_________________________________________________

- 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 -

   Александр Барков
   Рис. М.Петрова

 В мундире гвардейца

   Помня слова Суворова, Денис избрал себе военное поприще. Семнадцати лет от роду, в 1801 году, Давыдов отправился в Петербург с намерением поступить в самый блестящий полк военной гвардии - кавалергардский.
   (Прим. автора: Кавалергарды - телохранители и почетная стража русских императоров. Полк кавалергардов был учрежден в 1724 году)
   Однако из-за малого роста его зачислили в гвардию с большим трудом. И, наконец, ликующий Денис в новеньком, с иголочки, мундире гвардейца отправился навещать своих петербургских родственников. Один из первых визитов он нанес двоюродному брату и покровителю А.М.Каховскому, жившему на Галерной. Вопреки ожиданиям вместо поздравления со вступлением на действительную службу восторженный юноша услышал такие слова:
   - Что за солдат, брат Денис, - говорил, едко посмеиваясь, Каховский, - который не надеется быть фельдмаршалом! А как тебе снести звание это, когда ты не знаешь даже того, что необходимо знать штаб-офицеру?

   Сперва Денис вспыхнул, обиделся, но с покорностью выслушал до конца справедливые суждения брата о трудностях военной службы. Расстались родственники прохладно.
   Слова Каховского задели самолюбие Давыдова, он понял, что недостаточно образован для офицера. И сразу же принялся восполнять сей пробел: накупил уйму книг, особенно по любимой им военной истории. С годами книги сделались его верными друзьями, а чтение - страстью на всю жизнь.

Творчество юного кавалергарда

   В кавалергардском полку Давыдов в свободные часы продолжал сочинять стихи. Списки его сатирических басен - "Река и зеркало", "Голова и Ноги", "Орлица, турухтан и тетерев" - передавались из рук в руки. Они отличались меткостью характеристик, остроумием, злободневностью.
   Сатиры и басни Давыдова, широко ходившие в списках, были популярны в среде декабристов. За эти вольнолюбивые сочинения в 1804 году Давыдов был исключен из гвардии, переведен из Петербурга в Белорусский гусарский полк. Полк этот стоял в захолустном местечке Звенигородки на окраине Киевской губернии.
(Прим. автора: Гусары - легкая конница. В России гусары появились при Петре I)
   С тревогой и грустью прощался Давыдов со столицей и собирался в дальний путь, чтобы продолжать службу в провинции. Но вопреки его ожиданиям гусары встретили молодого ротмистра с распростертыми объятиями. Они читали и успели полюбить его стихи и басни.
   В Звенигородках Давыдов с головой окунулся в разудалый гусарский быт. Однако новоиспеченный поручик не только "лихо закрутил усы и стал отбивать мазурку до упаду". Он сочинял стихи и песни, в которых прославлял гусарские подвиги.
   Весел и прост гусар лишь в мирные дни, а завтра, если грянет война, его ожидает жаркий бой:
Завтра трубы затрубят,
Завтра громы загремят...
   Только на поле брани проявляется удаль гусара, его воинское мастерство и безграничная храбрость:

...и поклянемся,
Что проклятью предаемся,
Если мы когда-нибудь
Шаг уступим, побледнеем,
Пожалеем нашу грудь
И в несчастьи оробеем...

   В поэзии Давыдов чувствовал себя легко и свободно, словно в седле любимого коня.

Набег на фельдмаршала Каменского

   Император Франции Наполеон Бонапарт начал покорять Европу. Разгромив наголову при Иене прусского короля, французская армия двинулась к русским границам. Царь Александр I, понимая серьезность создавшегося положения и неизбежность войны, пришел на помощь своему прусскому союзнику.
   В это время Давыдова перевели из Звенигородков в гвардейский гусарский полк, который стоял в Павловске, в окрестностях Петербурга.
   Весть о разгроме прусской армии долетела до Павловска, и юный поручик Давыдов стремглав помчался в столицу, горя желанием во что бы то ни  стало попасть в действующую армию. Однако все его старания оказались напрасными, повсюду он получал отказ за отказом. Тогда Давыдов решился на поступок неслыханной дерзости: в четыре часа пополуночи он надел парадный мундир, набросил шинель на плечи и направился в Северную гостиницу. Там остановился главнокомандующий армией фельдмаршал граф Каменский. Выбор Давыдовым столь неурочного часа объяснялся тем, что целые дни главнокомандующего атаковали толпы знакомых. Одни хлопотали о своих родственниках и знакомых, просили перевести их из штаба в армию; другие сами мечтали как можно скорее  "понюхать пороху".
   С великим трудом поручик пробрался по темной лестнице  на третий этаж и замер в коридоре гостиницы у дверей десятого номера, который занимал фельдмаршал.  Давыдов решил стоять здесь до утра, чтобы быть первым посетителем Каменского.
   Внезапно дверь распахнулась, и перед неподвижно застывшим поручиком возник сухонький старичок в халате. Голова его была повязана белой тряпкой, в руках он держал потухший огарок свечи. Это был сам фельдмаршал.
   Увидев офицера, закутанного в шинель и замершего у дверей, Каменский в нерешительности остановился и строго спросил:
   - Что вам надобно?
   Давыдов откровенно рассказал, как после ряда неудач он решил просить самого главнокомандующего о переводе его в действующий полк.
   - Да что это за мучение?! - возмутился фельдмаршал. - Всякий молокосос идет проситься в армию. Вконец замучили меня просьбами! Да кто же вы таковы, наконец?
   Непрошенный гость назвал себя.
   - Какой Давыдов? Неужто сын Василия Денисовича?
   Поручик утвердительно кивнул.
   Фельдмаршал смягчился, начал говорить с участием, поименно припоминая родственников Давыдова. Оказалось, что он был с ними давно и хорошо знаком.
   - Ну, добро, любезный Давыдов! Нынче же буду просить тебя с собою и расскажу государю все:  как ты ночью ворвался ко мне в гостиницу, как караулил у моего номера и как я тебя принял - за неблагонамеренного человека...
   - Простите, ваше сиятельство, что побеспокоил вас в столь поздний час.
   - Нет, нет, - возразил на прощание Каменский, - напротив, это мне приятно. Это я люблю. Тут душа, тут сердце. Я это знаю, чувствую...
   Всю обратную дорогу Давыдов летел словно на крыльях. Радости пылкого поручика не было предела, он считал себя уже чуть ли не победителем Наполеона и с нетерпением ожидал решения царя.
   На другой день Петербург узнал о дерзком набеге Давыдова на главнокомандующего. Друзья дивились его неслыханной смелости и прочили ему успех. Однако, к великому прискорбию Дениса Васильевича, царь, видимо, припомнив дерзкие басни юного кавалергарда, не счел возможным уважить просьбу фельдмаршала Каменского.
   Узнав об отказе, Давыдов помрачнел. Но вскоре помогли друзья: он получил назначение адъютантом к любимцу русской армии князю Петру Ивановичу Багратиону.

 

- 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 -