Рассказ (отрывок)

 

О любви. Это будет рассказ о любви. Посмотрим, что получится. Что выйдет, посмотрим.

Ученик 9 "б" класса Калашников славился на всю школу.

Школа эта шла впереди по успеваемости в районе, догоняла кого-то по сбору макулатуры и обгоняла по металлолому. Многие другие школы могли лишь позавидовать ее высоким спортивным достижениям. Четкая работа кружков не знала себе равных.

Но существовал девятиклассник Калашников. Фамилия Калашникова выскакивала на каждом педсовете и очередном родительском собрании. Ругали его так часто, что похвалить уже времени не хватало. А похвалить было за что. За довольно тесным частоколом двоек по алгебре проглядывали пятерки за сочинения по литературе.

Однажды Калашников вернулся из школы домой. Снял пальто и прошел в комнату. И тут залился голосистый телефон. Калашникову звонили очень редко. Он даже подумал - кто бы это мог быть?

Снял трубку и сказал: - Алло!

Но ничего не услышал. Телефон молчал.

- Да, я слушаю, - почти крикнул он.

И тут же в ответ запрыгали в трубке коротенькие быстрые гудочки. Калашников пожал плечами и положил трубку.

А про любовь где? - слышу я чей-то голос. - Где же любовь? 

Любовь? Любовь-то уже и началась.

 

Калашников был влюблен. По нему, конечно, это не было заметно, на лбу не написано. Не томился он, не чиркал записок, никого не провожал и ни с кем из девочек не заговаривал.

Просто Калашников был влюблен по-своему. И влюбленность свою внешне никак не выказывал. Не вздыхал. И на улучшении успеваемости влюбленность не сказалась.

Нет, Таня Поташова не считалась первой красавицей. Калашников, один-единственный во всем классе, любил Таню Поташову. Он один-единственный знал, что Таня - очень красивая.

Он влюбился в нее на экзамене по геометрии за 8-й класс. Калашников стоял у доски и, сильно путаясь в перпендикулярах и параллельных прямых, решал свою задачу. А у другой доски Таня доказывала свою теорему. О, это была чудная теорема.

Он смотрел, как она доказывала  теорему  о странных отношениях катетов и гипотенузы. Ему бы свою задачу решать, а он смотрел.

Она доказала. А он почувствовал, что влюбился. 

И решил задачу. Непонятно почему. На четверку. Такова была история любви Калашникова. Вернее, ее начало. 

 

И вот снова в его квартире раздался звонок, и снова молчала снятая телефонная трубка. Калашников и на этот звонок не обратил внимания. А затем...

Затем звонить начали каждый день. Иногда по два раза. И Калашников очень скоро привык к этим звонкам и молчаливому собеседнику по ту сторону провода.

Иногда ему хотелось крикнуть в пластмассовую решетку: "Таня, это ты?"

Когда Калашников поворачивался на своей парте во время урока, он ловил Танин взгляд.   

- Если звонит она, - рассуждал он, - значит, она меня любит. Уж там не знаю, за что и почему. Ну, а раз так, она должна знать, что я тоже, тоже! Нужно ей позвонить.

Но Калашников не знал Таниного телефона. А спросить не решался.

Оставалось одно.

 

Великое дело - классный журнал. Он содержит в себе массу полезных сведений.

Кроме всего прочего, есть в этом журнале адреса и телефоны учащихся. Всех, без исключения. В строго алфавитном порядке.

Ну, а теперь вы поняли, что придумал Калашников.

Да, он решил во что бы то ни стало достать классный журнал. Переписать Танин телефон. Затем Калашников предполагал возвратить журнал на законное его место в учительскую.

Незаметно взять журнал оказалось трудной задачей.  Учителя передавали друг другу журнал, как бегуны на длинной дистанции передают эстафету.

И Калашников придумал.

 

Мимо проходила Люда Голубицкая. Калашников остановил ее.

- Позови Веру Павловну в канцелярию. Ее к телефону...

Люда молча кивнула и вошла в учительскую.  Он увидел, как Вера Павловна вышла, оставив на столе раскрытый журнал, а Люда вышла вслед за ней. В распоряжении Калашникова было всего минуты две.

Но Калашников не стал торопиться. Он как можно медленнее подошел к столу. Взял журнал, открыл портфель и вложил в него журнал в серой обложке.

Телефон Тани Поташовой был у Калашникова.

15-45-44. Шесть веселых цифр. 15-45-44.

Нужно сегодня же позвонить.

 

Калашников перелистал журнал, рассматривая свои оценки. За этим занятием его и застал телефонный звонок. Чье-то дыхание вибрировало в трубке.

Калашников спросил: - Кто это там дышит?

И как только на той стороне повесили трубку, Калашников не стал слушать гудочки, а быстро набрал номер.

15-45-44. Шесть коротких поворотов диска. Гудок. И сразу треск снятой трубки.

- Алло!

Ее голос. Таня сняла трубку сразу. Значит, только что, минуту назад, была у телефона.

"Таня, - хотел он сказать. - Танечка! Это я, Калашников. Давай не будем молчать. Давай скажем друг другу..."

Но он повесил трубку.

Гудочки невесело запищали. В их тонком писке Калашников услышал упрек. 

 Калашников крутил диск.

 И опять с первого гудка Таня сняла трубку.

 - Алло! Вы меня слышите?..

 "Да-да, - кричал про себя Калашников. - Слышу! Таня!"

 - Говорите!..

Он открыл рот, хотел сказать: "Таня!" Но что-то не дало ему это сказать, и он бросил трубку.

 

Калашников сидел около телефонного столика и непонимающе смотрел в журнал. Раздался звонок. 

- Саша, видишь ли, куда-то пропал классный журнал. Я уже многих ребят обзвонила. Ты не знаешь?

- Нет, Вера Павловна. Я не знаю.

- Ты можешь мне дать чей-нибудь телефон? 

- 15-45-44, - сказал Калашников.

 

...Класс гудел. Серьезная опасность нависла над классом. Журнал. Классный журнал. Его не было. Он исчез. Его тщетно искали по всей школе. Весь день. И после уроков.

9 "б" остался в кабинете химии. На чрезвычайное собрание. Повестка дня - злополучный журнал.

Вера Павловна восстанавливала картину.

- Последний раз я видела журнал вчера в конце дня, я просматривала его в учительской. Потом кто-то, кажется, Голубицкая, да, позвала меня к телефону. Как выяснилось, случилось недоразумение - мне никто не звонил. И вот, когда я вернулась из канцелярии...

Что было дальше, гораздо подробнее мог бы рассказать Калашиков. Но он молчал.

Калашников сидел злой. План незаметного возвращения журнала сорвался. 

- Послушай, Голубицкая, ты не вспомнишь, кто тебя попросил позвать меня к телефону?

- Кто? - красивая Люда Голубицкая, приподнялась с последней парты. - Калашников, кажется.

- Это так, Калашников?

- Да, - Калашников улыбнулся. - Это так.

 

И вынул из портфеля журнал.

Вера Павловна ахнула и развела руками. И весь класс ахнул. Возвращенный журнал между тем нисколько не походил на журнал прежний. По крайней мере, снаружи.

Тот, вчерашний был обернут в серую бумагу. Этот, сегодняшний, выскочивший на свет из калашниковского портфеля, был красного цвета.

- Бумага порвалась, - объяснил Калашников. - Я и сменил. Серой, правда, не было.

- Зачем ты это сделал?

Зачем? Это было  не объяснить.

- И тебе не стыдно? - Вера Павловна стукнула ребром журнала по столу. Голос ее дрогнул.

- Нет, - ответил Калашников.

Ему захотелось успокоить ее и он сказал:

- Честное слово, Вера Павловна.

 

Калашников торопился домой. Он был уверен, что сегодня ему обязательно позвонит Таня.

И они все скажут друг другу. А может быть, обойдутся без слов. Они просто помолчат, приложив трубку к уху. И немного в нее подышат, самую малость.

   Нет, он не будет ждать звонка. Он сам снимет трубку и наберет - 15-45-44.