1. Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится.

Архиепископ Иоанн: "Живый!.. Кратчайшая сверхмолитва. Из одного слова, равная молитве “Воскресни!..” Одно из могущественных имен: “Я — Бог живой, несущий жизнь”. Наисильнейшая сверхмолитва против страха смерти, дьявольских заклинаний. “Живый в помощи Вышняго!..” — ослепительная сверхмолитва вышних ратников, равная “Да воскреснет Бог!” (67:1). Живой — восстановленный!! 50 порфироносных спектров. 50 воинских хоругвей. 50 всепобедительных кличей. 50 триумфальных слав от одного этого “живый!” Дьявол растоптан. И скажем: свершилось!

Стратиг и генераллиссимус видит победу заранее. На одном этом “живый” можно ставить точку. Если Вышний, и только Он, — жив, — что же еще? Тьма обличилась, и рухнула в развалинах старая дьявольщина с ее падшими мирами.

Под прессом обстоятельств, градом стрел — живый. От гимнического “живый” вырастают крылья. На одре немощи, с таблеткой валидола, в замедитированном доме, в запертой темнице, в безысходности, в отчаянии — живый! Из всех миров, от всех сирот — живый, и смерти нет! Сверхмолитва свершившегося преображения, слышимая в пакибытии. Так может сказать только сочетанный, ибо жив не своим помыслом, силой, надеждой, а Его, Который единственно жив!

В логове зверя (на падшей земле) живут чем угодно, только не “кровом Бога” — шатром купины, софийным куполом, славой. А здесь как удар молнией при воскресении Спасителя, когда ангелы отвалили камень от гробницы Его. Ошеломляющий гул, потрясший тверди.

“Живый в помощи Вышняго” — откуда взят этот псалом? С каких ангельских миров списан? Не его ли творил архангел Михаил вслед за “Кто яко Бог?”, встав против падших ангелов и поразив их этим “Живый в помощи Вышняго”.

Живый... в помощи!!! Обычно приводится законническое толкование Афанасия Великого. Помощь от Бога полагают в исполнении заповедей. Но никаких статичных, схематических заповедей нет. Помощь Его тем, кто желает слышать отверстым слухом и творить сверхзаповедь: “Слушай, Израиль”. Живой — сошедший свыше, как таинственный архиерей Мелхиседек. Слышите — живой! В помощи!! И открыто небо! Бытие как единение с Вышним. Здесь, на земле, только тщимся Его достичь, а Давид уже первым словом первого стиха поражает в голову змея. И звучит, как топот коней-тяжеловозов: “Жи-вый в по-мощи Выш-няго”. “Помощь” трактуется многозначно: и сила, и мощь, и питание. Бог в помощь.

Лентой этих таинственных слов облекали усопшего. Миллионы и сегодня глаголят этот гимн Всевышнему, проходя потусторонние мытарства. Вспомоществует им монашеский пояс “живый в помощи Вышняго”. Препоясаться им — как дьякону золотым орарем.

В чем помогает Вышний? Соединиться с Ним. Стать святым. Вышний помогает держать крест, победить дьявола. Не я сам (мирская гордыня) — а Бог мне. Диалог восстановлен. Аскетика черпает высшие силы в этом “Живый в помощи Вышняго”: помощь только от Бога. Под Его кровом-небом. Под Его кровлей. Под Его крылом материнским. Под Его покрывалом белым. Бог — иерусалимская орлица, покрывающая птенцов белым крылом, и ничто им не страшно. Блаженная вечная песнь и сумма боевого оружия: шлем купины, забрало, огненный щит. Кольчуга, латы — внешний образ того, во что облекает Всесильный духовно.

Сверхмолитва третьего тысячелетия: “Живый в помощи Вышняго”! Она вооружает — тотчас в руках обоюдоострый блистательный меч архистратига. Войти в нее — вкусить сладость пакибытия (уже сфера, жизнь). У иудеев — “почивает под сенью Всемогущего”. У славян — “водворится” указует на потустороннее состояние.

Боже, поставь щит душе, оставляющей мир, на воздушных мытарствах! Покрой от демонов и сетей люциферовых! Кров мой — небо, крыло — Бог, Матерь моя — белая Орлица. И клич архистратига: “Что бы ни было — живой! И в темной ночи, и в аду преисподнейшем, и на крестном ложе с распростертыми руками, и в стонах оставленности — живой единственно в Его помощи. Какая песнь Божиего раба! Какая сила неодолимая в этом стихе! Твердить его неустанно — знаменуя ближнего, знаменуясь в брани, перед колодцем со святой водой...

2. Речет Господеви: заступник мой еси и прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него.

Ратник Саваофа знает тайну победы. Ему ведом клич: “Заступись, Боже!”, или: “Ты впереди (“плещма Своима осенит”, покроет), я за Тобой. Не я, а Ты ведешь брань. Заступись!” Здесь самое могущественное оружие. Ничто перед этой сверхмощью личные силы, гигантские ядерные потенциалы, рефаимское бряцание стократ превосходящей мощью.

“Заступись, Боже, и воинствуй впереди меня” — еще одна величайшая сверхмолитва третьего тысячелетия (брань и тогда не ослабнет), “не я, а Ты, Господи!” Она вытекает из первого стиха, соединяющего земное житие с Живым, питаемое его живительными соками (от креста). Прибежище!!! Не дом, не нора, не лоно... — больше. Имя Его — Прибежище. Упокоиться на Его раменах — имя Духа Утешителя.

Где упокоюсь? — В Твоем сердце. И тогда, и там, по возвращении, Ты — прибежище. “Бог мой, Бог личный!” — в восторге, в упоении восклицает Давид, и одной этой всерадостною силой побеждает страх и уныние.

“Уповаю на Него”. Уповаю — “полагаю” плюс “взираю”. Раб креста. Не свожу взора, сочетан. Не стих только, но каждое слово — в пакибытии, невозможно в настоящем, относит в солнечную сферу восстановленных. Какие высоты умопомрачительные! Какова слава Вышнего нашего!

3. Яко Той избавит тя от сети ловчи и от словесе мятежна
— в брани и в ином измерении: в потустороннем странствовании, когда душа оставит мир сей и встретится с лунными воронками, металлическими сетями, люциферовыми вратами. Не прост путь в Царствие для тех, кто не познал креста. Ловчие сети — многозначный символ:

мысленные ловцы, демоны;

негативные медитационные поля, вампиризирующие, перенапрягающие.

Душа в современном мегаполисе сталкивается с тысячами ловчих сетей: паучьих, металлических — каких угодно. По сути, идет, буквально продираясь через них. Кто только не норовит уловить в свои сети: компьютерные, мысленные, религиозные, политические, сети от ближних (лесть, дух мира). И против этих кругом расставленных неводов дьявольских рыбаков — брызнувший свет Иерусалима!

Опять: “Не я, а Ты”. Не личными усилиями, а Бог мечом архистратига рассечет эти сети. Как сражалась святая матушка Евфросиния над небом Москвы — маленьким мечом Божиим в руках рассекая мощные металлические каркасы астрального мегаполиса! В каждом стихе — “Не я, а Ты”. Господь заступится (2). Господь рассечет сети, избавит от козней (3).

Третий стих имеет два измерения: настоящее и потустороннее, по исходе души. Тот, Кто послал меня в мир и попустил опутать сетями, и освободит от них на мытарских сферах! Наносится мощнейший удар по демонам малого суда, предъявляющим бесконечные счеты. Скорейшее прохождение адских воронок, и — покой. “Избавлю от словесе мятежна” (у иудеев — от пагубной чумы). В понятие “мятежных словес” включено все то, что нарушает мир. Некогда — ереси, по Кириллу и Дидиму. Сейчас — злословие, осуждение. Немощное существо человек. Постоянно воинствует. Восстает на Творца, покоряется дьяволу. Только Бог может ему помочь — вот песнь Давида.

Мир вне безмолвия — словеса мятежные, учат исихасты. Астральные шумы, посторонние голоса, чьи-то или свои помыслы — словеса мятежные, брат мой. Восстания против воли Божией, несмирение, в конечном счете — сети ловчие, всегда мятежны. Сети люциферовы — против дальновидного промысла. А Божий лов — крест.

“Господи, — поет Давид, — закрой слух мой к недостойному”. Даже проповеди, и чья-то духовная речь, и толкования Евангелия, если нет в них субботнего покоя и мощевой благодати — словеса мятежны. В космосе нет безмолвия. Там гул. Там ропот, стрелы и уныние. И в час, когда душе придется пройти через сферы словесного мятежа, ловчие сети магической поэзии, она воскликнет: “Вышний покой — блаженство!” И продолжит:

4. Плещма своима осенит тя, и под криле Его надеешися: оружием обыдет тя истина Его.

В пакибытийной, иномирной сфере воинствует Бог. Григорий Нисский “осенит тебя плечами” понимает как хождение позади Бога. Господь впереди меня! (Клич: “Бог впереди меня, я за Ним, а вы за мной” — Александр Суворов). Бог будет сражаться за меня! Чего же еще? Попробуй, одолей Вышнего!

В час, когда вроде бы поражение — “плещма Своима осенит”. Сирота с окровавленными ранами? — “плещма Своими осенит”, как мать. Бомж бездомный под холодным чьим-то взглядом? — “плещма Своими осенит тя”! В одиночестве тюремной больницы — “плещма Своима осенит” и покроет крылом. Еще в Моисеевом Второзаконии Бог — орел (Втор.32:11), простирающий крыла над верными. Крылья орла — вышний покров. И здесь тайна: встать под крыло! Бытие-под-крылом-Божиим. Умалиться до величины птенца.

Я покрыт надежно — щитом пакибытийного тела. В брани покрыт металлическим крылом. Легковооруженный лучник — на мне ничего, кроме шехины. Под крылом Твоим приютился. Сражаюсь в Его облаке. Попробуй, одолей! Хотя б исполин с палицей, утыканной шипами и угрозами рефаимскими пошел против Давида — и в потустороннем шествии меня покроет Бог, как орлица-мать, от оскаленных демонов.

“Оружием обыдет тя истина Его”. У иудеев: “правда Его — латы и кольчуга”. По неизъяснимой псалтырный логике последующий стих проявляет предыдущий. Что же это за воинский покровец, против которого и палица с шипами бессильна? Оружие это — крест: всеоружие, сверх-оружие. Истина — Христос (Афанасий Великий): “Я истина”. Сколько бы ни окружало вражьих ратей, оружием креста, оружием истины (Христа) их победим. Латы, шлем, забрало Дмитрия Донского — вот символы этого блистательного стиха, сходящего из книги жизни с запечатленными в нем победителями врагов Божиих.

Трактовка в потустороннем ключе: облеченность (посвященность) в крест сохранит от демонов и на мытарствах. Крест хранит и там. И дальше и вовеки — престол креста.

5. Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы, летящия во дни...

О том, что есть страх ночной, поведает нам Иоанн Креста в трактате “Темная ночь”. Noche del ESPIRITUS. Нет, не физический — мрак — духовный. Заточение в синедрионской темнице. Страшная ночь в пустыне среди холодных песков. О как страшно! И тьма давит. Ночные страхи — духовные кошмары, подтачивающие силы, гнетущие, до холодного пота, до обморока. Это онтологический страх льна курящегося, надломленной тростинки — человека. Кто познал ночные страхи, понимает, о чем речь.

Какие мгновенные перемещения в пространстве! Только что с поля внешней брани — и на мытарскую крепость, где эфиопы с предъявляемыми счетами. И опять куда-нибудь во тьму механического мегаполиса, на дно квартирной камеры.

Не убояться страха ночного — держа Тебя за руку, Боже! Это чудо. Не испугаться и стрелы, летящей в меня днем... Дневные стрелы — удары, брань от демонов и недругов. Тело покрова защитит. Но осторожно! Открытое сражение, лицом к лицу (в отличие от ночных кошмаров) не менее ужасно.

Это крестный стих. Есть крест темной ночи и крест бранного дня: стрела от ближнего, угрозы, наветы. И опять щит... Купина ткется. Крест дает силу победить стрелы, сколько бы их ни вонзилось. Семистрельная поможет! Вспомним страсти святого Севастьяна, несколько сот стрел, вонзившихся в его девственную плоть. И жив, и блаженствует юродивый святой Севастьян! “Не страшны мне стрелы, летящие во дни, не страшны и ночные удары”, — такую песнь поет воин Саваофа.

6. От вещи, во тьме преходящая, от сряща и беса полуденного.

Не победит его и “вещь, во тьме преходящая” (6) — демонские одержания, страхования во тьме человеческой ночи, похоть мимотекущая.. С помощью Божией удастся победить и эти преходящие призраки. Они уйдут, и останешься один на один пред Ним.

В час одержания, когда брань на последней глубине, и врагу попущено — не убоюсь вещи, во тьме преходящей! Тьма греховна. А то, что в ней приходит — как экран. Не убоюсь. Разорву узы. Не убоюсь и сряща (6). Прямое значение слова “срящ” — сретение + недуг. Смысл: внезапное коварное нападение, неожиданный удар, вызывающий шок, ужас. Один из приемов дьявола — когда сшибает с ног срящ, и охватывает ужас и оцепенение: не ожидал ничего подобного... Так вот, не убоюсь и сряща! Есть и против него щит. Бог предвидит и эту вражью атаку. Конница с тыла. Вперед!.. “Срящ” в потустороннем состоянии — неизбежно предъявляемые грехи на мытарских сферах, шок на малом суде — счеты от ближних.

“Полуденный бес” (6). Нельзя спать днем! После дневного сна Давид искусился Вирсавией, женой Урии (2Цар.11:2). Полуденный демон — люцифер, космос, мнимый свет (вне покаяния). Другой смысл: полуденная жара, леность с прострацией... Полуденные бесы в ином мире — космические сети, люциферовы врата, избежать которые должна душа прежде, чем достигнет Царствия.

Контрасты. Атака во тьме (длинная ночь невесты), внезапный удар под утро (срящ!) и полуденные искушения (мнимый свет). Сколько уже поставлено щитов! Несколькими стихами, перебрав струны великой псалтыри, Давид затронул многие спектры брани:

от ментальных, астральных и иных чуждых, космических полей (сетей ловчих),

от ада преисподнейшего, давящего подспудно, одержащего (состояние мрака внутреннего: “ночные стрелы”),

от града открытых, “дневных” стрел,

от тартарных одержаний (неконтролируемые демонские искушения): “вещи, во тьме преходящие”,

от видимых шоковых атак (срящ),

от искушений лестью (бес полуденный), от сетей прелести (“уже достиг”).

Но Он придет в полночь, а не в полдень. Он так захотел, чтобы невеста, поверженная на свой деревянный одр с крестом в руках, услышала Его: “Это Я. Открой. Я пришел”. Язык зашифрованный — и понятный Его девам.

Какая мощь! В нескольких стихах охвачена вся совокупность брани, все мировые сражения, победы над Амаликом, Вавилоном, Ассирией, Сталиным и Гитлером. Все козни разрушены. Величайшая стратегия! Суворов знал ее наизусть — не книжно, опытно. Девяностый псалом отличен тем, что трактуется одновременно в двух и более измерениях: в духовной брани настоящего — мощь против дьявольских атак (молитва о живых) и иномирно (его непреходящее значение в молитвах об усопших).

Гимн Всемогущего! Но не усыпайте, воины в стане Христовом! Брань продолжается.

7. Падет от страны твоея тысяща и тьма одесную тебе; к тебе же не приближится...

Толкование св.отцов: слева атакуют и справа. Слева — тысячи, справа — тьмы (в переводе, десять тысяч). Стрелы слева, по Оригену: очевидное зло (похоть, ярость). В этой земной жизни придется претерпеть их немало: кто-то вычислит твои раны и ударит в слабое место, кто-то иголкой заденет за нерв. Но очевидное зло (атаки слева) не так опасно, как неосознанное, тайное (атаки справа). Потому слева тысяча, а справа тьма (десять тысяч).

Здесь неисповедимые глубины. Атаками справа Ориген и ученик его Григорий Нисский именуют еще самооправдательную псевдоправедность — то, что не считают за грех, а оно таково. Какая мощь разгипнотизации! Атака слева — блуд, осуждение, очевидный грех. Бороться с ним непросто, но возможно. Атака справа — тайное услаждение грехом, неосознанное: не видение зла в грехе, одержание под видом мира, ветхие добродетели красоты, доброты, сострадания, когда они не таковы пред Богом. Например, восторг на грани лести, любовь к матери на грани содомской связи, сострадание, вызывающее саможалостливость.

Запомни: предстоят атаки слева, но еще и справа будешь атакован, прежде чем достигнешь двора Божия! Многие справляются с левосторонними атаками, побеждают в себе похоть, леность, гордость. Разгадать атаку справа сложнее. Против десных демонов и вооружает Давид словами: и тьма одесную к тебе не приблизится даже — такой соткан хитон! Не сказал “не подойдет” — не посмеет приблизиться на доступное расстояние, такой свет от креста!

8. Обаче очима твоима смотриши и воздаяние грешников узриши.

Придет час, когда увидишь очами трезвыми. Око — духовное зрение, в отличие от глаза, зрения земного. Тогда увидишь трезво, явно и ясно, и прочтешь суд Божий демонам и кичащимся (гобзующим) в веке сем. Наработанною мышцею Давид напоминает о суде правды: не святым, а колдунам должно бояться. Бог накажет чинящих тайные козни и воздаст им. Мощнейший удар, лобовая атака Божиих ратей! Несокрушимая мощь. Своими глазами увидишь, как смятутся их полчища. Страх и паника возникнет среди них, когда придет час воздаяния. И потеряют силу, и увидят, кто они. Опять могущество разгипнотизации. Опять свет, разгоняющий дым и гипноз!

9. Ибо Ты, Господи, упование мое, Вышняго положил еси прибежище твое.

Час этот настанет, и ты увидишь своими глазами. И не убоишься. И усовестишь, и побегут от одного твоего взора. “Ты, Господи, упование мое”. Толковники Израиля видят здесь пропущенный глагол. Ты, Господи, сказал, что Ты упование мое. Ты так пожелал. Не я, а Ты пришел ко мне и заключил со мною завет. Ты сотворил меня, Ты же и покрой”. Апофеоз этого “Не я, а Ты” — сверхмолитва из двух слов: “ТЫ, ГОСПОДИ. Ты так сказал”. Восторг. Корона. Благодарность за мгновенную помощь.

10. Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему.

По Афанасию Великому, Бог сотворил человека добрым. Зло же приходит к нему извне. Екклезиаст: сотворил Ты их правыми, но стали искать помыслов своих (7:29). Здесь универсальный щит на всю жизнь. Щит против “прилогов” (Нил Сорский), туч, облаков, тьмы. Поскольку зло приходит извне, Бог не попустит его более положенного — силой непорочного начала, втесняемого от Девы-Матери. Против наваждений: “Не приидет к тебе зло!” Могучая сверхмолитва.

Сколько в одном девяностом уже насчитали блистательных сверхмолитв! Одного девяностого хватит на десять тысяч лет живительных богослужений. А как понимать: “рана (болезнь) не приблизится к телу твоему”? ( у иудеев — “к жилищу”. В Пс.33:19: “Много ран грешнику”).

Опять щит. Опять демонстрируемая мощь. Опять пакибытийная высота! Опять взмах меча ратника, натягиваемая тетива лучника. Господь чудодейственно хранит от болезней и ударов. Крест облекает в небесное тело и болезни теряют силу. Даже если ходишь со штыковой раной в сердце, покрытой заплесневелой просфоркой, как Иннокентий Балтский, — не ропщешь и продолжаешь служить, окормляя многотысячную паству. И еще умудряясь (успевая) по ночам посещать пещеру в Райском Саду, где круглосуточно — псалтырь, псалтырь, псалтырь, и девяностый непрестанно...

Что ни стих — тайна. В прежних — победа над врагом, а здесь — тайна победы над болезнью. Щит против насылаемых (магически) недугов. Повторяй его еще и еще, этот целительнейший стих от небесного Врача! Его пропишут подвижнику, памятуя, сколько врагов у ищущего победы, сколькие желают тебе зла и насылают невесть что.

Златоуст гениально разрешил противоречие псалмов 90:10 и 33:19 (как это — “рана не приблизится” и “много ран грешнику”?). Если и попустит праведнику скорбь или болезнь — в испытание и подвиг — как венец, как крест в огненном тернии. А для грешника болезнь, говорит этот великий отец и пастырь церкви Христовой, — только гноящие раны. Третий смысл: стрелы дьявольские вернутся (сверхмолитва “на ходу да разрешится!”, употребляемая в псалтырной брани матерью Ефросинией). В потустороннем толковании: не посмеют подойти, вскрыть старые раны. Христос не велит рассматривать греховные свитки. Помощь в первые часы на пути в вечность.

Окрылись, странник земной! Лукавый притягивает тебя долу, как Гулливера, опутывая лилипутскими нитями. Но послушай, что говорит псалмопевец:

11. Ангелом Своим заповесть о тебе сохранити тя во всех путех твоих.

Не заповедует только, а “заповесть” именно: “заповедь — есть”, в вечном настоящем. Это церковнославянское время Святой Руси — неизбывное. Тайна этого стиха: Бог дает ангелам особую заповедь служить Ему хранением нас, земнородных. Ангелов не девять только чинов — множество. Мы не одиноки. С нами ангелы, как бы ни противились тому демоны, запрещая видеть даже одного-единственного своего хранителя.

Что ни стих — перевод в пакибытийную сферу, восхождение на гору! Оттуда легче обозревать ход сражения. Послав нас в мир, дал ангелам заповедь: хранить на всех путях, в том числе и на самых опасных, гнетущих, искусительных. Итак, с нами неотступная помощь ангельских ратей! Если в первых стихах ошеломляюще действующая колесница Саваофа, здесь — мощь херувимских очей. Что по сравнению с ангелами эти жалкие передвижные избушки на курьих ножках — демоны? Ополчится ангел Господень окрест боящихся его и избавит (Пс.33:8). Ангелам определено помогать нам.

Заповедь ангельская включает в себя и помощь в потустороннем прохождении. И сослужебные чины (как именуются они в православных литургических текстах) блюдут свой долг, несмотря на наше равнодушие к ним, слепоту. Как же служат ангелы, если они незримы? А вот как.

12. На руках возьмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою.

В последний момент, на волоске, на грани, оступился... и вот-вот расшибешь лоб. Но когда уже принял роковое решение против самого себя, тогда-то и скажется их помощь. И подхватят за руки, ибо уже падаешь в пропасть. Какие высоты! Что ни шаг — спотыкаешься о камень и стонешь, ударив коленку. Сколько раз подхватывали в последний момент, когда был на грани. Вот-вот предался бы блуду, сел на иглу, принял отраву, схватился за оружие, впал в безумие... Как прекрасны ангелы, служащие Тебе, Владыка наш и Царь! Как велики силы вышнеиерусалимские, служащие нам невидимо! Сколько же радости есть на небесах и какие сердца у этих бесплотных чинов, если они, не получая от нас ни воздаяния, ни награды, служат на такой высоте, снимая с края пропасти, чтобы знали мы, как Бог велик, и славили Его.

Помимо тьмы дьявольской есть и колесница Божия с “тьмами тем”. И мощь Святой Руси умножается.

13. На аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия.

Таинственнейший стих. Древний толкователь Евсевий увидел в нем обличение четырех бесовских иерархов: начальства (лев), власти (дракон, змий), миродержцы (аспид) и духи злобы (василиск). Одним махом сабли расправляется Давид с сонмом врагов, отрубает семь голов. Кто сегодня лев, змей, василиск, аспид? Что это за символы? Прибавки к евангельским — “лисы, чародеи, псы”? Аспид — маленькая ядовитая змея: фарисейская анафема. “На аспида наступишь” — победишь страх фарисейский. Не имеет никакой силы над благовестником!

Первый враг святого — аспид (фарисей). Второй враг — василиск, еще по древним толкователям (Василий Великий), — изобретение дьявола: змея, убивающая одним взглядом. Ясно, что здесь колдовство, оккультизм, магия. Но и василиск (магическое поле, чары) не имеет силы над святыми. Им дано попирать их.

Третий враг, лев, — дух мира, кесарь, зверь рыкающий. Сила его страшна. В душевном аспекте: страсти, гнев, ярость. Попирать льва — побеждать мир.

Змий (четвертый враг) — дракон, опутавший человечество. Сила льва угрожает открыто, внешне, змий — тайно. Это сумма дьявольской вселенной и всех его наваждений.

Дано попирать городского льва и космического змея. Дано наступать на фарисейство и смотреть в лицо колдуну, побеждая его пламенным взором гнева Божия. Дано рассекать все козни и идти, идти вперед, насаждая Царство, ибо его век настал! Лучники армии Пречистой, вооружитесь против василисков-магов, аспидов-фарисеев, львов, рыкающих с городских порнореклам, и зеленого спрута, опутавшего мир! Вооружитесь мощью Всемогущего! Девяностый псалом да начертается по всему естеству, чтобы с головы до пят — покров, покров, покров.

14. Яко на Мя упова, и избавлю и...

А дальше уже не Давид, а Бог — диалог между Творцом и новым Адамом, восстановленным творением. Вначале “на Тебя уповал”, а здесь “яко на Мя упова”, от Первого Лица. Бог говорит! Какая мощь! Пространство Новой Святой Руси в этом стихе. Звери попраны. Львы укрощены. После 13-го триумфального Бог отвечает Сам: “Избавлю и покрою, как обещал”. Не остается безмолвным — отверзает уста и завершает загадочно: “И прославлю за то, что познал имя Мое” (по-иудейски, “познал” — “полюбил”). Не книжно, по схеме какого-нибудь древнего богослова, а в духовном опыте: покров, сила, заступник святых. Слава, милосердие, любовь, Жених.

Господи, дай и мне опытно познать имя Твое! А для того помести в — обстоятельства креста, ибо имя Твое Крест животворящий. И еще выше:

15. Покрыю и, яко позна имя Мое. Воззовет ко Мне и услышу его, с ним есть в скорби...

Уже восстановленный человек. Не тот, что, увидя, бежал в кусты, а тот, кто воззвал и был услышан.

“С ним есмь в скорби”. О, можно умереть от этого стиха! Кто еще так говорил? Разделяет. Простирается в темной ночи крайней оставленности. Обещает, что не отступит. Значит, так попускает ради Своей славы.

“Изму его”. Какая высота этого “изму”! Афанасий Великий: скорбь обращу в радость, изыму из мира, сниму с креста, когда придет час упокоиться. Скорбь прекратится по Моим часам — вечным. Бог снимет и с мытарских камер. И сколько бы ни пугали фарисеи, и на потустороннем пути есть выбор: можно так, а можно и эдак. Пожелает Всемогущий — и поможет там тому, кто заблудился здесь. Возьмет и снимет, например, с мытарств.

16. Долготою дней исполнит его...

По Зигабину, “долгота дней” — вечная жизнь. Иная протяженность времени, пакибытийный континуум, иномирность. Дни изменятся в пространстве и времени вечности. Святые из Царствия придут на землю. Есть время пятого измерения — Царства Божия, сходящего на землю во время литургии, при раскрытии купинного шатра. Это время и именует Давид “долготою дней”, некоей промежуточной вечностью. Дивная протяженность сладости вкушающих Христа: долгота, продление на неизреченно сколько. Время пакибытия. В литургической формуле: “присно и во веки”.

Но подожди венчать псалом и закрывать псалтырь! Еще остается стих 16-й: И явлю ему спасение Мое.

Блаженный Феодорит изумительно глубоко “явление спасения” понимает как чудо нетленных останков святых. “Они сделались спасителями и врачами, — пишет этот средневековый толкователь, — вслед за Врачом и Спасителем”. Их полегший в землю прах очищает, обожествляет мир, в который мы пришли, источая в него неизреченные благоухания. Бог прославил Себя через Своих сподвижников последней правды. Спасение здесь не абстрактно-богословский термин, а конкретное: победа над смертью, над грехом, миром и дьяволом — четырьмя врагами. Мощь Саваофа из девяностого псалма. И уже в волгоградском антиминсе и на челе отца Марка, священника из Нижнего Новгорода, мощевой пояс от старицы Евфросиньи — явил ему спасение Свое! Зиждительность этого стиха в том, что он относится к настоящему. Спасение не в грядущем только веке, а уже сейчас бессмертен, бессмертна.

А если еще глубже, если перевести таинственные шифры — семьдесят сонмов (тысяч) ангельских чинов участвуют в этом псалме. За каждым стихом стоит по нескольку тысяч ангелов. Здесь абсолютный щит и солнечный покров. Здесь исчерпывающая полнота. Нет глубины и широты, которой бы не коснулся псалмопевец в этом псалме. Затронуты все пласты: от болотных духов до домовых, от спинно-мозговых до кровь сосущих, от чернильных до хлебных. Как бы ни ярился дьявол, куда бы ни бросал взор — везде настигнет его стрела гнева Божия из девяностого псалма: и во тьме, и во дни, и справа, и слева, и с востока, и с запада. Все предусмотрел великий наш стратег Давид, главнокомандующий армии молитвенников Новой Святой Руси.

Столько неизбывных тайн в псалмах! Тайна креста... Псалтырь вводит в пакибытие и в земном порядке невозможна. Отсюда такая война духа мира на псалтырь. Но как только прорвался — вошел в сферу. Окружают тебя истинные ближние, святые, на небесах молящиеся о нас. Св. Иннокентий и митрополит Геннадий, Махошевского, император Николая и императрица Александра. Другая тайна псалтыри в том, что она ткет евхаристическую купину, приготовляет к литургии. Вот почему молитва перед причастием включает в себя много псалмов. Это позволяет войти в молитвенную сферу, шатер Святого Духа.

Нет, сила псалтыри не ослабла. Напротив — умножилась! Когда наступает космос, что, если не псалтырь? Демонские одержания, духи мира? Солнечную псалтырь дает Божия Матерь. Да воскреснет Бог!" (Цит. по кн.: Архиепископ Иоанн (Береславский) "Да воскреснет БОГ!", М., “Новая Святая Русь”, 1999, с.42-78)

(с) Все права сохранены. Православная Церковь Божией Матери Державная. Новая Святая Русь, 1999г. (с 1980 по 1991 гг. — Самиздат, с 1991 по 1993 гг. — Богородичный центр). Священник Илья (Попов).