здесь:Данте Габриэль Россетти | Художник - прерафаэлит и поэт

Что без нее мой дом? Шалаш кривой,
Где зябнущий укрылся сирота.
Что платье? Скомканная пустота,
Клок облака, покинутый луной.
Что зеркало? Погасший рай земной,
Где ныне беспросветность разлита.
Кровать? Ночей бессонных маята
И разговор с холодною стеной.
Что сердце без нее? Пустых небес
Беззвездная, бессолнечная мгла,
Дороги одинокой кабала,
Когда и месяц за горой исчез
И туча длинная далекий лес
Двойною темнотою облегла.
(Данте Габриэль Россетти) 

Элизабе́т Элеоно́р Сиддал (англ. Elizabeth Eleanor Siddal, 25 июля 1829, Лондон, Великобритания — 11 февраля 1862, Лондон, Великобритания), урождённая Сиддал (англ. Siddall) — британская натурщица, поэтесса и живописец. Оказала большое влияние на Братство прерафаэлитов. Изображена практически на всех ранних женских портретах Данте Габриэля Россети, также позировала Уолтеру Хоуэллу Девереллу, Уильяму Холману Ханту и Джону Эверетту Милле. В частности, изображена на картине «Офелия» (1852).

(Автопортрет)

Черная февральская ночь 1862 года заглядывала в окна дома на Чэтэм-Плейс. В спальне взволнованный художник тщетно пытался разбудить свою жену, Элизабет. На прикроватном столике тускло поблескивал пустой пузырек от опиумной настойки. Габриэль смотрел на медно-рыжие волосы любимой, разметавшиеся по подушке, и не хотел верить в то, что ее глазам уже не суждено будет раскрыться... Отец Россетти, будучи профессором итальянского языка и литературы, много занимался переводами. Больше всего он любил «Божественную комедию», поэтому нет ничего удивительного в том, что сына своего он назвал Данте Габриэлем.

(Автопортрет)

Юноша рос мечтательным и меланхоличным. Он увлекался живописью, а уже в 22 года стал сердцем художественного кружка, которому суждено было переродиться в Братство Прерафаэлитов. Это течение выбрало ориентацию на творчество живописцев, творивших до Рафаэля. За основу были взяты эстетические и нравственные идеалы романтизированного прошлого. Россетти, как и его собратья, вдохновлялся искусством средневековой Англии с его насыщенными цветами, вниманием к мельчайшим деталям и наивной идеализацией, библейскими сюжетами, легендами о рыцарях Круглого Стола.
Недоставало лишь малого. «Cherchez la femmе», – шептало Габриэлю сердце. А разум отвечал, что Прекрасную Даму, которую он воспевал в своем стихе «Благословенная Госпожа», не найти в прозаичной викторианской Англии. Эта женщина должна быть практически ангелоподобной, красивой прохладной, как бы отрезвляющей красотой. Россетти был убежден, что никогда не встретит такую даму.

И ошибался. Однажды один из членов братства, Вальтер Деверелл, прогуливаясь по Оксфорд-Стрит, зашел в шляпный магазин. Там он случайно увидел красивую высокую девушку с пышными волосами цвета меди. Это была Элизабет Элеонор Сиддал, помощница модистки, и ей было семнадцать. Невероятно впечатленный ее внешностью, столь схожей с утонченными образами, превозносимыми прерафаэлитами, Деверелл поспешил поделиться своим открытием с Россетти.

Уолтер Деверелл. «Двенадцатая ночь», акт II, сцена 4. В центре в образе мечтательного герцога Орсино художник изобразил себя; сидящему справа шуту Фесту придал черты своего друга Россетти. Переодетая Цезарио Виола — Лиззи Сиддал

Тот пожелал увидеть девушку своими глазами и был поражен. Ведь именно ее он рисовал все эти годы! Сиддал сразу же получила предложение позировать в студии Россетти. Несмотря на то, что она происходила из бедной семьи, девушка отличалась горделивой статью и обладала живым умом. Образованностью юная Лиззи, впрочем, не могла похвастаться, но зато жадно впитывала новую информацию. И Габриэль взялся за ее обучение, а в результате заметил, что страстно влюблен. Россетти превозносил и идеализировал свою возлюбленную, она была для него воплощением притягательных женских образов, восхищавших людей века. Но любил ли Габриель именно мисс Сиддал, а не прекрасный Идеал, который он «нагрезил» сам еще до ее появления? Ведь не зря героини его полотен, списанные с таких разных женщин, в то же время удивительно похожи. А пока что все его дни были наполнены ею.

Он писал или ее портреты, или стихи в ее честь (из них потом сформировался сборник «Дом жизни»). Лиззи же, позируя в мастерской, с неподдельным интересом следила за процессом создания картины. Через некоторое время она и сама взялась за бумагу и карандаш. Вряд ли сегодня можно сказать, что ее картины были чем-то выдающимся. Но ведь Элизабет так хотела влиться в среду, к которой принадлежал ее возлюбленный. Работы Сиддал выставлялись даже на выставке прерафаэлитов в 1857 году. Единственные из представленных картин, которые были написаны женщиной. В 1852 году Элизабет позирует для всемирно известной «Офелии» Милле.

Именно эта картина стала самой известной и достоверной из изображающих Сиддал. Это удивительное полотно изображает несчастную девушку, которая «как лилия бела, плывет медлительно в прозрачном покрывале» (как написал Артюр Рэмбо). Известно, что Милле рисовал Офелию с Элизабет, лежащей в ванне, вода в которой подогревалась снизу лампами. Со временем они погасли, но девушка продолжала позировать в холодной воде. Это подорвало и без того слабое здоровье модели, и она заболела пневмонией. Считается, что именно во время лечения этой болезни Сиддал стала принимать опиумную настойку – лауданум. В ХІХ веке это наркотическое вещество считалось относительно безвредным. Его выписывали даже беременным женщинам и людям, страдающим головными болями. Тогда еще никто не мог предположить, что для хрупкой Элизабет знакомство с этим «лекарством» закончится трагически…

Со стороны казалось, что они созданы друг для друга – художник с поэтическим именем и его красивая модель. Но не так просто, видимо, давалась жизнь с творческим человеком. Со временем друзья пары все чаще стали замечать перемены в настроении и здоровье мисс Сиддал... Вряд ли можно сказать, что Россетти являлся «крепким мужским плечом» для Элизабет. Он был натурой мятущейся, подверженной частой смене настроений, казалось, ему самому недоставало достаточной уверенности. Сложно сказать, кто больше страдал от такой переменчивости – сам художник или его возлюбленная.

Так, в 1856 году Россетти сделал Элизабет долгожданное предложение. А потом... передумал. Кроме того, как многие творческие люди, Россетти был человеком восторженным. Поэтому, когда в 1857 году обнаружилась новая «находка», Джейн Берден, Габриэль был одним из первых, сраженных ее красотой наповал. Она была моложе и в чем-то даже тоньше, чем Элизабет. Так же как и Лиззи когда-то, Джейн была истинным воплощением Идеала для Братства. Россетти боготворил ее. Однако Джейн вышла замуж за художника Вильяма Морриса в 1859 году. Габриэль, впрочем, поддерживал с ней отношения до самой смерти, и много раз она становилась моделью для его картин.

Данте Габриэль Россетти "PANDORA" -  позировала Джейн  Бёрден (аукцион Сотбис)

Мы можем только предположить, как переживала Элизабет новое увлечение своего возлюбленного. Поделать она ничего не могла. Хотя у нее оставалось еще одно оружие – жалость. Из Шеффилда, куда она отправилась в Школу искусств, Лиззи писала Габриэлю письма, в которых жаловалась на ужасное состояние здоровья, и он вынужден был ехать к ней. Их отношения длились уже пять лет, когда самочувствие Сиддал начало стремительно ухудшаться. Россетти отправил ее во Францию для поправки здоровья. Художник остался один, но «свято место пусто не бывает», и его рядом с Габриэлем заняла бойкая Фанни Корнфорт, которая изначально находилась в его доме в качестве домработницы. Эта грубоватая кокни, что говорится, «кровь с молоком», возможно, покорила художника именно своей непохожестью на утонченную Элизабет.

Фанни Корнфорт

Леди Лилит (1867), Музей Метрополитен (модель: Фанни Корнфорт )

Леди Лилит (1868), Делавэр художественный музей (Фанни Корнфорт, окрашен в Kelsmcott 1872-73 модель: Alexa Wilding)

Так или иначе, с возвращением Сиддал Фанни пришлось остаться ни с чем (их отношения с Россетти возобновятся после смерти Элизабет, и эта женщина вдохновит его на написание многих полотен). Теплый климат французского юга так и не смог улучшить здоровье Лиззи. К сожалению, доподлинно неизвестно, чем именно болела муза Россетти. Разные источники говорят о туберкулезе, невралгии, проблемах с кишечником. Но, в любом случае, будучи помноженной на наркотическую зависимость, болезнь неуклонно шла к трагической развязке. Осознав, что Лиззи практически умирает, художник наконец решился на брак. Свадьба состоялась в Гастингсе в 1860 году. На церемонии не было никого, кроме молодоженов и свидетелей. А после нее пара уехала на медовый месяц во Францию.

Но долгожданное счастье уже не могло продлить жизнь Лиззи. Смерть отметила ее своей печатью. В мае 1861 года Элизабет родила мертворожденную девочку. Женщина долго не могла выйти из послеродовой депрессии. Когда чета Берн-Джонсов посетила дом Россетти, то они застали Лиззи сидящей возле пустой колыбели. Когда гости попытались поздороваться с Сиддал, та попросила их говорить тише, чтобы не разбудить ребенка. Элизабет, по свидетельству Россетти, временами не могла есть и спать. Она все чаще прибегала к помощи опиумной настойки. К концу жизни «норма» Элизабет составляла большую дозу – сотню капель на стакан бренди.

10 февраля 1862 года стало для Элизабет роковым. И хотя некоторые люди склонны видеть в произошедшем признаки самоубийства, но если прислушаться к очевидцам и друзьям семьи, то можно убедиться скорее в обратном. Все эти люди, а также полиция и домовладелица, не сомневались, что смерть Сиддал была несчастным случаем. Любопытно, что версия о суициде Элизабет (и даже существовании предсмертной записки) родилась значительно позже. ...Вечером этого дня Элизабет ужинала в ресторане на Лестер-Сквер вместе с мужем и поэтом Алджерноном Суинберном. Все отмечали ее приподнятое настроение и даже кажущееся улучшение самочувствия. Неудивительно, ведь Лиззи снова ждала ребенка.

1860

После ужина Россетти отвез жену домой. Выходя из дома, чтобы прочесть еженедельную лекцию в колледже, художник последний раз увидел Лиззи, стелющей постель… Той февральской ночью она так и не проснулась. Россетти не мог поверить в такую развязку. Одного за другим он вызывал четырех врачей. Но, несмотря на все их усилия, Элизабет Сиддал умерла, так и не придя в сознание. В половине восьмого утра 11 февраля 1862 года была констатирована ее смерть от передозировки лауданумом. Габриэль казался безутешным. Все, что он мог теперь, это преподнести своей жене прощальный подарок. Он спрятал в ее роскошных рыжих волосах свои стихи, перевитые ее лентами.

Из сборника сонетов "Дом жизни"

Сонет - мгновенью памятник: спасён
Душою от забвения и тлена
Умерший час. Высокая арена
Проклятий и молитв, пусть будет он
Обильем сложных мыслей напоён.
Им свет слоновой кости, тьму эбена
Венчайте, и столетий перемена
Не тронет жемчуг лучшей из корон.

Сонет - монета, и на ней портрет
Души. На обороте же прочтите:
Он плата ли за гимн, что Жизнью спет,
Приданое в Любви роскошной свите,
Налог ли Смерти, собранный Хароном
У пристани, под чёрным небосклоном.

Found 1854

Сонет I
Любовь на престоле

Из образов душе милы лишь эти:
Губ Правды дрожь; Надежда, свет в глазах;
И Слава, раскаляющая прах
Прошедшего, чтоб сжечь Забвенья сети;
И Юность, проходящая в столетьи,
Неся прекрасный волос на плечах
Рубашечки, надетой второпях;
И Жизнь, венок плетущая для Смерти.

Любви престол заметен им едва ли:
Разлук и встреч багровый небосклон
Мечты их никогда не проникали.
Но дух Любви – Надеждой предречён,
Постигнут Правдой, движет Славой он,
Светла с ним Юность, Жизнь чужда печали.

Гамлет и Офелия 1858

Сонет II
Рождение во браке

Как день в ночи распустится, бывало,
И на дитя впервые взглянет мать,
Она улыбки не смогла сдержать,
Под сердцем ощутив любви начало.
Зачата Жизнью, мучаясь немало
От голода и жажды, средь теней
Любовь спала, но эхо пенья к ней
Вошло и цепь рожденья разорвало.

Теперь, обняв крылами наши лица,
Любовь поёт, склоняется к земле,
Нам стелет ложе тёплыми руками,
Чтоб нашим душам в свой черёд родиться
Её детьми, но в этой смертной мгле
Огонь её волос пребудет с нами.

Dantis Amore 1859-60

Сонет III
Завет любви

Приходит час Любви, и ты со стоном
Мне в сердце входишь, в сердце же твоём –
Завет её, охваченный огнём.
Ты расцветаешь в каждом вздохе томном,
Как ладан пред её священным троном.
Ни слова не сказав, ты ей во всём
Послушна, и мы жизнь одну ведём,
Ты шепчешь: "Я – твоя, так суждено нам!"

О, эта милость выше всех наград
И лучший гимн Любви – ведь ты, бездонный
Покинув мир, на берег сходишь сонный
Той заводи, где плачут все подряд,
И мне несёшь спасенье, и твой взгляд
К душе твоей ведёт мой дух пленённый!

Свадьба Святого Георгия и принцессы Сабра 1857

Сонет IV.
Зрение Влюбленного

Черты твои не днём ли постижимы,
Поскольку духи глаз на свет дневной
Любуются, молясь тебе одной,
Как образу своей высокой схимы?
Не ночью ли (пока совсем одни мы)
И, полно говорящей тишиной,
Лицо твоё мерцает предо мной
И наши души вновь неразличимы?

Любимая, когда на свете этом
Не быть тебе ни бледным силуэтом,
Ни отраженьем глаз в ручье лесном,
То как на тёмном склоне жизни нашей
Надежда зашуршит листвой опавшей
И Смерть заплещет радужным крылом?

Giotto Painting the Portrait of Dante 1852

Сонет V
Надежда сердца

Каким из слов, ключом иных дорог,
Любви глубины я открою смело,
Пока теченье Песни обмелело,
Как море, что Израиль превозмог ?
Любимая, хоть мой и беден слог,
Богатой мысли предан он всецело:
Навек слились твои душа и тело,
А также ты и я, любовь и Бог.

Да. Бог, Любовь – и ты. Услышу ли,
Как сердце пробуждает нежным стуком
Во всех сердцах все образы земли –
Зацветшее, как холм в кольце упругом
Зари, как час весны, пронзённый духом
Тех вёсен, что давно уже прошли.

The Salutation of Beatrice 1859

Сонет V (a).
Брачный сон

Их поцелуй прервался, боль сладка.
Дождь перестал, и в сумраке слышны
Слабеющие трели тишины,
Утолена сердечная тоска.
Тела расстались, словно два цветка,
Повисшие по обе стороны
Надломленного стебля: всё нежны,
Просили губы губ издалека.

Их увлекал поток поспешных снов
К забвенью, только ночь уже прошла,
И души их всплывали под покров
Зари бесцветной влажного крыла.
Он бросил тайны грёз, лесов, ручьёв
Для большей тайны: с ним она была.

The Salutation of Beatrice 1859

Сонет VI.
Поцелуй

Старенье, близость гибельной земли,
Нашествие превратности лихой
Растлят ли плоть мне, скаредной рукой
Души наряд венчальный схватят ли?
Любимой губы звучно расцвели
В моих губах: гармонией такой
Орфей венчанный встретил дорогой
Незрелый облик, спеющий вдали.

Я, как ребёнок, ею был вскормлён,
Как муж, её ласкал я - и потом,
Как дух, вливался в дух её ручьём,
Я богом был, когда наш громкий стон
Взбивал нам кровь, слияньем окрылён
Огня с огнём, желанья с божеством.

The Salutation of Beatrice 1859

Сонет XII.
Прогулка влюбленных

Спит изгородь во вьющихся цветах.
Июньский день. К руке скользит рука.
Простор. На лицах трепет ветерка.
Шептанье ивы тонет в небесах
Бездонных. Отраженье глаз в глазах.
Лучась над летним полем, облака
Ласкают души, нежных два цветка,
Раскрытые в улыбках и словах.

Они идут, касаются едва,
Под сердцем слыша дрожь одной струны,
Их помыслы лишь сердцу отданы
Любви - она всегда для них права:
Так, пенясь, дышит неба синева
На синеве не вспененной волны.

Первая годовщина смерти Беатриче 1853

Сонет XIV.
Весенняя дань юности

Так свеж ручей, но ты милее втрое:
С твоих густых волос я снял покров,
И вижу робкий блеск лесных цветов,
Запутанных в их золотистом рое.
На грани года, в чуждом ей настрое,
Колеблется Весна: на тихий зов
Не тянется терновник из снегов,
Беседки полнит веянье сырое.

Но солнце будит луг в апреле раннем.
Закрой глаза, ты слышишь, здесь и там
Весна проходит лёгким трепетаньем,
Как поцелуй, по векам и губам,
И целый час Любовь клянётся нам,
Что в сердце снег хранить мы перестанем.

Paolo And Francesca Da Rimini 1855

Сонет XVI
День любви

Дворцы её, не зная ничего,
Так презирают этот скромный дом,
Но милая мечтает лишь о нём.
Лишь здесь любви творится волшебство:
Пока, противясь действию его,
Бегут часы, сбиваясь в тёмный ком,
Часы любви в пространстве огневом
Поют, и всё лучится оттого.

Нисходит память к тонким уголкам
Любимых губ и, пламенем сквозным
Подхвачены, признанья дышат им.
И мы то отдохнуть даём губам,
Беседуя о прошлом, то молчим,
Внимая позабытым голосам.

A Christmas Carol 1857

Сонет XVII.
Шествие Красоты

Пульс утренней зари с неспешной сменой
Созвучий; день, свернувшийся цветком;
Май, нежно ожививший всё кругом;
Июнь, прославлен песней вдохновенной;
Счастливый миг в ладони у вселенной -
Кто помнил их в том вихре огневом,
Когда она, с блистающим лицом,
По комнате прошла обыкновенной?

Живой покров любви скрывал едва ли
Её шаги - так лилия цветёт
И проплывает лебедь-галиот.
Отрада тем, кто всё грустней вздыхали,
Расставшись с ней, и океан печали
Тому, кто лишь слова о ней прочтёт.

The Blue Closet 1857

Сонет XIX.
Тихий полдень

Ладонь твоя росой окроплена,
Раскрылся пальцев розовый бутон.
В глазах покой. Луг светом испещрён.
То пенится, то спит небес волна.
Отсюда нам поляна вся видна,
Калужниц жёлтых светел отворот,
Купырь к стене боярышника льнёт.
И, как в часах песочных, тишь плотна.

Играет стрекоза на листьях трав,
Лазурной нитью с облака упав,
Откуда к нам слетел крылатый час.
Мы этого певца к сердцам прижмём,
Негромкого, любовным языком
Друг в друге обессмертившего нас.

The Tune of the Seven Towers 1857

Сонет XXI.
Любовная нежность

Волос её потоки, плеск ручьёв.
Её ладони, как венок живой,
Сомкнулись над твоею головой.
В её губах и взорах нежный зов
Любви, во вздохах робкий шёпот слов.
Ласкал ей щёки, шею, веки твой
Безумный рот, отдав им огневой
Вкус губ её, где встречный дар готов.

Что больше? То лишь, без чего могла
Вся эта нежность обратиться в прах.
Горенье сердца милой. Резкий взмах
И ниспаденье тонкого крыла,
Когда душа взлетает, как стрела,
С другой душой теряясь в облаках.

Перед боем, 1858

Сонет XXII.
Пристань сердца

Как девочка, порой меня обнять,
Спастись от крыл тоски спешит она,
Бормочет что-то странное, бледна,
Заплакана, волос кусает прядь.
И я, измучен жизнью, к ней опять
Лечу напиться счастья допьяна.
Любовь - непобедимая страна,
Где зло не научилось выживать.

Любовь, прохлада полдня, свет ночной,
Даёт покой нам, оградив от смут
Бездомных дней, чей натиск вечно лют.
Поёт, круглится лик её чудной,
И водами, влекомыми луной,
Ей вторят наши души и цветут.

Two gentlemen from Verona (with Elizabeth Siddal as Sylvia) 1855

Сонет XXIV.
Гордость Юности

Чужды печали детскому уму,
В нём скорби по умершим не найдём,
Дитя печётся только о живом,
А мёртвое - зачем оно ему?
Так Новая Любовь дана всему,
Летит она с багряным ветерком,
Не видя в упоении своём,
Как Старая Любовь скользит во тьму.

Меняясь, час прочерчивает круг.
Калужницы рассветный перелив
Нарушит мак, пунцов и горделив.
И бусины воспоминаний вдруг
Уронит Юность из надменных рук,
Навек перебирать их завершив.

Семя Давида 1858

Сонет XXVI.
Охвачен восторгом

Любимая, великолепна ты!
Меня целуешь робко, как впервой.
Глаза лучатся дымкой заревой.
Слова струятся с вечной высоты,
Подобно пенью голубя, чисты.
Моя душа - в руке твоей живой,
И над моею бедной головой
Тепло руки, звучанье красоты.

Как взгляд мой беден, как скучны слова!
Вокруг меня ты замыкаешь круг,
И гасну я, и возникаю вдруг,
Преображённый лаской божества.
Да, речь моя - потуги нищеты.
Я лишь кричу: великолепна ты!

Saint Catherine 1857

Сонет XXVII.
Пределы серддца

Порою облик твой почти несносен,
Так полон он значенья всех вещей.
Как чудо, что не видел глаз ничей,
Как выпитая солнцем неба просинь.
Твой рот и молчалив, и звуконосен.
Освобождая ум от мелочей,
Струится взгляда огненный ручей,
Вся жизнь там, и весна её, и осень.

Любовь сильна: с ней делишь власть не ты ли?
Любовь тебя ведёт, и оттого
Осядет пылью ночи колдовство.
Любовь твои глаза хранит от пыли,
С улыбкой ставя мир, как розу или
Перчатку, против сердца твоего.

Святой Георгий и принцесса Сабра 1862

Сонет XXVIII.
Свет души

Кого так полюбил бы на земле я?
Когда любовь достигнет полноты?
Утихла страсть, исполнились мечты,
Но, как заря рождается, смелея,
Пока черна глубокая аллея,
Уже дрожишь и воскресаешь ты,
И тянутся из рук Любви мосты,
Росою свежевыпавшей алея.

Стремится путник радостно вперёд
При свете дня, затем глубокой ночью
Огонь созвездий видит он воочью,
А после - восхитительный восход.
Так блещет и душе моей в ответ
Любви безмерной переменный свет.

Мария Магдалина 1857

Сонет XXX.
Поздний огонь

Любимая, нам в этот вечер летний
Все вещи, как и днём, принадлежат.
Мы видим синевеющий закат
И солнце, что горит всё незаметней.
Так вольно дышит грудь, и боли нет в ней,
Любовь нас оградила от утрат.
Давай уснём, пусть горести молчат,
Нас возвращая радости последней.

Придёт зима. Земля замрёт, одета
Слоистым снегом, блещущим едва
Сквозь тёмные, нагие дерева.
Но был минувший день любимым лета,
И солнцем вся душа его согрета,
Спокойно сердце, и любовь жива.
Перевод с анг. Владислава Некляева (Вланес).

Данте Габриэль Россетти Портрет Элизабетт Сиддал 1855 г. Музей Оксфорда, Великобритания

Портрет (отрывок)

Такой она всегда была:
Мы удивляемся тому,
Что не дают нам зеркала
Исчезнуть полностью во тьму.
Мне кажется, она вот-вот
Вздохнёт, рукою шевельнёт,
И с губ, раскрывшихся едва,
Слетят сердечные слова...
Над ней теперь трава растёт.

Впрочем, пройдет всего семь лет, и художник совершит обескураживающий поступок. Решив вернуться к поэзии, он пожалеет об утраченных стихах. По его запросу гроб с телом Сиддал будет эксгумирован, и заветные листы снова окажутся в руках Россетти, а потом будут изданы. Кто знает, что руководило художником в тот момент? Было ли это тщеславие поэта или же следствие постепенной деградации, вызванной алкоголизмом и употреблением наркотиков? Именно из-за последней причины Джейн Берден в конечном счете свела их общение только к переписке. Но можно утверждать точно, что Россетти так и не забыл свою рыжеволосую музу. Спустя долгие годы, он все еще хранил ее наряды и безделушки.

Благославенная Беатрис.

Россетти говорил Милле: «Если я не буду находить ее следы по всему дому, я скорей всего умру». В 1870 году была закончена картина «Beata Beatrix». На ней Элизабет, изображенная в образе Беатриче, сидит, залитая нездешним золотым светом. Глаза смежены наступающей смертью. А Святой Дух в образе птицы вкладывает в ее ладони цветок белого мака. Так художник запечатлел мгновение перехода любимой женщины по ту сторону. Особо впечатлительные викторианские романтики поговаривали, что первый набросок к этой картине, Россетти сделал в ту самую трагическую ночь с лица мертвой жены… Разумеется, Элизабет не стала последней женщиной в жизни художника. В дальнейшем другие музы поселялись в его сердце. Однако Элизабет Сиддал по праву заняла свое место в пантеоне богинь Россетти. Как достойный носитель имени Данте, он обрел свою Беатриче в покойной жене. И кто бы в дальнейшем ни появлялся в его жизни, тень Лиззи преследовала его до конца.

Сновидение Данте во время смерти Беатриче

 Россетти глубоко потрясла смерть жены. Всю последующую жизнь он страдал от приступов депрессии, кошмаров и угрызений совести. Облегчение Россетти находил в алкоголе и наркотиках.

здесь: Мини сериал: "Отчаянные романтики" - повествует о «Братстве прерафаэлитов»

могила Россетти / Siddal 

The Poems of Elizabeth Siddal (стихи Элизабет Сидал)

Lord May I Come?

Life and night are falling from me,
Death and day are opening on me,
Wherever my footsteps come and go,
Life is a stony way of woe.
Lord, have I long to go?

Hallow hearts are ever near me,
Soulless eyes have ceased to cheer me:
Lord may I come to thee?

Life and youth and summer weather
To my heart no joy can gather.
Lord, lift me from life’s stony way!
Loved eyes long closed in death watch for me:
Holy death is waiting for me

Lord, may I come to-day?

My outward life feels sad and still
Like lilies in a frozen rill;
I am gazing upwards to the sun,
Lord, Lord, remembering my lost one.
O Lord, remember me!

How is it in the unknown land?
Do the dead wander hand in hand?
God, give me trust in thee.

Do we clasp dead hands and quiver
With an endless joy for ever?
Do tall white angels gaze and wend
Along the banks where lilies bend?
Lord, we know not how this may be:
Good Lord we put our faith in thee

O God, remember me.

Автор: Ольга Феоктистова
© Shkolazhizni.ru

Серия сообщений "ХУДОЖНИКИ-ПРЕРАФАЭЛИТЫ":

ПРЕРАФАЭЛИТЫ

Часть 1 - Английский художник Эдуард Бёрн-Джонс - последователь Данте Габриэл Россетти .
Часть 2 - Фредерик Лейтон (Frederick Leighton) | Ты, женщина - цветок, источник и звезда.
...
Часть 31 - Известная французская художница Elisabeth Sonrel (1874 - 1953) - её произведения написаны во многих стилях — модерн, символизм, прерафаэлитизм.
Часть 32 - Аукционное: Valentine Cameron Prinsep (British, 1838 - 1904)
Часть 33 - Что погубило Элизабет Сиддал, музу прерафаэлитов? (Сонеты из сборника "Дом жизни" Данте Габриэль Россети)
Часть 34 - Аукционное в коллекцию | EDMUND BLAIR LEIGHTON (BRITISH 1853 - 1922)
Часть 35 - Под влиянием прерафаэлитов: Английский художник Альберт Джозеф Мур (Albert Joseph Moore 1841—1893)
Часть 36 - Sir Joseph Noel Paton (1821-1901) - шотландский художник, иллюстратор, скульптор, поэт.
Часть 37 - Albert Lynch (1851-1912).... Под влиянием прерафаэлитов. | Женщина — выдумка, тайна, загадка...