Дарья Николаевна Салтыкова, родилась 11 марта 1730 года и прожила довольно долгую и опасную для других жизнь, умерла  27 ноября 1801 года.

Происходила из семьи богатого  столбового дворянина, состоявшего в родстве с Давыдовыми, Мусиными-Пушкиными, Строгановыми, Толстыми, Нарышкиными и другими старинными московскими родами. Её дед, Автоном Иванов, был крупным деятелем времён царевны Софьи и Петра I.

Вышла замуж за ротмистра лейб-гвардии Конного полка, -  Глеба Алексеевича Салтыкова (дядя Николая Ивановича Салтыкова, будущего светлейшего князя), но он умер около 1755 года.

У них было два сына, Фёдор (1750—1801) и Николай (ум. 1775), которые были записаны на службу в гвардейские полки.

Видимо смерть мужа несколько повлияла на ее психику.

В возрасте 26 лет, у нее оказалась в руках очень большая власть. Она получила в своё полное владение около 600 крестьян в поместьях, расположенных в Московской, Вологодской и Костромской губерниях.

Городской дом Салтычихи в Москве находился на углу улиц Большая Лубянка и Кузнецкий Мост. Усадьба, где она совершала убийства и истязания находилась на территории поселка Мосрентген (Троицкий парк) рядом с МКАД в районе Теплого стана.

До смерти мужа за ней не замечалось особой склонности к насилию. Но примерно

через полгода поползли слухи об избиваемых слугах.  Она ненавидела влюблённые пары, которые собирались пожениться и приходили к ней с этими просьбами. И ее даже понять в какой-то момент.

Официальными же поводами для наказания были недобросовестность в мытье полов или стирке. Истязания начиналось с того, что она наносила провинившейся крестьянке удары попавшимся под руку предметом. Она таскала людей за волосы и при этом била их головой о стену длительное время. Многие убитые ею, по словам свидетелей, не имели волос на голове.

Потом могла облить жертву кипятком или опалить ей волосы на голове. Иногда  использовала для истязаний горячие щипцы для завивки волос, которыми хватала жертву за уши. Жертв морили голодом и привязывали голыми на морозе. Иногда их добивали конюхи и гайдуки.

Ходили даже слухи о том, что Салтыкова не только убивала крестьян, но употребляла в пищу их мясо (не подтверждено следствием).

Позже она сама завела себе любовника – Николая Тютчева (деда поэта Федора Тютчева), но он в конце бросил ее решил жениться на другой. Тогда Дарья Николаевна предприняла попытку сжечь дом невесты, но план почему-то сорвался, потом сорвался и другой, когда она приказала убить их по дороге из церкви. Ясное дело, влюбленные пары она возненавидела еще больше.

Первоначальные жалобы крестьян привели лишь к наказаниям жалобщиков, поскольку у Салтыковой было много влиятельных родственников, ей удавалось подкупать должностных лиц.

Хотя жалоб на жестокую помещицу шло очень много и при Елизавете Петровне, и при Петре III, все ее дела о жестокостях оказывались решенными в ее пользу. Доносчиков наказывали кнутом, ссылали в Сибирь.

Вместе с тем она вела внешне набожный образ жизни, делала пожертвования церкви и ежегодно совершала паломничества к православным святыням, таким как Киево-Печерская лавра.

Но двум крестьянам, Савелию Мартынову и Ермолаю Ильину, жён которых она убила, в 1762 году всё же удалось передать жалобу только что вступившей на престол Екатерине II.

Московской юстиц-коллегией было произведено следствие, продолжавшееся шесть лет. Назначенный следователь по делу вдовы Салтыковой, надворный советник Степан Волков, основываясь на данных домовых книг самой подозреваемой, составил список из 138 фамилий крепостных, судьбу которых предстояло выяснить.

Было выявлено много подозрительных записей о смертях. Так, например, двадцатилетняя девушка могла поступить на работу в качестве прислуги и через несколько недель умереть. Согласно записям, у Ермолая Ильина (одного из жалобщиков, который служил конюхом) умерло подряд три жены. Некоторых крестьянок будто бы отпускали в родные деревни, после чего они тут же умирали или пропадали без вести.

Согласно официальным записям 50 человек считались «умершими от болезней», 72 человека — «безвестно отсутствовали», 16 считались «выехавшими к мужу» или «ушедшими в бега». По показаниям крепостных крестьян, полученным во время «повальных обысков» в имении и деревнях помещицы, Салтыковой было убито, по предварительным подсчетам, 75 человек, в основном женщин и девушек.

Были обнаружены бухгалтерские книги, содержавшие информацию о взятках чиновникам московской администрации, а опрошенные рассказали об убийствах, сообщили даты и имена жертв.

Салтыкову взяли под стражу. При допросах применялась угроза пытки (разрешение на пытку получено не было), но она ни в чем не созналась. Малоэффективной оказалась и пытка известного разбойника в присутствии Салтычихи с извещением, что она будет следующая. Возможно, что она была осведомлена о том, что пытки к ней применены не будут. Не сработали и уговоры раскаяться священника московской церкви Николая Чудотворца Дмитрия Васильева.

Весной 1765 года следствие в московской Юстиц-коллегии было формально окончено и направлено для дальнейшего рассмотрения в 6-й Департамент Правительствующего сената.

По итогам следствия Волков пришёл к заключению, что Дарья Салтыкова «несомненно повинна» в смерти 38 человек и «оставлена в подозрении» относительно виновности в смерти ещё 26 человек.

Однако сенаторы не стали выносить конкретного приговора, переложив бремя принятия решения на царствующего монарха — Екатерину II.

Екатерина II использовала её дело в качестве показательного процесса, который ознаменовал бы новую эпоху законности.

2 октября 1768 года Екатерина II направила в Сенат указ, в котором очень подробно описала как наложенное на Салтыкову наказание, так и порядок его отправления. На полях этого указа рукою Екатерины возле слова она поставлено он. Императрица хотела сказать, что Салтыкова недостойна называться женщиной.

Ее лишили дворянского звания, запретили именоваться родом отца или мужа, в течение часа ей продержали на эшафоте прикованной к столбу с надписью над головой «мучительница и душегубица»; и пожизненно заключили в подземной тюрьме монастыря без света и человеческого общения.

Также указывалось предать наказанию ссылкой на каторжные работы сообщников Дарьи Салтыковой (священника! села Троицкого Степана Петрова, одного из «гайдуков» и конюха помещицы).

Все состояние досталось сыновьям.

В московском Ивановском женском монастыре, куда прибыла осуждённая после наказания на Красной площади, для неё была приготовлена особая камера, названная «покаянной». Высота отрытого в грунте помещения не превышала трёх аршин (то есть 2,1 метра), оно полностью находилось ниже поверхности земли, что исключало всякую возможность попадания внутрь дневного света.

Узница содержалась в полной темноте, лишь на время приёма пищи ей передавался свечной огарок. Салтычихе не дозволялись прогулки, ей было запрещено получать и передавать корреспонденцию. По крупным церковным праздникам её выводили из её тюрьмы и отводили к небольшому окошку в стене храма, через которое она могла прослушать литургию.

Жёсткий режим содержания продлился 11 лет, после чего был ослаблен: осуждённая была переведена в каменную пристройку к храму с окном. Посетителям храма было дозволено смотреть в окно и даже разговаривать с узницей.

По словам историков, «Салтыкова, когда бывало соберутся любопытные у окошечка за железною решеткой ее застенка, ругалась, плевала и совала палку сквозь открытое в летнюю пору окошечко».  Она вполне естественно одичала.

Она провела в тюрьме 33 года, похоронена на кладбище Донского монастыря, где погребалась вся ее родня.

Один из возможных выдвигаемых диагнозов  -  «эпилептоидная психопатия».

Именно с дела Дарьи Салтыковой, стали появляться в дворянских кругах идеи освобождения крестьян, а также использовалось, как устрашающее воспоминание при советском строе.