О боги, что бы сталось с нею, когда б не бес да чёрный кот? Готов пойти на эшафот её любимый за идею, Без размышлений жизнь, и волю, и всё - за рукопись одну Готов отдать; он и в плену рассказывал почти без боли О той, которую увидеть уже едва ли суждено. Увы, ей выпало одной вдвойне любить и ненавидеть, И мучиться, и за любовь сражаться насмерть... Как награду, По Александровскому саду свою немыслимую боль Она проносит, как в бреду, ещё не ведая о чуде, Что вот сейчас к ней подойдут, и будет день, и встреча будет... О боги, что бы с нею стало, когда бы через час она С той лавочки печально встала и прочь пошла - одна, одна... Прошла бы с этим через годы иль тут же бросилась в реку, Москвы-реки свинцовым водам вручить навек свою тоску? Или отважилась пронзить и сердце, и всё, что в нём скрыто? Лишь разлюбившей Маргариту Нельзя себе вообразить. © Ольга Шевелева Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит. Михаил Афанасьевич Булгаков Когда ты жил здесь, печалью скован, водил над рукописью рукой, ты сам себя выносил за скобки, чтоб заслужить, наконец, покой. Пришла она. Среди всех любовниц — тобой забытых черновиков — она хотела любви не в слове и стала больше обычных слов. Что ты мог дать ей: борьбу за счастье, преодоление, жертву, рок, ее удерживая под властью самопророческих горьких строк? Что ты мог дать ей, живой и нежной, тебя искавшей среди живых? Усталость, сухость, конец надежды и отрешённость, в которых вы не стали ближе. Конец романа порой бывает с людьми жесток. Ты мастер слов и самообмана, пустых речей и любовей в стол. Ты мог бы стать ей огнём, не скомкав ее любви в повторенный ад. Но горят лишь рукописи, и только. А вот глаза её — не горят. © Лина Сальникова Фото:Елена Мартынюк