странные вы, люди. Почему-то не умеете созерцать. Вот мы, кошки, много лежим или сидим и просто смотрим на мир. И видим его глубину. А вы, такие большие и умные - нет.
«Как это - глубину?»
-Ну как? Вот ты видишь то, что на поверхности. А я - то, что дальше. Там, выше - звездное небо. А в нем - другие миры. А там - разные существа. Интересно!
«А как ты их видишь? А я смогу?»
- Сможешь.

Для этого просто надо научиться не думать ни о чем и слышать тишину внутри себя. И немножко переключить зрение. Как будто расфокусировать немножко. Вот так, да. Ты пробуй, рано или поздно получится.

«Мне так хочется тебя погладить…»

- Ну погладь, - милостиво разрешила она.
«А как?», - хотел спросить он, но не успел, потому что его правая рука дрогнула, чуть двинулась, и кончики пальцев легли на гладкую шерстку. Он замер, забыв дышать.
- Я же говорила, что кошки лечат, - скромно похвасталась Бася.
«Это что было?» - растерянно спросил он.
- Это ты возвращаешься к себе, - пояснила кошка. - Вибрации счастья, они целебные, знаешь ли…
«Хочешь сказать, что я снова смогу…встать на ноги?»
- Ну, если очень постараться… Нет ничего невозможного! Уж мы-то, кошки, знаем! Недаром говорят, что у нас 9 жизней.

«Пожалуй, я уже верю в то, что ты ведешь свой род от богини Баст».
- А ты сомневался? Посмотри в окно!

Он перевел взгляд на открытое окно - и замер. Там, за окном, был ясный день и высокое чистое небо. А над ним - звезды. А среди звезд - разные миры. А в этих мирах - всевозможные существа, похожие на людей, на кошек и вообще ни на что не похожие. И все это многообразие переливалось, пульсировало, и было связано между собой воедино вибрациями Любви, дающей жизнь всему живому…

Сергей во все глаза смотрел на это великолепие и даже не замечал, что уже обе его ладони гладят теплое тельце черной кошечки, понимающей толк в мурчании на чьих-то коленях, в спокойном созерцании мира - и в счастье.