Цитата сообщения КРАСОТА_ЗДОРОВЬЯ Сегодня всемирный день гомеопатии


Сегодня всемирный день гомеопатии, приуроченный дню рождению её основателя, Самуила Ганемана.
Поздравляем всех, кто любит гомеопатию, интересуется ею и использует этот удивительный метод на благо своего здоровья!

Для более близкого знакомства с этим талантливейшим человеком, прилагается статья
"Интервью с д-ром Ганеманом."
Основано на действительных событиях, утверждениях и трудах д-ра Самуила Ганемана. (10 апреля 1755 – 2 июля 1843) . Иман Наваб. Перевод Зои Дымент
http://www.kulyk.org/forum/viewtopic.php?t=1113&f..

Интервью с д-ром Ганеманом.
Основано на действительных событиях, утверждениях и трудах д-ра Самуила Ганемана. (10 апреля 1755 – 2 июля 1843)
В предисловии автор пишет, что книга бесплатна, читайте и распространяйте, а захотите – купите «Органон» и подарите местной библиотеке.
Автор посвятил эту книгу Вайкутанату Дас Кавираджу, годовщина смерти которого завтра, 2 марта.

Иман Наваб приводит письмо Кавираджа, написанное в связи с выходом этой книги:
Привет, брат Иман, ты должен знать своих оппонентов и сторонников. Нам нужно точно понять, где они стоят на каждом участке нашего пути к смерти. Ты также должен знать, где твоя сторона, чтобы быть в состоянии исцелять. «Органон», «Хронические болезни», Барон Беннингхаузен, Геринг, Аллен, Нэш, Борланд, Богер – это имена людей, которых ты должен изучать. Возможно, ты заметил отсутствие других имен. Они просто не являются классическими гомеопатами, несмотря на свои претензии. Они являются строителями систем, которые мы должны остерегаться, как чумы.
Ганеман мой герой. Я вижу Ганемана как Шакти-авушу-аватара. Он является истинным "отцом медицины". Как только ты хорошо разберешься в гомеопатии Ганемана, можно читать их книги и выбрать несколько полезных идей. Они не универсальны, но всегда специфичны, поэтому их легко обнаружить.
Я чувствую, что я могу сказать тебе все. Мне нужно ничего скрывать. Спасибо за все твои усилия и я с нетерпением жду от тебя посылку. Надеюсь увидеться с тобой снова и не в слишком отдаленном будущем.
Теплые пожелания и приветы от всей моей семьи.
Кавирадж.
SB 1/5/33.
Цитата:
"Научные исследования основаны на идее, что все, что происходит, определяется Законами Природы, и, следовательно, это же верно для действий людей". ~ Альберт Эйнштейн

Цитата:
«Если бы Ганеман был более толерантным к ошибкам и нелепостям, возможно, он бы не натолкнулся на такое противодействие своих коллег. Но мог ли он поступать по-другому?
Сама природа истины не допускает толерантности к ошибке. У слова «истинный» нет степеней сравнения. Нечто может быть истинным или не быть истинным. Говорят, что иногда компромиссы нужны в политике, но компромисс в науке не может никого удовлетворить, по той причине, что научная истина не допускает компромисса с ненаучной ошибкой» Д-р Кэмпбелл, MD, член Совета врачей и хирургов, Онтарио, Канада, 1892.


Часть 1. Вы и ваша семья.
Интервьюер, И.Н.: Ваша честь, каково ваше полное имя?
Ганеман: Христиан Фридрих Самуэль Ганеман.
И.Н.: Расскажите, пожалуйста, где и когда вы родились?
Ганеман: Я родился 10 апреля 1755 года, примерно в 12 часов ночи, в округе Саксония, одной из красивейшей частей Германии. Назавтра, в воскресенье, меня крестили.
И.Н.: Кем был ваш дед?
Ганеман: Его звали Христоф Ганеман, он был профессиональным художником. Его брата звали Христиан. У моего деда было семеро детей, три сына и четыре дочери. Вторым сыном и пятым ребенком был Христиан Готфрид, мой отец.
И.Н.: Расскажите о ваших родителях.
Ганеман: Мой отец родился 24 июля1720 года. Как и мой дед, мой отец также был профессиональным художником. Он работал художником на фабрике керамических и фарфоровых изделий в Мейсене. Он успел жениться в 28 лет. Этот брак не был продолжительным, так как его молодая жена умерла через девять месяцев, родив двойню. Но так как он был привычек к семейной жизни, то вновь женился 2 ноября 1750 года. Его вторая жена, Иоганна Христиана Шписс, была единственной дочерью капитана и квартирмейстера Саксен-Веймара. Она стала моей матерью.
Мои родители научили меня читать и писать, играя со мной. Мой отец сформировал для себя очень прочные представления о том, что хорошо для человека и может считаться достойным. Жить и работать без притворства и не напоказ – один из его главных принципов, который поразил меня более вследствие его поступков, а не слов. Он часто присутствовал незаметно там, где совершались добрые дела. В своих поступках он очень тонко, с большой деликатностью различал высокое и низкое, что делало ему честь, и в этом также он был моим учителем.
Глядя на меня с большой надеждой, мой отец думал: «Если Господь дал возможность этому мальчику расти, я дам ему уроки мышления». …Позже, всегда в определенный час, он говорил: “Сейчас я должен идти домой, мне надо дать урок Самуэлю – урок мышления; этот ребенок должен научиться мыслить».
Он также учил меня никогда не быть пассивным слушателем или учеником. Его идеи об основных принципах творения, благородстве человечества и его высокой судьбе всегда соответствовали его образу жизни. Это была основа моего обучения морали.
И.Н.: Когда ушли из жизни ваши родители?
Ганеман: Мой отец ушел из жизни в ноябре 1784 года, а мать – в мае 1790 года.
И.Н.: Вы упомянули, что ваш отец был художником, как и ваш дед; не могли бы Вы подробней остановиться на этом?
Ганеман: Мой отец Христиан Готфрид и его брат, мой дядя, Христиан Аугуст, были художниками и оба работали на фарфоровой фабрике как художники. Так что в нашей семье было три художника: мой дед, отец и дядя. Мой отец написал небольшую книжку об акварели.
И.Н.: Как звали ваших братьев и сестер?
Ганеман: Моих сестер звали Бенджамина, Шарлотта и Гертруда. Моего брата звали Аугустус.
И.Н.: Как бы вы могли одним предложением охарактеризовать свою семью?
Ганеман: Она придавала вкус моей жизни.
И.Н.: Опишите ваш дом одним предложением.
Ганеман: Мой дом – моя крепость.
И.Н.: Какова роль вашей жены в вашем доме?
Ганеман: Моя жена держала весь дом под своим сверхконтролем.
И.Н.: Что вас беспокоит?
Ганеман: Как бы воздать должное истине.
И.Н.: Ваш девиз?
Ганеман: «Aude sapere» – Не бойтесь быть мудрым!
И.Н.: Что вы думаете об этой жизни?
Ганеман: Земная стадия!
И.Н.: Что вы думаете о прощении?
Ганеман: Раскаяние налагает искупление.
И.Н.: Вы любите музыку?
Ганеман: Я наслаждаюсь музыкой, и мы играем всей семьей. Иногда музыка лучше всего подходит, чтобы ободрить человеческую душу.
И.Н.: У вас есть домашние животные?
Ганеман: Одно время у меня была собака.
И.Н.: Вы религиозный человек?
Ганеман: Человек может ясно услышать голос Бога. Я верю в живого Бога, Всемогущего архитектора Вселенной, Создателя и Оплота всего мир аи каждого человека. Я верю в духовность. Я строгий оппонент материализма.
Таинственно, как в полете, продвигается в воздухе в стороны и вверх-вниз паук – разве это не дает совершенное откровение относительно свободы, предоставленной нам Творцом, силы и добродетелей… Если истинная религиозность не выносит из этого урок, то я духовно слеп.
И.Н.: Как вы связаны с Творцом?
Ганеман: Я не могу перестать молиться и благодарить Господа, когда я созерцаю его труды. Провидение мне ничего не должно. Я всем обязан Провидению. Да, всем. Я искренне испытываю бесконечную благодарность за то, что Высший даритель всего хорошего таким образом поддерживает мою силу и ум, несмотря на все нападки враждебных людей. Ничего не происходит без Божьей воли. Вселюбящий Господь, для которого невозможно найти достаточно достойного имени, который все направляет и заботится о бесконечном множестве нужд самых мельчайших животных, размером с пылинку, невидимых для человеческого глаза.
И.Н.: Какое перо и бумагу Вы используете для своих трудов?
Ганеман: В первые годы я использовал для своих работ самую грубую бумагу и нерасщепленное перо. Но в октябре 1833 года мой зять прислал мне первое стальное перо и чернильный порошок, и с того времени я использовал только стальные перья и гладкую писчую бумагу.
И.Н.: Говоря о бумаге, если бы можно было сложить вместе все письма, которые вы написали своим друзьям и коллегам, сколько бы они завесили?
Ганеман: Ну, письма – около 37,5 кг по весу.
И.Н.: Сколько всего у вас родилось детей?
Ганеман: Одиннадцать детей.
И.Н.: Кто ваши дети? Расскажите, пожалуйста, о них.
Ганеман: Моя старшая дочка, мой первый ребенок – Генриетта, она вышла замуж за Христиана Фридриха Форстера, он был министром. В этом браке родилось четверо детей, два сына и две дочери: Луис, Роберт, Ангелина и Аделаида. После смерти супруга моей дочери, она провела остаток своей жизни, удалившись в Дресдорф, в районе Гарца, и умерла там.
Второй мой ребенок – сын, Фридрих. К сожалению, он страдал от рахита, от чего у него поднялась грудь и искривился позвоночник. Несмотря на проблемы с физическим здоровьем, он обладал большими умственными способностями и талантами, которые развивались в Грамматической школе в Торгау и, позже, с 1808 года, в Лейпцигском университете. Он замечательно знал языки, и очень этим прославился.
Затем мой сын получил докторскую степень, вскоре после этого женился и обосновался в Волькенштейне, где имел гомеопатическую практику, а также открыл гомеопатическую аптеку. Таким образом, у него появилась возможность беспрепятственно готовить свои собственные лекарства и назначать их пациентам, не нарушая действующие законы. Однако он вскоре привлек к себе внимание общественности из-за своего странного и необычного поведения. Кроме того, у аптекарей и коллег-соседей появилась зависть к его большой практике. Поэтому он уехал в Голландию, потом некоторое время находился в Гамбурге и, в конце концов, эмигрировал в Англию. Эти переезды, сами по себе, показывают его большую нервозность. Начиная с 1818 года, его письма несли в себе следы временного психического расстройства, так что я понял, что мой сын в самом деле сошел с ума!
В его письмах отдельные предложения часто располагались на листе формата кварто, образуя прихотливые части, разделенные пустым пространством, шириной в два-три пальца. В 1828 году Фридрих исчез. Что с ним случилось, неизвестно. Возможно, он в этом году эмигрировал в Америку, потому что примерно в 1828 году в штате Нью-Йорк практиковал гомеопат, чье поведение и внешний вид очень напоминают Фридриха, и этот врач был немцем. Кроме того, он часто рассказывал американцам, что он сын основателя гомеопатии и что он покинул свою родную страну для того, чтобы избежать направленных на него постоянных преследований.
Моим третьим ребенком была также дочь, Вильгельмина, она вышла замуж за музыканта-дирижера, Рихтера, из Геры, но она умерла в тридцать лет. Ее единственный сын, Герман Фридрих Зигмунд, умер в мае 1866 года.
Мой четвертый ребенок – также дочь, ее звали Амалия. Сначала она была замужем за доктором Суссом, имевшем практику в Виттенберге. Из-за тифа он умер еще до рождения их первого ребенка. Позже молодая вдова с сыном, Леопольдом, вернулась в наш дом. С этого времени она была моей главной помощницей в моей профессии. В ее обязанность входило упорядочивание и ведение историй моих пациентов и координация моей переписки. В 1832 году Амалия вышла замуж вторично за инспектора мельниц Liebe. Однако брак не был продолжительным, через несколько лет она ушла от мужа и жила с двумя своими сестрами в нашем доме. Здесь же она умерла в декабре 1857 года. Сын Амалии, Леопольд, родившийся 24 октября 1826 года, и жил в моем доме в Кётене до исполнения 9 лет, так как его отец умер еще до его рождения. Мой внук Леопольд также стал доктором, и ему было разрешено наследовать имя С. Ганеман. Он практиковал в Лондоне в качестве гомеопатического врача. Он был дважды женат и имел одного сына и двух дочерей. Умер д-р Леопольд С. Ганеман в 1914 году.
Моим пятым ребенком была также дочь, ее звали Каролина. Она умерла незамужней, еще до смерти своей матери.
Мой шестой ребенок – второй сын, Эрнст. Он умер младенцем, в результате несчастного случая на дороге.
Седьмой и восьмой ребенок – сестры-близнецы, одна из них, Фредерика, осталась жить, а другая умерла. Фредерика была замужем дважды. Ее первый муж был секретарем в суде. После его смерти она вышла замуж за почтового инспектора. Оба браки были бездетными. Позже ее второй муж переехал в Дрезден. После смерти своего второго мужа Фредерику нашли убитой рядом с ее домом. Вероятно, она работала в своем саду, когда на нее внезапно напал какой-то человек. После этого ее убийца обыскал весь дом и забрал все деньги и все ценные бумаги. Повезло, что ее сестра Амалия знала номера украденных облигаций и передала эту информацию в полицию. Вскоре после убийства респектабельно одетый мужчина спросил одного человека, которого он встретил на улице Дрездена, где можно продать государственные облигации. Оказалось, что он задал свой вопрос полицейскому в штатском, и тот отвел задавшего вопрос в полицейский участок. Там выяснили, что он владеет украденными облигациями. Он был арестован, но до вынесения приговора он покончил с жизнью, повесившись в тюремной камере.
Моим девятым ребенком снова была дочь, ее звали Элеонора. Она была замужем дважды, и оба раза неудачно. Как и ее сестра Фредерика, Элеонора также ушла из жизни безвременно и трагически – ее тело было обнаружено в пруду. Подозрение немедленно пало на адвоката, которому моя дочь незадолго до этого пожертвовала все свое состояние. В день убийства этого адвоката видели несколько раз в компании Элеоноры. После того, как ее тело обнаружили в пруду, он был арестован как подозреваемый. Но, предъявив билет на поезд, он смог доказать, что покинул город, когда Элеонора была еще жива. Из-за недостатка доказательств он был тогда оправдан. Несколько лет спустя он покончил жизнь самоубийством.
Десятый и одиннадцатый ребенок – мои младшие дочери Шарлотта и Луиза, дома их всегда называли Лоттхен и Луисхен. Они почти всегда были вместе. Шарлотта умерла незамужней в апреле 1863 года.
В отличие от общего строгого воспитания моих детей, Луиза была избалованной, как ребенок всей семьи, она росла очень упрямой и требовательной. Очень юной, в шестнадцать лет, она вышла замуж за моего помощника, д-ра Моссдорфа, но брак вскоре было расторгнут и Моссдорф исчез бесследно.
В начале 1835 года я купил по соседству дом для моих двух младших дочерей и здесь они жили рядом со мной. С внешним миром они имели мало контактов, но даже в собственном доме они были одержимы почти болезненным беспокойством. Это, вероятно, был результат строгого воспитания их матерью, усиленный постоянным страхом разделить участь Фредерики и Элеоноры. Последнее время Луиза жила одна в родительском доме, до своей смерти в июле 1878.
(пока все)

Цитата:
Ганеман ввел совершенно новый научный метод изучения лекарственного действия. Он продемонстрировал эффект лекарств на живого человека. Конечно, этот метод намного превосходит изучение токсического действия на животных! Даже если лекарства повлияют на животных в точности так же, как на других животных и людей, что не соответствует действительности, какие животные могут продемонстрировать нам суицидальные импульсы Aurum, ужас смерти у Aconite?" ~ Сэр Джон Уэйр, MD, Королевский врач Королевского общества медицины, Великобритании, 1932 год.

Часть 2: Ваша профессия
Интервьюер: Какой была ваша самая первая работа?
Ганеман: Мой отец сначала определил меня в продуктовый магазин, чтобы я стал торговцем, но работа в магазине была отвратительна и невыносима для меня, потому что меня все время тянуло к науке и исследованиям.
И.Н.: Это интересно, расскажите подробней.
Ганеман: Я часто был вынужден прятаться, чтобы остаться со своими любимыми книгами. Я сделал подсвечник из глины, чтобы можно было читать и учиться по ночам в моем укрытии, и чтобы при этом отец не заметил, что один подсвечник исчез. Ничто не могло удержать меня.
И.Н.: Как прошли ваши первые школьные годы?
Ганеман: Когда я был мальчиком, я был физически слабым и хрупким, часто болел от чрезмерного переутомления. Я все время учился сам. Я провел несколько лет в городской школе Мейсена, а лет в шестнадцать перешел в Княжескую школу в этом же городе. Там со мной не происходило ничего особенного, лишь стоит отметить, что ректор Княжеской школы, магистр, любил меня, как своего собственного ребенка. Он был моим учителем древних языков и немецкой литературы, и я очень благодарен ему, ибо в честности и трудолюбии немногие могут сравниться с ним. Когда мне шел двенадцатый год, он поручил мне обучать других основам греческого языка.
И.Н.: Вы упомянули, что часто болели от переутомления; вы много читали?
Ганеман: Да, но я считал необходимым скорее понять прочитанное, чем больше прочитать, читать немного, но понимать верно и разобраться в уме с прочитанной порцией, прежде чем продолжать чтение.
И.Н.: Какой предмет не вызывал у вас интереса?
Ганеман: Политика.
И.Н.: Что более всего привлекало вас из естественных наук?
Ганеман: Из естественных наук меня особенно привлекала ботаника.
И.Н.: Какой предмет интересовал вас более всего?
Ганеман: Химия!
И.Н.: Интересно, а почему ботаника и химия?
Ганеман: Потому что с самого раннего возраста я понял большое значение химии и ботаники для медицинской науки.
И.Н.: Чем вы занимались в свободное время?
Ганеман: Занятия ботаникой, химией, математикой, геометрией, астрономией, метеорологией и географией заполняли мое свободное время и, вместе с небольшими поездками для изучения металлургии и горной наукой, ликвидировали некоторые значительные пробелы в моем образовании.
[сolor=blue]И.Н.: Кроме немецкого, какими еще языками вы свободно владеете?[/color]
Ганеман: Латинский, английский, французский, итальянский, греческий, иврит и арабский.
И.Н.: Расскажите мне о вашем переходе в Лейпцигский университет.
Ганеман: Весной 1775 года, когда мне было 20 лет, я отправился в Лейпцигский университет с 20 талерами в кармане – последние деньги, полученные мною от отца. Однако, обучая немецкому и французскому состоятельного молодого грека, а также занимаясь переводами с английского, я обеспечил себя средствами к существованию в течение некоторого времени, но далее я собирался покинуть Лейпциг, потому что изучение практической стороны медицины, невозможное в Лейпциге из-за отсутствия соответствующих учреждений, вынудило меня отправиться в Вену за свой счет.
И.Н.: Где вы получили медицинскую подготовку?
Ганеман: Я благодарен за свою медицинскую подготовку Больнице братьев милосердия в Вене, или, скорее, великому практическому гению д-ра фон Кварина. Он был врачом в княжеской семье. Он дружески относился ко мне, в то время я был единственным, кому было позволено сопровождать его к частным пациентам. Он выделил меня, любил и обучал, как будто я был одним из его лучших учеников в Вене или даже более того, и все это без всякого расчета получить от меня вознаграждение. Имеющиеся у меня деньги почти закончились, но тут как раз губернатор Трансильвании, барон фон Брукенталь, пригласил меня на почетных условиях переехать и стать его семейным врачом и хранителем его крупной библиотеки. Я должен был упорядочить, под самым строгим контролем, обширную губернаторскую библиотеку, а также коллекцию монет, и в то же время исполнять обязанности его семейного врача. Я получил там возможность изучить несколько других языков и приобрести знания некоторых других наук, которых мне недоставало.
И.Н.: Когда точно вы получили докторскую степень?
Ганеман: 10 августа 1779 года я получил степень Доктора медицины. Мне тогда было 24 года.
И.Н.: Что случилось потом?
Ганеман: В самом конце 1781 года я получил важное назначение в качестве городского врача, в Гоммерн, недалеко от Магдебурга. Предыдущий санитарный врач, д-р Вагнер, оказал мне честь своей близкой дружбой, ознакомил с обязанностями врача в области судебной медицины, так как в его собственной области науки он был мастером, и, с согласия Городского Совета, он передал мне, по причине своего нездоровья, на год, всю свою работу в больницах. Это дало мне исключительно ценную возможность приобретения опыта и проведения наблюдений в больнице.
И.Н.: Вы переводили что-либо, кроме иностранных книг по медицине?
Ганеман: Да, мои исследования в области химии привлекли мое внимание к известному французскому химику, Демаши. Он был признанным химиком, членом Парижской и Берлинской академий, благодаря своим трудам и исследованиям в области химической промышленности. Работа Демаши, "Оптовое производство химикатов, наука о заводской подготовке химических продуктов", имела большое значение не только для Франции, но и для Германии, потому что она была направлена на разрушение монополии производителей того времени и на привлечение внимания умных и предприимчивых людей к различным областям практической химии, которые предстояло широко разработать. Так что я перевел все сочинение Демаши, а также вставил многочисленные сноски, дополнительные факты и независимые ссылки. Этот перевод был важным и полезным для Германии.
Еще два примера немедицинских книг, которые я перевел, это мой перевод «Повести об Абеляре и Элоизе", с английского, объемом 638 страниц, и так же 243 страницы для "Альгемайне Дойче Библиотек" за 1792 год, том 106, история о паре французских любовников, оказавшая большое влияние на этическую и церковную историю первой половины двенадцатого века, – все это доказывает, что я изучал иностранную классическую литературу тщательно и не просто для времяпрепровождения.
И.Н.: О, это впечатляет!
Ганеман: Имейте в виду, что с 1785 по 1789, за четыре года, я опубликовал более 2200 печатных страниц, включая переводы, оригинальные работы и эссе. Эта повышенная писательская деятельность обратила на себя внимание не только издателей, предложивших мне ценные и важные проекты, но и различные организации, которые избрали меня почетным членом, например, Лейпцигское экономическое общество и Академия наук.

И.Н.: Вы также проводили исследования в разных областях, в том числе в химии, приведите нам пример вашей работы.
Ганеман: Одной из моих исследовательских работ было изучения отравления мышьяком. Я написал эссе о судебном обнаружении отравления мышьяком. Благодаря моему исследованию эта сфера правовой химии получила новый стимул к развитию. В своей работе я также рекомендовал три метода обнаружения мышьяка, которые ранее не были известны. Я указал на особенную необходимость применения кислот при обнаружении мышьяка. Кроме того, я потребовал запрещения продажи мышьяка, который в то время свободно продавался различными торговцами под видом "порошков от лихорадки". При этом я описал подробно предложения по назначению ядов в целом, которые осуществляли позднее. Я классифицировал большое количество средств, рекомендуемых как противоядия, в том числе при отравлениях мышьяком и выделил группу лучших антидотов, руководствуясь собственным опытом.
И.Н.: Вы отказались от своей медицинской практики, но, чтобы поддерживать свою семью, вы вынуждены были заниматься переводами и литературной работой, не так ли?
Ганеман: Да, и для того, чтобы жить дешевле, но, в то же время, обеспечить лучшим жилищем в лучшей среде для моих детей, я переехал в пригород Лейпцига, в четырех-пяти километрах к юго–востоку от него, Штотериц. Но и здесь мне приходилось бороться с бедностью.
И.Н.: Расскажите о вашем знаменитом эксперименте с хиной – перуанской корой в Материи медике Каллена.
Ганеман: Относительно лекарственного эффекта перуанской коры, Каллен защищал старое мнение об Эффективности этого средства вследствие его тонизирующего эффекта на желудок. В своих заметках я высказался против этого мнения. Объединяя сильнейшую горечь с сильнейшим вяжущим, можно получить соединение, которое, в небольшой дозе, обладает гораздо более обоими этими свойствами, чем кора хинного дерева, но никакого противолихорадочного специфика невозможно получить таким путем. Неизвестный принцип воздействия коры хинного дерева, вероятно, не очень легко обнаружить. Я проводил в течение нескольких дней эксперимент: четыре капли хины два раза в день. Мои ноги и кончики пальцев и проч. вначале похолодели, я стал вялым и сонным, затем мое сердце начало сильно биться; пульс стал жестким и быстрым; невыносимая тревога и трепет; слабость во всех конечностях, а затем пульсация в голове, покраснение щек, жажда; короче говоря, появились все симптомы, обычно связываемые с перемежающейся лихорадкой, но без обычного озноба. Таким образом, появились все симптомы, которые я считаю типичными признаками перемежающейся лихорадки, например, отупление чувств, своего рода жесткость всех суставов, но, прежде всего, онемение, неприятное чувство, которое, кажется, поселилось во всех костях. Эта вспышка длилась каждый раз два-три часа и повторялась, когда я повторял дозу, но не иначе. Я прекратил прием лекарства, и вновь вернулся к состоянию хорошего здоровья. Но Каллен написал в своей книге: "Я пытался объяснить, вначале своей медицинской практики, что хинная корка в таком случае действует благодаря ее тонизирующему влиянию на желудок, и я не нашел ничего ни в каких литературных источниках, чтобы вызвало у меня сомнения в истинности моего утверждения". Но если бы Каллен выяснил, что хинная кора способна вызывать искусственную, антагонистическую лихорадку, конечно, он бы так не придерживался так твердо своего объяснения.
Поэтому я опротестовал утверждение Каллена, и я написал, что перуанская кора, которая используется как средство от перемежающейся лихорадки, действует потому, что она может вызвать симптомы, похожие на симптомы перемежающейся лихорадки у здоровых людей. Для того чтобы вылечить некоторые виды перемежающейся лихорадки, необходимо вызвать своего рода искусственную лихорадку.
И.Н.: Но вы знаете, теперь ваши оппоненты утверждают, что перуанская кора не способна вызывать симптомы перемежающейся лихорадки, так что ваш эксперимент ничего не доказывает.
Ганеман: Для обнаружения эффекта надо только принять дозу, подходящую для данного индивида. Для некоторых людей даже очень небольшие количества хины вызовут такое состояние при каждом приеме. Гомеопатия абсолютно немыслима без самой точной индивидуализации!
И.Н.: Каков был ваш первый эксперимент в гомеопатической профилактике – в предотвращении болезни?
Ганеман: Это был случай с белладонной во время эпидемии скарлатины. Я заметил чрезвычайную схожесть между симптомами скарлатины и симптомами отравления белладонной: жжение кожи, сухая боль в горле, красная сыпь, расширенные зрачки и бред. В семье, в которой несколько человек было атаковано скарлатиной, один ребенок, которого я лечил белладонной от другого недуга, оказался невосприимчивым к скарлатине. Поэтому я дал это благотворное средство другим детям, которые остались здоровыми даже в условиях огромного риска заражения. Так я осуществил свою первую успешную гомеопатическую профилактику!
И.Н.: Вы также стали пионером в области психиатрии и лечении душевнобольных пациентов, расскажите немного об этом.
Ганеман: Я никогда не позволял, чтобы душевнобольного били или применяли другие болезненные телесные наказания, потому что нельзя наказывать за непроизвольные действия и потому что эти пациенты не заслуживают ничего, кроме жалости, и всегда поступают хуже, а не лучше при грубом обращении. Врач, имеющий дело с такими пациентами, действительно должен своим отношением внушать уважение и вызывать доверие, и он никогда не должен чувствовать обиду на больных, потому что существо, не имеющее разума, неспособно обидеть. Дружелюбие и человечность, в сочетании с твердостью, вызывает, в то же время, необходимое уважение и доверие. Я придерживался таких принципов, которые были совершенно новыми для психиатрии того времени.
И.Н.: Вы рекомендуете своим пациентам определенные продукты и изменения в образе жизни?
Ганеман: Я объяснял своим пациентам мельчайшие детали каждого приема пищи и питья и давал точные указания в соответствии с их индивидуальным состоянием, я рекомендовал ванны, соблюдение чистоты в жилище, чистую постель и нательное белье, но превыше всего я ставил вопрос о свежем воздухе в домах и регулярных физических упражнениях на открытом воздухе, прогулки, наряду с избеганием чрезмерной физической или умственной нагрузки и сильных эмоций и т.д.
И.Н.: Согласны ли вы со стандартной диетой для всех?
Ганеман: Диета всегда оставалась одним из главных элементов моего лечебного метода, однако универсальная диета… является праздной мечтой. Я смеюсь над идеей любой стандартной или нормальной системы диеты для всех, даже для здоровых. Я настаиваю на адаптации диеты к конституции и пищеварительной способности каждого человека. Я должен чувствовать сам, что полезно для меня и в каком количестве, если я сам не знаю, никто другой не знает. Поэтому не думайте обо мне плохо, если я несколько предвзято отношусь к универсальным правилам диеты, которые составлены для применения здравомыслящими людьми. Разве у каждого человека желудок не так же своеобразен, как ноги?.. Важны умеренность и внимание к потребностям каждой индивидуальной конституции в данных конкретных условиях.
И.Н.: Что вы думаете о загрязнении?
Ганеман: Я осуждаю серьезно все, что загрязняет воздух. Свежий воздух, пресная вода, движения на свежем воздухе являются, как правило, необходимыми условиями для хорошего здоровья.
И.Н.: Вы рекомендуете физические упражнения?
Ганеман: Вслед за едой, физические упражнения является наиболее важным требованием существования животных организмов. Физические упражнения и чистый воздух приводят в движение все соки нашего организма, а это необходимо для заполнения предназначенных для них мест и для того, чтобы заставить каждый орган секреции выделять свои специфические выделения, придать И.Н.: Что бы Вы посоветовали относительно того, как растить здоровых детей?
Ганеман: Детей надо содержать в чистоте и в чистом воздухе; к этому следует добавить умеренность в еде и питье, следует избегать сладостей и жирной пищи. Дети, которых кормят пирогами и кондитерскими изделиями, скоро окажутся под землей. У детей должна быть здоровая еда в частых приемах, никакого мяса и кофе. Очень важно рано приступить к их развитию. Но заставлять ребенка научиться говорить слишком рано так же предосудительно, как повторять детям слова в том ломанном и искаженном виде, как они сами пытаются их произносить. Дети должны много спать, во время ложиться и вставать с солнцем. Обучению письму должно предшествовать рисование самых различных предметов из окружающего мира, а также квадратов, треугольников и кругов. Кроме естественных физических упражнений для тела необходимо тренировать все чувства.
И.Н.: Я хотел бы знать Ваше представление о возможном контроле заразных болезней?
Ганеман: Для защиты здоровья общества от инфекционных и заразных болезней я выдвинул предложения по их лечению в целом и изоляции в госпиталях, о требовании больших, хорошо проветриваемых помещений. Я установил четкие и всеобъемлющие принципы обнаружения, отстранения и изоляции заразных больных и дезинфекции всей посуды и помещений, в которых находятся эти пациенты.
Иногда, с целью экономии топлива и при высокой плате за жилье, несколько семей часто живут вместе, часто в одной комнате, и при этом даже не заботятся о свежем воздухе, не проветривают помещения через открытые двери и окна, потому что боятся впустить холод в помещение. Выделяемый пот и выдыхаемый воздух концентрируются, застойный грязный воздух заполняет помещение, легкие каждого человека в этом помещении пытаются сделать все возможное, чтобы отнять у остальных имеющееся в комнате небольшое количество живительного воздуха, а при выдохе выделить примеси из крови. В таких условиях эпидемии заразных болезней легко распространяются, именно здесь они зарождаются и вспыхивают.
При строительстве новых городов нельзя возводить дома выше двух этажей, каждая новая улица не должна быть уже двадцати шагов, и улицы должны быть совершенно прямыми, чтобы воздух свободно перемещался по ним, а перед каждым домом, за исключением, возможно угловых домов, должен быть двор и небольшой садик, на ширину дома и в два раза, как минимум, превышающие его длину. Таким образом, воздух вокруг дома сможет легко обновляться на довольно большой поверхности прилегающих садов – вот это и будет эффективный способ улучшения общего состояния здоровья.
И.Н: А что насчет медицинского обслуживания в тюрьмах?
Ганеман: Жестоко запирать нескольких заключенных вместе, не предоставляя, по крайней мере, 500 кубических футов воздушного пространства на каждого. После освобождения заключенного, тюрьма должна быть тщательно очищена и продезинфицирована с помощью нагревания до 120 градусов.
И.Н.: Вы всегда лечили своих пациентов одним лекарством в данный момент времени. Почему?
Ганеман: Это вершина искусства – назначить правильное лекарство, а не комплекс. Гиппократ выбрал простейшее. Когда будет признано, что излечение заболевания осуществляется лучше с помощью простого, но правильно выбранного лекарств? Природа любит простоту и может многое сделать посредством одного лекарства, в то время как вы выполняете малое с помощью многих. Берите пример с природы. Я никогда не назначал одновременно более одного лекарства, я никогда не повторял дозу, пока эффект предыдущей дозы был исчерпан, и в результате я успешно вылечивал пациентов к их удовлетворению.
И.Н. : Почему возможно излечить гомеопатически?
Ганеман: В основании каждой болезни лежит своеобразная стимуляция, противоречащая природе и нарушающая гармоничную работу наших органов. Если два стимула очень похожи друг на друга, то действие более слабого будет полностью уничтожено аналогичной силой более сильного. Для того чтобы иметь возможность излечить, мы должны только найти подходящее лекарство, соответствующее неестественному стимулу имеющейся болезни. То есть нам нужно только применить другую болезненную силу, действующую подобно силе, вызванной самой болезнью.
И.Н.: Почему Вы однажды отказались от своей обычной медицинской практики?
Ганеман: Я отошел от обычной практики медицины. Мое чувство долга не позволяло мне с легкостью лечить неизвестное патологическое состояние моих страдающих собратьев неизвестными лекарствами. Если они не в точности подходящие – а откуда врач может знать об этом, если их специфические эффекты не были еще продемонстрированы – то могут в сильной дозе легко превратить жизнь в смерть или вызвать новые расстройства и хронические недуги, часто более трудно искореняемые, чем первоначальная болезнь. оригинальная болезнь. Мысль о том, что таким образом можно превратиться в убийцу или злодея в жизни моих ближних, была самой страшной для меня, такой ужасной и так меня беспокоила, что я полностью отказался от практики в первые годы моей семейной жизни.
Я боялся лечить кого-либо из-за страха причинить человеку вред, и я занялся исключительно химией и литературной работой.
Но когда родились дети, несколько детей, и когда вскоре начались серьезные болезни, угрожающие моим детям, моей плоти и крови, мое чувство долга стало еще болезненней, так как я понимал, что не могу ни в какой степени гарантировать им надежную помощь. Это был лабиринт, из которого может выбраться только тот, кто готов принять как истину утверждение о целительной силе лекарств, потому что об этом напечатано в сотнях книг. В них также утверждалось, что "возможно, вся природа этой науки такова, что она не способна быть точной ни в какой высокой степени" – что за позорная мысль!
Вечно готовый рецепт – авторы знают огромное дело лучше, чем мудрый Гиппократа, чье имя было постоянно у них на устах, в то время как в своих действиях они позорят его и отказываются от него!
Все, что они должны сделать, это задать пациента пару вопросов для того, чтобы получить возможность прописать ему сразу множество лекарств. Какой контраст составляет эта поверхностная, головотяпская практика на фоне точных, истинных, тщательных наблюдений Гиппократа?!
И.Н.: Когда Вы оказались столь не удовлетворены, как Вы поступили?
Ганеман: Ну, тогда я подумал, что если должен существовать безопасный, более надежный метод лечения, настолько верный, насколько Бог является мудрейшим и милосерднейшим из всех существ, мне больше не стоит вести поиск ни за колючей изгородью онтологических – учения о существующих утверждениях – произвольных мнений и ложных выводов, даже если они чудесно адаптированы к великолепной системе, ни у известных, но заблуждающихся авторитетов.
Нет, мне нужно искать истину рядом, она непременно здесь, но все эти люди прошли мимо, потому что она не выглядела достаточно искусственной или достаточно изученной. Она привлекала только меня, так как я не мог смотреть на мир с чистой совестью, когда моим детям угрожала смерть.
И.Н.: А какие были варианты?
Ганеман: Существует три способа: первый способ – устранение или уничтожение первопричины болезни. Второй способ, наиболее часто используемый, contraria contrarus, т.е. лечение противоположным, который нежелательный при хронических болезнях и даже при болезнях, которые легко перерастают в хронические. Например, паллиативное лечение запоров слабительными действительно приносит вначале облегчение, но тем больше наносит ущерб, чем дольше применяется. Третий способ, применяемый лишь изредка более добросовестными врачами, с глубоким пониманием, направлен на искоренение болезни с помощью специфического лекарства. Следует как можно меньше полагаться на удачу и действовать настолько рационально и добросовестно, как только возможно в экспериментах на здоровом человеческом теле. Только таким путем может быть раскрыта истинная природа реального эффекта лекарственных веществ; только так может быть установлено, для каких недугов они подходят безопасно и успешно.
Это был первый сознательный шаг к новой доктрине исцеления, а за ним сразу же последовал второй, который выражается в общем принципе: каждое эффективное лекарство вызывает в организме человека некую разновидность болезни, свойственную этому лекарству, тем более своеобразную, заметную и более острую, чем эффективнее оказывается лекарство. Для излечения от болезни, особенно хронической, следует применять такое лекарство, которое способно стимулировать другую, искусственную болезнь, наиболее подобнейшую, и подобнейшее излечит.
И.Н.: Почему Вы говорите об экспериментах с лекарствами на здоровом человеческом теле?
Ганеман: Как Вы могли бы разделить лекарства в соответствии с патологическими состояниями, для которых они созданы? Следует пронаблюдать, как лекарства действуют на совершенно здоровое человеческое тело.
И.Н.: В чем состоит миссия врача?
Ганеман: Высокая и единственная миссия врача заключается в восстановлении здоровья больного – излечивать, как обычно называют это.
И.Н.: По вашему мнению, в чем заключается ответственность врача?
Ганеман: Продвижение всех средств, даже малейших, для спасения человеческой жизни или сохранения здоровья и безопасности, должно быть священным долгом настоящего врача.
И.Н.: Когда родилась гомеопатия?
Ганеман: В 1796 году, и она получила сразу имя гомеопатия.
И.Н.: Откуда такое название – "Гомеопатия"?
Ганеман: Оно состоит из "homoios" – подобный и "pathos" – болезнь. Этот принцип, противоположный принципу contraria contrarus, известному как аллопатический.
И.Н.: Можно ли как-то проверить, что принцип "Similia similibus curentur" должен излечивать или что он излечивает?
Ганеман: В предисловии к первому изданию моей книги «Органон» я написал: «Чтобы получить быстрое, легкое и прочное лечение, выберите для каждого приступа болезни лекарство, которое может производить подобную болезнь у вашего пациента – Similia similibus curentur. Я никогда не писал curantur – даже в шестом, последнем издании.
И.Н.: Приведите простой пример для «Similia similibus curentur».
Ганеман: В случае ожогов повар никогда не использует холодную воду, но держит обожженную и руку рядом с сиянием горячего пламени, пока боль не уменьшится, поэтому при ожогах не следует использовать холодную воду. Так же, как снег используется для замороженных конечностей, а не теплая вода, так же, как стремительно танцующая девушка, разогревшись до лихорадочного жара и испытывающая чрезмерную жажду, принесет себе огромный вред, если начнет раздеваться на сквозняке и выпьет стакан холодной воды, хотя на мгновение это покажется ей величайшим освежением.
И.Н.: Почему некоторые настолько настроены против гомеопатии?
Ганеман: Потому что это нежелательная правда.
И.Н.: Так было всегда?
Ганеман: До моих работ, на протяжении всего времени существования медицинской науки, все системы, все методы лечения, все направления исцеления болезней заключались во фразе «Сontraria contrarus curentur", и всякий раз, когда какой-либо мудрый человек решался иногда высказаться и мягко предложить "Similia similibus", к этим словам никто не прислушивался. Основная догма всех медицинских школ – "лечи болезнь только противоположным средством» – превалирует и сейчас.
Принципы гомеопатии применялись и в прошлом. Например, Гиппократом и его школой, в своей книге «The Localities of Mankind» он писал: «С помощью подобных средств можно улучшить состояние больного: рвота может быть прекращена с помощью рвотных средств. Болезнь вызывается подобными средствами, и подобные средства могут вылечить людей от болезни».
Гиппократ говорил, что применяя в точности то, что вызвало болезнь, можно восстановить здоровье больного.
Если желающий найти истину не желает искать ее там, где ее можно найти, а именно – в опыте, то он может так ее и не найти, он не может найти ее в таблице умножения.
Гомеопатия является неминуемым и неотъемлемым компонентом самого творения.
Я нашел дорогу к истине, по которой я вынужден был идти один, дорогу, отдаленную от всем известной магистрали медицинской рутины. Чем дальше я продвигался от истины к истине, тем дальше мои выводы отдалялись от древней конструкции, сооруженной на фундаменте, состоящем из мнений, поддерживаемой только мнениями, в то время как я ничего не утверждал, пока мои выводы не подтверждались в строгих экспериментах.

(продолжение) И.Н.: Что Вы скажете тем, кто игнорирует и отрицает все свидетельства и клинические научные исследования в гомеопатии?
Ганеман: Гораздо проще противостоять, чем исследовать, бесконечно легче высмеивать реальность и представлять ее в искаженном свете, все перекручивая и фальсифицируя, чем пожертвовать всю свою жизнь на неутомимое и добросовестное исследование истины посредством правдивого наблюдения за природой вещей в самых тщательных экспериментах и на непредвзятое применение их результатов на благо человечества.
Только те непредвзятые люди, для которых правда и счастье человечества имеют определенную ценность, будут восприимчивы к нашей простой доктрине исцеления.
И.Н.: Что вы думаете о предвзятых журналистах и нечистых СМИ, которые политически мотивированы унизить гомеопатию.
Ганеман: Все напрасно. Лучшая часть информированной, справедливой и непредвзятой общественности, а я беру на себя смелость утверждать, что большая часть, знает очень хорошо, кому можно доверять в медицинских вопросах.
Опыт и бумагомарание – две очень разные вещи! Основанные на опыте работы, такие, как мой «Органон», могут быть подтверждены или опровергнуты только посредством свежих, честных экспериментов. Смешно, и более чем смешно, опровергнуть тщательный реальный опыт с помощью обманчивого многословия.
И.Н.: Каковы Ваши аргументы против мнения, что в гомеопатических лекарствах нельзя ничего увидеть из-за процедуры разбавления и потенцирования?
Ганеман: Сам Бог не видим, не воспринимаем нашими органами чувств, но Он существует. Всемогущий, Всепроникающий, проникающий в каждое существо.
Я верю в бескрайние возможности медицины, потому что я верю в Бога.
Это убеждение укрепило меня в эффективности малых и чрезвычайно малых доз в высоких и чрезвычайно высоких разведениях, таких, которые не могут быть восприняты органами чувств или определены современной наукой. Динамизация раскрывает лекарственные силы, скрытые в веществе, и при потенцировании эти силы развиваются все больше и больше.
И.Н.: Я думаю, что есть врачи, которые могут просто бояться защищать истину в медицине!
Ганеман: Были времена, что лучшие умы были так запуганы и обескуражены, что они не осмеливались высказать свои мысли. Был слышан лишь голос толпы. Ряд причин, которые все не перечислить, в течение веков снижали достоинство божественной науки практической медицины и превратили ее в жалкую, деградирующую торговлю рецептами.
Но теперь, благодаря героической отваге, решительности, верности, дружбе, честным целям и любви к человечеству, истина еще раз взойдет на престол и то, что благо, не будет больше так насмешливо отвергаться в непонимании.
Так как по-прежнему многие слепы, давайте окажем им помощь, несмотря на это, они будут благодарны когда-нибудь, потому что наш принцип, как луч света, является одной из грандиозных истин природы!
И.Н.: Что вы называете "шарлатанством"?
Ганеман: Шарлатанское снадобье – лекарственное средство, приготовленное открытой продажи в определенном неизменном виде, которое рекламируется как эффективное для одного или нескольких названий болезней.
И.Н.: Что вы называете "исцелением"?
Ганеман: Единственная цель врача – сделать больного человека здоровым, это и есть "исцеление", и это искусство. Высший идеал искусства врачевания – скорейшее, мягкое и прочное восстановление здоровья, или устранение и уничтожение болезни во всей ее полноте кратчайшим, наиболее надежным, наименее вредным образом, на основе легко понимаемых принципов – рациональное исцеление.
И.Н.: Как Вы распознаете болезни?
Ганеман: Болезни нельзя распознать по их воздействию внутри организма, но они четко распознаются по симптомам. Для врача болезнь заключается только в совокупности ее симптомов.
Мы должны знать, с большой четкостью, что должно быть устранено при каждом болезненном состоянии, для того чтобы довести до полного здоровья, и каждое лекарство должно ясно продемонстрировать, каковы его лечебные свойства, от которых зависит лечение болезни. Только тогда медицинская наука перестает легкомысленно резвиться, обращаясь с человеческой жизнью, и станет надежным избавителем от болезней.
И.Н.: В ваше время многие врачи обвиняли Вас в нападках на них, с использованием крепких слов.
Ганеман: Врачи – мои братья. Я ничего не имею лично против них. Объект моей критики – медицинская наука.
И.Н.: Почему же некоторые врачи действительно сердятся на Вас или боятся Вас?
Ганеман: Что их так напугало в моей маленькой тоненькой книге – «Органоне»? Их просто очень разозлили успешные результаты моего лечения самых тяжелых болезней. Толпа моих пациентов скорее выросла, чем уменьшилась. Благодаря милости Божьей, я успешно лечил пациентов, от которых отказались врачи, и ха это я получил любовь и уважение со стороны этих пациентов и других людей.
Использование моей медицинской доктрины помогает людям восстановить их здоровье простым образом, но я бессилен против простоты и могучей сила этой благотворной истины, и я смиренно прошу простить, как это сделал Галилей, за то, что Земля движется вокруг Солнца!
Об этом раньше или позже все равно должно было быть заявлено, поэтому смело и откровенно было сказано перед всем миром, что медицина требует глубокой реформы сверху донизу. Но медицина продолжает лечить так, как не следует этого делать, и отбрасывает всю суть новых идей.
И.Н.: Что вы можете сказать тем, кто создал так много трудностей и так мешал вам в исполнении Вашей миссии?
Ганеман: Позор им; они не могут посрамить меня. Эти жалкие существа не могут ни в чем быть успешны.
И.Н.: Что бы Вы посоветовали гомеопатам, сталкивающимся с медицинскими ханжами и задирами?
Ганеман: Не уступать грешникам, но смело противостоять им. Все пойдет лучше, если мы будем достаточно упорны.
И.Н.: В чем заключается Ваша идея "псоры"?
Ганеман: Псора была всем понятным термином, широко известным в мое время. Псора или "зуд" были обычным термином для разнообразного множества кожных проблем, хорошо известных с древнейших времен. Я не выдумал этот термин, но, скорее, использовал слово в более широком смысле. Как и другие врачи, я знал, что причиной зуда был чесоточный клещ – Acarus scahiei или Sarcoptes hominis. Я был убежден, что зудящее высыпание может развиваться только на благоприятной для этого почве, которую я называл "Внутренней Псорой". Однако она не излечивалась с уничтожением или удалением клещей, хотя, конечно, прежде всего, необходимо удалить паразита. Поэтому, согласно моей теории о Псоре, внутренний зуд совершенно отличался от внешней болезни, первичного высыпания. Это высыпание можно вылечить быстро и легко, в то время как внутренняя псора часто остается скрытой долгое время и проявляется только вторичными симптомами. То, что аллопаты не могли вылечить серной или ртутной мазями, не было вообще первичной сыпью, такая сыпь исчезала от этих мазей за пару дней, а часто – в течение нескольких часов. Нет, дело заключалось во вторичной сыпи, в реальном случае развитой псоры, которая проявлялась во многих случаях как высыпание. Не удивляйтесь, что они не могли легко избавиться от такой Псоры, которая часто была ужасна. Новая сыпь и внутренняя Псора, развившаяся до хронической болезни и сыпи, очень сильно различаются, так как первая, фактически, –первичное состояние, в то время как вторая – вторичное, и хуже всего, когда вы случае нового высыпания, при новом заражении, добиваетесь легкого успеха лечением с помощью мягкого сульфурного средства.
Псора, вспыхивающая из своего латентного состояния, может проявляться в самых разнообразных формах, которые только можно себе представить, в зависимости от телесной конституции, недостатков воспитания, привычек, занятий и внешних условий жизни индивида.
Конечная цель моей теории Псоры состоит в том, чтобы показать связь между кожными болезнями и остальным телом. Чисто местное лечение внешних болезней обладает рядом недостатков.
И.Н.: Если говорить о коже, то что бы Вы посоветовали для лечения кожных болезней?
Ганеман: Если врач хочет действовать добросовестным и умным образом, никакая кожная сыпь, независимо от ее природы, не должна устраняться внешними средствами. Человеческая кожа не может существовать без помощи остальной части живого организма, производящего сыпь. В каждом случае кожной болезни проблема коренится в неудовлетворительном состоянии всего организма, внутреннего живого организма, поэтому оно должно рассматриваться первым и должно быть устранено внутренними лекарствами, которые изменят, улучшат и излечат весь организм.
И.Н.: Что вы думаете о тех практикующих, которые назначают аллопатические препараты с гомеопатическими лекарствами?
Ганеман: Я называю их полугомеопатами.
И.Н.: Некоторые люди поддерживают миф, основанный на непонимании, будто гомеопатия отвергает медицинские науки, в том числе физиологию и патологию. Как бы вы прокомментировали эту фальсификацию?
Ганеман: На самом деле, я фактически отвернулся от всех тех, кто думал, что они могут стать гомеопатами без серьезной научной полготовки. Я открыто требовал от учеников получения медицинского образования до изучения гомеопатии. Я задавал кандидатам ряд серьезных и детальных вопросов, и только удовлетворительный ответ на них мог привести к тому, что я признавал их настоящими студентами-гомеопатами.
И.Н.: Каково Ваше мнение о тех людях, которые под именем гомеопатии разрабатывают новые системы, строя на этом свой бизнес?
Ганеман: Если какие-либо ложные учения преподаются под почетным именем гомеопатии, их следует заклеймить и далее избегать. Их слабые гомеопатические знания не должны влиять на то, какое выносится суждение о чистой гомеопатии, когда они не могут излечить пациентов или отправляют их в могилы, в то время как истинные гомеопаты могли бы вылечить этих пациентов.
Очищение и отделение истинного от ложного, которое я предпринимал на основе самых высоких мотивов, нашедшее несомненное одобрение лучших и самых надежных моих студентов, должно привлечь внимание мира к реальным ценностям. Почему мы должны бояться открытого и серьезного выделения чистой гомеопатии? Науку и меня устроит пусть меньшее количество врачей, но это должны быть истинные приверженцы. Я не хотел бы видеть рост числа коллег за счет таких ненастоящих гомеопатов.
Если вы действительно хотите работать так, как это делали истинные гомеопаты, подражайте гомеопатической практике рационально и честно. Если вы этого не желаете, заводите свою волынку в другом месте, мы не помешает вам, твердите свои истины там, на своем сиротском пути слепой и рабской покорности своим темным причудливым системам.
И.Н.: Что вы говорите тем, кто считает классическую гомеопатию сложным подходом?
Ганеман: Вы действительно прочитали «Органон»?!
И.Н.: Расскажите мне о Жизненной силе.
Ганеман: Она присутствует во всех частях организма. Материальный организм без жизненной силы не способен на какие-либо ощущения, выполнение каких-либо функций и на самосохранение; она создает все ощущения и выполняет все жизненные функции исключительно с помощью нематериальной сущности – жизненного принципа, который оживляет материальный организм в здоровье и в болезни.
Гомеопат знает, что излечение может происходить только в результате реакции жизненной силы на правильно выбранное лекарство, и что излечение будет настолько определенным и быстрым, насколько сильна жизненная сила пациента.
И.Н.: Ваш совет гомеопатическим школам и колледжам?
Ганеман: Пусть используют все меры, чтобы сделать их самыми совершенными.
И.Н.: А что Вы посоветуете гомеопатам, занимающимся исследованиями и наукой?
Ганеман: Никогда не принимать ничего как должное, не принимать ничего в науке как истину, пока они не постигнут ее сами.
И.Н.: Ваш совет относительно гомеопатических больниц и клиник?
Ганеман: Не прекращайте очень подробно информировать публику о работе ваших учреждений, публикуя квартальные отчеты о результатах, полученных с помощью чистой гомеопатии.
И.Н.: Укажите причины, почему Вы так любили д-ра Клеменса фон Беннингхаузена и д-ра Константина Геринга? Почему они были среди ваших любимцев?
Ганеман: Потому что д-р Беннингхаузен строго придерживался требований к успешному гомеопатическому лечению, был строгим и точным в подробном обследовании пациента и тщательном представлении симптомов болезней, а д-р Геринг – потому что он верил в мою идею, что надо игнорировать все теории, даже собственного изготовления, когда они противоречат результатам чистого опыта.
И.Н.: Непредвзятое и беспристрастное наблюдение является одним из ключевых качеств хорошего гомеопата. Как можно совершенствовать это умение?
Ганеман: Я убеждал моих учеников развивать свое мышление посредством изучения математики, приучать себя к тщательному наблюдению посредством изучения естественной истории, а при возможности – посредством рисования, чтобы развить в себе острый взгляд для точного наблюдения!
Свойства и разновидности природных тел и природных явлений, как бы многочисленны они не были, существуют таким образом, что мы можем наблюдать за ними!
Я призывал своих учеников к наблюдениям объектов... ; например, описывается каждый вид растений; каждый сустав самых редких насекомых описывается и учитывается; мельчайшие черви расчленяются, и особенности их кишечника отмечаются; минералы скрупулезно описываются во всем их бесконечном разнообразии состава, вплоть до мельчайших отклонений. Да, и это тоже!
И.Н.: Многие люди часто спрашивают: «Вы верите в гомеопатию?" ...но гомеопатия – не религия, это прикладная наука. Каков ваш ответ?
Ганеман: Смотрите, я вначале назвал свою работу "Органон рациональной медицинской доктрины" – Heilkunde, но, начиная со второго издания, я изменил название на "Органон истинного искусства исцеления» – Heilkunst; я заменил «рациональная» на "истинная" – подлинная. Ликвидация термина "рациональная" подразумевала, что мои последователи должны принять мое учение как откровения нового Евангелия, которое будет получено именно как откровение, не подвергаясь логической критике. Я не стыжусь признаться, что я не знал вчера, чему научит меня мой опыт сегодня. Я не боюсь войти в противоречие с опытом. Если опыт покажет вам, что мой метод является лучшим, то используйте его на пользу человечества и воздайте славу Богу!
И.Н.: Как вы приступали к ведению пациента?
Ганеман: Я часто позволял своим пациентам рассказать мне, что они думают о своей болезни, что она собой представляет и откуда исходит. Мне нравится узнавать, какого рода идеи возникают у людей об этих вещах. В каждом случае я записывал пунктуально совокупность симптомов, или всю группу страданий пациента. По завершении моей записи симптомы болезни были организованы самым тщательным образом, чтобы можно было установить соответствие между ними и показанным лекарством, которое я считал наиболее соответствующим случаю; но при достижении этого заключения, я никогда не полагался только на свою память и не опирался лишь на мой предыдущий опыт лечения, но я обычно проверял лекарство по Материи Медике.
И.Н.: Что представлял собой Союз пруверов лекарств?
Ганеман: Я сформировал группу из моих студентов и создал Союз пруверов лекарств для проведения клинических испытаний. В состав этого Союза входили следующие люди: Карл Франц, участвовавший в прувингах 37 лекарств, в которых получено 1900 симптомов; Густав Гросс, который помог в прувинге 42 лекарств, в которых получено 2380 симптомов; Франц Хартманн, который помог в прувинге 28 лекарств, в которых получено 880 симптомов; Кристиан Хорнберг, участвующий в прувинге 24 лекарств, в которых получено 750 симптомов; Христиан Лангхаммер, прувинг 47 лекарств, 1600 симптомов; Эрнст Rюкерт, 8 лекарств, 100 симптомов; Иоганн Штапф помог в прувинге 43 лекарств, 1000 симптомов, а также Уильям Уислиценус, прувинг 25 лекарств, 840 симптомов. Затем я тщательно исследовал каждое сообщение этой группы, подвергая все проверке.
И.Н.: Кроме медицины, о чем Вы беседовали со своими друзьями, если у Вас все же находилось время поболтать?
Ганеман: После того, как день проходил в напряженной работе, я, по заведенной привычке, с 8 до 10 часов вечера, проводил время за беседой со своей семьей и в кругу верных друзей. Кроме медицинской науки, мне нравились обсуждения вопросов естественных наук, положение в зарубежных странах и жизнь народов. Я особенно восхищался китайцами, особенно тем, что их дети воспитывались в строжайшем послушании и уважении к родителям – обязанности, которыми, в цивилизованных странах Европы, все более и более пренебрегали

Часть 3: Любовь в Вашей жизни
Интервьюер Иман Набав: Что вы думаете о любви?
Ганеман: Мы только может следовать за этим сладким ароматом, называемым любовью. Она придает смысл нашей жизни, наполняет ее и дает нам цель.
И.Н.: Что вы думаете о браке?
Ганеман: Я очень высоко оцениваю брак как для души, так и для тела.
Когда милостивое Провидение посылает именно вам, выбрав из всех незамужних людей, того единственного, кто достоин вас, я рекомендую брак.
И.Н.: Расскажите мне о вашей первой жене.
Ганеман: Моя первая жена – Иоханна Леопольдина Генриетта. Она родилась 1 января 1764 года. У ее родителей была своя аптека. Я познакомился с ней, когда ей было семнадцать лет, и вскоре я влюбился в нее. У нее был музыкальный дар. Мы поженились 17 ноября 1782.
И.Н.: Когда госпожа Йоханна покинула это мир?
Ганеман: 31 марта 1830 года, после почти сорока восьми лет счастливой супружеской жизни, моя любимая жена, Йоханна, скончалась внезапно на 67-м году жизни, в связи с абсцессом в печени, который прорвался в легкие. Она была благородной спутницей в моей научной жизни.
И.Н.: Как Вы встретились с Вашей второй женой, мадам Мелани?
Ганеман: В октябре 1834 года молодая французская леди, мадемуазель Мари Мелани д’Эрвиль-Гойе, пришла проконсультироваться со мной о своем здоровье из-за проблем с легкими.
И.Н.: Но какова была истинная причина, почему она приехала к Вам в Германию, я имею в виду, она на самом деле была больна?
Ганеман: По ее собственному заявлению, она, живя в Париже, уже почувствовала внутреннее призвание к медицинской профессии и, как художник, воспользовалась возможностью изучения анатомии. Потеря нескольких друзей, как говорят, пошатнула ее здоровье. И тут к ней в руки попал французский перевод моей книги «Органон». В «Органоне» содержалась медицинская правда – скорей в Германию, к источнику. Она приехала ко мне с определенным намерением изучения гомеопатии с самого начала.
И.Н.: Что Вы знаете о детстве Мелани?
Ганеман: Она происходила из богатой семье. Одна интересная история об ее детстве: Мелани научилась читать только после того, как ей исполнилось восемь лет, потому что ей было скучно учить алфавит, а потом отец подарил ей книгу "Тысяча и одна ночь", прочитал вслух одну историю и сказал, что в этой книге есть много подобных интересных историй. Это мотивировало ее выучить алфавит.
И.Н.: Когда вы с ней поженились?
Ганеман: 1 января 1835 года. Мне было восемьдесят лет, а ей было около тридцати.
И.Н.: А Мелани действительно любила Вас?
Ганеман: Она обожала меня.
И.Н.: И тогда Вы и г-жа Мелани переехали в Париж!
Ганеман: Мы отправились во Францию 7 июня 1835 года, и 21 июня мы прибыли в Париж.
В то время, в 1835 году, в Париже довольно активно занимались гомеопатией. Гомеопаты Франции сердечно приветствовали мой приезд. В следующем месяце, 12 августа, власти предоставили мне право на практику.
И.Н.: 2 июля 1843 года, в 5 часов утра, в возрасте 88 лет, страдая бронхиальным катаром, Вы ушли из жизни, в вашем доме номер 1 на улице Милан в Париже, во Франции.
Ганеман: Я жил не напрасно. Наконец я покоюсь с миром!

Библиография
Organon, by Dr. S. Hahnemann
Defense of the Organon, by Dr. S. Hahnemann
Samuel Hahnemann, by Dr. R. Haehl
Hahnemann’s Autobiography, by Dr. S. Hahnemann
Lesser Writings of Samuel Hahnemann, by Dr. S. Hahnemann

Серия сообщений "Гомеопатия":

Гомеопатия - это натуральная система медицины, безопасная и эффективная в лечении большинства болезней, основанная на принципе "подобное лечат подобным". Эта терапия оперирует бесконечно малыми дозами веществ, большие количества которых вызвали бы у здорового человека симптомы той же болезни, вторую эти вещества лечат. К примеру, выпитый на ночь кофе часто приводит к бессоннице, однако в гомеопатических дозах окажет успокоительный эффект и вызовет сон. В свою очередь, нитроглицерин вызывает пульсирующие головные боли, а в ничтожных гомеопатических дозах - лечит головную боль.

Часть 1 - Гомеопатия. Аптека внутри нас.
Часть 2 - РОССИЙСКИЙ ГОМЕОПАТИЧЕСКИЙ ОПЫТ
...
Часть 50 - Чем нам лечиться?
Часть 51 - Теория гомотоксикологии: Болезнь — борьба организма с внешними и внутренними токсинами
Часть 52 - Сегодня всемирный день гомеопатии