Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.
Ты помнишь, как из тьмы былого
Едва закутана в атлас,
С портрета Рокотова снова
Смотрела Струйская на нас.
Ее глаза, как два тумана,
Полуулыбка, полуплач.
Ее глаза, как два обмана,
Покрытых мглою неудач.
Предвосхищенье двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг,
Безумной нежности припадок,
Предвосхищенье смертных мук…

Александра Петровна Струйская, о портрете которой идет речь в замечательном стихотворении Николая Заболоцкого, была второй женой пензенского помещика Николая Струйского (друга и почитателя Рокотова), господина весьма странного. Страстный графоман, он сочинял стихи, над которыми потешались все, кому доводилось их слышать. Самого же автора это ничуть не смущало. чтобы публиковать свои творения, он даже организовал у себя в имении типографию, которая стала едва ли не лучшей в России. И в то же время сохранились свидетельства о необычайной жестокости просвещенного помещика, проводившего над своими крепостными судебные следствия с применением самых изощренных пыток и даже построившего в своих владениях тюрьму, где заключенных содержали в кандалах.
В отношении его к жене заметна такая же двойственность. С одной стороны, известно множество стихов, ей посвященных: «Почтить твои красы, как смертный, я немею. Теряюсь я в тебе… Тобой я пламенею». Казалось бы, такие строки мог написать только страстно влюбленный человек, но есть и другие свидетельства — что на супругу он особого внимания не обращал, что обращался с ней порой как с крепостной девкой, и даже как-то проиграл ее в карты соседу-помещику.
Кто знает, как все было на самом деле? Жила ли Александра Петровна в атмосфере красоты и покоя, окруженная заботой и вниманием, или же мучилась под властью супруга-тирана — этого нам узнать не дано. Известно только, что, хорошо или плохо, прожила она с мужем 24 года до внезапной его смерти, родила за это время восемнадцать детей — но выжили из них только две пары близнецов, остальные умерли в младенчестве. Мужа своего Александра Петровна пережила на 44 года, вырастила детей и многих внуков. Современники, даже те, кто Николая Струйского недолюбливал, отзывались о ней с неизменной симпатией и уважением, отмечая ее очарование, ум, доброту, любезные манеры и верность друзьям.
Но всё это еще впереди. А пока юная девушка, глядящая на нас с портрета, ничего не знает о своем будущем. Ей всего 18 лет, она только что вышла замуж… Сохранилась легенда о любви Рокотова к Александре Петровне. Что ж, даже если художник и не был влюблен в свою модель, то совершенно явно относился к ней не так, как к обычной заказчице, иначе созданный им образ не получился бы столь пленительным и чарующим.
Он как бы соткан из переливов цвета — настолько тонких, что колорит кажется монохромным, легчайших нюансов пепельно-серых, золотистых и розоватых тонов, создающих ощущение дымки, будто мы заглядываем в глубину туманного зеркала.
Это ощущение усиливается за счет использования художником необычного приема — световая моделировка не совпадает с тем, как фигура расположена в пространстве. Так, Струйская написана в трехчетвертном повороте, ее лицо немного развернуто влево, но рассеянный свет, заливающий полотно, превращает его в изображение анфас. В результате лицо и фигура приобретают особую зыбкость, ирреальность.
Создавая портрет Александры Петровны, Рокотов сознательно избегает дополнительных атрибутов, как это было модно в XVIII в., Струйская проста и естественна. Художник не вырисовывает подробно украшения, не старается точно выписать материал платья, но зато прекрасно передает душевную красоту, и чуткость, и изящество своей героини. «Портрет Струйской» — один из самых удивительных в истории русской живописи, один из самых реалистичных, и в то же время один из самых загадочных портретов. Уже много веков исследователи пытаются разгадать «полуулыбку, полуплач» этой русской Джоконды, и каждый неизменно видит в ней что-то свое — то затаенное страдание, то нежность, то удивление. Кажется, эта поразительная женщина меняет выражение лица при встрече с каждым новым зрителем.

…Когда потемки наступают
И приближается гроза,
Со дна души моей мерцают
Ее прекрасные глаза…