По причине популярности Ахтырской иконы и своего высокого "императорского" статуса собор имел большое значение, в первую очередь для казачества, составлявшего население территорий пяти полков Слободской Украины: Сумского, Ахтырского, Харьковского, Изюмского и Острогожского. Не случайно все выявленные на сегодняшний день храмы, построенные под его влиянием, территориально локализуются именно в границах бывших полковых земель. Хотя указом Екатерины II в 1765 г. полки были расформированы, преобразованы в регулярные гусарские, а их территории вошли в состав созданной Слободско-Украинской губернии, реформа не сразу уничтожила прежний уклад жизни и систему социально-культурных связей внутри остававшегося на своих насиженных местах населения. Большинство казаков перешло на регулярную службу, сохранив память о былой вольнице и почитание связанных с нею святынь. В новых условиях многие символы собственного прошлого оказывались важными атрибутами идентичности территории и ее населения. Это делает понятными неоднократные обращения к образу традиционного трехчастного храма при строительстве новых церквей. И одним из источников конкретных архитектурных заимствований со второй половины XVIII в. стал Покровский собор в Ахтырке.

Буквально повторен он был всего раз, причем уже в поздние времена. В 1885–1892 гг. в Ворожбе, бывшем сотенном местечке Сумского полка, епархиальным архитектором В. Х. Немкиным была построена его почти точная копия [i]. Немкин близко повторил не только объемно-планировочную основу собора, но и его размеры. Определенное воздействие композиции Покровского собора можно наблюдать, например, в Успенском соборе в Лебедине (1777–1797 гг., не сохранился), бывшем сотенном местечке Ахтырского полка, а с 1782 г.— уездном городе Харьковской губернии.

Более же отчетливо влияние архитектуры ахтырского собора и его варианта двухбашенности проявилось в облике Троицкого собора полкового города Острогожска, находившегося на самой восточной границе Слобожанщины [ii]. Законченный и освященный к 1787 г., храм стал самой ранней и наиболее интересной в архитектурном отношении реакцией на собор в Ахтырке. Снесенный в послевоенное время, он сегодня оказался незаслуженно забыт. Сохранились только фотографии и обмерные чертежи, сделанные в 1862 г. в связи с пристройкой новой колокольни [iii]. Это был крупный двухэтажный храм, структурно представлявший украинский трехчастный тип, с четырехстолпным планом нижнего этажа и бесстолпным верхним, который завершался мощной купольной ротондой со световым фонарем. Над алтарем и притвором возвышались одинаковые башни-звонницы. В архитектуре Троицкого собора получили развитие основные принципиальные особенности прототипа. Главное композиционное отличие было в появлении второго этажа, что сказалось на внутреннем пространстве, но не сильно трансформировало структуру фасада (собор в Ахтырке снаружи имеет вид двухсветного, убедительно имитируя двухэтажное здание).

В большинстве случаев вторичные по отношению к первоисточнику произведения вторичны и по своим художественным характеристикам. Здесь иная ситуация: архитектура острогожского собора ярче и выразительнее, чем у ахтырского. Собор отличается большей цельностью и гармонией в пропорциях, сочленениях объемов, их детальной разработке. Реплика не только не уступает оригиналу, но выглядит как вполне законченное полноценное произведение. Архитектуру Троицкого собора трудно считать подражательной еще и потому, что она стилистически принадлежит иному периоду и, следовательно, несет иную эстетику. Для храма характерны плавная округлость форм и изящная деталировка французского неоклассицизма, пришедшего в Россию в 1760-х. Углы основного четверика не срезаны, а закруглены, гармонично сочетаясь с цилиндром ротонды и полусферой купола, оживленного люкарнами. Вместо плоского декора на всех четырех сторонах возникли сдвоенные колонные портики, придавшие фасадам воздушность и подчеркнувшие своей тонкостью монументализм объема. Можно заключить, что, оттолкнувшись от архитектурной темы Покровского собора, автор острогожского храма создал талантливое и вполне самостоятельное произведение.

Стилистика собора, отразившая последние веяния, пришла из столичной среды, а конструктивная основа была взята из собственной и сознательно ориентирована на более ранний, почитаемый образец. Стилистику наверняка привнесли проектировщики и строители, а композиционную основу определил заказчик, избравший конкретный ориентир. Личность храмоздателя и его мотивация в таких случаях важны как прямое подтверждение связи архитектурного образца и реплики. В истории с острогожским собором эта связь будто бы выстраивается.

В рассматриваемое время Острогожск и культурно, и административно был связан со Слободской Украиной. В 1765–1779 гг. он был уездным городом образованной на территории бывших казацких полков Слободско-Украинской губернии, управляемой из Харькова. Лишь в декабре 1779 г. после очередной реформы острогожская земля отошла к Воронежской губернии в качестве самостоятельного уезда. В 1797–1802 г., в период восстановления Слободско-Украинского наместничества, Острогожский уезд входил в его состав, после чего снова был возвращен Воронежской губернии. Но оставался Острогожский гусарский полк, сформированный в 1765 г. после ликвидации прежних слободских полков. Большинство казаков перешли на новую систему службу. Не только для ахтырских гусар, но и для остальных четырех полков наиболее почитаемой иконой оставалась Ахтырская, чей культ распространился во второй половине XVIII в. на все южнорусские территории. Храмы с посвящением иконе возникли, например, в Курске и Орле, их строилось немало (в том числе и в виде придельных) в усадьбах Левобережной Украины. В Острогожске в 1768–1782 гг. была построена церковь Рождества Богородицы с приделом Ахтырской иконы [iv].

Ктиторами Троицкого собора была чета Синельниковых, сотник полка Дмитрий Петрович и его жена Наталья Федоровна, из купеческого рода Нечаевых [v]. Синельниковы принадлежали к потомственной элите города, были достаточно богаты. В 1766 г. Дмитрий Петрович ездил в Москву в качестве избранного от Острогожска депутата Уложенной комиссии. Острогожские Синельниковы состояли в родстве с близким к Г. А. Потемкину генерал-майором И. М. Синельниковым, первым екатеринославским наместником [vi]. Так что заказчики городского собора были влиятельными людьми с широкими связями, что обеспечило масштаб возведенного здания и его архитектурное качество.

Строить собор Синельниковы начали в связи с трагической гибелью единственного сына Алексея, который служил адьютантом в гусарском полку и был убит в стычке с черкесами. Именно в память о сыне и была начата замена существовавшего собора на новый. Учитывая почитание Ахтырской иконы среди гусар и ее роль в качестве покровительницы южных рубежей империи, логично предположить, что обращение к архитектурным формам храма, где она хранилась, не было случайным. Особенно, если ставилась задача увековечить память воина, единственного продолжателя казацкого рода.

В 1780 г. от Воронежского епископа Тихона была получена грамота на постройку нового каменного собора. Незадолго до этого, в 1766 г., пристроили трапезную и колокольню к существовавшему зданию 1721 г., так что технической необходимости замены, видимо, не было. Тем не менее трапезная с колокольней были разобраны к 1780 г., а уже к началу 1782-го был закончен и освящен первый этаж нового храма. В 1783 г. достроили верхнюю часть, в 1787-м состоялось освящение собора, за год до смерти храмоздателя. Отделочные работы завершались уже на средства вдовы Синельникова.

Интересный штрих к присутствию ахтырской темы в острогожских храмах добавляет уже упоминавшаяся церковь Рождества Богородицы с Ахтырским приделом. Она сменила старую, называвшуюся в городе "казацкой", находившуюся за пределами крепости, в месте, называемом "Новая сотня" и основанную казаками, прибывшими с юга спустя некоторое время после основания и первого заселения Острогожска в 1652 г. В 1768 г. практически одновременно с собором ее тоже начали заменять новым храмом на средства полковника Бердяги. Строительство завершилось в 1782 г., когда освятили основной престол и Ахтырский придел.

Архитектурно церковь представляла всё тот же трехчастный украинский тип, решенный, тем не менее, оригинально и иначе, чем собор. Это был крупный двухэтажный храм, составленный, словно конструктор, из простых кубических объемов. Центральную часть образовывали три убывающих вверх четверика, а к притвору и алтарю примыкали столпообразные, прямоугольные в сечении высокие башни. Изысканностью не отличались ни композиция, ни разработка фасадов с упрощенным плоским декором в духе самобытно понятого раннего классицизма. Башни трактованы уже по-новому, как колокольни, что может говорить как о влиянии ахтырского собора, так и о связи с новым, возводимым параллельно в Острогожске. У обоих храмов, Троицкого и Богородице-Рождественского, практически идентичны и довольно сложные формы глав.

Если архитектура Богородице-Рождественской церкви лежит в русле откровенно провинциального пересказа заимствованных форм, то для качественного раннего классицизма Троицкого собора необходимо искать иное объяснение. Можно предположить участие крупного профессионального зодчего, знакомого с передовой столичной архитектурой. Еще в 1885 г. архиепископ Димитрий (Самбикин) в своем очерке об истории собора указал, что строительством руководил тульский каменщик Федор Медведев, а заложили здание "по новому плану, составленному тульским архитектором Сокольниковым". С авторством известного тульского самородка, инженера и архитектора К. С. Сокольникова (1751–1831) острогожский собор упоминается и в ряде современных публикаций [vii].

Однако к приведенному в старом источнике (без ссылок на конкретные данные) указанию на Сокольникова как на автора проекта следует отнестись с большой острожностью, зная, как часто такие атрибуции основывались исключительно на местных преданиях. Сокольников, бывший несомненно незаурядной личностью, — единственная относительно внятная фигура в пока еще слабо изученной архитектурной истории Тулы второй половины XVIII — начала XIX в. [viii] Отсюда и шлейф недостоверных историй, приписавших ему участие практически во всем, что делалось тогда в городе. С 1782 г. он был механиком оружейного завода, за четыре года до этого представил крупный проект перестройки заводского комплекса, поддержанный наместником М. Н. Кречетниковым [ix].

Об архитектурном образовании Сокольникова ничего не известно, факт учебы при заводе у сержанта М. Звягина, к сожалению, ничего о характере его профессиональной подготовки не проясняет. Тульское краеведение издавна считает Сокольникова строителем ряда городских храмов в период с 1773 по 1831 г., но документально подтверждаются только три случая, начиная с 1789 г.— колокольня Сретенской церкви (или Новоникитской, не сохранилась), церковь Рождества Богородицы (Пречистенская, 1792 г., в ее приходе Сокольников имел дом) и верхняя часть Всехсвятской церкви (после обрушения 1790 г.) [x]. Все три постройки стилистически принадлежат строгому классицизму, но с некоторыми рецидивами барокко в силуэтах и разработке стенной плоскости (прежде всего в Пречистенской церкви).

Судя по всему, Сокольников из-за молодости и недостаточной квалификации не мог быть причастен к возведению нескольких более ранних тульских церквей, оригинальный стиль которых как раз и находит параллели в архитектуре острогожского собора. Это Сретенская церковь (Новоникитская, 1773–1776 гг., достраивалась до 1785 г., не сохранилась), Боголюбская (Флора и Лавра, 1770-е — 1796 гг.) и кладбищенская церковь Всех Святых (1773–1825 гг., первый этаж — 1776, к 1790 г. достроен купол, обрушившийся в том же году, затем появилось нынешнее завершение). Первые две имели много общего, прежде всего в несколько экзотическом смешении елизаветинской барочной основы, тонкой декорации раннего классицизма и сильно запоздавших отголосков петровских форм, вроде огромных окон с мелкой расстекловкой и крыш с заломами. У острогожского собора пусть и не во всем, но наблюдается схожая архитектурная лексика, особенно на уровне конкретных деталей и их взаимосвязи.

Но более всего Троицкий собор оказывается близок к Всехсвятской церкви — характером объема, трактовкой стенной плоскости, углов и проемов. Оба храмы задуманы двухэтажными, с почти идентичным решением нижней части, расчлененной рустованными лопатками. В верхнем этаже одинаково работают скругления углов с посаженными прямо на изгиб оконными проемами. Похожи портики, пилястры, антаблемент, балконы по центру фасадов. В Острогожске над окнами и на аттиках присутствует затейливый декор из гирлянд, характерный для раннего классицизма. Можно полагать, что на Всехсвятской церкви он тоже был задуман, но по каким-то причинам не выполнен. Известно, что тульская церковь завершалась пятью куполами, центральный из которых был значительного диаметра и вырастал над большой ротондой, видимо, примерно так же, как в Троицком соборе. Но в 1790 г. верх обрушился, и нынешнее непропорциональное венчание сделали только к 1825 г. Его и приписывают Сокольникову [xi].

Проведенный анализ позволяет связать стиль архитектуры острогожского собора с интересной и пока еще неизученной линией тульских храмов, возникшей где-то в 1770-х гг., на переходе от барокко к классицизму. Пока нет ответа на вопрос, кто и какими путями мог занести из столиц в Тулу этот своеобразный вариант стиля. С 1773 г. под Тулой, в Богородицке и Бобриках, под наблюдением архитектора Я. А. Ананьина строились дворцово-парковые ансамбли для внебрачного сына императрицы и Г. Г. Орлова А. Г. Бобринского. Их проекты выполнял И. Е. Старов, в 1768 г. вернувшийся из заграничной пенсионерской поездки и представлявший модный при екатерининском дворе французский неоклассицизм [xii]. Публиковавшаяся по тульским усадьбам Бобринского графика в ряде деталей и их комбинации перекликается со стилистикой тульской Всехсвятской церкви и осторогожского собора [xiii]. Однако этого наблюдения недостаточно, чтобы выдвигать какие-либо гипотезы.

Архитектура тульских и острогожского храмов, тем не менее, не достигает уровня рафинированного стиля произведений Старова. В методе освоения и смешения разных форм заметна провинциальность полученного гибрида, пусть и приведшая к яркому художественному результату. К сожалению, остаются неясны и обстоятельства попадания тульского проекта в Острогожск, что вероятно может объясняться связями заказавших собор Синельниковых.

Троицкий собор, принявший от Ахтырки и развивший уже в рамках стилистики классицизма тему трехчастных двухбашенных церквей, сам стал объектом архитектурных заимствований. Все выявленные на данный момент его реплики были построены на территориях, входивших до екатерининских реформ во владения Острогожского полка и, несмотря на последующие чередования административной принадлежности, не утративших старые связи и притяжение своего бывшего центра.

Продолжение здесь

http://arch-heritage.livejournal.com/1809881.html