Тэффи - "Далёкое". "Мой первый Толстой".

Суббота, 02 Марта 2013 г. 12:25 + в цитатник

5163870_71365496_2764b (300x347, 71Kb)

Я помню. Мне девять лет.

Я читаю "Детство и отрочество" Толстого. Читаю и перечитываю.

В этой книге все для меня родное.

Володя, Николенька, Любочка -- все они живут вместе со мною, все они так похожи на меня, на моих сестер и братьев. И дом их в Москве у бабушки -- это наш московский дом, и когда я читаю о гостиной, диванной или классной комнате, мне и воображать ничего не надо -- это все наши комнаты.

Наталья Саввишна -- я ее тоже хорошо знаю -- это наша старуха Авдотья Матвеевна, бывшая бабушкина крепостная. У нее тоже сундук с наклеенными на крышке картинками. Только она не такая добрая, как Наталья Саввишна. Она ворчунья. Про нее старший брат даже декламировал: "И ничего во всей природе благословить он не хотел".

Но все-таки сходство так велико, что, читая строки о Наталье Саввишне, я все время ясно вижу фигуру Авдотьи Матвеевны.

Все свои, все родные.

И даже бабушка, смотрящая вопросительно строгими глазами из-под рюша своего чепца, и флакон с одеколоном на столике у ее кресла, -- это все такое же, все родное.

Чужой только гувернер St-Jerome, и я ненавижу его вместе с Николенькой. Да как ненавижу! Дольше и сильнее, кажется, чем он сам, потому что он в конце концов помирился и простил, а я так и продолжала всю жизнь.

"Детство и отрочество" вошло в мое детство и отрочество и слилось с ним органически, точно я не читала, а просто прожила его.

Но в историю моей души, в первый расцвет ее красной стрелой вонзилось другое произведение Толстого -- "Война и мир".

Я помню. Мне тринадцать лет.

Каждый вечер, в ущерб заданным урокам я читаю и перечитываю все одну и ту же книгу -- "Война и мир".

Я влюблена в князя Андрея Болконского. Я ненавижу Наташу, во-первых, оттого, что ревную, во-вторых, оттого, что она ему изменила.

-- Знаешь, -- говорю я сестре, -- Толстой, по-моему, неправильно про нее написал. Не могла она никому нравиться. Посуди сама -- коса у нее была "негустая и недлинная", губы распухшие. Нет, по-моему, она совсем не могла нравиться. А жениться он на ней собрался просто из жалости.

Потом, еще мне не нравилось, зачем князь Андрей визжал, когда сердился. Я считала, что Толстой это тоже неправильно написал. Я знала наверное, что князь не визжал.

Каждый вечер я читала "Войну и мир".

Мучительны были те часы, когда я подходила к смерти князя Андрея.

Мне кажется, что я всегда немножко надеялась на чудо. Должно быть, надеялась, потому что каждый раз то же отчаяние охватывало меня, когда он умирал.

Ночью, лежа в постели, я спасала его. Я заставляла его броситься на землю вместе с другими, когда разрывалась граната. Отчего ни один солдат не мог догадаться толкнуть его? Я бы догадалась, я бы толкнула.

Потом посылала к нему всех лучших современных врачей и хирургов.

Каждую неделю читала я, как он умирает, и надеялась, и верила чуду, что, может быть, на этот раз он не умрет.

Нет. Умер! Умер!

Живой человек один раз умирает, а этот вечно, вечно.

И стонало сердце мое, и не могла я готовить уроков. А утром... Сами знаете, что бывает утром с человеком, который не приготовил урока!

И вот наконец я додумалась. Решила идти к Толстому, просить, чтобы он спас князя Андрея. Пусть даже женит его на Наташе, даже на это иду, даже на это! -- только бы не умирал!

Спросила гувернантку -- может ли автор изменить что-нибудь в уже напечатанном произведении. Та ответила, что как будто может, что авторы иногда для нового издания делают исправления.

Посоветовалась с сестрой. Та сказала, что к писателю нужно идти непременно с его карточкой и просить подписать, иначе он и разговаривать не станет, да и вообще с несовершеннолетними они не говорят.

Было очень жутко.

Исподволь узнавала, где Толстой живет. Говорили разное -- то, что в Хамовниках, то, что будто уехал из Москвы, то, что на днях уезжает.

Купила портрет. Стала обдумывать, что скажу. Боялась -- не заплакать бы. От домашних свое намерение скрывала -- осмеют.

Наконец решилась. Приехали какие-то родственники, в доме поднялась суетня -- время удобное. Я сказала старой няньке, чтобы она проводила меня "к подруге за уроками", и пошла.

Толстой был дома. Те несколько минут, которые пришлось прождать в передней, были слишком коротки, чтобы я успела удрать, да и перед нянькой было неловко.

Помню, мимо меня прошла полная барышня, что-то напевая. Это меня окончательно смутило. Идет так просто, да еще напевает и не боится. Я думала, что в доме Толстого все ходят на цыпочках и говорят шепотом.

Наконец -- он. Он был меньше ростом, чем я ждала. Посмотрел на няньку, на меня. Я протянула карточку и, выговаривая от страха "л" вместо "р", пролепетала:

-- Вот, плосили фотоглафию подписать.

Он сейчас же взял ее у меня из рук и ушел в другую комнату.

Тут я поняла, что ни о чем просить не смогу, ничего рассказать не посмею и что так осрамилась, погибла навеки в его глазах со своим "плосили" и "фотоглафией", что дал бы только Бог убраться подобру-поздорову.

Он вернулся, отдал карточку. Я сделала реверанс.

-- А вам, старушка, что? -- спросил он у няньки.

-- Ничего, я с барышней. Вот и все.

Вспоминала в постели "плосили" и "фотоглафии" и поплакала в подушку.

В классе у меня была соперница, Юленька Аршева. Она тоже была влюблена в князя Андрея, но так бурно, что об этом знал весь класс. Она тоже ругала Наташу Ростову и тоже не верила, чтобы князь визжал.

Я свое чувство тщательно скрывала и, когда Аршева начинала буйствовать, старалась держаться подальше и не слушать, чтобы не выдать себя.

И вот раз за уроком словесности, разбирая какие-то литературные типы, учитель упомянул о князе Болконском. Весь класс, как один человек, повернулся к Аршевой. Она сидела красная, напряженно улыбающаяся, и уши у нее так налились кровью, что даже раздулись.

Их имена были связаны, их роман отмечен насмешкой, любопытством, осуждением, интересом -- всем тем отношением, которым всегда реагирует общество на каждый роман.

А я, одинокая, с моим тайным "незаконным" чувством, одна не улыбалась, не приветствовала и даже не смела смотреть на Аршеву.

Вечером села читать о его смерти. Читала и уже не надеялась, и не верила в чудо.

Прочла с тоской и страданием, но не возроптала. Опустила голову покорно, поцеловала книгу и закрыла ее.

-- Была жизнь, изжилась и кончилась.

Источник: http://lib.liim.ru/creations/t-127/t-127-03.html

Рубрики:

литература
речь

Метки: Тэффи чтение речь

Процитировано 1 раз

<a href="https://www.liveinternet.ru/users/5163870/post263613624/">РўСЌС„С„Рё - &quot;Р”Р°Р»С‘РєРѕРµ&quot;. &quot;РњРѕР№ РїРµСЂРІС‹Р№ РўРѕР»СЃС‚РѕР№&quot;.</a><br/>

РЇ РїРѕРјРЅСЋ. РњРЅРµ РґРµРІСЏС‚СЊ Р»РµС‚.

&nbsp; &nbsp;РЇ С‡РёС‚Р°СЋ &quot;Р”РµС‚СЃС‚РІРѕ Рё РѕС‚СЂРѕС‡РµСЃС‚РІРѕ&quot; РўРѕР»СЃС‚РѕРіРѕ. Р§РёС‚Р°СЋ Рё РїРµСЂРµС‡РёС‚С‹РІР°СЋ.

&nbsp; &nbsp;Р’ СЌС‚РѕР№ РєРЅРёРіРµ РІСЃРµ РґР»СЏ РјРµРЅСЏ СЂРѕРґРЅРѕРµ.

&nbsp; &nbsp;Р’РѕР»РѕРґСЏ, РќРёРєРѕР»РµРЅСЊРєР°, Р›СЋР±РѕС‡РєР° -- РІСЃРµ РѕРЅРё Р¶РёРІСѓС‚ РІРјРµСЃС‚Рµ СЃРѕ РјРЅРѕСЋ, РІСЃРµ РѕРЅРё С‚Р°Рє РїРѕС…РѕР¶Рё РЅР° РјРµРЅСЏ, РЅР° РјРѕРёС… СЃРµСЃС‚РµСЂ Рё Р±СЂР°С‚СЊРµРІ. Р РґРѕРј РёС… РІ РњРѕСЃРєРІРµ Сѓ Р±Р°Р±СѓС€РєРё -- СЌС‚Рѕ РЅР°С€ РјРѕСЃРєРѕРІСЃРєРёР№ РґРѕРј, Рё РєРѕРіРґР° СЏ С‡РёС‚Р°СЋ Рѕ РіРѕСЃС‚РёРЅРѕР№, РґРёРІР°РЅРЅРѕР№ РёР»Рё РєР»Р°СЃСЃРЅРѕР№ РєРѕРјРЅР°С‚Рµ, РјРЅРµ Рё РІРѕРѕР±СЂР°Р¶Р°С‚СЊ РЅРёС‡РµРіРѕ РЅРµ РЅР°РґРѕ -- СЌС‚Рѕ РІСЃРµ РЅР°С€Рё РєРѕРјРЅР°С‚С‹.

&nbsp; &nbsp;РќР°С‚Р°Р»СЊСЏ РЎР°РІРІРёС€РЅР° -- СЏ РµРµ С‚РѕР¶Рµ С…РѕСЂРѕС€Рѕ Р·РЅР°СЋ -- СЌС‚Рѕ РЅР°С€Р° СЃС‚Р°СЂСѓС…Р° РђРІРґРѕС‚СЊСЏ РњР°С‚РІРµРµРІРЅР°, Р±С‹РІС€Р°СЏ Р±Р°Р±СѓС€РєРёРЅР° РєСЂРµРї... <a href="https://www.liveinternet.ru/users/5163870/post263613624/">Р§РёС‚Р°С‚СЊ РґР°Р»РµРµ...</a>

Комментировать

« Пред. запись — К дневнику — След. запись »

Страницы: [1] [Новые]

LiveInternetLiveInternet

-Метки

-Рубрики

-Ссылки

-Цитатник

-Приложения

-Музыка

-Фотоальбом

-Поиск по дневнику

-Подписка по e-mail

Тэффи - "Далёкое". "Мой первый Толстой".