Михаил Казиник — о паранойе в обществе, гениальности "Мертвых душ" и бесполезности нынешних школ.
Михаил Казиник — известный музыковед, просветитель и педагог.
Миссионер от искусства.
Из рассуждений на тему музыки, литературы и телевидения получился целый манифест о человеке и культуре.
* * *
Однажды один из гениальных французов сказал страшную вещь: «Что такое Франция? Убери из Франции сто имён, и Франции никогда не было». Это правда. Франция — это Париж, но Париж сгорел в конце XIX века. Всё, что мы видим, это стилизация, декорации и спектакль под названием «Париж». Тот уникальный Париж исчез с лица земли навсегда.
Что такое Москва? У каждого русского человека сердце особенно бьётся, когда он видит Кремль, шедевр итальянской архитектуры. Русский человек, если приедет в Верону, сойдёт с ума, увидев там московский Кремль во всём его великолепии с башнями, зубцами, стенами. Это дежавю. Даже колокольня Ивана Великого, казалось бы русская, — это один из вариантов итальянской архитектуры эпохи среднего ренессанса. Весь Петербург — это не что иное, как гениальные, потрясающие копии Флоренции, фрагменты Вероны, гениальная эпоха барокко, гениальный классицизм. Париж сгорел, а Петербург построили. Каким был Париж, таким сегодня является Петербург. Поэтому не обязательно ехать в Париж (только если вы не особый любитель мороженого, там самое вкусное мороженое в мире после Италии).
«Уберите из Франции сто имён, и Франции никогда не было». Это страшная правда. Уберите Бальзака, Мопассана, Флобера, всех великих французов, импрессионистов, постимпрессионистов, великих романтиков, французскую поэзию, музыку, литературу, Жоржа Бизе с его «Кармен», и что останется? Группа людей, которые ходят на работу, зарабатывают деньги для того, чтобы купить качественную еду. Еда нужна, чтобы получить энергию и работать ещё лучше. Чем лучше работаешь, тем больше денег зарабатываешь. Если заработать достаточно, то можно купить более современную кровать, чтобы выспаться, поесть и работать ещё лучше. В результате получается страшная вещь: ни французы, ни итальянцы, ни русские, ни китайцы, ни даже японцы ничем друг от друга не отличаются. Это один из вариантов жвачного биологического существа, цель которого — продолжить род и вид. Когда у нас появляются дети, у нас возникает новая задача: накормить их, чтобы они выросли, выучились, купили себе кровать, еду и работали ещё лучше.
Сейчас мы впадём в шизофрению: на самом деле нет ни России, ни Франции, ни Италии, ни Японии, ни Китая, ничего нет, есть гигантская биомасса.
Я говорю резко: биомасса, которая, по сути, отличается только тем, что в одних странах берёзка — главное растение, а в других — пальма. Есть люди, которые любят берёзы, и они будут всю жизнь жить среди берёз. Если судьба занесёт их к пальмам, они будут страдать по своим берёзам и наоборот. Если мы посмотрим правде в глаза, Шопенгауэр был прав, когда сказал то, что потом повторил Раскольников: «Человечество делится на две категории: собственно людей и существ, необходимых для продолжения рода». Когда-то на Шопенгауэра очень обиделись, а наш великий человек Лев Николаевич Толстой повесил портрет Шопенгауэра у себя в кабинете. Это единственный гений, который удостоился места в кабинете Толстого, никого другого там не было. Когда Толстой заходил в свой кабинет, он просил у Шопенгауэра силы мыслить. «Человечество делится на две категории: людей и существ для продолжения рода». Неужели это жестокая правда? Судя по всему, да.
Если Шопенгауэр прав, то все виды фашизма неминуемы, потому что фашизм — это мещанство, возведённое в ранг государственной политики. Никакие другие определения фашизма не работают. Вы можете говорить о том, что уничтожали евреев, цыган, делали концлагеря. Но необязательно евреев, необязательно цыган, не обязательно концлагеря. Фашизм — это особое состояние государственной психики, при котором человек — жвачное, биологическое существо, при котором нужно уничтожить элиту для того, чтобы никогда больше страна не существовала собственно страной.
Когда кто-то гордится Россией с полным правом, то я всегда спрашиваю аргументы. Великая территория? Но вы тут причём? А чем мы гордимся? А ничего другого нет, кроме Чайковского, Мусоргского, Достоевского, Гоголя, Толстого. А почему гордимся? Мы не имеем права гордится. Кто-то же в школе учил того же самого Пушкина, Гоголя, и что, изменились, улучшились, исправились?
Все писали когда-то сочинение на тему: «Татьяна, русская душою»? А вас же обманули, у Пушкина этого нет. Давайте прочтём текст! Ведь вся школа была рассчитана на то, что нормальный россиянин никогда не будет читать «Евгения Онегина» кроме отрывков и краткого содержания. Потому что если бы вы прочли, не поленились (как Пушкин говорил: «Мы ленивые и нелюбопытные»), то увидели бы следующее: «Татьяна (русская душою, сама не зная почему) с её холодною красою, любила русскую зиму». Есть же разница: «Татьяна русская душою» звучит как лозунг и Татьяна, которая сама не знает, почему она русская. А почему она не знает? Да Пушкин же пишет чётко, цитирую: «Она по-русски плохо знала, журналов наших не читала и изъяснялася с трудом на языке своём родном». Это было запрещено в советских школах. Что скажет ученик средней советской школы: «Вы что, пятая колонна, Пушкина превращаете в оппозицию?!». Ещё какая оппозиция, страшнее оппозиции никогда не было в России. Если бы люди читали Пушкина, в чём никто не заинтересован, то они бы всё сразу поняли! Поняли бы, что «Евгений Онегин» — не энциклопедия русской жизни, а пародия и предупреждение.
Кто приезжает к Татьяне Лариной на именины? Сначала приехал первый гость, толстый Пустяков, (ведь не случайно толстый и весь Пустяков), следующие герои — чета Скотининых с кучей детей мал мала меньше и все Скотинины. А дальше ещё лучше: уездный франтик Петушков. В курятнике ходит петух и наскакивает на каждую курицу по очереди. Отдохнёт — и на следующую. Курица встряхнётся как ни в чём не бывало и дальше пойдет. Весь уезд знает Петушкова, он “детоделатель”. Вот где росла Татьяна, вот где она воспитывалась. А её мама насколько образована? Она любила Ричардсона, но не потому что прочла, а потому что Алина, её московская кузина рассказывала ей. Вот какое воспитание получила Татьяна, по-русски ни бельмеса. С кем спала Татьяна до того как вышла замуж, знаете? С Мартином Задекой. Это была самая мерзкая, самая тупая, самая мещанская книга, которая когда-либо выходила в России. Это было чтение для девушек, где есть гадания на жениха, на здоровье, на детей. А когда она пишет письмо, какой ужас, какой кошмар! Девочка из провинции, совсем ещё маленькая пишет: «Я пью волшебный яд желаний». Каких желаний, ты что пишешь? Любой нормальный Онегин скажет: «Какой бред!». Если какой-нибудь молодой человек сегодня получит письмо от девушки со словами: «Я пью волшебный яд желаний», то как ему понимать этот призыв? А почему никто не кричит от этой глупости? А потому что это не Татьяна пишет, это перевод из книг, которые она читала. Она читала нравоучительную английскую литературу в переводе для русских на французский язык. В России единственный человек, который свободно говорил на русском языке по-настоящему, был Александр Сергеевич Пушкин. Как мы ухитрились прочитать роман «Евгений Онегин» и не сделать для себя выводов?
Школа — это такой ужас, такое безобразие. Я человек не кровожадный, но я бы сделал специальное поселение для учителей литературы советских школ и дал бы им совершенно другое образование.
Например, «Мёртвые души», которые все в школе прошли и, наверное, пожав плечами, сказали: «Больше никогда! От этой скукотищи, от этой мерзости подальше. Специалисты придумали, что это гениальное произведение русской литературы». А это гениальное творение мировой литературы, и ни один самый суперсовременный писатель такого ещё не достиг. Когда Гоголь написал первый том, то никому не высылал текст. Он лично ездил и читал сам. Люди падали под столы, у них болели животы от хохота. Это было сумасшествие, когда Гоголь читал «Мёртвые души». И вот Анна Ивановна или Марья Петровна в советской школе читала «Мёртвые души» и говорила детям: «Первую, вторую и третью главу будете обсуждать». И дети думали: «Чёрт бы побрал эту Марью Петровну с её Гоголем, с её чтением, с её школой, времени нет, а читать надо!».
А теперь давайте откроем книгу и поймём, почему люди смеялись. Первая фраза: «В город NN въехала бричка». То есть в город Нижний Новгород. Потом появится анекдот: «Это было в Одессе, на берегу N-ского моря». Первым такой анекдот рассказал Гоголь. Если бы он хотел зашифровать город, он бы написал город N. А так перед нами предстает дважды незнакомый город. Это всё мелочи, дальше куда интересней. Чичиков приезжает к Манилову, его жену зовут Лизонька. Лизонька училась в пансионе игре на пианино. Когда Гоголь читал про реформу образования, люди не могли от смеха вылезти из-под столов. В пансионе есть три главных предмета: вязание кошельков, игра на пианино, чтобы доставлять удовольствие мужу, и французский язык, чтобы разговаривать с мужем. Уже тогда в России без конца шёл разговор о реформе образования. Вот Гоголь по поводу реформы и сказал.
Но самое удивительное, как встречают Манилов и Лизонька Чичикова, это же всё Италия. Потом Чичикову предстоит ехать к Коробочке, а от Италии до Коробочки как до другой планеты. Лошади понесли, бричка перевернулась, все запачкались, потом вылезли, почистились. Бричку надо поднимать, но они не понимают, далеко ли отъехали от Маниловки.
«Какая Маниловка, здесь нет Маниловки» — говорят мужики. — «Никогда не было никакого Манилова». — «А кто был?» — «Хрюшин, Свиньин, Плешаков, Лысаков». Сменилась вся система мышления и звучания — от Манилова, от пансиона, от пианино, от реформы образования, от Парижа мы приехали к Настасье Коробочке через катастрофу, а иначе к ней не добраться. Настасья Коробочка говорит: «Батюшка, пятки на ночь почесать, свиным салом спину смазать?».
Ах, если бы люди умели читать! Нам когда-то в школе сказали: «Чтение — это складывание слогов в слова». Ма-ма мы-ла ра-му. В обычной школе так и делается, и ребёнок решает, что он научился читать. Чёрта с два. Он научился складывать звуки в слоги и слоги в слова, что никакого отношения к чтению не имеет. Чтение — это великий творческий процесс, великая тайна.
Когда-то я прочёл басню Крылова «Ларчик». Нужно открыть ларец заморский, и все пытаются найти какую-то хитрость, нажать тайную пружину. Но даже иностранный механик не знает. У Крылова басня внезапно обрывается на словах: «А ларчик просто открывался». Я в детстве даже обиделся на Крылова. Я знаю, что он был толстый и ужасно ленивый, все свои басни написал в постели, из которой не вылезал до трёх часов дня. А когда говорили: «Кушать подано, барин», тогда Крылов нехотя вылезал и в ночной рубашке садился за стол. Потом он отправлял узнать, нет ли где в Москве пожара. Если узнавал, что есть, то велел закладывать бричку и мгновенно мчался на пожар. Он был настоящий пироман. Крылову было важно, чтобы всё сгорело дотла. Он наблюдал, болел как футбольный болельщик, переживал за каждую упавшую доску. Когда всё кончалось, Крылов уезжал, ложился в постель и снова спал до трёх часов дня. Вот как Господь шутит. И неудивительно, что он весил 168 кг. Но он писал гениальные басни. Я решил, что Крылов от своей толщины и лености не закончил басню. А потом вдруг осознал: кто-то когда-то неправильно произнёс последнюю строчку, и в результате басню не поняли. Крылов окончил басню, не оборвал, а сказал, что нужно было поднять крышку. Система простоты: не серьёзно, а просто. Там не было никакого замка. Так мы читаем литературу, и даже акцент, поставленный не туда, отменяет все отношения, все состояния, все чувства.
К сожалению, огромное количество людей после школ, после университетов так никогда и не придёт к постижению искусства. Потому что для большинства искусство и культура так и останутся на первом уровне. А у всякого творения искусства существует много пластов и уровней. Первый уровень — это уровень мыльных опер, бесконечных сериалов. Сериал — это кто кого убил, кто кому изменил, кто пришёл, кто ушёл, кто заболел, кто умер, а кто нет. Я против сериалов ничего не имею: все, кто вышел на пенсию и кто не учился в петербургском университете, имеют право смотреть сериалы. Это неотъемлемое право человека, потому что он забыт родителями, детьми, внуками. Он живет в чужих семьях сериалов, где переживает за Марию, за просто Марию, за Васю, который оказался подлецом и так далее.
Уже второй уровень приоткрывает человеку подлинное знание, подлинное таинство культуры. Третий — это величайшее счастье, а дальше это сто лет жизни на планете, жизни, которая наполнена до предела. Невозможно остановиться, невозможно не захлебнуться от счастья, от того, что в каждом моменте, в каждом слове, звуке и созвучии скрыта тайна.
фрагмент о восприятии стихов Пушкина
продолжение следует...
P.S.: Не со всеми позициями я согласна - авторский текст не корректирую
Сам Михаил Казиник с 1991 года живет в Швеции. В разгар августовского путча он принял решение подписать контракт на несколько лет и обратно на постоянное место жительства не вернулся.
"Это не значит, что я эмигрировал, – объясняет скрипач. – Я часто бываю в России, даю концерты, веду программы на радио и на телевидении, выходят мои книги на русском языке".
