Желаю множества удач, Желаю молодости вечной, Пусть все исполнятся мечты И счастье будет бесконечным!     Ольга_Фант

 

 

3.

Пётр Григо́рьевич Григоре́нко (16 октября 1907, село Борисовка, Бановская волость Бердяевского уездаТаврической губернии — 21 февраля 1987, Нью-Йорк, США) — генерал-майор вооружённых сил СССР (1959), участник диссидентского движения, правозащитник, основатель Украинской Хельсинкской группы, членМосковской Хельсинкской группы.Родился в крестьянской семье. Украинец. С 1922 — член бюро комсомольской ячейки в родном селе. С 1923работал в железнодорожном депо в Юзовке, с 1925 был помощником машиниста. В 1926 — недолго был политруком в 1-й трудовой школе и в детгородке для несовершеннолетних правонарушителей. В 1926—1927— секретарь Селидовского сельского райкома комсомола. В 1927—1929 — секретарь комитета комсомола транспортного комбината.В 1929—1931 учился в Харьковском технологическом институте. В 1931 переведён в Военно-техническую академию в Ленинграде, а после перемещения её факультета в следующем году — в Военно-инженерную академию в Москве, которую окончил в 1934. Окончил также Академию Генерального штаба в 1939. Кандидат военных наук (1949). В 1961 подготовил докторскую диссертацию, защита которой не состоялась из-за увольнения П. Г. Григоренко из Военной академии им. М. В. Фрунзе по политическим мотивам.В 1934—1936 годах — начальник штаба отдельного сапёрного батальона в Западном особом военном округе. В этом качестве по приказу начальства руководил разрушением трёх православных храмов, но вскоре отказался от такой деятельности. Позднее вспоминал об этих событиях с чувством глубокого сожаления:

Человеческий труд, ум, нервы вкладывались в эти чудесные творения, а я превращал их в кирпичи. И я решил: буду только строить. Пусть простенькие мостики, но разрушать… Нет, я не восстал против разрушения. Я подумал: «Но разрушать — пусть разрушают другие». Тем и отмечены мои два витебские года: я разрушил три исторических памятника архитектуры, три храма — три святыни наших трудящихся — и построил несколько десятков простеньких деревянных мостов.

В 1936—1937 годах — командир 52-го отдельного инженерного батальона Минского укрепрайона (УР). В 1937 — начальник инженеров Минского УР. Многие его сослуживцы были репрессированы, сам он избежал репрессий, так как в том же году был направлен в Москву учиться в Академию Генерального штаба.

Будучи на II курсе академии, написал письмо секретарю ЦК Андрееву, в котором, требуя повысить качество обучения в Академии Генерального Штаба, в то же время обвинял преподавателей в восхвалении врагов народа и преуменьшении роли Сталина в Гражданской войне. Письмо заканчивалось предложениями перестроить учебный план и программы академии, создать марксистский учебник по военной истории, «добиться от руководителей академии настоящего большевистского руководства делом подготовки высококвалифицирован­ных кадров»В 1938 году добился приема у генерального прокурора А. Я. Вышинского, на котором рассказал о злоупотреблениях представителей органов НКВД вЗапорожье — информацию ему предоставил брат Иван, который был арестован по политическим обвинениям, но затем освобождён. После этого разговора ряд организаторов репрессий в Запорожье были сами арестованы. Позднее писал:

Только много лет спустя, я понял, что дело кончилось к моему полному удовлетворению только благодаря тому, что мое заявление по времени совпало со сменой верховной власти в НКВД. Это уже действовала бериевская метла. И мела́ она в первую очередь тех, кто «нечисто» работал, кто допустил разглашение внутренних тайн НКВД. Я не понимал также того, что сам ходил в это время по острию ножа.

В 1939 служил офицером Генштаба в управлении фронтовой группы во время боёв на Халхин-Голе. Был ранен во время миномётного обстрела. Затем — офицер в штабе 1-й Отдельной Краснознамённой Дальневосточной армии (ОКДВА), с 1940 — Дальневосточного фронта. В 1942—1943 — командир 18-й отдельной стрелковой бригады.

Во время Великой Отечественной войны Григоренко в 1941 году выступил с критикой в адрес Сталина за военную близорукость, из-за чего не получил генеральской должности. В дальнейшем у Григоренко были неприятности со СМЕРШем, поскольку там перехватили его письмо к другу с критикой способов ведения войны. По этой причине звание генерал-майора получил только в 1959 году после осуждения культа личности Сталина.

С декабря 1943 — на советско-германском фронте, был заместителем начальника штаба 10-й гвардейской армии (2-й Прибалтийский фронт). В феврале1944 тяжело ранен и отправлен на лечение. С августа 1944 — начальник штаба 8-й стрелковой дивизии (4-й Украинский фронт), участвовал в боях вКарпатах. С февраля 1945 — полковник. Свое участие в войне Григоренко отразил в автобиографическом романе «В подполье можно встретить только крыс»^[3]. В этом романе Григоренко критикует маршала Жукова за большие потери, грубость, необоснованные расстрелы советских офицеров и сокрытие исторической правды.

Предан партии Ленина-Сталина и социалистической Родине. Окончил инженерную академию в 1934 г. и Академию Генерального штаба в 1939 г. Учился много, но ничему не научился. Командного опыта почти не имеет, вял, неповоротлив, в работе имеет много недостатков. Сам дисциплинирован, смел, к подчинённым мало требователен, нуждается в повседневном контроле и руководстве.

Командующий Дальневосточным фронтом
генерал армии
И. Р. Апанасенко

Бригадой командовал один год и 3 месяца. За это время показал низкие волевые качества, мягкотел, нетребователен и неорганизован. На всем протяжении в бригаде была низкая дисциплина, неорганизованность, слабая выучка личного состава. Т. Григоренко неоднократно предупреждался за плохую работу, но добиться лучших результатов не смог. Имеет хорошую оперативно-тактическую подготовку, но практически организовать взаимодействие родов войск и управлять соединением не умеет. Сам дисциплинирован, но навести твёрдую дисциплину в частях в силу своей нетребовательности не может. Страдает чрезмерным зазнайством, переоценкой своих знаний и способностей, а на деле их не оправдывает.

По своему складу характера на командной должности использовать нельзя. Лучше использовать на оперативно-штабной работе.

За неорганизованность, отсутствие должной дисциплины в бригаде и слабое воспитание личного состава, вследствие чего в начале ноября с. г. было массовое отравление личного состава бригады, от должности командира бригады отстранён.

ВЫВОД: Командовать соединением не может, на командную должность можно назначить не выше командира полка. Лучше использовать на оперативно-штабной работе в крупном штабе или начштаба бригады, дивизии.

Командующий Дальневосточным фронтом
генерал-полковник
М. А. Пуркаев

Подполковник Григоренко в занимаемой должности с января 1944 г. Прибыл из тыловых частей с должности командира бригады. Опыта штабной работы в боевых условиях не имеет. По причине излишнего самолюбия авторитетом у товарищей и подчинённых не пользуется. К вопросу организации управления войсками относится поверхностно. Инициативы не проявляет. В военном отношении подготовлен достаточно. Смел и решителен.

Для приобретения опыта работы в боевой обстановке необходимо назначить тов. Григоренко начальником штаба стрелковой дивизии, действующей на активном участке армии.

Начальник штаба 10-й гвардейской армии
генерал-майор

Н. П. Сидельников

В 1945—1961 работал в Военной академии имени М. В. Фрунзе:

• С 1945 — старший преподаватель кафедры общей тактики;
• С 1949 — заместитель начальника научно-исследовательского отдела (НИО);
• С 1952 — начальник научно-исследовательского отдела;
• С 1959 — начальник вновь созданной кафедры военной кибернетики.

В 1958—1960 руководил авторским коллективом основного теоретического труда академии «Общевойсковой бой». Был автором более чем 60 военно-научных работ.

Был одним из инициаторов создания в академии кафедры военной кибернетики:

Ещё в 1953-ем году я впервые услышал о работах Винера по исследованию операций в вооружённых силах. И хотя кибернетика была объявлена «буржуазной лженаукой», я направил часть сил НИО на изучение всего, связанного с этой «лженаукой». Было создано переводческое бюро, получившее указание прежде всего реферировать работы по кибернетике и исследованию операций. Лично я установил связь с академиками Акселем Ивановичем Бергом и Колмогоровым. Стал набираться конкретных знаний. Помогало нам и главное разведывательное управление генерального штаба. В общем, НИО взял это направление и вёл его, постепенно накопляя все больше данных, пока не подвёл дело к созданию в 1959-ом году кафедры военной кибернетики.

 

7 сентября 1961 года Григоренко выступил на партконференции Ленинского района Москвы с речью, в которой заявил: «Мы одобряем проект программы, в которой осуждён культ личности, но возникает вопрос: всё ли делается, чтобы культ личности не повторился» (намёк в адрес тогдашнего руководителя советского государства Н. С. Хрущёва). Предложил «усилить демократизацию выборов и широкую сменяемость, ответственность перед избирателями. Изжить все условия, порождающие нарушение ленинских принципов и норм, в частности, высокие оклады, несменяемость. Бороться за чистоту рядов партии». Выступление генерала Григоренко было признано «ошибочным», сам он лишён мандата участника конференции. После этого Григоренко написал открытое письмо к московским избирателям, в котором критиковал «неразумную и часто вредную деятельность Хрущёва и его окружения», за что был незамедлительно уволен из академии и переведён с понижением на Дальний восток

В 1962—1964 — начальник оперативного отдела штаба 5-й армии (Дальневосточный военный округ). Осенью 1963 года создал «Союз борьбы за возрождение ленинизма», в который вошли 13 человек. «Союз» выпускал и распространял листовки с критикой советской бюрократии и официальных профсоюзов. В своих листовках Григоренко выступал «за возврат к ленинским принципам» «за отстранение от власти бюрократов и держиморд, за свободные выборы, за контроль народа над властями и за сменяемость всех должностных лиц, до высших включительно».

1 февраля 1964 года Григоренко вместе с сыновьями, составлявшими основу «Союза» (их у него было пять, двое умерли в молодости), был арестован и12 марта доставлен в Институт им. Сербского на судебно-психиатрическую экспертизу, которая проводилась под председательством Андрея Снежневского. 19 апреля 1964 года по результатам экспертизы Григоренко был признан невменяемым и переведён в Лефортовскую тюрьму, где содержался до 14 августа 1964 года. За это время 17 июня 1964 года Военная коллегия Верховного Суда СССР в закрытом режиме и в отсутствии подсудимого рассмотрела дело Григоренко.

По решению суда Григоренко был признан душевнобольным, лишён воинских званий и 14 августа 1964 годаэтапирован в Ленинградскую специальную психиатрическую больницу. Весной 1965 года, вскоре после отставки Н. С. Хрущёва, Григоренко был освобождён, но не восстановлен в воинском звании. Чтобы прокормить семью, был вынужден работать швейцаром, грузчиком в овощном магазине

Написал известную самиздатскую работу о первых месяцах войны и ответственности Сталина за трагедию поражений того времени (в связи с обсуждением книги историка А. М. Некрича «22 июня 1941 года»). Отмечал, что

накануне войны войска западных приграничных военных округов, незначительно уступая по численности вероятной армии вторжения противника, в военно-техническом отношении были значительно сильнее её. Но — квалифицированные командные кадры были изъяты из армии почти полностью и подвергнуты репрессиям различной степени. На их место пришли в большинстве люди малоквалифицированные и просто в военном отношении неграмотные, зачастую — абсолютные бездарности. Авторитет командного состава в связи с этим, а также вследствие психоза борьбы с «врагами народа», резко снизился, дисциплина пришла в упадок.

В 1967 встречался со студентами МГУ, в неофициальном порядке читал им лекции по истории Великой Отечественной войны. Резко осудил вторжение советских войск в Чехословакию в 1968.

После первого опыта создания «Союза борьбы за возрождение ленинизма» разочаровался в подпольных методах борьбы, был сторонником активной и гласной общественной деятельности диссидентов, заявляя:

Власть, родившаяся в подполье и вышедшая из него, любит в темноте творить свои чёрные дела. Мы же стремимся вынести их на свет, облучить их светом правды. Власть, стремясь уйти из-под света, изображает наши действия, как нелегальные, подпольные, пытается загнать нас в подполье. Но мы твёрдо знаем, что В ПОДПОЛЬЕ МОЖНО ВСТРЕТИТЬ ТОЛЬКО КРЫС

(эта фраза стала названием его книги воспоминаний ).

Решительно поддержал национальное движение крымско-татарского народа, способствовал его активизации. 17 марта 1967 выступил перед представителями крымско-татарской общины, проанализировав причины их неудач в борьбе за возвращение на родину в Крым:

Нам думается, что главная причина этого заключается в том, что вы недооцениваете своего врага. Вы думаете, что вам приходится общаться только с честными людьми. А это не так. То, что сделано с вашим народом, делал не один Сталин. И его соучастники не только живы, но и занимают ответственные посты. А вы обращаетесь к руководству партии и правительства со смиренными письменными просьбами. А так как просят лишь о том, на что безусловного права не имеется, то ваш вопрос преподносится тем, кто его решает, как вопрос сомнительный, спорный. Ваше дело обволакивается не имеющими к нему отношения суждениями. Чтобы покончить с этим ненормальным положением, вам надо твёрдо усвоить — то, что положено по праву, не просят, а требуют! Начинайте требовать. И требуйте не части, не кусочка, а всего, что у вас было незаконно отнято — восстановления Крымской Автономной Советской Социалистической Республики!.

7 мая 1969 во время поездки в Ташкент на процесс крымских татар был арестован и помещён в специальную психиатрическую больницу. Экспертиза в Ташкенте закончилась выводом: «Признаков психического заболевания не проявляет в настоящее время, как не проявил их в период совершения инкриминируемых ему преступлений. Вменяем. В стационарном лечении не нуждается». Новая экспертиза, состоявшаяся в Москве в Институте им. Сербского, привела к заключению о том, что он «страдает психическим заболеванием в форме патологического (паранойяльного) развития личности с наличием идей реформаторства». Был вновь помещён в психиатрическую больницу на принудительное лечение, находился в Черняховской специальной психиатрической больнице.

13 мая 1970 г. к Генеральному прокурору СССР Р. А. Руденко с «Жалобой в порядке надзора» на определение Ташкентского горсуда и Верховного суда УзССР по делу Григоренко обратились M.A.Леонтович, А. Д. Сахаров, В. Ф. Турчин и В. Н. Чалидзе, однако не имеется сведений о том что прокурор как-то отреагировал на это письмо.

В 1971 в самиздате появилась заочная экспертиза, доказывающая факт психического здоровья Григоренко (впоследствии этот вывод подтверждён видными психиатрами США). Автором экспертизы был молодой врач-психиатр Семён Глузман, в 1972 году арестованный и осуждённый на 7 лет заключения и 3 года ссылки (формально — по другому обвинению).

 

В 1974 под давлением широкой международной кампании протестов освобождён, продолжил диссидентскую деятельность. В 1976 стал членомМосковской Хельсинкской группы, был одним из членов-основателей Украинской Хельсинкской группы, затем её представителем в Москве.17 декабря 1976 года, совместно с другими правозащитниками, Григоренко подписал открытое письмо в защитуВладимира Буковского от клеветы на страницах Литературной Газеты

В конце 1977 выехал с женой в США для операции и свидания с ранее эмигрировавшим сыном. Через несколько месяцев был лишён гражданства и тем самым права возвращения в СССР. В последующие годы он продолжал принимать активное участие в общественной жизни, а также написал книгу воспоминаний.

Во время эмиграции на предложение работы в качестве преподавателя в военной академии Вест-Пойнт ответил отказом:

«Я не могу преподавать своему врагу: я советский — бывший советский — генерал».

Находясь в США, Григоренко обратился с письменным заявлением к руководству Американской психиатрической ассоциации (АПА), в котором просил освидетельствовать его психическое состояние. Многочасовое освидетельствование Григоренко, вопросы врачей и ответы испытуемого были зафиксированы видеокамерой; авторитетные психиатры США не обнаружили у Григоренко каких бы то ни было следов психической болезни.

Посмертная судебно-психиатрическая экспертиза в 1991 году признала заключение о невменяемости Григоренко необоснованным

В 1997 году президент России Б. Н. Ельцин подписал указ «Об увековечении памяти Григоренко П. Г.». Бывший помощник президента Михаил Краснов позднее вспоминал: «Я помню, с каким трудом приходилось пробивать указ о 100-летии юбилея генерала, правозащитника Григоренко, и как в правительстве чиновники, куда послали согласовывать этот проект указа, ответили, что генерал Григоренко так же разрушал армию, как это делает генерал Рохлин» (на самом деле, речь шла о 90-летнем юбилее).

17 октября 1997 года президент Украины Л. Д. Кучма издал указ о награждении Петра Григорьевича Григоренко орденом «За мужество» первой степени (посмертно) «за мужество и самопожертвование, за участие в правозащитном движении». В Киеве именем Петра Григоренко назван проспект, во Львове — площадь.

Имя генерала Григоренко пользуется глубоким уважением в среде крымских татар. 17 мая 1999 года в центреСимферополя на Советской площади по инициативе крымско-татарского меджлиса без разрешения городских властей был торжественно открыт памятник генералу Григоренко. Бронзовый бюст на постаменте изготовил и оплатил внучатый племянник генерала Александр Григоренко. Позднее статус памятника был легитимирован, более того, в 2004 году Симферопольский горсовет принял решение переименовать территорию вокруг бюста в сквер имени Григоренко

 

ДИССИДЕНТЫ  СОВЕТСКОГО РЕЖИМА. НАЧАЛО СПИСКА.

14.


15.


16.


17.


18.


19.


20.


21.
 

7.

 

1.

http://ukraine-elections.com.ua/vybory/online/3                       

Выборы Президента Украины 2015

Онлайн голосование (предварительное)

 

http://ukraine-elections.com.ua/vybory/online/3

 

 

 

Лермонтов. 

 

У врат обители святой
Стоял просящий подаянья
Бедняк иссохший, чуть живой
От глада, жажды и страданья.

Куска лишь хлеба он просил,
И взор являл живую муку,
И кто-то камень положил
В его протянутую руку.

Так я молил твоей любви
С слезами горькими, с тоскою;
Так чувства лучшие мои
Обмануты навек тобою!

1830

 

 

1.

A ideia de uma epopeia nacional derivava naturalmente das caracteristicas da expansao maritima portuguesa: dilataçao da Fe e do Imperio. 

A viagem maritima de Vasco da Gama constitui a acçao de Os Lusiadas. O tema geral e, propriamente, toda a Historia de Portugal:- " eu canto o peito ilustre lusitano", diz o poeta.

 

В эпопее поэт излагает все героические события португальской истории от заселения страны мифическим Лузом — предком лузиадов-португальцев — до открытия пути в Индию вокруг Африки Васко да Гамой в 1498

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

http://coollib.net/b/2860/read#t1

 

Луи́ш Ваш ди Камо́йнш 

 

Любовь – огонь, пылающий без дыма,
Кровавая, хотя без крови, рана,
Слепая вера в истинность обмана,
Недуг незримый, но губящий зримо;

Любовь – глухая ненависть к любимой
И гнев на то, что есть, но нежеланно,
И жажда, всем владея невозбранно,
Всего себя отдать невозвратимо;

И добровольный плен, и служба той,
Кто губит нас, и всё-таки любима,
И всё-таки в душе царит одна.

Так можно ль сердцу дать единый строй,
Когда любовь сама неотвратимо
Вся из противоречий сплетена !

Перевод Вл. Резниченко

 

17 ЯНВАРЯ. НА УЛИЦЕ ДОЖДЬ. ХОЧЕТСЯ СНЕГА. 9 ЛЕТ  Я НЕ ВИДЕЛА СНЕГА.. НЕ ВИДЕЛА ТЕБЯ. 

 

1.

РЕКВИЕМ.

ПОЭМА.

 

ВСТУПЛЕНИЕ

Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.

1

Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе... Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.

[Ноябрь] 1935, Москва


2

Тихо льется тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом.

Входит в шапке набекрень,
Видит желтый месяц тень.

Эта женщина больна,
Эта женщина одна.

Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.

1938

3

Нет, это не я, это кто-то другой страдает.
Я бы так не могла, а то, что случилось,
Пусть черные сукна покроют,
И пусть унесут фонари...
Ночь.

1939

4

Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей -
Как трехсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своею слезою горячею
Новогодний лед прожигать.
Там тюремный тополь качается,
И ни звука - а сколько там
Неповинных жизней кончается...

1938

5

Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.
И только пыльные цветы,
И звон кадильный, и следы
Куда-то в никуда.
И прямо мне в глаза глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.

1939

6

Легкие летят недели,
Что случилось, не пойму.
Как тебе, сынок, в тюрьму
Ночи белые глядели,
Как они опять глядят
Ястребиным жарким оком,
О твоем кресте высоком
И о смерти говорят.

Весна 1939

7
ПРИГОВОР

И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.

А не то... Горячий шелест лета,
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.

[22 июня] 1939, Фонтанный Дом

8
К СМЕРТИ

Ты все равно придешь - зачем же не теперь?
Я жду тебя - мне очень трудно.
Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудной.
Прими для этого какой угодно вид,
Ворвись отравленным снарядом
Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,
Иль отрави тифозным чадом.
Иль сказочкой, придуманной тобой
И всем до тошноты знакомой,-
Чтоб я увидела верх шапки голубой
И бледного от страха управдома.
Мне все равно теперь. Клубится Енисей,
Звезда Полярная сияет.
И синий блеск возлюбленных очей
Последний ужас застилает.

19 августа 1939, Фонтанный Дом

9

Уже безумие крылом
Души накрыло половину,
И поит огненным вином
И манит в черную долину.

И поняла я, что ему
Должна я уступить победу,
Прислушиваясь к своему
Уже как бы чужому бреду.

И не позволит ничего
Оно мне унести с собою
(Как ни упрашивай его
И как ни докучай мольбою):

Ни сына страшные глаза -
Окаменелое страданье,
Ни день, когда пришла гроза,
Ни час тюремного свиданья,

Ни милую прохладу рук,
Ни лип взволнованные тени,
Ни отдаленный легкий звук -
Слова последних утешений.

4 мая 1940, Фонтанный Дом


10
РАСПЯТИЕ

Не рыдай Мене, Мати,
во гробе зрящия.
___

Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: "Почто Меня оставил!"
А матери: "О, не рыдай Мене..."

1938
___

Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.

1940, Фонтанный Дом

ЭПИЛОГ

I

Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках,
Как локоны из пепельных и черных
Серебряными делаются вдруг,
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.
И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мною,
И в лютый холод, и в июльский зной
Под красною ослепшею стеною.

II

Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас:

И ту, что едва до окна довели,
И ту, что родимой не топчет земли,

И ту, что красивой тряхнув головой,
Сказала: "Сюда прихожу, как домой".

Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать.

Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов.

О них вспоминаю всегда и везде,
О них не забуду и в новой беде,

И если зажмут мой измученный рот,
Которым кричит стомильонный народ,

Пусть так же они поминают меня
В канун моего поминального дня.

А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,

Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем - не ставить его

Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь,

Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,

А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.

Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь,

Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь.

И пусть с неподвижных и бронзовых век
Как слезы, струится подтаявший снег,

И голубь тюремный пусть гулит вдали,
И тихо идут по Неве корабли.

Около 10 марта 1940, Фонтанный Дом
1935-1940

 

El Guapo Photography http://elguapoworld.com