«Лучше умная улыбка, чем глупый смех»

(Еврейская поговорка)

Если и есть какое-нибудь особо неблагодарное дело, так это – рассказывать евреям еврейские анекдоты: они, в большинстве своем, про себя все анекдоты наперед знают. Неслучайно же существует мнение, что Каин как раз и убил своего брата Авеля за то, что тот ему рассказывал старые анекдоты. К тому же, одной из самых важных отличительных особенностей еврейских анекдотов является тот неоспоримый факт, что они редко создаются и рассказываются с целью простого зубоскальства – юмор ради юмора, смех ради смеха. Еврейские анекдоты почти всегда несут на себе социальный, а то и политический оттенок. Они всегда возникают и расходятся по какому-то случаю, отражая некие важные явления еврейского быта – пусть то отношения в семье либо отношения в обществе. Трудно сказать, существуют ли вообще национальный юмор или сугубо национальные анекдоты, но применительно к еврейскому быту на этот вопрос можно с большой долей вероятности ответить положительно.

Спектакль Минского Русского драматического театра им. М. Горького «Перпетуум мобиле, или Вечер еврейского анекдота», премьера которого состоялась в октябре 1993 года и была приурочена к 50-летию гибели белорусского еврейства в годы немецко-фашистской оккупации, начинался следующей фразой: «Рабинович и Раппопорт с целью экономии завели одну любовницу на двоих». Не будем пересказывать весь анекдот: анекдот старый и не в нем cуть. Я допускаю, что фраза эта потерялась по ходу спектакля, что о ней никто потом и не вспомнил, и вообще этот анекдот уже давно все зрители знали. Но чувство досады осталось: вот они – евреи, скупердяи и жмоты, они даже на самом интимном, на любви, и то стараются сэкономить.

Я потом спрашивал зрителей – друзей, знакомых, – с какой фразы начинался спектакль? Никто не ответил. Но когда подсказывал, вспоминали немедленно. Убежден, что, отложившись где-то в подсознании, эта фраза отчасти повлияла на то, что зал, во всяком случае, его еврейская часть, принимала спектакль достаточно холодно: оставалась какая-то настороженность, тревожное ожидание возможной обиды или, как минимум, бестактности.

Сразу оговорюсь: спектакль сделан добрыми, умными людьми, истинными друзьями евреев. Да и среди тех, кто принимал участие в его создании, были евреи, в том числе и занятые в нем актеры. Спектакль еще лет 15 шел на Малой сцене театра, в зале, где когда-то размещалась домашняя синагога главного раввина Минска, в его домике, пристроенном к зданию Минской хоральной синагоги – нынешней Большой сцены русского драматического театра. Так что все говорит о достаточно бережном отношении к материалу. И все-таки неловкость остается. Почему?

Еврейская тема в литературе, в искусстве – щекотливая тема, требующая особого такта, особой разборчивости в выборе выразительных средств. За долгие десятилетия дискриминации у евреев выработалась определенная настороженность в отношении всего, что может задеть их национальное достоинство. Может быть, именно поэтому так хочется видеть авторами инсценировок и постановщиками спектаклей на еврейскую тематику евреев. Думается, только сами евреи должны решать, что можно выносить на суд зрителя (в особенности, нееврейского), а чего нельзя. Особенно, если это касается фольклора. Однако где их сейчас возьмешь, этих еврейских драматургов и режиссеров? Евреев так долго не принимали в творческие вузы, что «выбившихся в люди» можно сегодня посчитать по пальцам.

Значит ли это, что спектакли на еврейскую тему вообще не должны появляться, пока не будет воспитана новая плеяда еврейских авторов и исполнителей? Не знаю. У меня нет пока ответа. Надо анализировать. А пока приведу последнюю репризу спектакля. Она идет в финале, сразу после сцены, когда все действующие лица вдруг разворачиваются к зрителю спиной, и мы видим, что на спинах у каждого – мишень, символизирующая судьбу европейского еврейства в годы Второй мировой войны. Наступает скорбная тишина, долгая пауза и потом из динамиков идут голоса актеров, озвучивающих такой диалог:

– Доктор, я жду ребенка, но мне сказали, что у меня неправильное положение плода. Что делать?
– Вы – еврейка?
– Да.
– А отец ребенка?
– Тоже еврей.
– Тогда не волнуйтесь. Все будет в порядке: он выкрутится.

Не случайно существует такая сентенция: «Еврейский анекдот – это веселье для еврея и пособие для антисемита». М. Горький еще в начале 30-х годов даже заметил, что «никто так не унижает евреев, как они сами себя - своими анекдотами». Правда, М. Горький не учел, что евреи сочиняют анекдоты о себе не для того, чтобы их потом мусолили своими грязными языками антисемиты, – это все истории «для внутреннего пользования», поэтому в них так много самоиронии. Но отличить иронию и самокритику от издевки и желания оскорбить национальное достоинство так же непросто, как определить, кто стоит за авторством анекдота: еврей или антисемит. Эту тонкость, скорее всего, способны уловить лишь сами евреи (и то, если задумаются над этим). Они даже готовы иронизировать над некоторыми особенностями текстов собственного Святого Писания.

– Авраам родил Исаака. Исаак родил Иакова… А потом какая-то фигня случилась, и рожать стали женщины.

Вот так. Еврей всегда выкрутится. Из любого положения. Они ведь такие: не идут, как все, прямо, ровно, принимая на себя превратности судьбы, а всё норовят выкрутиться. Они даже перед лицом смерти выкрутятся. Хитрые они – эти евреи... И странные. День у них начинается с вечера накануне. Неделя – с воскресенья. А год – и вовсе с сентября, да и то – каждый раз с другого дня. И судьба у них странная: всю жизнь только и делают, что выкручиваются из всяких сложностей и драматических перипетий жизни. И сколько они себя помнят, принимают на себя ответственность за все грехи человечества. С глубокой древности. Вот как об этом повествует еврейский фольклор.

В Древнем Египте, где евреям пришлось какое-то время 13 веков назад временно находиться, случилась такая история. У фараона заболел живот. Привели к нему врача. А врачами, как известно, долгие века были только евреи. Врач осмотрел фараона и сказал, что ему нужно поставить клизму.

– Что?! – вскипел больной. – Мне, фараону, клизму?! А ну-ка, поставьте этому еврею самому клизму!

Так и повелось в истории: когда у фараонов болят животы, евреям всегда ставят клизму.

Спектакль в Минске назывался «Перпетуум мобиле» – «Вечное движение». Перпетуум мобиле? Конечно же, это о евреях. А кто первый сказал, что еврей «крутится»? Да сами же евреи. «А ид дрейт зих». Крылатые слова. Но для кого эти слова придуманы? Для самих себя, для евреев. В устах еврея эти слова не имеют никакого подтекста. Сама нелегкая жизнь в условиях галута, а затем в «стране развитого социализма», где антисемитизм был элементом государственной политики, заставляла еврея «крутиться». Не случайно существует такое выражение: «Двигаться равномерно и прямолинейно еврей может только в гробу».

Для евреев слово «крутиться» используется в значении преодолевать трудности: «черта оседлости», процентная норма при приеме в учебные заведения, запреты на профессию, откровенная дискриминация почти во всех серьезных проявлениях жизни общества. А что значит «крутиться» в русском языке? «Выкручиваться»! Хитрить, изворачиваться, обманывать. Явная двусмысленность.

Но тонкость лексики состоит еще и в том, что «крутиться» у евреев означает делать одновременно множество работ. А это уже – национальная черта. Евреям же постоянно пытаются приклеить эпитет хитрых. И, в первую очередь, хитрых – в смысле своекорыстных. За каждым народом тянется хвост стереотипа внешнего восприятия. Слово «хитрость» – одна из наиболее частых характеристик евреев в устах неевреев. А хитрить – это еще и умение выкрутиться из любого положения. Вот почему тот, кто даже с самыми добрыми побуждениями хочет перевести на любой язык, в том числе и сценический, фольклор другого народа, должен хорошенько разобраться в подтексте любой фразы. А ведь тонкий еврейский юмор тем и тонок, что богат на подтексты. И оценить их по достоинству могут только сами евреи.

– Почему Рабиновича не приняли на работу?
– Сказали, что не прошел по профилю.

Двойное значение слова «профиль» (профиль профессии и профиль лица) позволяет достаточно тонко намекнуть на то, что евреев в организации определенного «профиля» на работу не принимали. Но иногда такой диалог происходил в натуре и совершенно в ином ключе.

В кабинет начальника отдела кадров заходит еврей.
– Я – дизайнер.
– Вижу, что не Иванов.

И все же будем справедливы: иногда евреи сами драматизировали ситуацию, обвиняя власти в том, в чем те виноваты не были.

– Хаим, говорят, что ты ходил вчера на радио. Зачем?
– На-а-а ра-аботу у-у-у-страиваться.
– Кем? – Ди-и-и-ктором.
– Ну, и что? Взяли?
– Не-е-ет!
– Почему?
– Е-е-е-врей!

Правда, ситуация за последние двадцать лет сильно изменилась, и сегодня анекдот на эту тему уже звучит совершенно иначе.

Из разговора двух «кадровиков»:
– Скажите, коллега, вы евреев на работу берете?
– Конечно. Берем и даже с удовольствием.
– Не поделитесь секретом: где вы их берете?

Кадровиков можно понять: все евреи уехали, на производствах нехватка хороших специалистов. Правда, и положение евреев в современном мире стало иным. Всемирная глобализация привела к тому, что евреи во многом стали терять национальное самосознание и присущие только им специфические особенности.

– Хаим, как твоя фамилия?
- Рабинович.
– Ты что?! Сейчас такие фамилии уже не носят!

Ощущение социальной незащищенности сопровождает еврея всю его жизнь. Неслучайно в свое время кто-то даже выставил такое объявление: «Меняю национальность на две судимости. Согласен на большие сроки».

И были в СССР регионы, где евреи чувствовали особенно оскорбительное отношение к себе властей.

Самое большое наказание, которое можно было бы придумать для Гитлера, - это дать ему еврейский паспорт и заставить прописаться в Киеве.

Свою дискриминацию в обществе евреи сравнивали с дискриминацией негров в Америке.

Сидит негр и читает еврейскую книгу. К нему подходит еврей:
– Послушай, неужели тебе мало, что ты – негр?

Русское слово «погром» вошло в лексикон многих народов и означает такое интернациональное явление, как физическое насилие людей одной этнической или религиозной принадлежности над людьми другого этноса или религии. К несчастью, погромы сопутствовали евреям на всем протяжении их истории. Они настолько вошли в быт и традиции евреев галута, что зачастую воспринимались как нечто само собой разумеющееся.

– Хаим, завтра будет погром!
– Мне погром не грозит: у меня русский паспорт.
– Хаим, бить же будут не по паспорту, а по морде!

А «морды» у евреев чаще всего отчетливо несут на себе все характерные признаки национальности.

– Иду вчера вечером по улице, а навстречу – а гезунтер гой. Идет и думает, как бы дать мне по морде.
– Ай, Хаим! Ну почему ты считаешь, что он непременно так думал?
– Ха! Если б он так не думал, он не дал бы!

Мысль о том, что характерная внешность негативно влияет на его существование, сопровождает еврея всю жизнь.

Красная Шапочка спрашивает у Волка:
– Волк, Волк, а почему у тебя такой большой нос?
– Потому что я еврей, – сказал Волк и заплакал.

Именно характерная внешность заставляет евреев быть чрезвычайно осторожными в ситуациях, когда именно внешность выделяет их из окружающей среды.

– Хаим, что за попугая ты купил? Он же каждую минуту кричит тебе: «Жидовская морда!», «Жидовская морда!»...
– Откуда ж я знал: с таким носом – и антисемит!

Подтекст: «крючконосые» в общественном сознании – это, в основном, евреи, а еврей по положению не должен быть антисемитом. Кто же тогда такой - антисемит? Какова главная черта его менталитета? Об этом тоже говорит еврейский анекдот.

– Я всегда говорил, что среди русских иногда встречаются пьяницы, воры и лентяи, а среди евреев иногда попадаются честные, порядочные и бескорыстные люди. Нет, ну, почему меня считают антисемитом?

Еще одна характерная особенность для евреев – стремление, несмотря ни на что, сохранить приличный имидж в глазах друзей, соседей, сослуживцев. Порядочность в глазах общественного мнения имеет для еврея более серьезное значение, чем даже сама жизнь.

Надпись на могильной плите: «Спи спокойно, дорогой Арончик, – факты не подтвердились!».

Многовековое существование в условиях галута породило в еврейской среде значительную прослойку людей, склонных к ассимиляции, так как они видели в ней избавление от окружающей их несправедливости. Но появление еврея в русской семье может иногда привести, как минимум, к непониманию со стороны соседей или родственников.

Трагедия японской семьи: отец – рикша, мать -- гейша, а сын -- Мойша.

Подтекст: наличие еврея могло сделать несчастной даже японскую семью.

Чувство социальной незащищенности вырабатывало у еврея достаточно характерный «комплекс еврейской неполноценности», видимый на расстоянии.

– Простите, вы – еврей?
– Нет, просто я себя плохо чувствую.

Все, что происходит вокруг, еврей всегда оценивает, исходя из того, насколько полезно это или вредно для евреев.

– Рабинович, вы слышали? Слониха в зоопарке родила слоненка.
– Да? А как это отразится на евреях?

В еврейских анекдотах вообще часто встречаются проявления определенной настороженности их героев и ощущение внешней враждебности.

– Рабинович, как здоровье?
– Не дождетесь!

Евреи всегда держат круговую оборону. Даже дети быстро начинают осознавать, что евреев не любят. Отчужденность среды они ощущают на себе.

– Мама, а Брежнев – еврей?
– Нет, конечно. А с чего ты взяла?
– А за что его так не любят?

И все же, надо признать, что ситуация постепенно меняется к лучшему. Впервые евреи это почувствовали во время Шестидневной войны, когда вместо «жидовская морда» стали говорить «лицо агрессора».

Как говорил Шолом-Алейхем, «евреи смеются, чтобы не плакать».

Яков Басин, Иерусалим
(Продолжение следует)