Фрида Кало — легендарная художница и потрясающая женщина

Пятница, 12 Июля 2019 г. 23:31 + в цитатник

Цитата сообщения Bo4kaMeda

Прочитать целиком В свой цитатник или сообщество!

Фрида Кало — легендарная художница и потрясающая женщина

Bo4kaMeda

Фрида Кало, фотография сделана ее отцом в 1932 году

Мексиканскую художницу Фриду Кало можно назвать легендарной не только потому, что людей до сих пор привлекает искусство Фриды, но и потому, что их завораживает история ее жизни.

«Легендарной» Фриду стоит назвать еще и потому, что легенду о себе она начала создавать еще при жизни и старательно формировала до самой смерти, добавляя все новые красочные мазки. Невзирая на то, что вся жизнь ее была – боль. Боль, которую она преодолевала, создавая образ привлекательный и яркий, как оперение тропических птиц.

При жизни Фрида Кало не снискала такой славы, которую получила посмертно. К счастью для поклонников, муж Фриды, художник Диего Ривера, сохранил все: ее одежду, ее украшения, ее медицинские корсеты. И все флаконы, которые стояли на туалетном столике Фриды на момент ее смерти.

Дата рождения Фриды – это часть ее легенды. Она всегда утверждала, будто родилась в 1910 году и является ровесницей Мексиканской Революции. На самом деле она появилась на свет тремя годами раньше… Однако в случае Фриды уменьшение возраста на три года было не данью кокетству, но частью имиджа. Революционерка Фрида просто обязана была родиться в один год с революцией!

Но на самом деле жизнь Фриды Кало была столь событийной и яркой, а ее вклад в мировое искусство столь значим, что теперь образ Фриды не нуждается ни в каких легендах для того, чтобы оставаться по-настоящему притягательным.

Полное имя Фриды Кало – Магдалена Кармен Фрида Кало-и-Кальдерон. Она родилась 6 июля 1907 года в Мехико, в семье немецкого еврея Вильгельма Кало и его супруги Матильды Кальдерон Гонсалес, полуиспанки-полуиндианки.

История жизни и любви родителей Фриды исполнена своеобразной мрачной романтики. Фрида рассказывала, что ее будущие мать и бабушка были очень верующими женщинами. Они пришли в дом фотографа Вильгельма Кало, когда от тяжелых родов умерла его жена: пришли помочь, обмыть тело и прочесть над ним все молитвы. Вильгельм влюбился в Матильду с первого взгляда, сразу, как увидел, то есть – буквально над телом своей первой жены. Но Матильда действительно была красавицей. А Вильгельм Кало был талантливым и успешным фотографом, в высшей степени чувствительным к красоте. Правда, он остался вдовцом с двумя маленькими дочками на руках… Но он неплохо зарабатывал и потому решился попросить руки Матильды. Тем более – ей уже исполнилось двадцать четыре года, по мексиканским канонам она была старой девой безо всяких надежд на замужество. Вильгельм Кало думал – это потому, что Матильда слишком добрая и безотказная, и будучи старшей из двенадцати детей, она просто вынуждена помогать родителям вместо того, чтобы создавать собственную семью.

На самом деле Матильда еще в юности пережила очень несчастливую любовь. Фрида утверждала, будто мать показывала ей золотой альбом, в котором хранились письма первого возлюбленного Матильды, молодого немца, который покончил с собой во время какой-то ссоры между влюбленными. Исследователи биографии Фриды предполагают, что Матильду соблазнили и бросили. Она утратила непорочность и выйти замуж уже не могла: муж прогнал бы ее после первой брачной ночи, такие уж в Мексике были нравы! Потому она и посвятила себя религии и заботам о родителях и о братьях с сестрами.

Фрида Кало (справа) со своими родными сестрами, 1916

Матильда в конце концов уступила Вильгельму. Даже если она и была «падшей», для влюбленного фотографа это не имело значения. И он был вознагражден: Матильда всю жизнь оставалась прекрасной женой Вильгельму, стала любящей матерью его дочерям от первого брака, и сама родила еще четырех дочерей, а когда наступили тяжелые времена, Вильгельм не получал заказов и семья обеднела – Матильда без единой жалобы приняла режим строжайшей экономии, уволила служанок, сама содержала дом, сама торговалась на базаре, выискивая самые дешевые продукты… Вообще, единственное, что ей можно было вменить в вину – это излишнюю религиозность и слишком суровую добродетель. Она целых двенадцать лет не могла простить свою старшую дочь Мате, сбежавшую с возлюбленным через балкон. Фрида говорила, что это она помогла Мате, заперев за ней балконные двери, так чтобы казалось, что никто не выходил. Мате удалось успешно скрыться и выйти замуж за своего похитителя.

Фрида написала очень подробный портрет своих родителей и – по фотографиям – бабушек и дедушек на своей знаменитой картине «Мои прародители, мои родители и я».

Мать эту картину ненавидела: Фрида изобразила ее в свадебном платье, но с эмбрионом в животе, словно намекая на то, что к моменту венчания Матильда была уже беременна! Фриде пришлось уничтожить первый вариант картины. Она написала ее снова только через четыре года после смерти матери.

1920-е

Фрида была очень подвижным и озорным ребенком, и ее активность не умерилась даже после того, как она заболела полиомиелитом. Вообще-то ей еще повезло: она выжила и снова смогла ходить. Но остаток жизни обречена была хромать: правая нога ее «иссохла» (атрофия мышц вследствие патологических изменений в организме) и искривилась. Врачи видели возможность вернуть подвижность ноге и советовали девочке больше двигаться, заниматься гимнастикой.

Отец счел, что обычной гимнастики недостаточно, и Фрида занималась теми видами спорта, которые в Мексике того времени считались совершенно неподходящими для девочки: ее водили в секции футбола, бокса, борьбы, она отлично плавала, занималась греблей, гоняла на велосипеде, ей покупали мальчишеские игрушки и она с удовольствием предавалась мальчишеским проказам – лазила по деревьям в чужих садах и воровала фрукты. И все равно дети на улице дразнили ее: «Фрида – деревянная нога! Фрида – цыплячья нога!» — а маленькая Фрида отвечала страшными проклятьями, а то и бросалась в драку.

По воспоминаниям знакомых, ходила Фрида очень быстро и из-за хромоты казалась птицей, пытающейся взлететь, но припадающей на одно крыло… Птицей с перебитым крылом.

Фрида в день причастия, 1920 год

В 1922 году Фрида поступила в Государственную начальную школу в Мехико. Девушек там училось совсем мало: тридцать пять человек на две тысячи учащихся. Фрида дружила преимущественно с мальчиками и только с самыми интересными, богемными или революционно настроенными. Они создали свой маленький кружок, где читали стихи, читали Маркса, курили, выпивали, спорили о судьбах народа и судьбах мира…

А романтические отношения у Фриды были с девушками. В то время – уж точно совершенно невинные. Возможно – она искала нежности и вместе с тем желала быть более сильной в паре. Возможно – жаждала эпатажа.

Она всегда любила эпатировать.

В юности Фрида носила короткую стрижку и, чтобы шокировать окружающих, надевала мужской костюм, который сшила на заказ, когда подрабатывала в библиотеке.

И все же по-настоящему влюблялась она только в мужчин. Можно даже сказать, что всю жизнь она любила лишь одного мужчину… Время от времени пыталась отвлечься от него и найти утешение у кого-то другого. Но не получалось. Фрида всегда возвращалась к тому, в кого влюбилась еще девочкой.

К своему Диего.

Фрида Кало и Диего Ривера в день своей свадьбы 21 августа 1929 года
Фотограф Виктор Рейес

Диего Ривера и Фрида Кало в своей квартире в Нью-Йорке

Диего Мария де ла Консепсион Хуан Непомусено Эстанислао де ла Ривера-и-Барриентос Акоста-и-Родригес говорил о себе:

«Я не просто художник. Я человек, который исполняет свои биологические функции, создавая живопись, так же как дерево создает цветы и фрукты».

Диего был известен не только как выдающийся мексиканский художник, но и еще и как коммунист, знакомый с настоящими русскими коммунистами: он даже посетил СССР в 1927 году и прожил там полтора года. А еще – как сладострастник, ни от кого никогда не получавший отказа. Это казалось странным – при его чудовищной полноте и отталкивающей внешности. Но – факт!

Максимилиан Волошин говорил о нем:

«Добрый людоед, свирепый и нежный, щедрость и ум, широта в каждом жесте».

Иногда женщинам свойственно бывает влюбляться в людоедов…

Хейден Эррера, биограф Фриды, писала о нем:

«Ему ничего не стоило покорить женщину. Хотя внешне он был безобразен, но очаровывал и влюблял в себя женщин с той же естественной легкостью, с какой магнит притягивает железо. На самом деле часть его привлекательности заключалась именно в чудовищном облике – некрасивость Диего была прекрасным фоном для женщин, любящих поиграть в союз Красавицы и Чудовища. Но самым привлекательным была сама его личность. Он был похож на принца-лягушку из сказки, поразительный человек, с блестящим юмором, ярким умом и неотразимым очарованием. Он умел быть нежным и очень чувственным. Что еще важнее, он был знаменит, а слава является самым неотразимым соблазном для женщин. Говорят, женщины преследовали Риверу больше, чем он преследовал их…»

К моменту знакомства с Фридой Ривера уже дважды был женат и со многими женщинами сожительствовал без брака.

Художница Мария Брониславовна Воробьева-Стебельская, творившая под псевдонимом «Маревна», родила от него дочь Марику. На другой русской художнице, Ангелине Беловой, он был женат. Потом женился на своей натурщице Марии Гуаделупе Марин, которую называл просто «Лупе». Она родила ему двух девочек – Рут и Гуаделупе.

Диего Ривера и Фрида Кало

Он изменял всем своим женщинам, он постоянно находился в поисках некоего идеала, который, казалось бы, обрел в Фриде… Но Фриде он тоже изменял.

Диего Ривера расписывал стену в школе, где училась Фрида, и первая их встреча произошла еще тогда. Во всяком случае, так утверждал сам Диего в своих мемуарах. Фрида приходила и подолгу сидела, глядя, как он рисует.

Школьные друзья Фриды говорили, будто она уже тогда влюбилась в него и заявляла, что когда-нибудь родит ему ребенка. Но всерьез мечтать о Диего ей не приходилось: он был женат, к тому же Лупе была настоящей красавицей.

Фрида увлеклась своим школьным товарищем. Алехандро Гомес Ариас в их компании был лидером. Отличник, великолепный оратор, привлекательный внешне, он был предметом нежных чувств многих девочек. Но завоевать сердце Алехандро удалось худенькой хромоножке Фриде. Она выбрала необычный способ: писала письма и оставляла в его парте, а в письмах вела речь не о своих чувствах, а рассуждала о философии, искусстве и даже о революции, цитировала Маркса, которого Алехандро боготворил… Юноше было интересно и читать, и отвечать на письма, и кончилось все тем, что он сам подошел к Фриде на перемене и пригласил ее погулять вечером.

То, что началось с умных разговоров, перешло в нежную первую любовь: Алехандро и Фрида мечтали пожениться и прожить жизнь вместе, и непременно – с пользой для общества.

Фрида Кало, 1926

17 сентября 1925 года Алехандро ехал в одном автобусе с Фридой, когда произошла авария, изменившая всю ее дальнейшую жизнь: трамвай врезался в старый деревянный автобус, ударом Фриду отбросило на железный прут, на котором она и повисла, пронзенная насквозь через поясницу. «Так я лишилась девственности», — с горькой насмешкой говорила она впоследствии.

Последнее, что Фрида запомнила, прежде чем потеряла сознание от боли, было удивительно красивое видение ее собственной алой крови, смешавшейся на полу с золотой краской, вытекающей из чьей-то разбитой банки…
Кровь и золото.

Алехандро запомнил это иначе:

«Случилось нечто странное. Фрида была совершенно голой. При столкновении с нее сорвало всю одежду. Кто-то в автобусе, может быть маляр, вез с собой пакет сухой золотой краски. Он порвался, и золотой порошок покрыл окровавленное тело Фриды. Увидев ее, люди закричали: «Балерина, балерина!» Они смотрели на золото, покрывавшее ее красное, кровоточащее тело, и им казалось, что она балерина».

…Наверное, в биографии Фриды, от рождения и до смерти, нет ни одного эпизода, в котором не присутствовали бы разночтения или разные версии.

У Фриды был сломан позвоночник, поврежден таз, а правая нога, и без того искривленная, была сломана в одиннадцати местах. Фриде предстояло тридцать пять операций. Предстояли месяцы на больничной койке. Месяцы, отнятые у жизни.

Из истории болезни Фриды:

«…Разрушение третьего и четвертого поясничных позвонков, переломы тазовых костей; перелом правой стопы; вывих левого локтя, глубокая рана брюшной полости, произведенная металлическим стержнем, вошедшим через левый бок и вышедшим через гениталии; острый перитонит; цистит…»

Она рассказывала:

«Смерть танцевала возле моей постели».

Это было буквально: Фрида видела в бреду танцующую по палате Смерть.

Но Фрида не сдавалась и, когда начала поправляться, написала своему другу:

«Я дразню Смерть, я смеюсь над ней, и она не может быть со мною добра!»

Она часто рисовала на своих полотнах Смерть, но только раз, в карандашном рисунке, изобразила аварию, искалечившую ее.

Фриде казалось, что она познала тайны мира, недоступные ее сверстникам. Она писала из больницы Алехандро:

«Зачем ты столько учишься? Какую тайну ты хочешь открыть? Жизнь скоро откроет ее тебе. Я уже знаю, что мне нужно, и не читая книг… Совсем недавно, может быть всего лишь несколько дней тому назад, я была ребенком, который только вступил в мир красок, четких и осязаемых форм. Все вокруг было таинственно, а что-то – сокрыто, и мне казалось, что все окружающее – игрушки для меня! Если бы ты знал, как ужасно внезапное осознание реальности, будто разряд молнии озарил землю… Теперь я живу на планете боли, прозрачной, как лед. Я постигла все в мире в одну секунду. Мои подруги, мои сверстницы постепенно становятся женщинами, а я в одно мгновение стала старухой, и теперь я знаю все… Я знаю, что впереди меня не ждет ничего такого, что мне хотелось бы узнать».

Но на самом деле впереди Фриду ждало очень много событий. Еще ярче стали ее картины. И она научилась рисовать боль. Порезы, раны, кровь. Пожалуй, никто так откровенно не рисовал человеческие страдания, как Фрида Кало. Может быть, Гойя. Но его творчество все же было отстраненным, а все картины Фриды были личными: о себе, о своей боли. Чаще всего Фрида рисовала себя. Наверное, у нее больше автопортретов, чем у какого-либо другого художника…

Она говорила:

«Я пишу себя, потому что часто испытываю одиночество, потому что я тот объект, который мне лучше всего известен».

Алехандро не выдержал испытания долгим выздоровлением Фриды. Они остались друзьями, но любовь ушла. Он сохранил письма, которые Фрида писала ему… Много позже он напишет о ней мемуары.

В 1929 году Фрида решилась принести свои картины на суд Диего Ривере. Тому самому, от которого в школьные годы мечтала родить ребенка. Эпизод их второго и более серьезного знакомства Фрида и Диего тоже пересказывали по-разному, но сходились на том, что картины Фриды понравились Диего и он пообещал придти к ней в воскресенье и посмотреть все остальные ее работы.

Фриде приходилось придумывать для себя такие наряды, которые могли бы скрыть ее травмы. Она предпочитала традиционную мексиканскую одежду: блузы с пышными рукавами, вышитые жилеты, а главное – длинные широкие юбки… Двадцать нижних юбок! Косы, уложенные корзиночкой. Длинные серьги. Тяжелые ожерелья. Унизанные крупными серебряными кольцами пальцы. Фрида привлекала внимание. И этот «этнический» стиль стал ее особым стилем на многие годы, ведь под длинной широкой юбкой не так заметны больные ноги, не так бросается в глаза хромота.

Ольга Кампос вспоминала:

«У нее был особый навык нанесения макияжа, она тратила много времени на создание естественного образа. Она всегда была красиво накрашена и хорошо одета, даже когда не ждала гостей. Она прекрасно умела себя подать».

Но Диего художница встретила в перемазанном краской комбинезоне и повела показывать картины. Картины Диего понравились, а еще больше ему понравилась Фрида. Ее брови, похожие на крылья ласточки. Ее хрупкость, движения пугливого зверька и при этом – прямой, вызывающий взгляд. А главное – разговоры с ней. Все романы Фриды начинались с бесед. Как Шахерезада, она пленяла мужчин речами.

Диего начал за ней ухаживать. Он так часто бывал в доме Кало и так часто приглашал Фриду куда-нибудь, что ее отец в конце концов решил серьезно поговорить с поклонником дочери: нет, не в попытке спасти ее добродетель, а чтобы предупредить этого благодушного мужчину, что Фридучита, которую отец обожал, «настоящий дьявол». На что Ривера ответил: «Я знаю».

Все произошло очень быстро. Развод с Лупе, ухаживание за Фридой, решение пожениться – все уложилось в несколько месяцев. На свадьбу Диего и Фрида пригласили огромное количество людей, в том числе и Лупе, которая со своими двумя дочками продолжала жить на втором этаже того же дома, где Диего поселился с Фридой и где справлялась их свадьба. Во время торжества Лупе устроила скандал, но после они с Фридой подружились, и Лупе даже учила свою молодую соперницу выбирать продукты на рынке и готовить любимые блюда Диего.

Спустя годы Фрида грустно шутила, называя бракосочетание «своей второй катастрофой»: первой катастрофой была та авария, искалечившая ее тело, а вторая катастрофа – супружество с Диего Ривера – снова и снова ранила ее душу. Фрида – экзальтированная, утонченная, творческая натура! – страдала из-за измен Диего гораздо сильнее, чем другие его жены.

«Сначала я попала под автобус, потом – под Диего!»

Фрида мечтала о ребенке, она несколько раз сумела забеременеть, но в первый раз врачи буквально заставили ее сделать аборт, утверждая, что она ни за что не выносит ребенка, что ребенок не сможет нормально развиваться внутри ее изуродованного тела, что вес ребенка окажется губительным для ее позвоночника, и уж подавно – ей не родить… Фрида сдалась, но это стало для нее тяжелым потрясением.

Следующая ее беременность случилась, когда Фрида и Диего жили в США, в Детройте. Там Фрида поразила всех не только своим нарядом с двадцатью нижними юбками и изобилием украшений, но еще и тем, что не позволяла называть себя «миссис Ривера». И дело было не только в испанской традиции, согласно которой женщина сохраняет девичью фамилию, но еще и в желании Фриды оставаться собой – не женой художника, а художницей.

Stalin and Frida, by Frida Kahlo, Museo Frida Kahlo, Mexico City, Mexico

Впрочем, Диего шокировал американское общество еще сильнее. Он расписывал стену по заказу Рокфеллера – поначалу он был дружен и с Рокфеллерами, и с Фордами, — но дружба кончилась, когда он нарисовал на заказанной фреске Ленина с Троцким и отказался их замазать. Диего был изгнан, а фреска уничтожена.

В Америке Фрида сумела доносить ребенка до трех месяцев: американские врачи обещали, что при соблюдении некоторых предосторожностей и при тщательном врачебном наблюдении она сможет стать матерью. Правда, даже они исключали естественные роды, но операция кесарева сечения тогда уже стала распространенной. Но правы оказались все-таки мексиканские врачи, призывавшие Фриду предохраняться от беременности. Все случилось, как они предсказывали: во время беременности искалеченный позвоночник Фриды изогнулся еще больше, ее мучили страшные боли, ее кости стали еще более хрупкими, а 4 июля 1932 года у Фриды произошли преждевременные роды, едва не стоившие ей жизни. Она потеряла сына, такого желанного!

Когда Фриду, истекающую кровью, страдающую от боли, везли по коридору больницы, она рыдала и кричала:

«Я хочу умереть! Почему я должна так жить?»

Но потом затихла и, указывая на переплетение цветных проводов у потолка, прошептала:

«Диего, смотри, как красиво!»

Врачи никак не могли остановить кровотечение, у Фриды поднялась температура, она бредила, и в бреду – так казалось всем, что в бреду! – она попросила у Диего краски и лист жести (она предпочитала писать на жести), а у врача попросила книгу, в которой изображен зародыш на всех стадиях развития. Врач отказал – заявил, что для психики больных вредно просматривать такие книги… Фрида пришла в ярость, и Диего сам попросил врача:

«Вы ведь имеете дело не с обычным больным! Фрида будет что-то с этим делать, это ей надо для искусства…»

Фрида получила книгу и, лежа в больнице, с температурой, истекающая кровью, она написала «Госпиталь Генри Форда», где изобразила свой выкидыш и терзающие ее видения…

Фрида Кало
Госпиталь Генри Форда 1932
масло, холст
30.5 × 38 см
Музей Долорес Ольмедо-Патиньо, Мехико

Фрида писала картины, в каком бы не была состоянии, она изобрела мольберт особой конструкции, работать за которым могла лежа. Она выплескивала свои страдания в картинах. Она беременела еще дважды и обе беременности закончились выкидышами.

Она говорила:

«Я потеряла троих детей… Картины заменили их всех».

В конце концов, Фрида поняла, что родить ребенка ей не суждено. Но ей было необходимо о ком-то заботиться… Она постоянно держала домашних животных – собачку, обезьянку, даже маленького горного оленя, и относилась к ним, как к детям. Она коллекционировала кукол и иногда так «заигрывалась» в них, что это пугало ее друзей.

Главным же объектом ее заботы всегда оставался Диего. Часто в браке между молодой женщиной и немолодым мужчиной жена ищет в муже второго отца, а муж относится к жене как к ребенку. Фрида, будучи почти в два раза моложе Диего, относилась к нему с материнской нежностью и снисходительностью. Однажды она даже изобразила себя с младенцем-Диего на коленях.

В своем «Портрете Диего» Фрида Кало писала:

«Я не буду говорить о Диего как о «моем муже», потому что это чудовищно. Диего никогда не был и никогда не будет чьим бы то ни было «мужем». Также я не буду говорить о нем как о любовнике, потому что не могу заключить его в рамки только секса. Я буду говорить о нем как о сыне и буду описывать и объяснять только свои эмоции, и это будет скорее автопортрет, чем портрет Диего. Возможно, кто-то ожидает от меня очень личного, «женского», анекдотически забавного портрета, полного жалоб и даже сплетен, понятных и привычных. Возможно, они надеются услышать от меня стенания по поводу того, как «много приходится страдать», живя с таким человеком, как Диего. Но я не считаю, что берега реки страдают, давая бежать водам, или земля страдает от того, что льются дожди…»

А Диего изменял ей – с ее подругами, с ее родной сестрой Кристиной, с которой он сожительствовал довольно долго…

Фрида написала картины «Немного маленьких уколов» и «Воспоминания об открытой ране», давая зримое воплощение мукам своей ревности.

Она писала мужу:

«Теперь я знаю, что все эти письма, которые я у тебя находила, все эти связи с барышнями, учительницами английского, натурщицами, цыганками, ассистентками и просто «женщинами с добрыми намерениями», все это – лишь флирт, а в глубине ты и я сильно любим друг друга, и вместе проходим через все приключения, хлопанья дверями, проклятья, оскорбления, жалобы – и все же мы будем любить друг друга… Все это продолжается уже семь лет, которые мы вместе живем, и несмотря на всю мою злость, я поняла, что люблю тебя больше, чем собственную шкуру, и что, хотя ты, может быть, не так любишь меня, все-таки ты же хоть как-то меня любишь? Разве не так?.. Я надеюсь, что все это будет так же продолжаться всегда, я готова смириться с этим, только люби меня…»

При всех своих изменах Диего понимал, какое сокровище – любовь этой необыкновенной, талантливой женщины. Одному из своих друзей он сказал:

«Если бы я умер, не познав ее, я бы ушел из этого мира, не зная, что такое истинная женщина!»

Говорили, что Фрида была очень страстной. Что она платила Диего его же монетой, изменяя ему с мужчинами и женщинами, что к мужчинам Диего ревновал, а к женщинам – нет. Что из этого правда, а что – часть «легенды Фриды» — теперь уже сложно понять. Два романа за время супружества она уж точно пережила: это доказывают письма.

Первый раз — когда Диего и Фрида дали приют в своем доме советскому политэмигранту Льву Троцкому с супругой.

Лев Троцкий с супругой и Фридой Кало

В январе 1937 года, когда они познакомились, Троцкому было пятьдесят семь лет, а Фриде еще не исполнилось тридцати. Современники вспоминали, что несмотря на возраст, Троцкий с его интеллигентным и умным лицом, пронзительным взглядом, резкими движениями и командирской выправкой производил сильное впечатление. Особенно на женщин, тем более, что в окружении представительниц прекрасного пола он становился особенно оживленным и остроумным.

Троцкий, пожалуй, был единственным человеком, который мог превзойти Риверу значимостью, а саму Фриду – жизнелюбием и стойкостью перед ударами судьбы. Относиться к его личности можно по-разному, но в любом случае – человеком он был уникальным. Фрида была очарована им, а Лев Давидович в Мексике снова почувствовал себя молодым и полным энергии. Их роман тоже начался с бесед, со страстных споров о сущности революции, а завершился столь же страстной близостью.

Фрида Кало, 1937

Но когда Троцкому пришлось выбирать между Фридой и женой, — постаревшей, но верной ему во всех невзгодах Натальей Седовой, — он выбрал жену. Фрида сделала все возможное, чтобы притвориться, будто никогда его не любила и только шла на поводу у его страсти… Правды не узнает уже никто.

Убийство Троцкого в 1940 году не вызвала у Фриды сильных эмоций. Или хотя бы таких, которые были бы заметны окружающим. Фрида и Диего тогда переживали самый серьезный кризис отношений, и ей было не до других чувств. К слову, Фриду подозревали в причастности к преступлению, потому что она была знакома с убийцей – Рамоном Меркадером.

Второй серьезный роман случился у нее в 1939 году с американским фотографом Николасом Мюрэем. Некоторые из тех, кто оставил воспоминания о Фриде, считали, что ее развод с Диего Риверой случился по его инициативе: из-за того, что Фрида увлеклась Мюрэем. Но, судя по письмам Фриды и воспоминаниям самого Диего, это Фрида решила, что надо положить конец мучительному браку. Мюрэй был не при чем. Она пыталась утешиться с ним, но на самом деле для Фриды никто не играл такой значительной роли, как Диего.

Диего писал:

«Мы были женаты тринадцать лет и всегда друг друга любили. Фрида даже научилась принимать мою неверность, но не могла понять, почему я выбираю тех женщин, которые меня недостойны, или тех, которые уступают ей... Она предполагала, что я был порочной жертвой собственных желаний. Но это ложь во спасение думать, что развод положит конец страданиям Фриды. Разве она не будет страдать дальше?»

Сразу после развода Фрида обрезала свои роскошные волосы.

В разводе Фрида и Диего прожили около года и снова сочетались браком. И тогда Фрида достала косу, которую хранила завернутой в шелковый платок, и приколола ее шпильками к остриженным волосам, имитируя ту народную прическу, которую носила с молодости.

На главную выставку своих картин в апреле 1953 года Фрида прибыла в карете «скорой помощи», в зал ее внесли на носилках: к тому времени она уже не вставала.

Смерть продолжала танцевать возле ее кровати. Боль стала еще сильнее. Несколько операций на позвоночнике, двадцать восемь корсетов: один из стали, три кожаных, остальные гипсовые. Гипсовые корсеты Фрида разрисовывала. Она продолжала творить, даже когда ей приходилось по несколько часов в день проводить подвешенной в особом аппарате, который должен был растягивать ее позвоночник. Продолжала творить, будучи прикованной к кровати. Когда она страдала от незаживающей раны на позвоночнике, когда у нее началась гангрена, когда ей ампутировали ногу…

Фрида писала картины о боли, но были и жизнерадостные, с яркими тропическими цветами и сочными плодами. Ей требовалось все больше обезболивающих, но еще нужнее ей были краски.

На своей последней картине, изображающей спелые арбузы, их алую сахаристую мякоть, она написала: «Viva la vida!» — «Да здравствует жизнь!»

Фрида Кало
Viva la vida! Арбузы 1954
масло, мазонит
50.8 × 59.5 см
Дом-музей Фриды Кало, Мехико

Даже будучи прикованной к постели, она не забывала о макияже. Она красила ногти в яркие цвета и надевала украшения прежде, чем принять посетителей.

И любимые ароматы сопровождали ее до последнего мгновения.

Друзья вспоминали, что в опустевших флаконах от духов Фрида иногда держала текилу, которой «запивала» обезболивающие, когда становилось совсем невыносимо… Но врачи сочетание алкоголя и обезболивающих не одобряли. Поэтому возле кровати Фрида держала невинно выглядящий парфюмерный флакон. И врачи не догадывались о его истинном содержимом.

Фрида умерла 13 июля 1954 года. Официальной причиной ее кончины является легочная эмболия, однако Фрида внесла еще один штрих в свою легенду, записав в дневнике накануне смерти:

«Я надеюсь, что уход будет радостным, и я надеюсь, что никогда не вернусь обратно».

Подозревали, что она свела счеты с жизнью и с болью. У нее под рукой было много обезболивающих – и текила. Хотя близкие друзья говорили, что это невозможно: Фрида была такой жизнелюбивой! И такой упрямой! Она не могла добровольно сдаться смерти!

Ее тело кремировали. Говорили, будто Диего, ссыпая прах жены в шкатулку из кедрового дерева, проглотил горсть, словно соединяясь с ней в вечности. Шкатулку с прахом он хранил в кукольной колыбели, которая стояла в спальне Фриды символом несбывшихся надежд. Он хотел, чтобы когда-нибудь его прах был смешан с прахом Фриды, чтобы их похоронили вместе… Но Диего Ривера обрел покой в «Ротонде выдающихся деятелей» в Мехико. А прах Фриды остался в ее доме-музее, только его пересыпали в сосуд доколумбовой эпохи и переместили на кровать, под посмертную маску художницы.

от Elena Prokofeva

fragrantica.ru

.

Рубрики:

люди