Ровно 110 лет назад в Киеве родился кинорежиссер, сценарист и телеведущий Алексей Каплер, который стал первой любовью дочери Сталина Светланы Аллилуевой

Был конец марта 1974-го. Одесса, отдохнув от прошлогоднего нашествия курортников, жила собственной суетой, а не взятой напрокат. В приятном возбуждении город ожидал приезда Алексея Каплера. Билеты в филармонию на все три вечера были раскуплены.

Интерес к столичной знаменитости подогревался тем, что за полтора года до этого на Цент­ральном телевидении закрыли «Кинопанораму», которую он вел в течение шести лет, первое время — в прямом эфире. Люди скучали по телепередаче и ее ведущему, приоткрывшему форточку в «не наш» мир.

Заглянули на одесские вечера Алексея Каплера и литературоведы в штатском. Свою разгромную рецензию они отправили секретной почтой киевскому начальству. Председатель украинского КГБ Виталий Федорчук информировал об этом доносе лично Владимира Щербицкого. Сей опус хранится в архиве СБУ и не хуже диссидентских мемуаров рассказывает об особенностях ушедшей эпохи и перемолотых в ее жерновах людях.

«РЕЖИССЕР НЕ ДЕВА МАРИЯ, СВЯТЫМ ДУХОМ ЗАЧАВШАЯ ФИЛЬМ»

Совпадение или предначертание: Люся (так все по-свойски звали Каплера) родился в Киеве на Подоле в доме, на месте которого позднее открыли кинотеатр «Жов­тень». Алексей испробовал себя в разных ипостасях. В юности в Киеве был эстрадным танцовщиком и актером театра, в Одессе — ассистентом режиссера и писателем, в Питере — актером кино и сценаристом, во время войны — военным корреспондентом. Но все дорожки вели его сначала в кино, потом на телевидение.

Когда за ним закрепилось амплуа сценариста, он публично восстал против традиции считать авторами фильмов только режиссеров. Говорил: «Режиссер не Дева Мария, святым духом, без отца-сценариста зачавшая кинофильм». Нажил врагов среди и тех, и других.

В киевской юности Люся дружил с двумя будущими знаменитыми кинорежиссерами, а тогда просто Гришей Козинцевым и Сережей Юткевичем, умевшим на зависть друзьям держать трость на кончике носа. Гриша был прекрасным художником-авангардистом, Люся слыл непревзойденным рассказчиком.

Сергей Юткевич вспоминал, как через несколько лет, в середине 20-х годов, Каплер работал на Одесской кинофабрике ассистентом Александра Довженко. Специально послушать устные рассказы Каплера приезжал Исаак Бабель: «И вот днем в маленьком полутемном кафе на Дерибасовской улице, опершись локтем на мраморный столик, Исаак Бабель, как бы ввинтившись своим острым и лукавым взглядом в Каплера, чуть оробевшего от присутствия уже тогда знаменитого собеседника, приготовился слушать... Это было трогательно и забавно, а местами настолько смешно, что весь трясся, заливался беззвучным хохотом Бабель и, протирая запотевшие от смеха и слез свои очки в позолоченной оправе, требовал продолжения рассказов Каплера».

Алексей Каплер (в центре) в годы войны

Теперь 70-летний Алексей Яковлевич ехал в Одессу, вспоминая, как в соответствии с ленинским указанием «кино — важнейшее для нас из искусств» вырастала мощь Одесской кинофабрики. Вместе с ней росли Довженко, Охлопков, Пырьев, Рошаль. Неподалеку снимал свой «Броненосец» командированный из Москвы Эйзенштейн. Каплер ностальгировал: «Вспоминать об Одессе — значит почувствовать вдруг снова юное ожидание счастья, которым я жил тогда».

Ему было что рассказать одесситам. Например, о первом назначенном Москвой директоре кинофабрики Павле Нечесе. Бывший революционный матрос, тот носился по павильонам в чудовищном желтом кожаном пальто, из-за жары надетом на голое тело. Малограмотный, писавший закорючками, он оказался хорошим организатором и помощником режиссеров. Нечес спас Довженко от изгнания за профнепригодность после провала одного из его первых фильмов с кокетливым названием «Ягодка любви». Директор дал начинающему режиссеру сценарий «Сумки дипкурьера», тот справился и был оставлен в профессии.

Или о том, как один одесский режиссер снял фильм о красном разведчике в буржуйском логове. Нечес посмотрел и рубанул со всей матросской прямотой: «Я, братику, баронов в лицо не бачив, а бачив только баронские задницы, когда воны тикалы от нас. Но я тебе скажу, что твои аристократы даже на те задницы не похожи».

Третья супруга Алексея Яковлевича Валентина Токарская считалась самой красивой и богатой актрисой довоенной Москвы — звезда мюзик-холла разъезжала по городу на своем автомобиле. С Каплером Валентина познакомилась в воркутинской ссылке, куда была отправлена после войны за «сотрудничество с оккупантами»

Или о том, почему холм по пути из Феодосии в Коктебель носит гордое имя «Мадам Бродская». Жена одесского адвоката Бродского, наделенная незаурядной пышнотелостью, пришлась по вкусу приглашенному из Германии режиссеру, который взялся снимать фильм «Спартак». Мадам Бродскую он задействовал в роли жены диктатора Суллы.

Во внеэкранной жизни мадам Бродская любила возлежать на шезлонге коктебельского пляжа. После выхода на экраны «Спар­така» ее заприметили местные таксисты, возившие в Коктебель отдыхающих. Они-то и начали развлекать пассажиров, указывая на бежавший вдоль дороги холм, якобы напоминавший фигурные очертания валь­яжной кинодивы: «А вот Мадам Бродская!».

Творческие вечера Алексея Каплера проходили при большом стечении одесситов и завершались бурными овациями.

А в это время в Киев полетела «телега»:

«КГБ при Совете Министров УССР — ЦК КПУ, тов. Щербицкому В. В. Совершенно секретно. 1 апреля 1974 года. Информационное сообщение.

С 19 по 21 марта 1974 года в зале Одесской филармонии состоялось выступление заслуженного деятеля искусств РСФСР, лауреата Государственной премии кинодраматурга Каплера А. Я. о кинематографии в дореволюционный период, начале развития советского киноискусства...

Иосиф Сталин с дочерью Светланой, 1935 год

В своих выступлениях Каплер основное внимание уделил рассказу об отдельных деятелях кинематографа и эпизодах из раз­вития кино, которые в действительности не отражали историю становления советского киноискусства, принижал руководящую роль партии, стремился подкрепить это тенденциозно подобранными фрагментами из кинокартин».

О мадам Бродская! О диктатор Сулла! Как далеки вы были от народа. И даже революционный матрос Нечес не спас положения. Наоборот: его образ в том виде, в каком он сохранился в памяти Каплера, принизил руководящую роль партии.

Из «Информационного сообщения» В. Федорчука В. Щербицкому:

«Отмечая революционные заслуги директора Одесской кинофабрики П. Не­чеса как участника штурма Зимнего дворца, Каплер оскорбительно отозвался о нем как об ограниченном, тупоголовом, обезьяноподобном человеке».

Историю о легендарном первом директоре Одесской кинофабрики, сдобренную мягким юмором и очевидной симпатией, можно прочесть в очерке Каплера «Одесса-мама». Очевидно, одесские чекисты, четко ориентированные «брать с поличным», услышали все с точностью до наоборот. Да и кому же понравится, если люди помнят то, что видели, а не то, что разрешено?

За роман с юной Светланой Аллилуевой Алексей Каплер заплатил своей свободой

«МНЕ ТЯЖЕЛО СМОТРЕТЬ НА СТРАДАНИЯ ЛЮДЕЙ, ПУСТЬ ДАЖЕ ЭТО ЛЮДИ НЕНУЖНЫЕ»

Год 1974-й в советской истории знаменит выдавливанием за границу большой группы непокорных писателей. В течение нескольких месяцев родины лишились Наум Коржавин, Александр Солженицын, Владимир Максимов, Александр Галич, Виктор Некрасов. Судя по «телеге» на Алексея Каплера к такой же участи готовили и его.

Но ошибался Виталий Вульф, когда говорил, что Каплера «ушли» с телевидения за его прямые эфиры. Алексей Яковлевич признавался, что сам перешел на запись передач потому, что несколько приглашенных в прямой эфир гостей поставили его в ужасное положение. Они все говорили и говорили о себе любимых, время шло, он зло косился на них, толкал под столом ногой, щипал. Они не обращали внимания, а Каплер комкал подготовленные сюжеты, так что большая часть его труда пропадала даром.

Однако настало время, когда даже в записи его передачи стали казаться кремлевским идеологам неслыханным посягательством на устои. Цензорские ножницы отчекрыживали от них самые вкусные, самые яркие куски. Каплер вручил руководству Гостелерадио письмо: «Продолжать в том же духе отказываюсь. Вот и давайте расстанемся».

Этого только и ждали. «Кинопанораму» закрыли так внезапно, не дав ведущему попрощаться со зрителями, что поползли слухи, будто он то ли скоропостижно скончался, то ли как отпетый диссидент выдворен из Союза. А он ушел в кабинетную тень и начал писать книги.

Алексей Яковлевич Каплер, выходец из зажиточного купеческого семейства, хорошо образованный, был белой вороной среди вышедших наверх малограмотных или вовсе безграмотных пролетариев.

С режиссером Джорджем Кьюкором и актрисой Элизабет Тейлор на съемках фильма «Синяя птица», 1975 год. С 1966-го по 1972-й Каплер вел на телевидении «Кинопанораму», пользовавшуюся большой зрительской популярностью Фото «РИА Новости»

От подозрений в не­приятии советского образа жизни его не спасало даже написание сценариев, положивших начало «Кинолениниане»: «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году» (второй — в соавторстве с его женой Таисией Златогоровой). Изначально проект был рискованным. Ленина, Сталина, Свердлова, Дзержинского и иже с ними в художественном кино до тех пор никто не изображал, канона не существовало, легко можно было «дать петуха» с непредсказуемыми последствиями. Но Алексей Каплер выиграл сценарный конкурс, объявленный к празднованию 20-й годовщины революции.

Сталин посмотрел первую картину 6 ноября 1937 года на закрытом показе. И — чудо — остался доволен: на экране, пусть в жизни все было иначе, он едва ли не на равных с Лениным вершил революцию. Ленин (главная роль Бориса Щукина), прибывший в предреволюционный Питер, говорит соратникам: «Помните: прежде всего — свидание со Сталиным!». Историки 90-х утверждали, что Сталин в те времена был малозначительной фигурой, и посему Ленин вряд ли так страстно, как в фильме, желал свидания с ним.

А во втором фильме дилогии гуманист Максим Горький в исполнении Николая Черкасова говорит Ленину-Щукину: «Я, может быть, старею, но мне тяжело смотреть на страдания людей. Пусть это даже люди ненужные...». Непреклонный Ленин в 18-м отвечает точно так, как в 38-м ответил бы Сталин: «Вы опутаны цепями жалости... Отбросьте ее прочь! Она отравляет горечью ваше сердце, она застилает слезами ваши глаза, и они начинают хуже различать правду. Прочь эту жалость!».

Со своей последней женой поэтессой Юлией Друниной. Они прожили вместе 12 лет, после кончины Каплера жизнь утратила для Друниной всякий смысл. Оба похоронены на одном кладбище в Старом Крыму

По свежим следам успеха первого фильма сценариста Алексея Каплера, режиссера Михаила Ромма и актера Бориса Щукина наградили орденами Ленина. Сталинская премия, учрежденная в 1940 году, догнала создателей дилогии в 1941-м.

Так случилось, что они были одновременно и жертвами, и создателями массового сталинского психоза. Казалось, после Сталинской премии перед Каплером открыты все дороги, но... карта легла на арестантский тракт в заполярную Воркуту. И не из-за критики, а из-за самой дорогой для Сталина женщины.

«СТАЛИН ВОРВАЛСЯ В КОМНАТУ ДОЧЕРИ И С ХОДУ НАДАВАЛ ЕЙ КРЕПКИХ ПОЩЕЧИН С КРИКОМ: «У НЕГО КРУГОМ БАБЫ, ДУРА!»

С юной дочерью вождя Светланой Аллилуевой Алексей Каплер встретился в годы войны на вечеринке по случаю очередной годовщины Октябрьской революции. Гостей зазвал ее брат Вася Сталин. Незадолго до этого Каплер задумал написать сценарий к фильму о военных летчиках, и Василий взялся консультировать его и других киношников. Но дело закончилось лишь несколькими шумными застольями.

На той ноябрьской вечеринке ставили пластинки с томными предвоенными фокст­ротами. Позже Светлана Иосифовна вспоминала, кто из гостей присутствовал: «К. Симонов был с Валей Серовой, Б. Войтехов с Л. Целиковской, Р. Кармен с женой, известной московской красавицей Ниной, летчики — уж не помню, кто еще». Бойкие кавалеры быстро разобрали фасонистых дам, а угловатая 17-летняя старшеклассница Света досталась Каплеру.

Та вечеринка стала для нее чем-то вроде первого бала Наташи Ростовой. Воспитанной в строгости девушке сшили «первое хорошее платье у хорошей портнихи», и она приколола к нему гранатовую брошь в память о маме, 10 лет назад покончившей самоубийством (по официальной версии) после октябрь­ских праздников в компании с мужем-садистом.

У Алексея Каплера только что вышел документальный фильм «Концерт фронту» по его сценарию с участием Аркадия Райкина. Фронтовой корреспондент Каплер был известен и репортажами о белорусских партизанах, вместе с которыми он даже участвовал в одной из диверсий. Наверняка в глазах Светланы он походил на мужественного князя Андрея. К своим 40 годам Люся несколько по­груз­нел, но все еще был грациозен, как во времена киевского увлечения эстрадными танцами. Тогда он выступал как профессионал, на афишах алыми буквами писали: «Танго смер­ти».

Галантный Каплер сделал Светлане комплимент, и ей, как она напишет в своей книге «Двадцать писем к другу», «захотелось вдруг положить голову к нему на грудь и закрыть глаза...». Размяк и кавалер. Вдруг они обнаружили, что преграды возраста, опыта, положения размыл, словно дамбу, поток теплых чувств и, как ей показалось, схожего у обоих одиночества.

С того дня он поджидал ее в парадном напротив школы, откуда она выходила в сопровождении приставленного к ней «дядьки». Потом влюбленные стали встречаться. Но дальше прогулок в полупустых залах музеев и полутемных кинотеатрах дело не зашло. Об их свиданиях доложили Сталину, и вождь прямо-таки взбесился. Из серьезного ведомства Каплеру дали ясно понять, что замахнулся не по чину.

Он понял ошибку. Светлана тоже. На прощание встретились в квартире Василия Сталина. Но и здесь «дядька» сидел в смежной комнате и через открытую дверь старался уловить, о чем эти голубчики говорят. А они стояли молча, чуть дыша и тесно прижавшись друг к другу.

Самое обидное, что наутро после этой драматической капитуляции любви перед силой за Алексеем пришли. Ему предъя­ви­ли обвинение в шпионаже в пользу Анг­лии на том основании, что Каплер не раз встречался с зарубежными журналистами и кинодеятелями.

В тот же день Сталин, до этого сентиментально и не вполне по-русски обращавшийся к дочери: «Моя дорогая воробушка!», вор­вался в комнату Светланы и с ходу надавал ей крепких пощечин с кри­ком: «У него кругом бабы, дура!». И упрекнул: «Не могла найти себе русского!».

Это случилось 3 марта 1943 года, а 10 лет спустя, в этот же день, сидя у изголовья впавшего в беспамятство отца, Светлана, уже дваж­ды побывавшая замужем и родившая двух детей, думала о том дне, когда «отец ударил меня по щекам. И вот я сижу у его постели, и он умирает».

В «Двадцати письмах к другу» рассказу об отношениях с Люсей Каплером Светлана Аллилуева уделила намного больше места, чем рассказу о первом муже, ничем не примечательном студенте-международнике, которому за дерзость жениться на дочери Сталин отомстил арестом его отца, и втором, сыне компартийного иезуита Андрея Жданова, проводившего линию партии на идеологическом фронте. Она не мог­ла забыть того времени, ког­да единственный раз в жизни была счастлива.

Неспроста Иосиф Виссарионович орал дочери, что у Каплера «кругом бабы». Ко времени рокового фокстрота со Светланой тот уже неоднократно был женат и разведен. Откровенный женолюб, Каплер в любви был серьезным эстетом, каждая его избранница не просто красавица, а женщина неординарная.

В первый раз Люся женился в Киеве в 18 лет. Замуж за него пошла одна из первых актрис советского кино Татьяна Тарновская. Из плеяды потомков знаменитого дворянского рода Тарновских, она была на пять лет старше мужа.

Анатолий, сын Каплера и Тарновской, писал, что они познакомились в учебной киностудии Смирнова в Киеве: «Пришлось ему креститься, и только после этого мать вышла за него замуж. После окончания студии они оба уехали в Одессу на кинофабрику, где мать снималась в немых фильмах». Когда малышу исполнилось два годика, занятая ребенком Татьяна оказалась на кинофабрике не у дел и уехала из Одессы. Брак распался.

Потом Алексей Яковлевич повстречался с золотой женщиной — под стать фамилии Златогорова у нее и волосы были золотого цвета. Тася, как и Каплер, киевлянка, тоже подвизалась в киношном деле. Кроме «Ленина в 1918 году», вместе с мужем написала сценарии еще к двум фильмам. Молодой тогда писатель Юрий Нагибин издали с завистью наблюдал за блистательной супружеской парой, которая появлялась на коктебельском пляже в сопровождении отставного мужа Таси писателя Меттера, автора сценария кинофильма «Ко мне, Мухтар!».

Изменив имена, Нагибин писал: «Я не знаю участи Горностаевой, знаю лишь, что ее фамилия вскоре исчезла из титров фильмов, созданных в соавторстве с Каплиным, исчезла и она сама». Тасю арестовали, через год издевательств она покончила с собой в тюремной камере. К тому времени отбывавший свою первую «сталинскую пятилетку» Алексей Каплер давно уже не был ее мужем.

Начальник лагеря в Воркуте, уважавший зека Каплера за ленинскую дилогию, позволил «шпиону» покинуть территорию, ог­раниченную колючей проволокой, и стать за­ведующим городской фотографией. Ско­рее всего, без отмашки сверху этого бы не случилось. И здесь, в Воркуте, Алексей Яковлевич познакомился с одной из самых знаменитых актрис довоенной Москвы Валентиной Токарской.

Певица и балерина (с ней сравнивают Людмилу Гурченко), прима Московского мюзик-холла и Театра сатиры, Токарская разъезжала по городу на собственном авто, что могли себе позволить всего три-четыре роскошных москвички. Ее судьба рас­кололась, когда в 41-м вместе с актерской бригадой, отправленной на фронтовые кон­церты, она попала в немецкое окружение. Чтобы выжить, пошла на сотрудничество с оккупантами, а этого не прощали.

Рожденная в Одессе, Валентина училась в киевской Фундуклеевской гимназии, где наук не превзошла, потому что любила выступать в концертах. С Люсей Каплером, считавшим себя, где бы он ни жил, киевлянином, им было что вспомнить, о чем погоревать. По слухам, она чуть ли не спасла его от петли, с помощью которой он хотел избавиться от свалившихся на него несчастий.

Некоторые биографы Каплера считали, что вторую «сталинскую пятилетку» он получил за то, что не внял совету больше не искать встреч с дочерью Сталина и сразу после освобождения отправился из Воркуты в Москву. На самом деле он рвался не к Светлане.

Писательница Лариса Васильева удостоилась беседы с Валентиной Токарской, когда та превратилась в «синильную», как она пишет, старушку. Токарская, которая в 90-летнем возрасте играла на сцене Театра сатиры, рассказала, что в Москву Люся стремился потому, что «там оставалась вся его жизнь. Думаю, он хотел также повидаться со своей главной любовью Тасей Златогоровой, хотя в Москве жила его офи­циальная жена актриса Сергеева, известная по фильму «Пышка», но они уже были не  вместе, когда Каплер встречался со Светланой».

В Москве Алексей Яковлевич не задержался. Взял билет на поезд до Киева, где еще жили его родители. Вошел в купе, уложил чемодан под полку и немедленно был арестован. Его отправили в Инту (Республика Коми) на общие лагерные работы. До послесталинской амнистии работал санитаром в больничном бараке, на шахте. Однажды, на очередные октябрьские праздники, увидел на бараке афишу: «7, 8, 9 ноября в клубе будет демонстрироваться фильм «Ленин в Октябре».

Из лагеря он слал письма Валентине: «Род­ная, бесконечно дорогая моя!.. Тоненькая ниточка твоего звездного света мне абсолютно необходима. Хоть она и призрачная, хоть к ней нельзя даже прикоснуться, но это мой единственный ориентир».

«ОН СТЯНУЛ С ТЕБЯ СОЛДАТСКИЕ САПОГИ И ПЕРЕОБУЛ В ХРУСТАЛЬНЫЕ ТУФЕЛЬКИ»

Когда оба окончательно освободились, вступили в брак и стали жить в Москве. Она снялась в самом кассовом советском детективе «Дело № 306». Он написал сценарии к не менее популярным «Полосатому рейсу» (в соавторстве с Виктором Конецким) и «Человеку-амфибии» (совместно с Акибой Гольбуртом и Александром Ксенофонтовым).

А на интеллигентских кухнях уже во все уши слушали песню Высоцкого, где «шпана и бандит» раздумывает, а не повысить ли ему свою квалификацию до антисемита, и вспоминает, что среди «семитов» немало порядочных и знаменитых людей, в том числе:

Средь них —
пострадавший от Сталина Каплер,
Средь них —
уважаемый мной Чарли Чаплин,
Мой друг Рабинович
и жертвы фашизма,
И даже основоположник марксизма.

Популярность Каплера зашкаливала. Примерно в это время на горизонте снова появилась Светлана. Лариса Васильева сопоставила два рассказа о треугольнике Аллилуева — Каплер — Токарская. По словам Светланы, они с Каплером стали встречаться, но вдруг он сказал, что обязан посвятить остаток жизни Валентине. В отчаянии Светлана пошла к сопернице и сообщила, что по-прежнему любит Люсю. Валентина якобы ответила: «Пусть он делает что хочет, только чтоб я об этом не знала».

Иная версия у Токарской: «Она мне доводы какие-то приводила, что имеет на него права. Была вежлива, интеллигентна, но я бы на такое никогда в жизни не пошла... Когда я вернулась домой после встречи с ней, Каплер метался по квартире, как тигр по клетке. Не мог понять, чем все это кончится. И злился на нее».

Одна была невольной виновницей его ареста, вторая — его спасительницей. Он предпочел вторую.

Но и Валентину Токарскую Алексей Каплер не смог, как обещал, носить на руках до конца жизни. Ее место на руках и в сердце вскоре заняла поэтесса Юлия Друнина.

На протяжении шести лет она боролась со своим чувством, пытаясь сохранить семью с первым мужем поэтом Николаем Старшиновым, фронтовиком, комиссованным по ранению, как и Юлия.

«Под крылом» Каплера она прожила 12 лет. «Он стянул с тебя солдатские сапоги, — писал поэт Марк Соболь, — и переобул в хрустальные туфельки».

К туфелькам прилагались трогательные телеграммы: «Джанкой поезд тридцать пер­вый вышедший Москвы двадцать четвертого декабря вагон тринадцатый место двадцать пятое пассажиру Друниной Доброе утро Каплер» или: «Планерское Дом творчества Друниной Уже третий час ночи Уже уложил вещи Есть потребность признаться что очень тебя люблю моя бесконечно дорогая Опять Каплер».

Она отвечала стихами:

Ты — рядом, и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.

Потом его не стало. Изменилась жизнь, в которую Друнина, секретарь Союза писателей СССР и народный депутат СССР, так и не вписалась. Через 11 лет после кончины Каплера Юлия заперлась в гараже и отравилась выхлопными газами своей машины.

Режиссер Эльдар Ря­занов дол­го обижался, что Каплер ни разу не позвал его в свою «Кинопанораму», а во время премьеры «Иронии судьбы» вместе с Юлией покинул зрительный зал. И все-таки легенда о последней любви двух немолодых подростков взволновала его, и он снял документальную ленту.

В предсмертной записке Друнина объяснила: «Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире такому несовершенному существу, как я, можно, только имея крепкий личный тыл». Мир на ее глазах перевернулся, и больше не было крыла, чтобы укрыться от катастрофы.

Лучшие минуты совместной жизни Люся и Юля связывали с крымскими горами. Оба нашли покой в одной ограде на кладбище Старого Крыма.

Опубликованные письма, адресованные Алексеем Яковлевичем разным женщинам в разное время, наводили читателей на подозрение в его хронической неискреннос­ти. Масла в огонь подлил Эдвард Радзинский, назвавший Каплера главным сердцеедом столицы и плейбоем.

Но, похоже, это не о нем. Кто-то сказал, что неотразимое обаяние Дон Жуана — свидетельство его искренности: каждую новую жертву он не соблазнял, а действительно любил. Каплер был словно «запрограммирован» на некий идеальный женский образ и любил его во всех избранницах до тех пор, пока они ему соответствовали.

«МУЖЬЯ НА КАПЛЕРА НЕ ОБИЖАЮТСЯ...»

«Когда одному мужу сообщили о романе его жены с Каплером, — написал Радзинский, — он сказал знаменитую фразу: «Мужья на Каплера не обижаются...». Обижались, нет ли, а зубы наверняка точили. За ним всегда волочился шлейф его «аморальной» репутации и громкой истории с «предательницей» своего отца Светланой Аллилуевой.

Тень на Каплера бросало и его усилившееся после лагерей вольнодумство. Так что украинские чекисты были уверены, что не промахнутся.

Из «Информационного сообщения» В. Федорчука В. Щербицкому:

«В невыгодном свете представил (А. Каплер. — Авт.) роль партийных деятелей того времени, рассказав, что один из секретарей ЦК КПУ, якобы будучи некомпетентным в вопросах искусства, дал неправильную оценку комического фильма, расценив показанный в нем эпизод драки как попытку пропаганды и поощрения бандитизма. В заключение Каплер отметил: «Конечно, в результате этого фильм не вышел на эк­ран, а директор больше не был директором».

Рассказывая о кинофильме «В угаре НЭПа» (1924 год, режиссер — Борис Светозаров. — Авт.), выступающий акцентировал внимание на неправильном поведении «партийного работника высокого ранга», который поддался влиянию нэпманов, соблазнился женщиной легкого поведения, оставил жену, которую Каплер назвал: «А это его партийная жена».

Упоминая об идеологически ущерб­ном и слабом кинофильме «Беня Крик» Одесской кинофабрики (1926 год, сценарист Исаак Бабель. — Авт.), Каплер высказал недоумение и сожаление, что этот фильм не демонстрируется в настоящее время на экранах кинотеатров.

В выступлениях Каплер не счел нужным рассказать о революционной направленности многих фильмов того времени, вошедших в золотой фонд мирового кино, ограничившись мимолетным упоминанием «Наряду с этими фильмами в 1925 году вышел «Броненосец Потемкин» Эйзенштейна»...

В конце выступления Каплер остановился на зарубежных кинофильмах, в том числе американском фильме «Корабль дураков» (1965 год, режиссер Стэнли Крамер, фильм номинировался на «Оскар». - Авт.), рассказывающем о положении евреев в фашистской Германии. Устами героя фильма Каплер спросил у публики: «А разве вас это не касается?», чем вызвал соответствующую реакцию зрителей, большинство которых были лица еврейской национальности».

Этим беспроигрышным аккордом заканчивается донос председателя украинского КГБ В. Федорчука первому секретарю украинского ЦК В. Щербицкому. Очевидно, Владимиру Васильевичу дело показалось столь важным, что уже на второй день после получения он написал на нем резолюцию:

«Лично Маланчуку В. Е. (секретарь ЦК КПУ по идеологии. — Авт.):

Знает ли обком, ГП?

Пр. проинф. устно т. Демичева (секретарь ЦК КПСС. - Авт.) или т. Шауро В. Ф. (заведующий отделом культуры ЦК КПСС. - Авт.).

Щербицкий. 2.4.74».

Может быть, очередному высосанному из пальца «делу» дали бы ход и Каплера вышвырнули бы за границу. Но случилось так, что заграница сама пришла к нему. Как раз в это время наступила краткая «разрядка» в отношениях СССР и США, и в «верхах» возникла идея совместного советско-американского фильма.

Под многомиллионный проект выбрали сказку Мориса Метерлинка «Синяя птица». Сниматься пригласили Элизабет Тэйлор, Джейн Фонду, Маргариту Терехову и вообще целый букет знаменитостей. Сценарий писали два американца, от СССР дополнить его поручили Алексею Каплеру. Товарищи Демичев и Шауро положили писульку товарищей Федорчука и Щербицкого под сукно.

Каплер умел сочинять сказки и создавать легенды. Одна из последних — легенда о Вере Холодной. «Королевы экрана» не было на свете уже более полувека, и Алексей Яковлевич принадлежал к «ихтиозаврам», которые стали ее первыми зрителями.

Отец Люси был достаточно богат, чтобы позволить себе собственную дачу в Пуще-Водице. Каждое воскресное утро мимо летнего дома проезжал трамвай с прицепным вагоном, на скамьях которого духовой оркестр играл бравурные марши. Это значило, что вечером в синематографе на 5-й линии будут показывать новое кино. Картины с Ве­рой Холодной крутили целыми не­де­лями.

Мелодрамы оставляли равнодушным юного Каплера. Но однажды заболел сосед по даче и отдал Люсе свой билет. Он взял его нехотя.

И вдруг случилось странное: «Я почувствовал какое-то незнакомое, непонятное щекотание в горле и пощипывание в глазах. Через минуту я стал шмыгать носом и шарить в кармане, где, конечно, и намека не было на носовой платок». Выйдя из зала, он задался вопросом: откуда вдруг это неотвязное желание защищать, оберегать Веру Холодную от всех бед и опасностей? С тех пор юноша не пропустил ни одной ее картины.

Вера Холодная умерла в Одессе от «испанки». Спустя четыре года туда приехал на работу Люся Каплер. Он разыскал в Одессе младшую сестру актрисы и в течение нескольких вечеров записывал ее воспоминания на диктофон.

Вера Холодная никогда не узнала о своем юном поклоннике. Зато с другим, о котором Каплер тоже написал большую работу, ее связали странные нити судьбы. Это был Александр Вертинский, который привез ей письмо с фронта от мужа и привязался к ее уютному дому. Одну за другой Вертинский посвящал Вере песенки-ариетки. Однажды в каком-то кокаиново-сомнамбулическом сне он написал: «Ваши пальцы пахнут ладаном, а в ресницах спит печаль. Ничего теперь не надо вам, никого теперь не жаль». Красавица рассердилась: как можно такое посвящать живому человеку? Он стер посвящение. Когда узнал, что Веры не стало, был убит горем и посвящение вернул. Каплер, как никто, понимал платоническую любовь Вертинского к прекрасной и недоступной женщине-кумиру.

Из «Информационного сообщения» В. Федорчука В. Щербицкому:

«Первую часть выступления Каплер посвятил киноактрисе Холодной В. В., ее мужу-офицеру царской армии, представив последнего чуть ли не прогрессивным деятелем...».

Когда Каплер писал книгу о Вере Холодной, задумался о том, что ни в одной из многочисленных анкет, заполненных им в жизни, где следовало указать всех жен, не было вопроса о первой любви. «А если бы он стоял, я должен был бы честно ответить: Вера Холодная».

Наверное, это и был тот женский идеал, который он искал всю жизнь и, случалось, находил. 

Любовь ХАЗАН
«Бульвар Гордона» http://www.bulvar.com.ua/arch/2013/41/525468b21e883/view_print/